* * *
Я ехал по пустынной дороге. С одной стороны тянулось поблескивающее на солнце озеро, а с другой - полузатопленные деревья. Вдруг я увидел в зеркале заднего вида бело-синюю патрульную машину. Водитель уже включил мигалку и, поравнявшись с моим бампером, коротко прогудел сиреной. Я стал сворачивать к обочине, но там среди травы и гравия поблескивали, как янтарные зубья, осколки пивных бутылок. Попытался проехать на чистое пространство, прежде чем затормозить, но патрульный автомобиль, взревев мотором, резко обогнал меня, и напарник водителя грозно указал на край дороги. Я услышал, как под колесами захрустели бутылочные стекла.
Оба полицейских выскочили из машины, и я понял, что дело принимает серьезный оборот. И тот и другой были крупными мужчинами, каджунами, скорее всего, как и я, хотя при виде сильных, мускулистых тел в идеально сидящей голубой форме, отполированных ремней с кобурой, блестящих патронов и прикладов создавалось впечатление, что они специально забрались в такую глушь Миссисипи, чтобы дать волю своей деревенской жестокости.
Ни в руках, ни в карманах у них не было книжки со штрафными талонами.
- Сирена означает, что надо остановиться. А не просто сбросить скорость, лейтенант, - сказал водитель, улыбнувшись, и снял очки. Он оказался старше своего напарника. - Пожалуйста, выйдите из машины.
Я открыл дверь и ступил на асфальт. Они молча наблюдали за мной.
- Положим, я повелся на это. Но за что остановили-то? - поинтересовался я.
- Превышение скорости. Шестьдесят - на участке, где разрешено пятьдесят пять, - ответил второй. Он жевал жвачку, и глаза без тени смеха внимательно смотрели на меня.
- Да я никогда больше пятидесяти не выжимаю, - возразил я.
- Значит, постепенно разогнались, - сказал тот, что постарше. - В такое прекрасное утро вы смотрели по сторонам, может, разглядывали деревья, воду, может, думали о всякой ерунде и, прежде чем сообразили, стали клевать носом, да и ноги отяжелели.
- Надеюсь, мы не будем тут упражняться в профессиональной вежливости? - спросил я.
- Нашему прокурору не по вкусу, что мы все время закрываем глаза на такие вещи, - сказал старший.
- Ну так выпишите мне штраф, и я сам поговорю с прокурором об этом.
- Многие с окраин нашего района так до суда и не доходят, - ответил старший полицейский. - И от этого он свирепеет сильнее, чем если бы у него сидел шершень в носу. Поэтому мы их сами отвозим в суд.
- Послушайте, а вы сегодня одеты не по форме, - брякнул я.
- Как это? - удивился второй полицейский.
- Вы забыли прицепить таблички со своими именами. Почему, спрашивается?
- Забудьте про эти дурацкие таблички. Поедете с нами к зданию суда, - сказал молодой. Он прекратил жевать жвачку и крепко сжал челюсти.
- Да у вас все равно шина спущена, лейтенант, - добавил пожилой. - Может, и по нашей вине, вот и садитесь с нами, а я вызову буксир по рации, и он вам ее заменит.
- Вы меня за дурака держите? - сказал я. - Вы же не арестуете детектива из Нового Орлеана.
- Наша территория - наши правила, лейтенант.
- Да пошел ты, - бросил я.
Они замолкли. Солнце сверкало и переливалось на гладкой поверхности воды позади них. От яркого света я с трудом удерживался, чтобы не сморгнуть. Я слышал их дыхание, видел, как они переглядывались в нерешительности, чувствовал чуть ли не запах пота, исходивший от них.
Молодой двинул ботинком по гравию и дернул ремешок на кобуре, где лежал хромированный "маг-нум-357". Я выхватил свой штатный револьвер из кобуры на кнопках и, присев на корточки, сжал его двумя руками, целясь в их физиономии.
- Большая ошибка, ребята! На колени, руки на голову! - выкрикнул я.
- Слушайте... - начал старший.
- Выполнять не раздумывая! Я выиграл, а вы облажались!
От волнения у меня перехватило дыхание. Они переглянулись, сплели пальцы над головой и опустились на колени перед своей машиной. Я зашел сзади, вытащил у них тяжелые револьверы из кобуры и выбросил в озеро.
