Вот теперь, сказал себе Вячеслав Иванович, самое время спросить у Дениски, что он думает по поводу небольшой ночной прогулки в обществе крупных специалистов по проникновению в чужие квартиры. Если ничего не будет иметь против, останется только дождаться Саню и приступить к операции под кодовым названием, ну, скажем… "Воры в доме". Кажется, когда-то даже роман был с таким названием, только писал его хохол и потому назывался он смешно - "Злодии у хати"…
Что, если вдуматься, совсем не одно и то же.
Славкина настойчивость понравилась Александру, хотя он, прознав о том, что у Западинского имеется свой замок на побережье Сенежского озера, который можно взять разве лишь штурмом всех правоохранительных сил, вместе взятых, не сомневаясь, заявил: данная операция ничего не даст.
- Но почему? - чуть не возмутился Грязнов, уверенный в Саниной абсолютной поддержке своей идеи. Он уже забыл, чья она была первоначально - его или Турецкого, но это было теперь и неважно.
- А потому, мон женераль, что все необходимые нам материалы могут и должны находиться лишь там, где они в полнейшей безопасности. Для интереса задай свой вопрос Питеру, который тебя не забыл, и узнай его мнение. Убежден, он согласится со мной.
- Так что же? - обескураженно спросил Грязнов. - Отменяем операцию? А я приготовился… Название придумал…
- Ну в принципе, если для очистки совести… можно попросить Дениску с его орлами. Им эти трудности, как два пальца… Но я считаю, что там нас ожидает пустышка. Вот Сенеж - это другое дело.
- А я бы рискнул. Хоть и незаконно, но…
- Звони в "Глорию". Под кого они станут работать?
- Разумеется, под грабителей, - ничуть не сомневаясь, сказал Грязнов. - Но их спугнут.
- Ты и в самом деле все продумал! - восхищенно засмеялся Турецкий. - И кто же?
- Есть у меня в ОВД "Фили" умный человек, которому ничего не надо объяснять. Он и спугнет, и протокол при нужде составит, и сам подежурит до прибытия хозяина. Если появится нужда.
- Ну-ну… - философски хмыкнул Турецкий. - А мы пока подождем?
- Что ж теперь остается, - вздохнул Грязнов и поднял трубку, чтобы звонить Денису…
Время тянулось медленно. Телефоны молчали.
Наконец, уже в третьем часу, раздался звонок и бодрый Денискин голос сообщил:
- Все в порядке, дядь Слав, пусто-пусто.
- Ясно… - протянул Грязнов. - Вы там сильно не наследили?
- Как можно!
- Проверять за вами не надо?
- Дядь Слав!
- Ладно, все свободны. И всем - мое большое спасибо.
- Народ тебя благодарит тоже, дядь Слав. - Дениска, видимо, имел в виду своих сотрудников, проводивших вместе с ним обыск в пустой квартире Западинского.
- Перед народом Грязновы - запомни! - никогда не были в долгу. Так и передай своим архаровцам.
Положив трубку, развел руками: мол, сам видишь. Да, полностью оказался прав Александр Борисович, ничего не скажешь. Но - попытка, как по легенде любил повторять мрачный Лаврентий, совсем не пытка.
- Ничего, Слава, - взялся успокаивать несколько расстроенного неудачей друга Турецкий. - Зря, конечно, старались ребятишки, зато и мы можем быть теперь спокойны. Кое-что мы все-таки имеем.
- Ты о чем?
- А я уже имел беседу - накоротке - с первым замом покойного Матюшкина - Никоновым. Он прямо сказал: Игнатов будет немедленно отстранен от своих обязанностей, и по нему назначат служебное расследование. Значит, один фигурант уже выбыл.
- Это когда ж ты успел?
