- Тогда где же вы были?
- Нигде.
- Кто-нибудь видел вас?
- Никто меня не видел.
- Был нигде и никто его не видел, - зло передразнил Хейз. - Это, что ли, хочешь сказать?
- Да, это.
- Человек-невидимка, - уточнил Клинг.
- Да.
- Когда пойдете убивать всех этих евреев, - сказал Карелла, - с чего собираетесь начать?
- Я не собираюсь никого убивать, - ответил он оборонительным тоном.
- С кого начнете?
- Ни с кого.
- С Бен-Гуриона?
- Или, может быть, уже начали?
- Я никого не убивал и никого не собираюсь убивать. Я хочу вызвать адвоката.
- Адвоката - еврея?
- Да я бы...
- Что - да вы бы?..
- Ничего.
- Вам нравятся евреи?
- Нет.
- Вы ненавидите их?
- Нет.
- Тогда они вам нравятся.
- Нет, я не говорил...
- Либо они для вас хорошие, либо нет, и вы их ненавидите. Что вы выбираете?
- Не ваше сволочное дело.
- Но вы соглашаетесь с белибердой в этих подстрекательских книжонках? Так?
- Это не подстрекательские книжонки.
- Как же вы их определяете?
- Это выражение мнения.
- Чьего мнения?
- Мнения каждого.
- Включая ваше?
- Да, включая и мое.
- Вы знаете раввина Соломона?
- Нет.
- Что вы думаете о раввинах вообще?
- Я о них и не думаю.
- Но вы много думаете о евреях, не так ли?
- А это не преступление - думать...
- Если вы думаете о евреях, вы должны думать и о раввинах. Разве не так?
- Да что мне тратить время...
- Раввин ведь - духовный руководитель евреев, верно?
- Ничего я не знаю о раввинах.
- Но вы должны это знать.
- А если не знаю?
- Ну, раз вы говорили, что собираетесь убивать всех евреев...
- Я никогда не говорил...
- ...то тогда начинать надо с...
- Я ничего такого не говорил!
- А у нас есть свидетель, который это слышал!.. Тогда начинать надо с раввина, не так ли?
- Да пошел ты со своим раввином в...
- Где был между семью и девятью вечера?
- Нигде.
- Да за синагогой ты был! Не так, что ли?
- Нет!
- Ты там намалевал букву "джей" на стене, а?
- Нет! Не я!
- Ты заколол раввина!
- Ты убил еврея!
- Я там и близко не был...
- Регистрируй его, Коттон. Подозревается в убийстве.
- В убийстве?.. Да я вам говорю, я и не был...
- Или заткнись, или начинай давать показания, гад, - сказал Карелла.
Финч заткнулся.
Глава 6
Девушка явилась на прием к Мейеру в пасхальное воскресенье.
У нее были рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Платье ярко-желтое, слева на груди приколоты цветы. Она стояла у барьера, и ни один из детективов в отделе даже и не заметил этих цветов; они были слишком заняты созерцанием округлостей ее фигуры.
Девушка не произнесла ни слова. Да и нужды в этом не было. Сцена была почти комической, как будто на приеме с коктейлями, где роскошная блондинка достает сигарету, а сотня мужчин устремляется к ней с зажигалками. Первым к дверце подскочил Коттон Хейз, поскольку он был не женат и сердце его было свободно. Вторым был Хэл Уиллис, тоже неженатый, крепкий американский паренек. Мейер Мейер - добродетельный женатик - ограничился восхищенным взглядом со своего места. В голове у него мелькнуло словечко "shtik", но он тут же отогнал его.
- Чем могу помочь, мисс? - одновременно спросили Хейз и Уиллис.
- Я бы хотела поговорить с детективом Мейером, - сказала девушка.
- Мейером? - переспросил Хейз, как если бы поставили под сомнение его мужественность.
- Мейером? - повторил Уиллис.
- Он ведет дело об убийстве раввина?
- Собственно, мы все этим занимаемся, - скромно сказал Хейз.
- Я девушка Арти Финча, - сказала девушка. - Мне нужно поговорить с детективом Мейером.