- А теперь доставайте наручники и цепляйте себя к бамперу, - сказал я.
- Превышаешь полномочия, - заметил старший. Загорелая шея у него вся была в капельках пота.
- Не думаю, - сказал я. - Вы, ребята, хотели показаться крутыми ковбоями и угодили носом в дерьмо. Думали засадить меня в кутузку на денек-другой или, может, крепко поколотить, пока бы я ехал на заднем сиденье?
Они не ответили. С красными злыми лицами стояли на коленях, морщась от боли, потому что камешки впивались им в ноги.
- Ну-ка живо перекидывайте браслетики через бампер и пристегивайте ваши ручки, - продолжал я. - Вы мне не ответили, что довольно странно, если учесть, что собирались меня в тюрьму отправить. Или, может, отбивную бы из меня сделали в машине по дороге в тюрьму?
- Пошел в задницу, - огрызнулся молодой полицейский.
- Слушайте, вы что, охренели? Думали, прихлопнете новоорлеанского копа и выйдете сухими из воды?
- Еще посмотрим, кто выйдет сухим, - произнес старший.
Он вынужден был развернуться, стоя на коленях и разговаривая со мной. Солнце светило прямо ему в глаза.
- Шериф позволяет вам выгребать из-под него дерьмо, так, кажется? - сказал я. - Ну и вшивая работенка. Вам следовало бы потребовать прибавки к зарплате - пусть он немного раскошелится на вас. А то вы, наверное, собираете тут всякую мелочь на дороге, а потом развлекаетесь в местном заведении, пока шериф разъезжает на кадиллаке и занимается своими скакунами.
- Да ты придурочный ублюдок, а не коп из отдела убийств, - процедил старший. - Воображаешь, что ты такая важная шишка, что тебя аж прихлопнуть решили? Да ты просто волосок в чужом носу!
- Боюсь, парни, что карьера ваша на этом окончена.
- Сначала подумай, как сам отсюда выберешься, - ответил молодой.
- Ты про проколотые шины? Да, проблемка, - задумчиво проговорил я. - А что, если я поведу вашу машину, а вы в наручниках за бампером потащитесь?
Впервые на их лицах проступил неподдельный страх.
- Расслабьтесь. У нас в Новом Орлеане другие правила. Мы не трогаем умственно отсталых, - успокоил их я.
В отдалении я заметил приближавшуюся темно-красную машину. Полицейские услышали шум мотора и с надеждой переглянулись.
- Простите, но это не за вами, - сказал я, опускаясь перед ними на корточки. - А теперь, клоуны, слушайте внимательно. Я не знаю, сколько времени вам будет угодно все это продолжать, но если вы на самом деле хотите выбраться отсюда, запомните одно: у меня больше денег, чем у вас, больше людей, мозгов, больше всего, что можно сосчитать. Поэтому, дайте подумать... пока что я пошлю кого-нибудь забрать мою машину, и потому лучше бы вам здесь остаться. А еще передайте своему герою, на которого вы работаете, что наш разговор затянулся. Он поймет, что я имел в виду.
* * *
Я остановил коричневую машину, помахав своим значком, и сел в нее прежде, чем женщина за рулем, блондинка лет под тридцать с развевающимися волосами и большими глазами, успела что-либо сказать или заметить двух прикованных полицейских. Из ее магнитофона неслись громкие звуки Первого концерта Чайковского, на заднем сиденье в невообразимом беспорядке были разбросаны бумаги, блокноты, официальные бланки.
- Я полицейский из Нового Орлеана. Мне необходимо, чтобы вы подбросили меня до ближайшего городка, - сообщил я, стараясь перекричать музыку.
Ее круглые, как у куклы, синие глаза смотрели на меня с изумлением и страхом. Она медленно начала набирать скорость, скользнув взглядом по полицейским в наручниках, но в следующую секунду уставилась на них в зеркало заднего вида.
- Эти мужчины прикованы к бамперу машины? - спросила она.
- Да. Это плохие ребята, - прокричал я. - Можно, я уменьшу звук?
- Простите, но я вынуждена так поступить. Можете стрелять, если хотите.
