Имя Роджера привело инспектора в ярость.
– Чего этому раздолбаю от меня надо, в рот ему кочерыжка? – заорал он. Как видно, мысли о сексуальных вывертах все не шли у него из головы.
– Оборудование для прослушивания телефонов. Кажется, он вышел на синдикат торговцев героином. Крупная дичь.
– Где?
– Не говорит. По крайней мере, мне.
– А зачем ему мое разрешение? Пусть обращается к старшему офицеру или старшему констеблю. Это не по моей части. Или все-таки по моей? – вдруг Флинту показалось, что просьба Роджера таит в себе скользкий намек на преступление его сына.
– Если этот ублюдок думает, что стоит ему меня пугнуть – и я буду ходить с мокрыми штанами… – прошипел инспектор и осекся.
– Пусть не рассчитывает. Не зря же вы принимаете таблетки, – ввернул мстительный Йейтс.
Но Флинт не слушал. Он размышлял. Инспектор даже не подозревал, насколько течение его мыслей подвластно бетаблокаторам, сосудорасширяющим средствам и прочим лекарствам, которыми его накачали. Если не добавить сюда застарелую ненависть к Роджеру и напасти, которые сыпались на него на службе и дома, легко догадаться, что в конце концов Флинт возжаждал крови. Неужто начальник отдела по борьбе с наркотиками вздумал с ним шутки шутить? Ну так ему это даром не пройдет.
– Не все ему торжествовать, – произнес Флинт с нехорошей улыбкой. – И на старуху бывает прореха.
Сержант Йейтс, встревожился.
– Вы хотите сказать "проруха"? – в опасном соседстве "старухи" и "прорехи" ему почудилось предвестие того, что Флинт снова намерен завестись на тему своей интимной жизни. Старик совсем свихнулся.
– Проруха? Будет ему проруха. Кого он собирается прослушивать?
– Он со мной не очень откровенен. Он вообще простым оперативникам не доверяет – боится утечки информации. Моча ему в голову ударила, что ли?
Эти слова оказались последней каплей. Инспектор Флинт сорвался с места, опрометью кинулся в уборную и ненадолго обрел там покой.
В кабинет он вернулся, излучая почти идиотское блаженство.
– Передай Роджеру, что я готов оказать любую помощь. – произнес он. – С превеликим удовольствием.
– Вы серьезно?
– Серьезнее не бывает. Пусть зайдет ко мне. Так и передай.
– Как скажете. – и Йейтс, не веря своим ушам. вышел из кабинета. Отупевший от лекарств Флинт остался сидеть, как сидел. В его затуманенном сознании светилась только одна мысль: значит, Роджер хочет прослушивать телефоны без разрешения начальства? Ну, тогда плакала его карьера. И уж Флинт постарается, чтобы сукин сын не отступился от своей затеи. Радужные предчувствия придали ему сил, и он по рассеянности отправил в рот еще одну таблетку.
3
Знай инспектор, как разворачиваются события в Гуманитехе, он возликовал бы пуще прежнего. Уилт вернулся с заседания комиссии по спасению колледжа весьма довольный собой. Предположим, министр действительно прислушивается к мнению мистера Скадда. Предположим, на Гуманитех обрушится десант инспекторов Ее Величества – Уилт давно сообразил, что ему это только на руку. Пусть-ка они ответят ему, что такое, по мнению министерства, гуманитарные науки. "Навыки общения и мастерство самовыражения" – это из другой оперы. Вот уже двадцать лет Уилт преподает в Гуманитехе и все эти годы никак не может получить внятного ответа на вопрос, что скрывается за выражением "гуманитарные науки". Некогда мистер Моррис, в то время заведовавший кафедрой, высокопарно изрек, что задача его кафедры – "приобщать заочников к достижениям культуры". На деле это означало, что преподаватель должен усадить обормотов за чтение "Повелителя мух" и "Кандида", а потом расспросить, что они думают о прочитанном, и изложить свою точку зрения. Уилт убедился, что от такой методы толку мало. По его словам, не студенты приобщались к культуре, а преподаватели приобщались к дикости, которую выказывали на занятиях их подопечные. Сколько коллег Уилта полегло с нервным расстройством, сколько убрали подальше дипломы и подались торговать молоком. Уилт попытался придать занятиям более практический уклон. Он стал учить студентов, как правильно заполняется бланк при уплате подоходного налога, как оформляют документы для получения пособия по безработице – короче говоря, как одолеть бюрократические премудрости, из-за которых преуспевает в государстве всеобщего благоденствия только средний класс да образованные карьеристы, а рачительные бедняки, ошалевшие от засилья канцелярщины, терпят унижения.
