Группе лондонских детективов поручено расследовать серию жестоких убийств, на первый взгляд, казалось бы, никак между собой не связанных, за исключением одной общей детали: серебряной ложки вместо языка во рту каждой жертвы. Вскоре, однако, становится ясно, что все преступления - дело рук одного человека. Более того, все они совершены на религиозной почве, ибо открывшиеся детали (имена жертв, орудия убийства и даже серебряная ложка) находят несомненное соответствие в истории библейских апостолов. Неужели маньяк-убийца всерьез возомнил себя Мессией?
Дебютный роман Бориса Старлинга стал сенсацией в литературном мире. По динамике сюжета и мастерству в создании атмосферы таинственности и всеобщего страха он не уступает самым знаменитым бестселлерам в жанре триллера.
Содержание:
-
Часть первая 1
-
Часть вторая 39
-
Часть третья 77
-
Примечания 83
Борис Старлинг
Мессия
Посвящаю моей семье, с благодарностью за любовь и поддержку, а также Йену, без которого все это до сих пор валялось бы где-нибудь в груде мусора
Часть первая
Кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою.
Книга Притчей Соломоновых. 21, 23
1
Пятница, 1 мая 1998 года
Едва войдя в дверь, Ред видит ступни трупа. Две ступни неподвижно висящих голых ног. Линия лестничной площадки второго этажа мешает увидеть все находящееся выше.
Он проходит через холл, огибая плотно набитый пластиковый мешок с надписью "Продовольственная торговля Хартса". Сквозь пластик угадываются очертания упаковки круассанов и бутылки апельсинового сока.
Темно-зеленый ковер выглядит еще темнее и мрачнее непосредственно под ступнями трупа, где собралась лужица крови. Ред поднимается по лестнице, глядя прямо перед собой. Когда он достигает четвертой ступеньки, его голова оказывается на одном уровне со ступнями убитого, а еще через пять ступенек следует поворот. Затем еще один. Ред не хочет смотреть на тело, пока не сможет увидеть его целиком.
"Постарайся, - говорит он сам себе, - рассчитать так, чтобы при первом взгляде тебе открылось его лицо".
Для этого надо подняться на пять ступеней, прикрыть глаза, повернуть налево, развернуться и открыть глаза.
Впрочем, еще не разлепив веки, Ред хорошо представляет себе, что должен увидеть. Повешенные в подавляющем большинстве выглядят одинаково. С выпученными глазами, отвисшей челюстью, вывалившимся языком.
Он открывает глаза, смотрит на тело и тут же чувствует: что-то не так. И молниеносно сопоставляет увиденное со своим мысленным перечнем признаков.
Глаза выпучены? Так оно и есть.
Челюсть отвисла? Еще как!
Язык вывалился?
Стоп! Вывалившегося языка нет.
Языка вообще нет!
Ред присматривается. Во рту умершего, точнее, там, где находился его рот, какое-то густое кровавое месиво. Вот откуда кровь. Она стекает по подбородку на грудь и ниже, скапливаясь на ковре. Торс, бока, ноги умершего - все в крови. Похоже, из него вытекла не одна пинта крови.
А языка нет. Язык у этого человека вырезали.
Ред проводит рукой по лицу и закрывает глаза, давая образу лишенного языка мертвеца проникнуть под веки и запечатлеться перед внутренним взором.
Потом он делает шаг в сторону и снова открывает глаза, потому что не хочет ничего упустить. Вот! Среди кровавого месива во рту что-то блеснуло.
Ред напрягает глаза и понимает, что уловил блик света на каком-то кусочке металла, засунутом между нижними зубами и левой щекой. Это блестящий металлический предмет с закругленным краем. Маленький предмет.
Ложка. Чайная ложка. Странно.
Реду доводилось видеть немало трупов с оставленными в них убийцами различными предметами. Чаще всего это были ножи, но не только. И в других отверстиях, а не во рту.
