- Да оттащи же его, Эндрюз, - прохрипел Серж. - И зажми ему кулаки!
Он попытался выпрямиться, но Плибсли держал на "замке" его руки и ноги, повиснув на нем, словно пиявка, которой, впрочем, вполне достало сил, чтобы опрокинуть Сержа на спину и вцепиться в него мертвой хваткой.
Плибсли задыхался, но отступать совсем не собирался. Эндрюзу удалось наконец оторвать от Дурана его пальцы, но мускулистые ноги не оставляли Сержу никаких шансов выпутаться. Совершенно измочаленный, он сидел на земле, уже и не надеясь самостоятельно избавиться от безжалостной и неудобной ноши.
- Придуши-ка ты его к чертовой матери, - пробормотал Серж.
- Стараюсь. Да только, видать, я слишком устал, - прошепелявил Эндрюз, а тем временем Плибсли глубже зарылся лицом в насквозь взмокшую спину Дурана.
- О'кей, достаточно. Поднимайтесь, - скомандовал Рэндольф, и Плибсли тут же отпустил Сержа, вскочил и быстро зашагал на свое место на травяном пятачке.
Серж встал, ощутил, как почва уходит у него из-под ног, и упал как подкошенный рядом с Эндрюзом.
- Мне лишь хотелось вам кое-что показать, - громогласно объявил Рэндольф валявшимся вокруг курсантам. - Я приказал Плибсли сопротивляться.
Только и всего. Сопротивляться и не разрешать им скрутить себе руки.
Заметьте, он даже не давал им настоящего отпора. Просто оказывал сопротивление. А ведь Эндрюз и Дуран перевесят вместе четырех таких, как Плибсли. Да только им никогда не надеть на него наручники. В конце концов они бы обязательно его упустили. Вы спросите - почему? Да потому, что они истратили всю свою энергию на то, чтобы сломить его сопротивление, и, как вы могли убедиться, истратили впустую. Впредь, ребята, вам частенько придется сталкиваться с такими вот трудностями. Вашему сопернику может втемяшиться в башку, что вам его не окольцевать никакими браслетами. А может, ему захочется даже подраться. Вы видели, сколько бед наделал этим здоровым лбам малютка Плибсли, а он ведь и не думал драться. Я лишь хочу втолковать вам, что уличная потасовка - это лишь соревнование на выносливость. Кто выдюжит, тот и победил. Потому я и сгоняю жир с ваших задниц. Зато, когда вы выйдете из этих стен, терпения да выносливости вам будет не занимать. Ну а если к тому же мне удастся обучить вас, как ловить руку в "замок" да исполнять захват с удушением, может статься, одного этого окажется достаточно. Вы уже поняли, что такое удушение. Да вот беда - проводить прием приходится тогда, когда вам норовят треснуть по физиономии или подмять под себя. Мне не под силу выдрессировать вас в совершенстве за какие-то тринадцать недель. И поскорее забудьте голливудскую муть. В жизни все иначе. Вы пытаетесь съездить кому-нибудь в челюсть, а вместо этого попадаете ему в маковку и ломаете себе руку.
Никогда не пускайте в дело кулаки. А если ваш соперник воспользуется их услугами - что ж, вы воспользуетесь услугами дубинки и постараетесь раздробить ему запястье или коленку, этому мы вас научим. А коли кто-то схватится за нож - вы схватитесь за револьвер и вмиг с ним рассчитаетесь.
Но если вдруг под рукой не окажется дубинки, а ситуация не позволит стрелять, хорошо бы вам тогда быть повыносливее сукина сына. И не удивляйтесь, когда встречаете в газетах снимки, где шестеро полицейских обрабатывают одного преступника. Зарубите себе на носу: любой мужик и даже любая баба способны, сопротивляясь, доконать нескольких полицейских.
Чертовски тяжело арестовать того, кто вовсе не желает быть арестованным.
