Мы сидим в небольшом просмотровом зале управления. Впереди в креслах - кто вполоборота, кто перелистывая бумаги - ждут участники совещания оперотдела, которых шеф подключил к работе после налета, - около десяти человек. За столом у пульта, рядом со мной, - Сторожев и Ант. На столе разложен "реквизит" по налету. Собственно, реквизита немного. Найденная мной в коляске мотоцикла ГАИ крестовина кардана от "жигулей". Потрепанная книга "Атлас автомобильных дорог СССР" - единственная вещь, оказавшаяся в кабине автофургона "Хлеб". Кроме реальных вещулик, тут протоколы опросов свидетелей - тех, кто видел стоящую у обочины на седьмом километре Нарвского шоссе машину "жигули" серого цвета; затем показания тех, кто проезжал в момент налета мимо места аварии, а значит, видел "младшего лейтенанта ГАИ" и "человека в гражданском", и, наконец, тех, кто опознал в человеке, стоявшем у задних дверей перевернутого госбанковского рафика Корчёнова-Пахана.
Сторожев, подождав, пока все усядутся, встает. Говорит он коротко, не вдаваясь в детали и не оценивая пока никак то, что случилось.
- Товарищи. Я собрал вас, чтобы подробно обсудить и разработать план, как нам действовать в дальнейшем по делу о контейнере, убийстве Горбачева, а теперь и о похищении налетчиками пятисот тысяч долларов. - Он медлит. - Первым слово… Наверное, вам, товарищ Вахесаар.
Уно Вахесаар - маленький, белобрысый, с колючими глазками, кажущимися иногда бесцветными. Встал, кашлянул.
- Мне было поручено выяснить, на кого мы можем выйти… в том смысле, кто из людей в порту мог бы, повторяю, мог бы узнать, когда и в какой именно машине повезут пятьсот тысяч долларов. Как мы все понимаем, это, и только это могло стать единственным условием успеха налета. Единственным. - Вахесаар помолчал, и поэтому я понял: он не очень уверен в том, что говорит. - Так вот, мы считаем, что таким человеком должен был быть… тот, кто имеет практически доступ на любой участок порта и практически в любое время. После тщательного отбора, по нашему мнению, таких людей оказалось пятеро. Еще раз хочу сказать, что все это хорошие, проверенные, знающие свое дело люди. И тем не менее мы должны их знать. - Вахесаар повернулся ко мне. - Володя.
Я нажал кнопку сигнала. Погас свет. На экране появилось фото диспетчера порта Ленциуса. Я хорошо знал его лицо. Грузноватый, но всегда подтянутый, типичный "ллойдовец", взявший порт после пятнадцатилетней "загранки".
- Ленциус, старший диспетчер порта. Думаю, нет необходимости пояснять, что он имеет доступ всюду. Перед ним как на ладони картина движения судов, подъездных путей, выезд автотранспорта и так далее.
Я снова нажал кнопку. На экране появилось хмурое длинноносое лицо Хельмута Кырвиттаса, портового Маркони. Его я тоже знал хорошо.
- Кырвиттас, начальник портовой радиостанции. В силу должности не только имеет свободный проход по порту, но и всегда в курсе всех изменений обстановки, не говоря уже о неограниченных возможностях контроля над эфиром.
На экране появилось фото карантинного врача порта Валерия Северцева. В общем, его знали все. Для своей должности Северцев был сравнительно молодым - ему было не больше тридцати. Я вспомнил: около полугода назад Северцев настоял на повторной проверке крупной партии импортного мяса, и во всей партии при повторной экспертизе обнаружили бациллы бубонной чумы. Кажется, это была фотография с Доски почета - Северцев улыбался. Открытое, немного ершистое лицо.
- Северцев, старший карантинный врач порта. Тоже не ограничен в доступе к различным участкам.
Появилось фото Инчутина.
- Инчутин, начальник таможни. Ну, тут, думаю, тоже нет необходимости пояснять о свободе передвижений и доступах. И последние, пожалуйста.
Легким движением пальца я сменил кадр. Появилось последнее фото - пожилого смотрителя портового маяка Кряквина. Глаза прячутся под густыми бровями, борода. Портовый маяк на островке, и Кряквин практически половину своего времени проводит там.