- Так я дал ему послушать пленку! Там хоть и немного, зато - во! - он показал большой палец. - Никонов пришел в изумление. Это у нас с тобой один плюс. Триада разрушена. Дальше. У Формозы мы можем завтра же, в связи с его "быками", провести обыск. Оружие, наркота - пусть оправдывается, что он ни при чем. Наконец, вычислили, где находится Вадим. И где то, за чем приехал Питер. Наконец…
- Наконец, Саня, давай-ка поедем ко мне, примем по граммулечке и постараемся немного отдохнуть до завтра, - решительно заявил Грязнов. - Кстати, надо звякнуть моему дружку, чтоб не надрывался. Никакой кражи не было…
И еще одно событие случилось в эту тревожную ночь. В пятом часу утра Бориса Михайловича Абушахмина поднял с кровати телефонный звонок. Абу в темноте нашарил трубку, нажал кнопку и услышал голос своего охранника Михаила. Тот был возбужден.
- Борис Михалыч! Беда ведь случилась! Мы уж ехать собрались, когда во дворе ка-ак рванет! Айвазовская "девятка" к едреной матери! А в ней, оказывается, оба братца находились. Артур только за руль сел да зажигание включил, как тут же и рвануло. В клочья! Ну, мы, от греха подальше, отъехали, чтоб не маячить зря. Потом ментовка подскочила - что да почему? В общем, говорят, что кто-то братанам бомбешку под днище сунул. А кто - хрен его знает. Да такую сунули, что и "скорая" не понадобилась.
- А чего это ты мне рассказываешь? - сердито, спросонья, осведомился Абу. - На хер мне твой базар? Мало где чего рвануло! Я что, за каждого думать должен? До утра дождаться не мог? Сплю я!
- Так вы ж…
- Я - это я, заруби на своей поганой репе! Ты ж не один щас в машине?
- Не-а…
- А я о чем? Мудила!.. Ладно, завтра доложишь.
Но когда раздались испуганно-короткие гудки, Абу поднялся, прошел к буфету, налил там себе стакан коньяку и выдул его. Дело сделано. Теперь надо будет поторопить следствие и принять кабак под свою руку. Ничего, перебьется Виталик! Эти армяшки были его людьми, чего-то там ему варганили… перебьется. Они его уже раз кинули, кинули бы и в следующий. Так что все случилось к обоюдной пользе…
А свалить разборку можно на кого угодно. На любого их конкурента. Пока разберутся, Виталику будет не до того, а точка должна приносить пользу своему новому владельцу. Ничего, договоримся…
И с этой мыслью еще ничего не знавший о стрельбе в "Арбатских встречах" вор в законе Формоза отправился досыпать.
Глава четырнадцатая "Стрелка"
- Саня, я понимаю твои трудности, но ко мне уже поступили звонки из администрации президента, из аппарата правительства, из… да что говорить, сам, что ли, не знаешь? И все требуют, чтобы мы назвали имя убийцы, не говоря уже о заказчике. Ты готов держать ответ?
- Папа, вы будете сильно смеяться, но… я готов. Только вряд ли кого мой ответ обрадует.
- Ты шутишь, надеюсь?
- Я-а-а?! Костя, я что, в самом деле похож на полного идиота?
- Заметь, это не я сказал!
Такой короткий диалог произошел утром, едва Турецкий вошел в свой кабинет, еще из-за двери слыша надрывающийся телефонный звонок.
- Но я не понял, - продолжил Меркулов, - ты не шутишь?
- Какие могут быть шутки, Костя! Иначе зачем бы мы с твоим любимым Вячеславом и его племянником провели почти бессонную ночь!
- Та-ак… Что-то мне это ваше общее дело подозрительно. Ты не мог бы набраться смелости и заглянуть сюда?
- Там есть свидетели?
- Я бы не сказал именно так, но… кое-кто есть. Жду.
Первым, кого увидел Турецкий, открыв дверь меркуловского кабинета, был необъятный Питер Реддвей, разложивший свой зад на двух составленных стульях.
- Хай, Алекс! - он приподнял руку.
- Тем же концом, Пит, - озабоченно отозвался Турецкий, оглядывая кабинет в поисках затаившихся врагов. Нет, Меркулов с Реддвеем были вдвоем.