Посторонний предмет в теле жертвы является своего рода символом сексуального надругательства. Но на акт сексуального насилия это не похоже. А похоже на…
В общем, Ред не знает, на что это похоже. В том-то и проблема.
Он прислоняется к стене и снова смотрит на тело. На сей раз начиная снизу, с ног. И поднимаясь взглядом к голове. Волосы на ногах повешенного липнут к коже в тех местах, где по ней протекли струйки крови. Мужчина раздет до трусов (серых в коричневую крапинку "Кальвинс"), руки его связаны за спиной. Шея в петле, туго натянутая веревка привязана к перилам наверху.
Ред смотрит на лицо мертвеца и ловит себя на том, что не может даже вообразить, как выглядел бы этот человек, будь он живым.
Сверху, из одного из помещений, доносится звук шагов, и на лестничную площадку выходит полицейский в форме.
- Не слишком приятный вид, а? - Полицейский спускается по лестнице и протягивает руку. - Инспектор Эндрюс.
- Что обнаружили? - спрашивает Ред, не удосужившись представиться.
- В настоящее время эксперты проводят осмотр помещения, снимают отпечатки пальцев. "Скорая помощь" прибудет с минуты на минуту, тело увезут для вскрытия. Но мы хотели, чтобы сперва на него взглянули вы.
- Языка нигде не нашли?
Эндрюс качает головой.
- Да… Похоже, тот малый забрал его с собой.
- Плохо дело. - Ред кивает на труп. - Кто он?
- Филипп Род. Тридцать два года. Предприниматель. Владелец собственного банкетного зала, под который было оборудовано помещение старой пожарной части в Гринвиче. Основной профиль - организация и обслуживание корпоративных вечеринок. Штат фирмы - пять или шесть штатных работников, остальных нанимают от случая к случаю, через агентство.
- Кто обнаружил тело?
- Его невеста, Элисон Берд. Сегодня утром, в начале восьмого. Мы забрали ее к себе, в Хекфилд-плейс. Это рядом, считай за углом.
- Как она?
- Когда мы прибыли, была в жуткой истерике. Сейчас с ней работает наша сотрудница. Пытается успокоить.
- И каким образом? Отпаивает чаем с успокоительным?
Эндрюс смеется.
- Что-то вроде того. На вкус хуже некуда.
Ред отлепляется от стены.
- Я бы хотел поговорить с этой Элисон.
- Вам повезет, если вы услышите от нее связную речь. Боюсь, она сейчас невменяема.
- Ничего, я подожду.
- А здесь хотите еще что-нибудь посмотреть?
- Сейчас нет. Но вернусь попозже и осмотрю все как следует, когда здесь будет поспокойнее. Позаботьтесь о ленточном ограждении и выставьте у входа констебля, как минимум на сутки.
Эндрюс кивает.
- Будет сделано.
Ред спускается по лестнице и выходит через парадную дверь. С полдюжины соседей все еще отираются поблизости. Что такое жизнь и смерть в большом городе? Несколько дней соседи будут чесать языками о случившемся, а потом все забудется.
Ред смотрит на зевак и задается вопросом, знал ли кто-нибудь из них Рода, когда он был жив.
Он бросает взгляд на улицу и отмечает ее удивительное однообразие. Почти все дома выкрашены в белый или кремовый цвет, почти все могут похвастаться трехсторонним эркером на цокольном этаже. Если что и нарушает единообразие цвета и архитектуры, так это броские - красным по черному или зеленым по белому - вывески, объявляющие, что тот или иной из этих объектов недвижимости выставлен на продажу.
Гудит автомобильная сирена - с северного конца улицу перегораживает здоровенный фургон для перевозки мебели. Никто из зевак не обращает на это ни малейшего внимания.
Ред оборачивается к молодому констеблю у двери:
- Появлялись здесь представители прессы?
- Нет, сэр.
- Если появятся, позаботьтесь о том, чтобы они ничего не узнали. Ничего. С соседями пусть толкуют о чем угодно, но по всем вопросам, касающимся работы полиции, направляйте их в Скотланд-Ярд.