Но попробуйте-ка объяснить это присяжным или своим соседям, читающим в прессе про то, как пара-тройка детин-легашей избила арестованного. Им непременно захочется узнать, отчего это вы прибегли к насилию и проломили кому-то голову. И почему не довольствовались ловким приемом дзюдо, чтобы шлепнуть его задницей о землю да тем и ограничиться. В кино ведь это делают запросто! И уж если речь зашла о такой муре, как фильмы, скажу, что Голливуд нам удружил и кое-чем еще: он создал легенду, сказку про супермена, которому раз плюнуть - продырявить выстрелом с бедра чью-то кисть и все такое в том же дерьмовом духе… Хоть я и не инструктор по стрельбе, но к самообороне отношение это имеет самое непосредственное. И вы, ребята, не вчера из пеленок, да и тут, в академии, торчите уже достаточно, чтобы знать, как непросто угодить в обычную мишень, не говоря о движущейся цели. И те из вас, кто дослужится в полиции до пенсии, будут палить мимо чертова бумажного человечка всякий раз, как придется сдавать ежемесячные нормативы по стрельбе, все двадцать лет! А ведь то всего лишь бумажный противник. Он не отстреливается. И освещение на полигоне что надо, и адреналин не заставит трястись вашу руку. А в бою-то она дрожит, как стебель лакричника на ветру! И вот, когда вы мечтали хотя бы оцарапать преступнику палец, а вместо этого разрываете ему выстрелом зад на куски, вы вдруг слышите вопрос присяжного: "А почему вы его просто не ранили?
Что, обязательно было его убивать? Почему вы не выбили пулей револьвер из его руки?.."
Лицо Рэндольфа покрылось румянцем. По шее с обеих сторон бежали струйки пота. Когда он носил форменный мундир, на рукаве его красовались три полоски за выслугу, означавшие по меньшей мере пятнадцать лет, проведенных в полиции. Но что ему уже за тридцать, верилось с трудом. Ни единого седого волоска, безупречная осанка и фигура.
- Я хочу, чтобы вы вынесли из моих уроков следующее: конечно, хреновое это дело - усмирять кого-то пушкой, дубинкой или кастетом, не говоря о том, чтобы марать о мерзавца собственные руки. Но нужно всегда быть в форме и не обрастать ленивым жирком, и тогда вы его одолеете. Для этого любые средства сгодятся. Сумеете применить ту пару захватов, которым я вас обучу, - применяйте. А нет - так огрейте его кирпичом или чем потяжелее по затылку. Одолейте поганца, поставьте его на колени - и тогда встретите свою двадцатую годовщину в полиции целыми и невредимыми и вам останется только подписать со спокойной душой пенсионные ведомости. Для того я и сгоняю жир с ваших задниц…
2. СТРЕСС
- Чего психую - ума не приложу, - сказал Гус Плибсли. - Небось для того и предупредили заранее насчет этого собеседования, чтоб мы завелись.
- Не бери в голову, - сказал Уилсон. Он стоял, прислонившись к стене, и курил, тщательно следя за тем, чтобы не испачкать пеплом свое курсантское хаки.
Ослепительный глянец на черных уилсоновских ботинках приводил Гуса в восторг. Прежде Уилсон служил в морской пехоте. Кто-кто, а он умел заставить обувь блестеть, а курсантов - подчиняться на строевой своим приказам. По мнению Гуса, командир отделения обладал многими полезными качествами из тех, что можно приобрести только в армии. Кабы я был ветераном войны с должным опытом за плечами, пожалуй, мне не пришлось бы так нервничать, думал Гус. Наверняка бы не пришлось. Хоть он и был лучшим в классе по физ-подготовке, но сейчас совсем не поручился бы, что у него хватит сил ворочать языком во время собеседования. Еще в школе, всякий раз, как нужно было делать устный доклад, его заранее бросало в дрожь. А в колледже однажды, перед тем как произнести трехминутную речь на уроке по ораторскому искусству, он влил в себя полпинты разбавленного шипучкой джина. Тогда он вышел сухим из воды. Хорошо бы справиться с волнением и теперь! Да только на сей раз ему держать экзамен перед офицерами полиции.
Перед профессионалами своего дела. Им-то ничего не стоит учуять спиртное по запаху или понять все по его глазам, говору и даже походке. Их на мякине не проведешь.
- Да у тебя поджилки трясутся! - сказал Уилсон и предложил Гусу сигарету. Пачку он достал из носка, как и подобало бывшему вояке.