- Садись, - сказал Костя, - и слушай внимательно. А потом и ты поделишься своими соображениями. Итак…
Старина Пит оказался хозяином своего слова. Когда Костя, еще в прошлую встречу здесь же, проявил живейший интерес к сделке "Медикал Рисёч" с некими российскими предпринимателями, предлагавшими американцам новые фармацевтические технологии, Реддвей отнесся к этой проблеме спокойно. Начать с того, что престиж Америки для него был превыше всего. А потом любые частные сделки, не приносящие вреда государству, только приветствовались. Но Костя был неумолим и настойчив. Более того, он поставил в определенную зависимость выполнение того контракта от расследований обстоятельств кибернетической войны. Питер размышлял недолго: он пообещал узнать все детали сделки, даже приостановить ее, если потребуется, в обмен на активизацию расследования "преступления века".
Безопасность страны всегда важнее интересов какой-то частной фирмы. Так считал он, старый, прожженный ас разведки. Но еще он был уверен, что ни Меркулов, ни, разумеется, Турецкий никогда не станут водить его за нос. Кстати, очень симпатичная идиома, достойная занять место в его блокноте. Поэтому принцип: вы - нам, а мы - вам - не вызывал у него чувства протеста. И все дальнейшее было проделано с той скоростью, на которую способны американские спецслужбы, подстегнутые идеей высшей безопасности Соединенных Штатов, точнее, защиты их глобальных интересов.
К счастью, сделка еще не состоялась. Хотя уже была оговорена сумма гонорара, указаны счета в "Бэнк оф Нью-Йорк", на которые покупатель должен был перечислить миллионы долларов. Но продающая сторона, то есть двое молодых людей с фамилиями Кононов и Царькевич, ожидали буквально с часу на час прибытия курьера из России с оригиналами материалов. Пока ведь демонстрировались лишь фрагменты исследований, из которых американские специалисты вполне могли сделать далеко идущие выводы. Иными словами, до окончательного решения вопроса продавец проявлял определенную осторожность.
В ответ на послание заместителя генерального прокурора России господина Меркулова министр юстиции Штатов, она же генеральный прокурор, госпожа Эванс дала указание задержать граждан России, торгующих материалами повышенной секретности, выкраденными из файлов московского научно-исследовательского института. А затем, в соответствии с положением об экстрадиции преступников, передать их представителям правоохранительных служб России.
Самым же пикантным во всей этой незамысловатой истории оказалось то, что все преступники, пересекающие в настоящее время Атлантический океан на "боинге", являются, по их утверждению, представителями вышеуказанных спецслужб. А выполняли они личное поручение директора Федерального агентства правительственной связи и информации Сергея Сергеевича Матюшкина.
Накануне американская сторона не смогла связаться с господином директором, а потом, как выяснилось, было уже поздно. Известие об убийстве Матюшкина появилось в утренних американских газетах. И оно, как ни странно, убедило американцев, что, сделав шаг навстречу России, они избежали неприятного международного скандала.
Фотографии русских были переданы по факсу.
Меркулов протянул Турецкому листы с запечатленными на них физиономиями вполне еще молодых людей и сказал, что уже отдал распоряжение провести тщательную проверку в ФАПСИ. Для агентства это - чрезвычайное происшествие. Тем более что и против начальника одного из ведущих управлений возбуждено служебное расследование.
Словом, вот тебе, Саня, "портреты лиц", действуй!
А теперь о том, ради чего, по сути, собрались в кабинете ответственные лица, представляющие теперь, по завершении первого этапа, общий интерес сторон.
- Что ты там намекал по поводу собственной уверенности? Если не секрет.
- Значит, так, Костя. У меня уже есть абсолютная уверенность, но нет еще железных доказательств конкретной вины не менее конкретных лиц. Однако это всего лишь дело времени. Будут. Поэтому, если вам нужна рабочая версия, я готов. Более того, я бы даже голову положил, но… Я хорошо знаю, с кем имею дело - в общегосударственном масштабе. Значит, пока не буду.