С этими словами она ударила по тормозам, резко дала задний ход и тронулась с места с такой скоростью, что покрышки взвизгнули, а из выхлопной трубы вылетело облако черного дыма. Я ударился головой о ветровое стекло и тут увидел, как мы быстро приближаемся к моему старому "шевроле".
- Осторожней! - закричал я.
Но было слишком поздно. Ее бампер зацепил решетку и поцарапал обе двери. Тогда она резко завернула, чтобы остановиться, выключила музыку и, перегнувшись через меня, прокричала тем двоим:
- Этот человек говорит, что он полицейский. Это правда?
- Позвоните в офис шерифа округа Катауатче, леди, - отозвался старший. Он сидел на корточках, подогнув одно колено, с напрягшимся из-за неудобной позы лицом.
- Что за человек в моей машине?
- Кусок дерьма, которого давно урыть пора, - ответил младший.
Женщина резко переключилась на первую передачу, вдавила педаль газа в пол и еще раз пронеслась мимо моей машины. Я почувствовал, как задний бампер ее автомобиля, ударившись, отскочил от передней решетки. Она вела машину совершенно дико, бумаги на заднем сиденье так и летали, а озеро и затопленные леса мелькали за окном.
- Прошу прощения за то, что сделала с вашей машиной. У меня есть страховка. По крайней мере, была, - сказала она.
- Все в порядке. Я всегда мечтал взглянуть на мир изнутри урагана. Вы все еще боитесь или всегда так ездите?
- Как - "так"?
Ее волосы развевались на ветру, круглые синие глаза внимательно смотрели на дорогу.
- Вы все еще думаете, что я сбежавший преступник? - спросил я.
- Понятия не имею, кто вы, но я узнала одного из этих полицейских. Это садист, который занимался всякими извращениями с одной из моих клиенток.
- Ваших клиенток?
- Да, я работаю в государственной службе помощи инвалидам.
- Вы можете упрятать его в тюрьму.
- Она до смерти перепугалась. А он пригрозил, чтоб молчала, иначе он сделает это с ней еще раз, а потом засадит ее в тюрьму как проститутку.
- Господи, леди, осторожней. Слушайте, здесь неподалеку есть ресторан на сваях на самой границе округа. Завернем туда, сделаем звонок, а я оплачу ваш обед.
- Почему?
- Потому, что вы связались со мной, но до сих пор мне не верите. Между прочим, не ясно, почему вы там проявили такую смелость?
- Ничего подобного. Просто я не подвожу странных личностей. В последние дни происходит вообще много странного. Если вы детектив из полиции, почему ездите на такой развалюхе?
- Несколько минут назад она такой, можно сказать, не была.
- Вот это я и называю странностью. Я ему, может, жизнь спасла, а он еще критикует мою езду.
Не спорь с божественным созданием, когда едешь в солнечное утро по аллее из дубовых деревьев, Робишо, подумал я. А также не спорь с кем бы то ни было, кто выжимает восемьдесят пять миль в час, осыпая стволы деревьев дробью из мелких камешков.
Вблизи ресторан оказался ветхим, стоявшим на сваях над озером строением с сетками на окнах. Все стены снаружи были обшиты рекламой группы "Метал Дикси - 45" и пива "Джакс". Сейчас был не сезон лангустов, поэтому я заказал жареного сома и две маленькие порции гумбо с креветками. Пока мы ждали заказ, я купил ей напиток в баре и воспользовался телефоном, чтобы сообщить о своем опоздании в управление Первого округа в Новом Орлеане. Я поднес трубку к уху новой знакомой, чтобы она услышала, как Клит отвечает, затем продолжил разговор.
- Я обедаю с одной леди, которая хотела бы, чтобы ты описал, как я выгляжу, - сказал я ему и передал ей трубку.
Слушая, она начала расплываться в улыбке, глаза у нее повеселели и она громко рассмеялась.
- Это жестоко, - заметила она.
- Что он сказал?
- Что у вас волосы в черно-белую полоску, как у скунса, и поэтому вы стараетесь сбить собак со следа.
- У Клита всегда были замашки комика.
- А вы все так поступаете? Приковываете других полицейских к машине, пугаете людей на шоссе, разыгрываете по телефону?