- Кряквин, ответственный за световую сигнализацию порта и по совместительству смотритель маяка. Передвижения по порту не ограничены, к тому же имеет персональный катер. Все.
Зажегся свет.
- Есть вопросы, товарищи? - спросил Сторожев.
- Да, - раздался голос, и я узнал Леню Ковальчука. - Понятно, что и кроме этой пятерки в порту есть люди, имеющие свободный доступ почти всюду. Так вот, Уно, любопытствую: почему ты не знакомишь именно с ними?
- Все правильно, - сказал Вахесаар. - Принцип простой - отсутствие или возможность отсутствия в то утро на работе. К Кырвиттасу как раз в то утро, в семь, приехала родственница, и он на работу пришел на три часа позже. Факт приезда родственницы подтвержден, но сам понимаешь тем не менее. Ленциуса вызвали в министерство именно в это утро. Кряквин в день налета с утра почувствовал себя плохо, взял бюллетень и ушел домой. Что же касается Инчутина и Северцева - они по роду работы не имели постоянного места и могут отлучиться в любую минуту. Правда, их отсутствие на месте в день налета подтверждено косвенно несколькими людьми. Но опять же сам понимаешь.
- Есть еще вопросы? - спросил Сторожев. - Тогда, пожалуйста, прошу следующего. Доложите о Галченкове.
Вахесаар сел. Встал Леня Ковальчук:
- Нашей группой установлено, что автофургон "Хлеб", послуживший причиной аварии, принадлежит пятой базе "Горпродтранс". Водитель машины Галченков. - Леня кивнул, я нажал кнопку, и на экране появилось лицо с набрякшими глазами, довольно низким лбом и странно кривым складом рта. Даже по фотографии можно было понять, что человек этот пьет. - Галченков Владимир Николаевич, - продолжал Леня, - сорок один год, водитель второго класса. Женат, один ребенок. Уроженец города Кирова, в Таллине живет одиннадцать лет. По утверждению Галченкова, машину у него угнали вечером накануне налета. Естественно, опрос Галченкова проводили аккуратно, я представился сотрудником ГАИ. На вопрос, почему Галченков не сообщил тут же о пропаже, он сказал, что один из водителей базы, Миронов, незадолго до этого попросил его воспользоваться машиной. Миронов слова Галченкова подтвердил, однако побочными опросами ребята засекли туфту. Было установлено, что вечером Миронов и Галченков виделись. Тогда, извиняюсь, Галченков должен был узнать, то Миронов машиной не воспользовался? Тем не менее ни вечером, ни утром Галченков о пропаже машины не сообщил.
- Можно поинтересоваться, как проходил опрос? - спросил Ант.
- Опрос проводился в городской ГАИ. По общему ощущению, во время опроса Галченков нервничал, что-то скрывал. Да, вот так - грубо и прямо. Скрывал. Темнил.
Я нажал кнопку. Экран погас, зажегся свет.
- Ясно с Галченковым? - спросил Сторожев. - Хорошо. Что с видевшими автомобиль, ожидавший налетчиков на обочине у указателя?
Встал младший инспектор оперотдела Велло Юст:
- Удалось найти и опросить восьмерых свидетелей, видевших автомашину "жигули" серого цвета, ожидавшую два дня подряд налетчиков как раз в час налета на одном и том же месте. У указателя поворота на седьмом километре Нарвского шоссе. Двое из этих свидетелей - водители рейсовых автобусов. Четверо - пассажиры с этих же автобусов. И двое проезжали мимо на частной машине.
Велло посмотрел на Сторожева. Тот кивнул - давай дальше.
- Судя по показаниям, машина, стоявшая у обочины, - "жигули" последней модели серого цвета, - продолжал Юст. - В машине сидел один человек, описать внешность свидетели затрудняются. Водитель автобуса Силлис видел машину за полчаса до налета. Еще один водитель, Каарель, проезжал там через пятнадцать минут после налета и "жигулей" уже не видел. Два свидетеля - водитель Силлис и домохозяйка Хелласте - утверждают, что в составе номера "жигулей" была цифра "восемь". Мнение их расходится - то ли восьмерка была на втором месте в ряду цифр, то ли на третьем. Вот вкратце все.