Но вести эту линию Уилту было нелегко. То его допекали бредовыми умствованиями педагоги-теоретики вроде доктора Мэйфилда, порождение шестидесятых годов, то вдруг у администрации колледжа начинался зуд расточительства. Уилт уже не знал, куда деваться от наплыва видеокамер и прочих технических средств обучения. Напрасно он твердил, что для преподавания гуманитарных наук они вовсе не нужны – пусть ему лучше растолкуют, чем должна заниматься кафедра!
Сказал – и пожалел. Доктор Мэйфилд с методистом тут же настрочили по справке самого невразумительного содержания, засим последовал десяток заседаний комитета, которые свелись к пустым словопрениям. Уилту объяснили, что видеокамеры уже куплены и, хочешь-не-хочешь, надо их использовать. А "навыки общения и мастерство самовыражения" звучит гораздо современнее, чем просто "гуманитарные науки". В конце концов правительство сократило средства на образование, поток бесполезной техники иссяк, но теперь у Уилта появилась новая забота: как избавиться от нахлебников. В новых условиях уволить даже самого бездарного преподавателя, читающего теоретический курс, оказалось не так-то просто.
Да, визит инспекторов Ее Величества пришелся бы очень кстати. Кто как не они помогут Уилту во всем разобраться и навести порядок? Была у него и другая причина так жаждать этой встречи: он гордился своим умением вести словесные баталии.
Но недолго Уилт купался в лучах надежды. После занятия с электротехниками, которые без малого час объясняли ему. как работает кабельное телевидение, он направился к себе в кабинет и уже в коридоре столкнулся с секретаршей. Миссис Бристол дрожала как осиновый лист.
– Бегите скорее, мистер Уилт! – затараторила она. – Скорее туда! Она опять там. Это уже не в первый раз.
– Что не в первый раз? – спросил Уилт, укрывшись за стопкой "Шейна". которого он никогда на занятиях не использовал.
– Я ее опять там видела!
– Кого и где вы видели?
– Ее. В туалете.
– Ее в туалете? – встревожился Уилт. На его памяти, в последний раз секретарша пребывала в таком состоянии, когда кондипекарша с третьего курса описывала при ней, как они на занятиях готовили тесто, и по наивности брякнула, что у нее кончились припасы и ей пришлось "воспользоваться чужими яйцами". – Да в чем, собственно, дело?
Похоже, миссис Бристол и сама не понимала, в чем дело.
– У нее такая штука с иголкой, и она… – секретарша замялась.
– С иголкой?
– Шприц, – выговорила миссис Бристол. – Шприц, полный крови. Она его воткнула в руку и…
– Господи! – Уилт метнулся к двери. – В каком туалете?
– Женский. Для преподавательниц.
Уилт остановился как вкопанный:
– Что? Преподавательница колледжа прямо на работе колет героин?
Миссис Бристол от волнения ходила ходуном:
– Преподавательницу я бы узнала. Это какая-то девушка. Ну скорее же, мистер Уилт, а то она себя поранит.
– Что вы говорите! Кто бы мог подумать? – съехидничал Уилт, выскочил в коридор и сбежал по лестнице. Вот и уборная. Шесть кабинок, раковины. длинное зеркало, урна для бумажных полотенец. Ни души. Правда, одна кабинка была закрыта и оттуда доносились пренеприятнейшие звуки. Уилт колебался. В менее драматических обстоятельствах он бы утешил себя мыслью, что просто-напросто в кабинке снова мытарится мистер Раскер: его жена помешалась на лечебном питании и теперь изводит мужа волокнистой пищей. Но с какой стати мистер Раскер войдет в женскую уборную? Уилт подумывал было встать на колени и заглянуть под дверь, однако а) так он ничего не увидит и б) только сейчас до него дошло, что он оказался в положении, мягко выражаясь, неловком. Мужчину, который пробирается в женскую уборную и подсматривает в кабинки, могут неправильно понять. Лучше подождать в коридоре. Если девушка со шприцем не плод воспаленного воображения миссис Бристол. она рано или поздно выйдет из уборной.