- Чего? Голову на плаху? Или в залог? - усмехнулся Костя.
- А у нас как делают, Пит, - пояснил Александр Реддвею. - Сперва смахнут башку, а потом станут думать: правильно или нет? Система, отработанная веками. Поэтому - что сказал, то и сказал, а больше вы от меня ничего не добьетесь. Хотя в этой нашей компании я даже могу назвать поименно фигурантов данного дела. Тут, Костя, все так плотно переплетено, что без поллитры не разберешься.
- Ах, так вот чем вы всю ночь занимались с Вячеславом! Разбирались! Я правильно понял? - иронически хмыкнул Меркулов.
- Это тебе, Костя, враги нашептали. В лице дражайшей супруги Ирины Генриховны. Видит Бог, греха за нами со Славкой нет. Просто мы в четвертом часу утра закончили работу. У одного из фигурантов. Специально, чтоб ты не успел нам помешать. Со своей законностью и чистоплюйством.
- Кажется, обижаешь! Нет?
- Тебя обидишь!.. Так вот, господа хорошие, мы можем указать, где скорее всего в настоящий момент находятся твои секретные материалы, Пит. Но сперва это дело предстоит доказать, попутно раскрыть десяток, фигурально выражаясь, убийств и при этом не понести потерь в живой силе. А они могут быть большими. Штурм по-русски - это более чем серьезная акция. Вот мы и хотим - не числом, а умением, как выражался наш великий полководец Суворов. Можешь записать афоризм. Он исключительно русский, потому что у нас получается всегда наоборот.
- Значит, ты предлагаешь нам еще подождать? - спросил Костя.
- Недолго. А кстати, Пит тебе не рассказывал, что его конурка в "Балчуге" стонет от напичканной там прослушивающей и просматривающей техники? Не задавались вопросом, чей интерес?
- Успокойся, там уже все снято. Но это совсем не исключает…
- Главное, чтоб Питер это помнил.
- Я помню, - засмеялся Реддвей. - Но мне интересно, почему мы не можем, если тебе уже известно, где украденные программы, прийти и забрать их? Или тут есть другая тактика?
- Тактика здесь одна, Пит, - ответил Турецкий. - Мы должны твердо знать, а не догадываться. Сотый процент ошибки может испортить все дело. И твои материалы сгинут без следа. А один из господ, о котором может идти речь, Западинский, замечен был днями в контакте с господином Аббасом, иракским представителем в России. Так что ваши ближневосточные планы, Пит, могут неожиданно обрести новых хозяев.
- Тем более надо быстро! - воскликнул Реддвей.
- Быстро только у кошек бывает, Пит. Но господин Западинский, о коем речь, Костя, вряд ли сам хотел бы афишировать свои контакты с иракцами. Это его подставили. Молодежная пресса все видит и все разоблачает. Особенно когда дела происходят на светских тусовках. Вот тут им желанное поле деятельности. Поэтому я бы сам и не обратил внимания, да мой кадр сработал: представил целое досье по части передвижений фигуранта. В свете известного никак не могу исключить особого интереса олигарха к ближневосточному региону.
- Давай конкретнее, в чем суть твоих предложений? Все остальное - из области предположений - пусть остается на твоей совести.
- Если его брать с налету, то, во-первых, не дадут, а во-вторых, может сорваться с крючка. Поэтому хочу обложить его со всех сторон. Лишить партнеров. Чтоб он заметался и начал лепить ошибки. Вот тут мы его и захомутаем. Кстати, когда ему задницу припечет, он помчится за поддержкой. А мы сможем наконец узнать, откуда ноги растут. Если у вас есть иные соображения, готов выслушать.