- Вопросы есть? - спросил Сторожев. - Хорошо. Садитесь.
Юст сел.
- Ну что ж, подведем итоги. Насколько серьезна ситуация и как именно мы с вами сейчас должны работать, наверное, не нужно никому объяснять. Если вся милиция, органы госбезопасности и погранвойск два года не могут задержать Корчёнова-Пахана - значит, это человек серьезный. Но у нас есть несколько зацепок. И прежде всего водитель автофургона Галченков. Он темнил, говорите?
- Темнил, - сказал Леня. - Определенно терял лицо, Сергей Валентиныч.
- Тем лучше. Значит, за Галченковым надо установить плотное наблюдение. Но… чтобы он даже не заподозрил ни дыхания, ни дуновения. Ответственным за это назначается Ант Пааво. Поэтому после совещания попрошу его остаться. Ант, помни: Галченков единственный человек, через которого есть шанс выйти на Пахана.
Наступила тишина. Сторожев молчал, будто что-то решал и никак не мог решить.
- Теперь задание Мартынову. Володя, тебе серые "жигули". Надо их найти во что бы то ни стало. Как условный ориентир - цифра "восемь", верней всего, в середине номера. Ну и фото отпечатков протекторов. Понимаю, что этого мало. Машину могли перекрасить, сменить и номер, и протекторы. Она могла вообще… быть из другого города. Но надо ее искать. Ну, об этом мы еще поговорим. Мартынову и Пааво остаться, все остальные свободны.
Когда мы остались в просмотровом зале втроем, Сторожев принялся ходить по проходу между креслами.
- Черт. - Он остановился. - Я сейчас обязан обвинять нас всех. Но прежде всего я обвиняю себя. Да, братцы, и не опускайте глаза, не делайте вид, что ничего не случилось. Не нужно этих выражений соболезнования.
- Ну вот, - сказал Ант.
- Вот, вот… А! - Сторожев сел и долго молчал. Но было понятно, что лучше к нему сейчас не лезть. - Конечно… Конечно, формально за то, что у нас из-под носа увели полмиллиона, отвечают ВОХР, таможня и милиция. Но дело-то наше, ребята, наше, поймите! Формально…
Формально! А предотвратить это… Черт! - Сторожев махнул рукой. - И все из-за меня. Потому что я все-таки никак не думал, что тут чистая уголовщина. Не думал! - Он потер подбородок. - Не думал и вас на это накачивал. И вот донакачивался.
Сторожев снова замолчал. Видно было, он все еще переживает и долго еще будет переживать. Собственно, и нам сейчас было несладко.
- Ладно, - сказал наконец Валентиныч. - Провалили - значит провалили.
Мы с Антом делали вид, что внимательно разглядываем двуглавую кирку за окном.
- Работать надо. - Сторожев взял лежащую на столе крестовину кардана. Повертел. - Кто бы мне объяснил: зачем эта штука оказалась в коляске мотоцикла? Никто не знает? Володя? Ант?
Мы с Антом переглянулись. Честно говоря, никаких готовых объяснений этому у меня не было. Да, наверное, и у Анта тоже.
- Может быть, как запаска к старым "жигулям"? - Ант сказал это, как мне показалось, просто так, на всякий случай.
- Запаска. - Сторожев вздохнул. - Может, и запаска… Что мы можем сейчас всерьез реально сделать, без дураков - это обложить Пахана. Мягко обложить. Мягко, но плотно. Потому что это сейчас здесь. Здесь, я чувствую это. Ну-ка, гляньте. - Сторожев протянул нам "Атлас автомобильных дорог СССР", раскрытый на месте "Северовосток Эстонской ССР". - Может, углядите что интересное?
Мы с Антом внимательно глядели на раскрытую страницу, понимая, что там наверняка есть что-то, что можно увидеть лишь в микроскоп. Естественно, разглядывая участок побережья Таллин - Нарва, мы ничего не нашли.