Мейер поднялся со своего места с видом человека, выбранного первой красавицей бала из толпы воздыхателей. С самыми учтивыми манерами и бархатными нотками в голосе он представился девушке:
- Мисс, детектив Мейер - это я.
Он открыл ей дверцу, только что не раскланявшись, и подвел ее к своему столу. Хейз и Клинг не спускали глаз с девушки, севшей перед столом, положив ногу на ногу. Мейер придвинул к себе служебный блокнот с апломбом управляющего из "Дженерал моторс".
- Простите, мисс, - сказал он. - Ваше имя и фамилия?
- Элинор, - ответила она. - Элинор Фей.
- С немым "э"? - спросил Мейер.
- Просто и-краткое.
- И вы невеста Артура Финча? Я так понял?
- Я его девушка, - поправила Элинор.
- Вы не помолвлены?
- Официально - нет. - Она улыбнулась смущенно, скромно и невинно.
Коттон Хейз за дальним столом закатил глаза.
- О чем вы хотели поговорить со мной, мисс Фей? - спросил Мейер.
- Я хотела поговорить с вами насчет Артура. Он невиновен. Он не убивал того человека.
- Так... Что вам известно об этом, мисс Фей?
- Ну, я прочитала в газете, что раввин был убит между семью тридцатью и девятью вечера. Верно? Я не путаю?
- Да, приблизительно так.
- Так вот, Артур не мог сделать этого. Я знаю, где он был в это время.
- И где же он был? - спросил Мейер.
Он знал, что будет говорить ему девушка. От кого только он не выслушивал это - от подозрительных девиц, возлюбленных, "просто знакомых" и подружек мужчин, обвиняемых в чем угодно, начиная от нарушения общественного порядка до убийства с отягчающими обстоятельствами. Вначале девушка скажет, что Финч был у нее все это время. После некоторого нажима она признается, что они... Ну... ну, они были наедине. Еще уговоры - и она через силу (через силу - это важно, так еще правдивее) скажет, что... ну, как сказать... ну... они были вместе в интимной обстановке. Устроив такое железное алиби, она затем будет терпеливо ждать освобождения своего героя.
- И где же он был? - спросил Мейер и стал терпеливо ждать.
- С семи до восьми, - сказала Элинор, - он был с человеком, которого зовут Брет Лумис, в ресторане, называющемся "У ворот", на углу Калвер и Южной Седьмой.
- Как?.. - Мейер был удивлен.
- Да. Оттуда он поехал к своей сестре в Риверхед. Могу сказать ее адрес, если нужно. Он приехал туда около восьми тридцати и пробыл у нее около получаса. Потом от нее поехал домой.
- В какое время он был дома?
- В десять часов.
- Он сказал нам, что в девять - девять тридцать.
- Он ошибся. Я знаю, что он вернулся домой в десять, потому что он тут же позвонил мне. Это было в десять часов.
- Так... И он сказал, что только что вернулся?
- Да. - Элинор Фей кивнула и сняла ногу с ноги. Уиллису у охлаждающей колонки с питьевой водой посчастливилось увидеть обтянутое нейлоном бедро в разрезе юбки.
- И он вам рассказал, что это время он провел с Лумисом, а потом со своей сестрой?
- Да, рассказал.
- Тогда почему же он не сказал об этом нам? - спросил Мейер.
- Не знаю. Но Артур - человек, который уважает семью и друзей. Я думаю, что он не хотел впутывать их в полицейское разбирательство.
- Замечательная щепетильность с его стороны, - сухо сказал Мейер. - Особенно если учесть, что он арестован по подозрению в убийстве. Как зовут его сестру?
- Ирен Грэнаван. Миссис Карл Грэнаван.
- Ее адрес?
- Риверхед. Моррис-роуд, 1911.
- А не скажете, где я могу найти Брета Лумиса?
- Он живет в меблированных комнатах на Калвер-авеню. Дом номер 3918. Это около Четвертой.
- Ваш визит сюда очень продуман, мисс Фей, - сказал Мейер.