- Не совсем так. В округе Катауатче другие правила. А это просто не моя территория.
- А что же те двое, которые там остались? Они не будут вас преследовать?
- Похоже, их сейчас больше всего беспокоит вопрос, как они будут объясняться с шефом. После обеда вы не могли бы отвезти меня обратно в город?
- Мне нужно позвонить одному моему клиенту, а потом поедем.
Она отпила из бокала, съела вишенку, заметила, что я наблюдаю за ней, и перевела взгляд на озеро за окном, где ветер шевелил мох на стволах кипарисов.
- Вы любите бега?
- Никогда на них не была.
- У меня есть пропуск члена клуба. Не хотите пойти завтра вечером, если я заберу свою машину?
Она задумалась, не отводя глаз от моего лица. Глаза у нее были поразительно синими.
- Я играю на виолончели в струнном квартете. Завтра вечером у нас репетиция.
- О, надо же!
- Но мы, скорее всего, закончим в полдевятого. Если это для скачек не слишком поздно, то пожалуйста. Я живу возле Одюбон-парка.
Вот видишь, только не спорь с созданием Господа, и все успешно разрешится, сказал я сам себе.
* * *
Но на следующий день, в управлении округа, все пошло уже не так гладко. Если я связывался с людьми из отдела полиции нравов или, в частности, с сержантом Мотли, дело никогда не клеилось. Это был чернокожий военный запаса, не жалевший даже своих. Как-то раз один черный пьяница, сидевший в кутузке, привел его в большое недовольство, обозвав "недомерком белого человека со значком и пушкой белого человека", и Мотли поливал его слезоточивым газом до тех пор, пока тюремщик не выбил баллончик у него из рук.
Но за Мотли водились грешки и похуже. До того как он получил звание сержанта и перевелся в полицию нравов, он работал приставом в суде. В его обязанности входило доставлять арестованных из вытрезвителей к утреннему заседанию суда. Как-то он вез семерых человек в наручниках в лифте, когда в шахте начался пожар. Огонь быстро перекинулся на электропроводку, и лифт застрял между этажами. Мотли выскочил через аварийный выход на крыше, а семь арестованных задохнулись в дыму.
- Что ты хочешь о ней узнать? - спросил он.
Он страдал от избыточного веса, носил густые усы и очень много курил - в пепельнице было полно окурков.
- Ты задерживал ее три раза в месяц: дважды за приставания к мужчинам и один раз - за ограбление. У тебя, должно быть, был какой-то интерес к ней.
- Да она была десятидолларовая шлюшка подзаборная.
- Не много же ты мне рассказываешь, Мотли.
- А что рассказывать-то? Она бесплатно обслуживала клиентов в массажном салоне на Декатур-стрит. Такую любой на куски разрежет или сутенер подожжет, а она и не пикнет. Как я говорю, типичная жертва. Деревенская девчонка, которая собиралась сорвать здесь большой куш.
- Кто давал за нее залог?
- Наверное, сутенер ее. Не помню.
- Кто такой?
- Да не помню я. У них он каждые два месяца меняется.
- Не знаешь, был резон у кого-нибудь убивать ее?
- Ты еще спроси, какого размера обувь она носила. Когда ты вообще завел на нее дело? Я слышал, ты выловил ее из протоки в Катауатче.
- У меня личный интерес. Слушай, Мотли, давай мы скооперируемся с твоими ребятами. Как насчет маленького обмена услугами?
- Ты думаешь, я хоть что-нибудь знаю? Говорю тебе, это была еще одна безмозглая курица с улицы. Все они одинаковые, как только что с конвейера. В любом случае, я потерял с ней связь.
- Что ты имеешь в виду?
- Мы пару раз заходили в массажный салон с проверкой, и она там уже не работала. Одна из девок сказала, что Хулио Сегура перевел ее в свое заведение. Но это все равно ничего не значит. Он все время так делал, потом они ему надоедали, он давал им по нескольку пакетиков героина, а его шофер-карлик отвозил их к автобусной остановке или обратно, туда, где раньше работали.
- Невероятно.
- Думаешь, такой человек, как он, заинтересован в шлюхах? Брось ты это дело, Робишо. Только время теряешь.