Поразмышляв, Меркулов сказал, что он, в общем, согласен с точкой зрения Турецкого, однако дело требуется форсировать. Слишком много заинтересованных лиц появилось. Он многозначительно посмотрел Турецкому в глаза, и Александр понял, на кого намекал Меркулов: ну конечно, это генерал Жигалов со всей своей конторой. Вероятно, госбезопасность решила, что без нее тут никак не обойдется.
Турецкий сказал в свою очередь, что план расследования у него имеется и что он готов показать его Косте, если у того появится острое желание. Но ситуация складывается таким образом, что в общую орбиту втянуто уже несколько "убойных" дел, на первый взгляд далеких друг от друга. По ним идет следствие, но реальный результат появится лишь тогда, когда он, Турецкий, ответит себе на главный вопрос. Питер уже сделал свое дело, теперь его очередь.
На том и остановились. У Реддвея во всяком случае не было оснований не верить Александру Борисовичу.
Турецкий же, аккуратно свернув фотопортреты в трубочку, откланялся и отправился в НИИ биомедицинской химии Российской академии медицинских наук, где трудилась обиженная его невнимательностью пылкая девушка тридцати лет Римма Шатковская.
Плешаков чувствовал себя так, будто на его голову рухнул потолок. О гибели Матюшкина он узнал из последнего выпуска новостей. Причем сразу понял, что на самом деле произошло. Не мог представить лишь одного: кой черт понес генерала в пасть к тигру?!
События длинного дня слились в одно, почему-то в сознании постоянно сопровождаемое траурной музыкой. Прямо как наваждение!
Эти похороны, наглый Западинский, проглотивший-таки сказанное им, Плешаковым, не нашедший и слова для возражения, а потому покрывшийся красными пятнами и растерянный. И вот - финал! Грубый, хамский - это от полнейшего бессилия, не иначе… Но что в этом кабаке забыл Матюшкин?!
И из Штатов непонятные вести: деньги на счет не поступили… То есть, говоря другими словами, ситуация полностью выходила из-под контроля. И самое скверное заключалось в том, что Матюшкин - по разным причинам - предпочитал обходиться в личных делах весьма узким кругом особо доверенных лиц, доступа к которым Плешаков практически не имел. Не знал их. Генерал также ни разу нигде не обмолвился о своем тесном партнерстве с Анатолием Ивановичем. И вот наступила своеобразная расплата за чрезмерную самостоятельность каждого из них: со смертью Матюшкина Плешаков попросту потерял всяческие контакты с американской фармацевтической фирмой. И теперь не узнать, что там у них случилось, почему нет денег на счете, чем вызвана задержка?..
Впрочем, одна зацепка оставалась.
Анатолий Иванович вызвал Николая Андреевича Лаврухина. Директору охранно-розыскного агентства "Выбор" предстояло провести тонкую работу, такую аккуратную, чтобы о ней никто и не догадался в ФАПСИ. Он мог справиться, недаром же добрая половина его сотрудников пришла именно из этого Федерального агентства.
- Коля, напомни-ка мне фамилии тех ребят, что работали по делу НИИ на Погодинской? Ну, тех, которым я объявлял особую благодарность, помнишь?
- Извините за вопрос, Анатолий Иванович, зачем они вам?
- Тебе важно знать? - поднял брови Плешаков.
- Естественно, потому что их подлинных фамилий я не знаю. Хотя выяснить могу. Но это - время. Вам же, полагаю, надо срочно?
- Правильно полагаешь.
- У нас они проходили как Антошкин и Виноградов. В своей конторе наверняка значатся под другими. А настоящие знает либо их непосредственное начальство, либо служба собственной безопасности. Начать выяснение?
- Надо… - Плешаков решил, что скрывать сейчас что-то от Лаврухина - значит навредить делу, стоящему, как он уже чувствовал интуитивно, на грани провала. Если бы все шло хорошо, вряд ли попер бы Матюшкин танком на Западинского и компанию.
- Вам последние новости известны, Анатолий Иванович? - сдержанно спросил Лаврухин.
- Относительно нашего партнера? - Плешаков сознательно не назвал фамилию Матюшкина.