- Да, сэр.
Ред садится в свой "воксхолл" и, дав задний ход, выбирается на Фулхэм-роуд, помахав в знак благодарности пропустившему его таксисту. Славный малый, такому любезному таксисту место в Книге Гиннесса. Может быть, в конце концов, сегодняшний день окажется не таким уж и плохим.
2
Пробка тянется до Фулхэм-бродвей, если не дальше. Автомобили продвигаются вперед по дюйму, тормозные огни сердито мигают красным, словно досадуя на то, что их то включают, то выключают. Вспышки пробегают вдоль забитой машинами улицы с эффектом домино.
Ред чертыхается. Быстрее было бы пойти пешком.
Он раскрывает свой мобильный и набирает номер пресс-центра Скотланд-Ярда. Некоторые из его коллег предоставляют работать с журналистами другим, но Ред предпочитает заниматься этим лично. Если уж без освещения в прессе не обойтись - а когда дело касается убийств, тем паче громких, этого, как правило, не избежать, - желательно держать процесс под личным контролем. Если подойти к делу умеючи, журналисты не только не помешают, но могут даже оказать неоценимую помощь в поисках убийцы, но если предоставить их самим себе, они, чего доброго, подняв шум, заставят преступника забиться в такую нору, из которой его вовек не выковырять. Оно конечно, общественность имеет право на осведомленность, беда только в том, что среди этой общественности затесался и тот, кто без всякой прессы знает о данном убийстве все, что только можно. Сам убийца. А избыточная информация о ходе следствия может подсказать ему, насколько приблизилась полиция к его поимке, и помочь получше замести следы.
Ред бросает взгляд на часы. Еще нет и половины девятого. В столь раннее время большинства сотрудников наверняка нет на месте.
И точно - трубку берут только после десятого гудка.
- Пресс-центр, - произносит кто-то на едином дыхании.
- Это Ред Меткаф. А с кем я говорю?
- Хлоя Курто.
Имя ему не знакомо. Возможно, это та блондинка, которая несколько раз за последнюю пару месяцев попадалась ему на глаза. Он слышал, что они приняли новенькую. Это объясняет, чего ради она притащилась на работу в такую рань - хочет произвести хорошее впечатление на начальство. Ну, это скоро пройдет.
- У вас есть под рукой что-нибудь пишущее, Хлоя?
- Да.
- Хорошо. В Фулхэме произошло убийство. Убит парень по имени Филипп Род. Владелец ресторана. Жил на Рэдипоул-роуд. Если кто-нибудь позвонит, скажите им, что дело расследуется. Основная версия - убийство, совершенное при ограблении. Грабитель проник в помещение, застал хозяина… Ну и все такое. Короче, представьте все это как самое заурядное дело. Вернусь, расскажу подробнее.
- Как он был убит?
Ред на секунду задумывается.
- Скажите им, что причина смерти устанавливается и о ней будет объявлено только после вскрытия. Я вернусь попозже.
Он заканчивает разговор.
Цифровой индикатор на приборной панели сообщает, что наружная температура уже достигла девятнадцати градусов по Цельсию. А к середине дня, если верить синоптикам, будет за двадцать. Лето в этом году раннее и теплое. Милое дело, если ты можешь целыми днями играть во фрисби на лужайке, но излишне упитанному старшему полицейскому офицеру, с утра пораньше успевшему потолкаться возле повешенного с вырванным языком, жара видится несколько иначе.
Путь до Фулхэмского полицейского участка, всего-то четверть мили, занимает пятнадцать минут. У Хекфилд-плейс Ред сворачивает налево, увертывается напоследок от грузовика с прицепом, выехавшего с автостоянки в конце улицы, паркуется на двойной желтой линии и, оставив на ветровом стекле табличку "полицейский детектив", осведомляется у дежурного насчет Элисон Берд.
- Та, у которой убили дружка?