- А зачем приходить, если не готов отвечать на все вопросы? - вместо ответа спросила Элинор.
Глава 7
Брету Лумису было тридцать один, он был ростом пять футов шесть дюймов и с бородой. На нем был громадный черный свитер и узенькие джинсы. Рядом с Коттоном Хейзом он выглядел маленьким мальчиком, надевшим фальшивую бороду, чтобы рассмешить своего папу.
- Извините, что беспокоим вас, мистер Лумис, - сказал Мейер. - Мы понимаем, что на Пасху...
- О, в самом деле? - спросил Лумис. Он казался удивленным. - Неужели Пасха? Черт меня возьми. Может, мне стоит пойти да и купить себе горшочек с гиацинтами...
- Вы не знали, что сегодня Пасха?
- Вот именно, ребята... да и кто читает газеты? Мрак, мрак! Сыт по горло всем этим. Давайте выпьем пива, отпразднуем Пасху. Идет?
- Ну спасибо, - сказал Мейер, - но...
- Ну и что, что не разрешено? Кто узнает, кроме меня, тебя да его? Всего-то три бутылочки...
Мейер посмотрел на Хейза и пожал плечами. Хейз ответил тем же. Вдвоем они наблюдали, как Лумис пошел к холодильнику в углу комнаты и вынул три бутылки пива.
- Садитесь, - сказал он. - Пить нам придется из бутылок, потому что у меня со стаканами плоховато. Садитесь, садитесь.
Детективы, опешив, оглядывали комнату.
- О, это? - сказал Лумис. - Да прямо на пол. У меня со стульями плоховато.
Вся троица присела на корточках вокруг низкого стола, который был изготовлен явно из обрубка ствола. Лумис поставил бутылки на стол, поднял свою собственную и, возгласив: "За вас!", присосался к горлышку.
- Чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Лумис? - спросил Мейер.
- Жизнью.
- Что?
- Просто живу, чтобы жить. Вот мое занятие.
- Я имею в виду, на какие средства вы живете?
- Получаю алименты от моей экс-жены.
- Вы получаете алименты? - переспросил Хейз.
- Да. Она была так счастлива отделаться от меня, что оформила договоренность. Сотня в неделю. Это неплохо, правда?
- Это очень хорошо, - сказал Мейер.
- Вы так считаете? - Лумис погрузился в задумчивость. - Я полагаю, что мог бы дожать до двух сотен, если бы подольше продержался. Дрянь крутила роман с другим парнем - понятно? - и из кожи вон лезла, чтобы скорее выйти за него. У него денег полно. Да, я мог бы дожать и до двух сотен.
- И сколько времени вам будут платить? - спросил завороженный Хейз.
- Пока не женюсь опять - чего я никогда не сделаю, пока жив. Пейте пиво. Пиво хорошее. - Он опять поднял бутылку к губам и сказал: - А по какому случаю вы ко мне пришли?
- Вы знаете человека по имени Артур Финч?
- А как же. У него беда?
- Да.
- А что он сделал?
- Ну, пока оставим это в стороне, мистер Лумис, - сказал Хейз. - Нам бы хотелось узнать о вас...
- Это откуда у вас такая белая прядь в волосах? - внезапно спросил Лумис.
- А? - Хейз невольно тронул свой левый висок. - О, как-то ножом пырнули. А потом выросли белые волосы.
- Теперь вам обязательно надо синюю прядь на другом виске. Тогда будете выглядеть как американский флаг, - сказал Лумис и засмеялся.
- Да, - сказал Хейз. - Мистер Лумис, вы можете сказать нам, где вы были вчера вечером между семью и восемью часами?
- О, ребята, - сказал Лумис, - это как в телеигре "Попался", верно? "Где вы были в ночь на двадцать первое декабря? Нам нужны только факты".
- Да, как в "Попался", - сухо сказал Мейер. - Где вы были, мистер Лумис?
- Вчера вечером? В семь часов? - Он задумался на минуту. - А, конечно!
- Где?
- В берлоге у Ольги.
- У кого?