- Нет-нет, большое спасибо, - промямлил Гус, отказавшись от курева.
- Послушай, этим гадам только и нужно вывести тебя из себя, - сказал Уилсон. - Я тут болтал с одним парнем, он еще в апреле отсюда выпустился.
Так вот, на собеседованиях они попробуют малость попарить тебе мозги. Ну там, спросят про твои успехи по физ-подготовке или стрельбе или, может, про то, как тебе живется в академии. Пощупают, как ты подкован в теории. Но, черт возьми, Плибсли, с тобой ведь все в порядке, а что касается физкультуры - так тебе здесь и равных нет. К чему же они смогут придраться?
- Не знаю. Понятия не имею. Вроде бы не к чему.
- Взять, к примеру, меня, - продолжал Уилсон. - Стреляю так хреново, что скорее угожу в цель, если просто швырну в нее пистолетом. При случае меня им всегда есть за что четвертовать. Только не надо мне заливать, что они решатся признать меня непригодным из-за того, что я лишний раз не явлюсь на стрельбище, а предпочту хорошенько закусить. Все это чушь и дерьмо. Я даже не беспокоюсь. Разве ты не понял, как срочно требуются этому городу легавые? А через пяток-другой годков дело вообще будет дрянь.
Парням, что заступили на эту службу сразу после войны, пора будет уходить на пенсию. И попомни мои слова: прежде чем мы сами распрощаемся с полицейским управлением, всем нам успеют нацепить капитанские нашивки.
Гус внимательно оглядел Уилсона. Коротышка, еще меньше меня, и даже волосы короче. Должно быть, тянулся на цыпочках, чтобы ростомер показал необходимые по минимуму пять футов и восемь дюймов, размышлял Гус. Зато крепыш. Мощные бицепсы и борцовские плечи, сломанный нос - колоритная внешность. Как-то на занятиях по самообороне он боролся с Уилсоном и с удивлением обнаружил, что уложить его на лопатки и прижать к земле не так уж и трудно. Уилсон был сильнее, много сильнее, однако Гус оказался проворнее и умел быть упорным.
Он прекрасно усвоил слова Рэндольфа и верил, что, если быть выносливее противника, бояться нечего. Наставление инструктора по физ-подготовке пока что неизменно подтверждалось. Но как поведет себя с ним какой-нибудь Уилсон в настоящей драке? Никогда прежде Гусу не доводилось ударить человека. Никогда! Чего будет стоить его выносливость, когда такой же вот крепыш сунет ему в живот увесистый кулак или, чего доброго, залепит ему в челюсть? Бегать он начал давно, еще в школе входил в команду спринтеров.
Но контактных видов спорта сторонился всегда: не хватало агрессивности.
Какого же черта он вбил себе в голову, что может стать полицейским?
Конечно, платят им совсем неплохо; опять же - страховка и пенсия. В своем банке такое ему и не снилось. Тамошнюю рутинную работу за гроши он просто возненавидел и чуть в голос не хохотал, когда старший кассир принимался его заверять, что лет через пять он будет получать столько же, сколько он, старший кассир, получает сейчас; сумма эта была меньше, чем оклад начинающего полицейского. Потому-то он и пришел сюда. И продержался здесь восемь недель. За восемь недель они его так и не раскусили. Но, может статься, собеседование все расставит на свои места, тогда-то они и поймут, что он из себя представляет…
- Одно только меня и беспокоит, - сказал Уилсон. - Не догадываешься что?
- Нет, - ответил Гус, вытирая о форменные брюки потные ладони.
- Скелеты. Болтают, будто иногда во время собеседования они громыхают костями. Не случайно же эти собеседования прозвали "стрессами". А ты не слыхал - все кругом говорят, - что стоит тебе поступить в академию, как они недели напролет роются в твоем грязном белье и разнюхивают, кто ты да откуда?
- Да ну?
- Так вот, болтают, будто бывает и так, что на собеседовании парню сообщают: непригоден. Ну, например, говорят: "Нашим сотрудником установлено, что какое-то время вы состояли членом нацистской организации в Милуоки. Ты не подходишь нам, мальчуган". Короче, что-нибудь в том же роде.