- Ладно, сейчас поясню, - сказал Сторожев. Взял лупу, протянул мне. - Посмотри. В НТО раскопали здесь царапину. Вот тут, на участке побережья, недалеко от совхоза "Пунане выйт". - Он развернул карту-миллиметровку, а мы с Антом принялись изучать царапину, судя по которой здесь когда-то была поставлена точка карандашом. Хотя следов графита совсем не осталось, в лупу царапина-вмятина была хорошо видна. Наверняка кто-то твердой рукой, нацеленно отметил когда-то это место побережья: если взглянуть на миллиметровку, оно соответствовало косе Куллемуст, недалеко от районного центра, поселка городского типа Ярве.
- Пахан сейчас попытается отсидеться, - сказал Сторожев. - А лучше места, чем ярвеский берег с его лесом, не найти. Ну а в дальнейшем попытается выбраться из Союза со своим полумиллионом долларов. И с колье Шарлотты. Потому что делать с этим добром здесь ему нечего. Собственно, он сидит - в Таллине или под Таллином, не суть важно. Не исключаю, скажем, и тайник. Ясно одно: выбираться отсюда, не придумав какой-то хитрости, он не станет. Потому что понимает: сейчас все пути к Таллину и от Таллина по воздуху, железной дороге или автотранспорт проверяются с четкой, односторонней направленностью на него. Значит, Корчёнов будет сидеть. Но ведь изредка он должен попытаться что сделать?
Я подумал: а что, если все эти рассуждения, все выяснения тонкостей зря? Такой человек, как Пахан, наверняка умеет менять внешность так, что не подкопаешься. Не говоря уже о документах. Может быть, он в тот же день вылетел самолетом во Владивосток, и все?
- Так что не учитывать эту царапину мы не можем, - сказал Сторожев.
Я еще раз вгляделся в карту-миллиметровку. Кажется, этот участок хорошо знаю. Да. Мне ведь пришлось здесь работать.
- Ну что, Володя?
- Я знаю эти места, Сергей Валентинович. Пионерлагерь. Совхоз "Пунане выйт". Потом хутора. Вяйкетамм. Яаксе. Лесной массив.
- Я в этом массиве родился.
- Вот именно, лесной массив. - Сторожев свернул карту. - Выезжать туда будем по очереди. Просто выезжать, без всяких даже сигналов. Мы не должны быть пассивными наблюдателями. Мы должны чутко следить за всем. Понимаете, за всем, что бы где ни случилось. Пусть там угон машины. Неопознанная ночевка. Просто новый человек.
Нет, все-таки Валентиныч умеет внушать уверенность. Есть в нем некая непоколебимость. Как будто бы ничего нет, пустота, все ушло в песок, но после того, как он все это сказал, - да и что сказал, ничего особенного, все это, в общем, мы и так знали, - я да и, кажется, Ант готовы работать. Так, как будто бы его и не было.
- Значит, Володя, тебе серые "жигули" с восьмеркой в середине номера. Тебе, Ант, - Галченков. А мне… - Сторожев поморщился, как от зубной боли. - Мне, наверное, "младший лейтенант". Нет словесного портрета, хоть ты лопни. Одни очки да шлем.
Беру очередное фото. Вглядываюсь в застывший кадр. Серые "жигули" разворачиваются на переулке. Мужчина за рулем чуть наклонился. В углу фотографии номер машины "15–81 ЭСТ". Эта фотография только-только просохла. Восьмерка на номере жирно обведена от руки красным фломастером. Восьмерки на всех остальных фото, лежащих у меня на столе, тоже. Эти кружки делает Велле Юра, которому я дал задание просматривать все фотографии сразу после лаборатории. Вздохнув, подтягиваю к себе журнал. Записываю. Графа первая - порядковый номер. Графа вторая - номер машины. Затем - ФИО владельца. Затем отметка, совпадает ли рисунок протектора с рисунком следов, оставленных на обочине (здесь можно не думать, а автоматически записывать "не совпадает"). И наконец, последняя - самая важная графа - где, по данным ГАИ и опросам возможных свидетелей, находилась машина с этим номером утром за день до налета и в день налета. То есть тогда, когда свидетели видели стоящие у указателя поворота на седьмом километре Нарвского шоссе серые "жигули". Последние данные подробно изложены в справке, сопровождающей каждое фото. Машины с невыясненным или "недостаточно выясненным" местонахождением я откладываю в сторону. Пока за полторы недели работы таких набралось всего две.