- У Ольги Тренович. Она скульпторша. Делает эти сногсшибательные статуэточки из воска. Капает воском на какую-нибудь штуку, получается блеск. Понимаете?
- И вы были у нее вчера вечером?
- Да. У нее был кайф. Пара негров - сакс и ударные, и еще двое - труба и фортепьяно.
- Вы пришли туда в семь часов, мистер Лумис?
- Нет. Я туда пришел в шесть тридцать.
- А когда вы ушли?
- Х-х-хосподи, да кто помнит? - сказал Лумис. - Иль ночи мрак, иль предрассветный час?..
- Вы хотите сказать, что после полуночи?
- О, конечно. В два-три часа ночи, - сказал Лумис.
- Вы пришли туда в шесть тридцать и ушли в два или три часа ночи? Правильно?
- Да.
- Артур Финч был с вами вместе?
- Черта с два. Откуда?
- Вы вообще-то видели его вчера вечером?
- Нет. Не видел его... постойте... где-то с конца прошлого месяца.
- Так вы не были с Артуром Финчем в ресторане "У ворот"?
- Когда? Вчера вечером?
- Да.
- Нет. Я вам сказал. Я не видел Арти чуть ли не две недели. - Какой-то проблеск понимания мелькнул в глазах Лумиса, и он виновато посмотрел на Хоуза и Мейера. - Ох, что я наделал! - сказал он. - Подвел я Арти?
- Основательно подвели, мистер Лумис, - согласился Хейз.
Ирен Грэнаван, сестра Финча, была молоденькая женщина двадцати одного года, у которой уже было трое детей и через четыре месяца готовился к появлению четвертый. Она впустила детективов в свою квартиру в Риверхеде и тут же села.
- Вы уж извините меня, - сказала она. - У меня поясница болит. Доктор говорит, что, может быть, это двойня. Мне только двойни не хватает. - Она уперла ладони сзади в поясницу, глубоко вздохнула и сказала: - Я все время в положении. Я вышла замуж семнадцати лет, и с тех пор я все время в положении. Мои дети думают, что мама у них толстая. Они меня никогда не видели небеременной. - Она опять вздохнула. - У вас есть дети? - спросила она Мейера.
- Трое, - ответил он.
- Мне иной раз хочется... - Она остановилась и сделала комическую гримасу разочарования.
- Что вам хочется, миссис Грэнаван? - спросил Хейз.
- Поехать на Бермуды. Одной. - Она замолчала. - Вы там были?
- Нет.
- Говорят, там так хорошо, - мечтательно сказала Ирен Грэнаван, и в комнате наступила тишина.
- Миссис Грэнаван, - сказал Мейер, - мы хотели бы задать вам несколько вопросов о вашем брате.
- Что он еще наделал?
- Он что-нибудь делал раньше? - спросил Хейз.
- Да вы знаете... - Она пожала плечами.
- Что именно? - спросил Мейер.
- Да скандал у ратуши. И пикетирование перед кинотеатром. Вы же знаете...
- Нет. Мы не знали, миссис Грэнаван.
- Конечно, нехорошо говорить так про собственного брата, но я думаю, что у него мозги набекрень насчет этого... Вы знаете.
- Насчет чего?
- Да, например, насчет этого кинофильма. Про Израиль. Он и его дружки стали его пикетировать и раздавать книжки против евреев... Да вы помните, наверное?
Люди стали бросать в них камнями, и вообще... Среди них было много бывших узников концлагерей, ну и сами понимаете... - Она замолчала. - Мне просто кажется, что он немного рехнулся на этом, так ведь может быть?
- Вы что-то сказали о ратуше, миссис Грэнаван. А там ваш брат что?..
- Ну, это было, когда мэр пригласил из Генеральной ассамблеи еврея - забыла фамилию - выступить с речью перед ратушей. Брат туда пошел - ну и опять то же самое... Вы знаете.
- Вы сказали о дружках вашего брата. Кто они?
- Такие же полоумные, вместе шляются.
- А их фамилии вы знаете? - спросил Мейер.