Дежурный сержант выглядит так, словно это убийство стало самым волнующим событием года.
- Она в кабинете тринадцать "А". Я бы сказал, уже битый час. Не в себе девица, это уж точно.
Он открывает загородку и пропускает Реда внутрь.
- Вверх по лестнице, за вращающуюся дверь, потом вторая дверь направо. Впрочем, сами найдете, как услышите причитания и зубовный скрежет.
Ред без труда находит нужный кабинет и тихонько стучится в дверь. Слышатся шаги, а потом в проеме появляется упоминавшаяся Эндрюсом женщина-констебль. Через ее плечо Ред видит голову Элисон.
- Я Ред Меткаф.
- Констебль Лайза Шоу.
- Как она?
- Лучше. По крайней мере, говорит уже связно. Хотите с ней потолковать?
- Если она готова к этому. Вы-то ее о чем-нибудь расспросили?
- Считайте, что нет. Не до того было, я пыталась хоть чуточку ее успокоить. Но сейчас она уже в состоянии отвечать на вопросы. И, думаю, возражать не будет. В конце концов, ей все равно придется через это пройти, так уж лучше сразу, не откладывая. - Шоу открывает дверь шире. - Заходите.
Ред входит и идет прямо к Элисон, которая поднимает на него глаза.
- Элисон Берд? Я детектив, старший полицейский офицер Меткаф. Примите мои соболезнования.
Элисон молча кивает. Ее глаза покраснели от слез.
Ред садится напротив нее, успевая при этом окинуть девушку быстрым, все примечающим взглядом.
Коротко стриженная блондинка, но не натуральная. Корни волос темные. Нос чуточку великоват для ее лица. Милый ротик. Никакой косметики, да оно и к лучшему. Во что превратили бы такие рыдания любой, самый стойкий макияж, лучше даже не думать.
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы отвечать?
Элисон снова кивает.
- Не хотите ли чаю или кофе, перед тем как мы начнем?
- Чай, пожалуйста.
Голос Элисон звучит хрипловато, словно в горле у нее еще стоят слезы.
Шоу, все еще стоя, говорит:
- Я принесу чай. - Она смотрит на Реда. - Может быть, и вам?
- Мне, пожалуйста, кофе. С молоком.
При этих словах Ред вспоминает священную утреннюю чашку кофе, так и оставшуюся недопитой, поскольку сегодня утром его сорвал с места телефонный звонок из Фулхэма.
Сегодня утром. Если быть точным, то менее полутора часов тому назад. А сейчас кажется, будто уже прошли годы.
Констебль Шоу уходит, со щелчком закрыв за собой дверь.
- Чем вы занимаетесь, Элисон?
Ред заговаривает с ней спокойно, словно это непринужденная беседа за коктейлем.
- Я работаю в компании компьютерного программного обеспечения. В Рединге. Я опоздаю на работу.
Последнюю фразу девушка произносит так, будто эта мысль только что пришла ей в голову. "Возможно, так оно и было", - думает Ред.
- Я уверен, что они отнесутся к вашему случаю с пониманием.
- На девять тридцать у меня назначена деловая встреча. Уже никак не успеть!
- Ваш жених был зверски убит, а вы переживаете из-за того, что опоздаете на работу.
На самом деле такая реакция не представляет собой ничего исключительного. У людей, переживших сильное потрясение, мысли часто начинают путаться.
- Элисон, мне нужно задать всего несколько вопросов. Это займет несколько минут. Идет?
- Конечно.
- Как давно вы знакомы с Филиппом?
Черт. Надо было сказать "были знакомы". Но Элисон, похоже, ничего не заметила.
- Пять лет.
- И сколько времени вы помолвлены?
- Он сделал мне предложение шесть недель тому назад. Пятнадцатого марта, на Мартовские Иды. Мы частенько шутим на эту тему.
Ну вот, она тоже путает времена.