Я внимательно рассматриваю фотографии. Аккуратно заполняю одну за другой графы журнала. И хотя ясно, абсолютно ясно: все, что я сейчас делаю, все это, от и до, пойдет коту под хвост, я каждый час уговариваю себя: "Володя, ты должен делать эту работу. Должен. Должен. Делай ее, слышишь". И мало того что я просто должен делать эту работу - я еще должен делать ее весело, с интересом, с воодушевлением. Иначе все, что я делаю, само собой сделается плохо. Но как бы я себя ни уговаривал, воодушевления нет. Хотя бы как-то более или менее четко рассортировать эту груду фотографий, эти бесконечные серые "жигули" с восьмеркой посередине номера, обведенной красным фломастером. Рассортировать, проверить, а сомнительные отложить и потом уже проверить с пристрастием.
Фамилия - Сяяде. Имя - Тыну. Отчество - Аугустипоэг. Номер машины - "48–09 ЭСТ". Нет, не могу я выполнять работу, если убежден, что она все-таки пойдет коту под хвост. Коту под хвост, потому что нет дураков. Нет, и это все знают. Человек, который так классно организовал и осуществил ограбление, то есть Корчёнов-Пахан, никогда такой человек не даст себе сгореть на мелочах. Он никогда не позволит себе попасться на пустых деталях. Таких, как цвет и номер машины или рисунок протекторов. Я почти уверен: машины, которая ждала налетчиков, в Таллине давно уже нет. Или есть, но она давно перекрашена и с другим номером и другими протекторами безнаказанно раскатывает по городу. Но я обязан убеждать себя, что все может быть. Обязан. Просто обязан. Могут, по крайней мере, теоретически могут возникнуть серые "жигули" с восьмеркой в середине номера. И я снова перебираю одну за одной фотографии и терпеливо вписываю их в журнал.
Наконец, зафиксировав последнюю из лежащих в общей стопке фотографий, начинаю изучать две отложенные. Это так называемые "сомнительные" машины, то есть те, местонахождение которых так и не удалось выяснить, ни где они стояли утром в день налета, ни утром накануне. Владелец первой машины - "04–89 ЭСТ" - старший инженер отдела проектного института НИИ Кульчицкий. Сорока четырех лет, дважды женат, от первой жены двое детей, во втором браке детей нет. За день до налета взял отгул и куда-то уехал с утра. Куда - неизвестно. По крайней мере, выяснить это путем побочных расспросов на работе и сверки по каналам ГАИ не удалось. У дома машины не было. Никто не знает, была ли его машина и в предыдущий день на стоянке НИИ или дома.
Владелец вторых "жигулей" - "28–11 ЭСТ" - сторож зообазы Приморского парка Сяйск. Ему двадцать шесть лет. Странное ощущение. Молодой парень. Работает сторожем. На работе почти не бывает. В тот день его тоже не было на зообазе. И накануне. Сяйск не женат, образование среднее, уроженец Таллина. Наблюдение за обеими машинами пока ничего не дало.
На обычных стоянках их не было. Значит, они находились где-то на стоянках необычных. Рассматриваю эти две фотографии. В одной машине сидит довольно скучного вида мужчина. Не молод, но и не стар. Хорошо одет, смотрит прямо перед собой. На второй - открывает дверцу парень в джинсах, прямо с обложки модного журнала.
Не дало. Да. А что оно могло дать? Признаюсь сам себе: ведь я на девяносто девять процентов убежден, что и эти две машины, как и остальные сто четырнадцать, которые я уже проверил, здесь ни при чем. Но два невыявленных объекта есть. И я должен лично проверить эти два номера. Лично - и ничего другого придумать нельзя.
Смотрю в окно. День довольно погожий. Впрочем, время уже начало шестого, скоро вечер. Да, сентябрь удался. Не удались пока только наши с Антом потуги. Мои по поводу серых "жигулей", Анта - по поводу Галченкова. Судя по его мрачному виду и отдельным репликам, "колпак" над Галченковым пока ничего не дает.