- Я только одного из них знаю. Он один раз был у меня, брат приводил. Весь прыщавый такой. Я его помню, потому что как раз была беременна Шоном. А он спросил, можно он положит руку мне на живот, чтобы услышать, как ребенок толкается. Уж я ему тогда сказала!.. Мигом заткнулся.
- Как его звали, миссис Грэнаван?
- Фред. Это сокращенно от Фредерик. Он Фредерик Шельц.
- Он немец? - спросил Мейер.
- Да.
Мейер коротко кивнул.
- Миссис Грэнаван, - обратился Хейз, - ваш брат был вчера вечером у вас?
- А что? Он сказал, что был?
- Так был?
- Нет.
- Вообще не был?
- Нет. Не было его вчера вечером. Я весь вечер была одна. Мой муж по субботам играет в кегельбане. - Она замолчала. - Я сижу дома со своим животом, а он играет. Знаете, чего мне иногда хочется?
- Чего?
И снова, как будто забыла, что она это уже говорила, Ирен Грэнаван сказала:
- Я бы хотела когда-нибудь поехать на Бермуды. Одна.
Глава 8
- Значит, так, - сказал маляр Карелле. - Мне нужна моя лестница.
- Понимаю вас, - ответил Карелла.
- Кисти они могут держать, хотя там есть очень дорогие. Но без лестницы мне нельзя. Я и сейчас уже теряю день работы из-за ваших парней, которые в лаборатории.
- Видите ли...
- Сегодня утром прихожу к синагоге - ни лестницы, ни кистей и даже красок нет - ничего! А в аллейке-то что творится!.. Тут выходит этот старикан, ихний причетник, что ли, и говорит, что в субботу священника убили, и полицейские все забрали с собой. Я спрашиваю у него, какие полицейские, он говорит, что не знает. Пришлось мне идти в ваше управление главное, там меня футболили от одного к другому, потом наконец попал в лабораторию к какому-то Гроссману.
- Да, лейтенант Гроссман, - подтвердил Карелла.
- Вот-вот. А он мне и говорит, что не могут отдать мне эту лестницу окаянную, пока не кончат ее изучать. Ну какого рожна они хотят углядеть на моей лестнице, можете хоть вы мне объяснить?
- Не знаю, мистер Кэбот. Наверное, отпечатки пальцев?
- Ага, моих пальцев! Мало того, что я теряю целый день работы, мне еще и убийство пристегнут?
- Не думаю, мистер Кэбот, - улыбнулся Карелла.
- И чего я взялся за эту работу? Зачем я со всем этим связался?
- Кто вас нанимал, мистер Кэбот?
- Сам.
- Раввин, вы хотите сказать? - спросил Карелла.
- Ну священник ли, раввин ли - какая мне разница?
- Что вы должны были делать, мистер Кэбот?
- Я должен был красить. Чего ж еще я должен, как вы думаете?
- А что красить?
- Обводы окон и карниз крыши.
- Синее и белое?
- Вокруг окон - белым, а карниз - синим.
- Цвета Израиля, - сказал Карелла.
- Ага... - согласился маляр. Потом встрепенулся: - Чего?
- Ничего. А почему вы говорите, что нечего было и браться за эту работу, мистер Кэбот?
- Да из-за всех этих споров, прежде всего. Он хотел, чтобы я сделал все к Писанию, а Писание-то падало на первое число. А я не мог...
- Писание? Вы имеете в виду Песах?
- Ага, Писание, Песах - как оно там зовется. - Он снова пожал плечами.
- Так что вы хотели сказать?
- Я хотел сказать, что маленько поспорил из-за этого. Я еще на другой работе работал и поэтому не мог к нему прийти раньше пятницы, тридцать первого. Я так прикинул, что проработаю до самой ночи, понимаете? А священник мне и говорит, что мне нельзя работать после заката. Я и говорю ему, почему же это я не могу работать после заката, а он говорит, дескать, суббота начинается после заката солнца, да еще тут первый день Писа... Песаха и что, мол, не разрешается работать в первые два дня Песаха, и тем более раз суббота. Потому что Господь отдыхал в субботу. Ну это вы знаете. В седьмой день.
- Да, знаю.