- Что касается моей подноготной, то тут вроде нет причин для беспокойства, - слабо улыбнулся Гус. - Всю жизнь прожил в Азусе, никуда особо и не высовывался.
- Эй, Плибсли, только не вздумай мне говорить, что ты чист, как стеклышко. У любого парня из нашего класса хоть одно пятнышко в биографии, да отыщется. Какая-нибудь мелочь, о которой он очень не хотел бы, чтобы узнали в управлении. И я отлично помню тот день, когда инструктор сказал:
"Мосли, марш к лейтенанту!" И больше класс Мосли не видел. А после так же исчез Рэтклифф. Что-то удалось про них разузнать, и от них тут же избавились. А потом - тишь да гладь, словно их никогда и не было. Читал "1984" Оруэлла?
- Нет, но знаю, о чем там речь, - ответил Гус.
- Здесь тот же принцип. Для них яснее ясного, что ни один из нас не открылся им до конца. У каждого есть своя тайна, свой скелет в шкафу. Они знают, где этот шкаф, да только, прежде чем его отпереть, им надо помотать тебя как следует. Так что главное - сохранять спокойствие и не разболтать ничего ненароком…
Дверь в кабинет, где сидел капитан, отворилась, и у Гуса упало сердце.
Из нее вышел, чеканя шаг, курсант Фелер, высокий, подтянутый, как всегда, уверенный в себе. Гус не сразу вник в слово, которое тот произнес:
- Следующий.
Уилсон подтолкнул Плибсли к двери. Проходя мимо сигаретного автомата, он в зеркальном отражении увидел свои глаза - кроткие, голубые, но худое и бледное лицо показалось ему чужим. Соломенные волосы он тоже узнал, но совсем не помнил тонких, без кровинки губ. Одолев дверной проем, он увидел перед собой за огромным длинным столом трех инквизиторов, взиравших на него. Двое из них, лейтенант Хартли и сержант Джекобс, были ему хорошо знакомы. Но главным тут был третий, капитан Смитсон, тот, что выступал с приветственной речью вдень зачисления их в академию.
- Садитесь, Плибсли, - сурово скомандовал лейтенант Хартли.
С минуту все трое шептались и рылись в стопке бумаг, что лежала перед ними. Затем лейтенант, лысый, с лиловыми губами, широко осклабился и сказал:
- Ну что ж, Плибсли, пока дела у вас в академии идут неплохо. Не мешает, пожалуй, немножко поднажать в стрельбе, а вот в теории вы зарекомендовали себя с наилучшей стороны, да и по физ-подготовке молодцом, отметки самые высокие.
Гус заметил, что капитан и сержант Джекобс тоже заулыбались, но заподозрил неладное, когда капитан задал ему вопрос:
- Ну, так о чем поговорим? О себе рассказать не желаете?
- Так точно, сэр, - ответил Гус, стараясь подладиться под это неожиданное дружелюбие.
- В таком случае приступим, Плибсли, - сказал сержант Джекобс с довольным видом. - Расскажите нам о себе. Мы все - внимание.
- Расскажите о вашей учебе в колледже, - предложил капитан Смитсон, переждав несколько затянувшееся молчание. - В личном деле сказано, что вы посещали колледж с двухгодичным курсом обучения. А спортом вы там увлекались?
- Никак нет, сэр, - прохрипел Гус. - То есть я пробовал бегать. Но не хватало времени, чтобы работать над этим всерьез.
- Держу пари, вы были спринтером, - улыбнулся лейтенант.
- Так точно, сэр, пытался бегать и с барьерами, - сказал Гус, силясь выдавить ответную улыбку. - Но мне приходилось еще подрабатывать и сдавать пятнадцать зачетов, сэр. Я вынужден был уйти с дорожки.
- Какая у вас была специализация? - спросил капитан Смитсон.
- Деловое администрирование, - ответил Гус и пожалел, что не добавил "сэр". Ветеран вроде Уилсона никогда бы так не оплошал. Он бы нашпиговал "сэрами" каждое предложение. Сам же Гус покамест не привык к своему полувоенному положению.
- А чем вы занимались перед поступлением к нам? - поинтересовался Смитсон, листая папку. - Работали в почтовом отделении, не так ли?