Удостоверившись, что в урне шприца нет. Уилт на цыпочках направился к выходу. Но выйти он не успел. Дверь кабинки за его спиной распахнулась, и женский голос возопил:
– Так я и знала! Подглядывать? Ах ты дрянь!
Уилт узнал этот голос. Он принадлежал старшей преподавательнице кафедры физкультуры мисс Зайц, которую Уилт как-то в учительской слишком громко сравнил с тяжелоатлетом в юбке.
Сейчас мисс Зайц действовала решительно: в мгновение ока рука Уилта была закручена к лопаткам, а лицо пришло в соприкосновение с кафельной стенкой.
– Извращенец поганый! – бушевала мисс Зайц. От такого голословного утверждения Уилта чуть не стошнило. Подсматривать за мисс Зайц и впрямь пришло бы в голову только извращенцу. Однако произнести это вслух Уилт не решился.
– Я только хотел посмотреть… – начал он. Но мисс Зайц, как видно, не забыла шуточку про тяжелоатлета.
– Объяснять будешь в полиции! – рявкнула она и для вящей убедительности еще раз ткнула его физиономией в стенку. Расправа явно доставляла ей удовольствие, чего не скажешь об Уилте.
Дверь открылась, и в уборную вошла миссис Столи с кафедры географии.
– Поймала с поличным извращенца, – поделилась радостью мисс Зайц. – Звоните в полицию.
Уилт хотел было высказать свое мнение касательно происходящего, но мощное колено мисс Зайц уперлось ему в поясницу и прижало к стене; Вдобавок у него выскочила вставная челюсть.
– Позвольте, это же мистер Уилт, – неуверенно возразила миссис Столи.
– А то кто же! Только он на такое и способен.
– Неужели, – усомнилась миссис Столи, которая была иного мнения о способностях Уилта.
– Ладно канитель разводить! Звоните скорее. Как бы паскудник не улизнул.
– Я и не собирался, – промямлил Уилт, за что был еще раз ткнут носом в кафель.
– Ну раз вы настаиваете, – сказала миссис Столи и выскочила из уборной. Через пять минут она вернулась в сопровождении ректора и проректора. К тому времени мисс Зайц опрокинула Уилта на пол и снова придавила коленом.
– Что происходит? – спросил ректор. Мисс Зайц поднялась на ноги.
– Да вот задержала на месте преступления. Сунул нос ко мне в кабинку и пялился на интимные части тела. Я его схватила при попытке к бегству.
– Не было такой попытки, – Уилт поднял свою челюсть, вставил на место и тут же об этом пожалел: язык обожгла едкая карболка, которой во рту вроде бы не место. Уилт с трудом встал и ринулся к умывальнику, однако мисс Зайц успела применить полунельсон.
– Да пустите вы меня! – взвыл Уилт. От мерзкой отравы недолго было и умереть. – Это чудовищная ошибка!
– Твоя ошибка, – отрезала мисс Зайц и прижала беднягу так, что у него перехватило дыхание.
Ректор растерянно таращился на борцов. Попади Уилт в другую передрягу, ректор бы только злорадствовал, но видеть, как он задыхается в лапах дюжей бабищи, с которой сползает юбка, – это уж извините. Уилт посинел, и у него вывалился язык.
– Вы бы и правда его отпустили, – посоветовал ректор. – Он весь в крови.
– И поделом, – проворчала мисс Зайц, нехотя слезая с Уилта. Уилт подковылял к умывальнику и открыл кран.
– Что это значит, Уилт? – строго спросил ректор. Но Уилту было не до объяснений. Он вынул челюсть и стал яростно полоскать рот.
– Лучше подождем полицейских, пусть-ка он им расскажет. – объявила мисс Зайц.
– Полицейских? – в один голос взвизгнули ректор и проректор. – Вы хотите, чтобы этим… ммм… происшествием занималась полиция?
– Я хочу, – буркнул Уилт, нагнувшись над раковиной. Тут встревожилась даже мисс Зайц.