- Я зашла к нему спозаранку. Вчера вечером мы поспорили. Ничего особенного, обычный спор насчет свадьбы. Он хотел кое-кого пригласить, я была против.
"Парень наверняка хотел пригласить бывшую подружку", - думает Ред. Спор, вероятно, вышел шумный.
Он жестом предлагает ей продолжить.
- Поэтому я вернулась домой…
- Домой? Вы не жили вместе?
- Нет. У меня очень строгие родители. Католики. Они не одобряют такие вещи.
- И где вы живете?
- Западный Кенсингтон. Каслтаун-роуд. Недалеко отсюда.
- Да. Я знаю этот район. И к какому часу вы добрались домой?
- Примерно в десять тридцать или одиннадцать, думаю.
- И что делали потом?
- Легла спать, но заснуть долго не могла. Очень уж злилась на Филиппа. Но в конце концов, наверное, отключилась, потому что пришла в себя уже около четырех часов утра. И тут мне очень захотелось пойти к Филиппу и сказать, что я была не права и что он может пригласить К… того человека, которого хотел. В конце концов, это была и его свадьба. Конечно, я не могла отправиться к нему в такую несусветную рань, и будить не хотелось, и родители бы меня не поняли. Поехала тогда, когда это показалось мне допустимым, но все же довольно рано. Завтрак купила по пути, в круглосуточном магазине напротив больницы… ("Ага, - отмечает Ред, - тот мешок с покупками, что валялся у входа") и вошла.
- У вас есть свой ключ?
- Да. Конечно.
- И вы открыли дверь своим ключом?
- Да.
На сей раз она выглядит озадаченной.
- Значит, дверь не была взломана или открыта раньше?
- А. - Она понимает, к чему он клонит. - Нет.
- Есть ли ключи у кого-нибудь еще?
- Нет.
- Ни у кого? А у родственников? Друзей? Агентов по недвижимости? Приходящей прислуги?
- Нет. Одна женщина приходила к Филиппу делать уборку, но он отказал ей на прошлой неделе. Подыскивает новую.
- И, уволив ее, он забрал у нее ключ?
- Да.
- Может быть, она сделала дубликат ключа?
- Нет. Замок от Бэнема, дубликат ключа к нему просто так не сделать.
- Хорошо. Продолжайте.
- Я вошла и стала подниматься наверх, и тут я увидела его ноги…
Дверь за спиной Реда открывается, и входит Шоу. Пальцы ее сцеплены вокруг трех пластиковых стаканов. Она ставит их на стол.
Элисон вытирает глаза, используя эту паузу, чтобы собраться с духом. Ред обращается к Шоу:
- Не могли бы вы распорядиться насчет машины, чтобы Элисон отвезли домой. Минут через пять. Да, и еще. Позвоните ей на работу и скажите, что ее сегодня не будет.
- Конечно.
Шоу выходит, закрыв за собой дверь.
- Она так старалась меня успокоить, - говорит Элисон. - А можно, чтобы она сегодня немного побыла со мной?
- Думаю, это можно устроить, - улыбается Ред. - А мне осталось уточнить совсем немного. Вернемся к тому моменту, когда вы обнаружили тело Филиппа. Что первым делом пришло вам в голову?
- Я подумала, что он повесился. Решила, что он убил себя из-за нашего спора.
- То есть это казалось вам возможным?
- Что?
- Я хочу сказать, что Филипп из тех людей, которые способны… - он подыскивает нужную фразу, - отреагировать на ссору в такой… э-э… экстремальной манере?
Элисон вздрагивает.
- Нет, вовсе нет, он был спокойным, жизнерадостным человеком. Не то чтобы совсем уж никогда не унывающим весельчаком, но склонности к депрессии у него точно не было. Нет, Филипп не из таких.
- И все же в первую очередь вы подумали о самоубийстве.
- Да, но я… чувствовала себя виноватой из-за того спора. Мне казалось, это моя вина.
- Значит, найди вы его мертвым не после ссоры, вы бы не подумали о самоубийстве?