- Никак нет, сэр. В банке. Работал в банке. Четыре года. С тех пор как окончил школу.
- Что же привлекает вас в работе полицейского? - спросил капитан, подперев карандашом загорелую морщинистую щеку.
- Высокая зарплата и социальные гарантии, - ответил Гус и поспешно добавил:
- И, разумеется, сама профессия. Это настоящая профессия, сэр, и я пока что в ней нисколько не разочаровался.
- Не такие уж и щедрые у полицейских оклады, - сказал сержант Джекобс.
- Для меня это лучшая возможность, сэр, - признался Гус, решившись быть откровенным. - Четыреста восемьдесят девять долларов в месяц. Раньше я и думать не мог о таких деньгах. А ведь у меня двое детей да еще один на подходе.
- И это в двадцать два года! - присвистнул сержант Джекобс. - Как вам удалось?
- Мы поженились сразу после школы.
- А колледж заканчивать вы не намерены? - спросил лейтенант Хартли.
- О да, сэр, конечно, намерен, - сказал Гус. - Собираюсь переключиться на полицейскую науку, сэр.
- Деловое администрирование - прекрасная специальность, - сказал капитан Смитсон. - Если вам она и в самом деле нравится, ни в коем случае не забрасывайте учебу. Толковые специалисты по деловому администрированию нашему управлению очень пригодятся.
- Так точно, сэр, - ответил Гус.
- Ну тогда закончим на этом, Плибсли, - сказал капитан Смитсон. - Продолжайте упражняться в стрельбе. Там у вас еще есть резервы. И, пожалуйста, пригласите следующего.
3. ИНТЕЛЛЕКТУАЛ
Рой Фелер был вынужден признать: когда во время перекура в шепоте одноклассников он уловил свое имя, это доставило ему удовольствие. Он услышал, как один из курсантов пробормотал: "Интеллектуал", и ему показалось, что это было сказано с уважением. Впрочем, чему тут удивляться? Разве не он, Рой Фелер, только что получил высший балл за составление отчета на уроке Уиллиса? Теория давалась ему легко, и, если бы все шло так же гладко на стрельбище да хватало выносливости на спортплощадке, он бы наверняка стал первым среди курсантов этого набора и получил бы "смит-вессон", которым по традиции награждается лучший выпускник. Будет ужасно, подумал он, если этот приз достанется какому-нибудь Плибсли, лишь за то, что тот быстрее бегает и более метко стреляет.
Томясь нетерпением, он ждал, когда же наконец в классе появится сержант Харрис и начнется трехчасовое занятие по уголовному праву. Преподавателем Харрис был вполне заурядным, но сам предмет оказался жутко интересным.
Пожалуй, самым интересным во всей учебной программе. Рой даже купил и за последние пару недель дважды перечел книгу Фрика по уголовному праву штата Калифорния. Несколько раз он вступал с Харрисом в полемику, расходясь с ним в трактовке того или иного параграфа закона, и ставил себе в заслугу, что сержант, опасаясь подвоха со стороны чересчур дотошного и осведомленного новичка, в последнее время сделался бдительнее, добросовестнее и аккуратнее.
Внезапно класс затих. Сержант Харрис встал перед ними, разложил на кафедре свои конспекты и зажег первую сигарету из тех, что он выкурит в течение лекции. Физиономия его походила на ноздреватый бетон, однако форма была ему к лицу. Сшитый на заказ синий шерстяной мундир как-то особенно ладно сидел на высокой и стройной фигуре. Любопытно, подумал Рой, а как я буду смотреться в синей форме, подпоясанной черным Сэмом Брауном?
- Продолжим разговор об обысках и сборе улик, - сказал Харрис, почесав плешь на рыжей макушке. - Кстати, Фелер, вчера вы не ошиблись, заявляя, что для доказательства наличия состава преступления достаточно неподтвержденного свидетельства соучастника. Но для вынесения приговора этого мало.
- Совершенно верно, - Рой кивком выразил сержанту благодарность за это признание. Однако в том, что тот действительно приветствовал удачно поставленные вопросы-головоломки, он сомневался. Рой умел завести класс.