– Вы? Вот наглец! Заглядывает ко мне под юбку…
– …И видит хрен моржовый, – не удержался Уилт. Опухоль на языке спала, но все же во рту был такой привкус, будто Уилт вылизал обработанный карболкой унитаз.
– Что вы себе позволяете? – взвилась мисс Зайц и чуть было не задала ему новую трепку. Но ректор остановил ее.
– Ну-ну, не будем спешить с выводами. Давайте теперь послушаем Уилта, хорошо?
Мисс Зайц ничего хорошего в этом не видела.
– Я же вам все рассказала, – возразила она.
– Так-то оно так, и все же…
Мисс Зайц стояла на своем:
– Он заглядывал под дверь!
– Ничего подобного, – отозвался Уилт.
– Не врите. Я так и знала, что вы извращенец. Помните эту грязную историю с надувной женщиной? – обратилась она к ректору.
"Забудешь такое", – подумал ректор.
– Это миссис Бристол, – промычал Уилт, вытирая нос бумажным полотенцем. – Все из-за нее.
– Миссис Бристол?
– Секретарша Уилта, – пояснил проректор.
– Вы хотите сказать, что искали здесь свою секретаршу?
– Нет. Я хочу сказать, что миссис Бристол вам растолкует, в чем дело. Расспросите ее. И чем скорее, тем лучше, а то эта гермафродитка с замашками бульдозера того и гляди опять меня размажет по стенке.
– Я не потерплю, чтобы какой-то…
– Тогда подтяните юбку, – сказал проректор, который всей душой был на стороне Уилта.
Небольшая компания поднялась по лестнице и прошествовала по коридору. По дороге им попалась продвинутая группа, которая только что на занятии по английской литературе слушала лекцию мистера Галлена "Изображение патриархальных нравов в "Прелюдии" Водсворта". Студенты с нескрываемым ужасом взирали на расквашенный нос Уилта – яркое изображение матриархальных нравов.
Миссис Бристол при виде Уилта тоже ужаснулась:
– Ой, мистер Уилт, что с вами? Она на вас напала?
– Ну-ка расскажите им, – потребовал Уилт. – Все расскажите.
– Что рассказать?
– То, что рассказывали мне, – Уилт уже терял терпение.
Миссис Бристол была так озабочена состоянием Уилта и так робела в присутствии высшего начальства, что ничего не соображала.
– Вы хотите, чтобы я рассказала про…
– Я хочу… Ничего я не хочу, – вскипел Уилт. – Объясните им, что я делал в женской уборной. Только и всего.
Миссис Бристол совсем растерялась:
– Но я не знаю. Я там не была.
– Вы что – издеваетесь? Ясное дело, не были. Объясните им, зачем меня туда понесло.
– Понимаете… – начала миссис Бристол и опять сбилась: – А вы разве им не говорили?
– Господе Иисусе! – взвыл Уилт. – Ну давайте же, выкладывайте! Меня подозревают в том, что я забрался туда полюбоваться прелестями Джейн-Лиходейки Берк, она же Зайц.
– Еще раз обзовете – отделаю так, что родная мать не узнает!
– Конечно, не узнает. Она умерла десять лет назад, – и Уилт юркнул за письменный стол.
Когда кровожадную физкультурницу наконец утихомирили, проректор продолжал дознание:
– Кто же все-таки даст объяснение этому омерзительному происшествию?
– Она, она, – Уилт кивнул в сторону секретарши. – Это она меня подставила.
– Что вы говорите, мистер Уилт? Ничего я вас не подставляла. Я только сообщила, что в туалете для преподавательниц неизвестная девушка со шприцем и… – поймав испуганный взгляд ректора, миссис Бристол сконфузилась. – Я сказала какую-нибудь глупость?
– Вы утверждаете, что видели в уборной для преподавательниц девушку со шприцем? И сообщили Уилту?
– Надеюсь, эта девушка не из числа преподавателей колледжа?
– Нет, что вы. Лица я, правда, не разглядела, но будь она преподавательницей, я бы точно ее узнала. И у нее еще такой шприц, а в нем кровь… – секретарша беспомощно посмотрела на Уилта.
– Вы сказали, что она колет наркотики.
Тут вмешалась мисс Зайц:
– Пока я сидела в уборной, никто не входил. Я бы услышала.
– Ничего страшного, – успокоил проректор. – У какой-то старшекурсницы разыгрался диабет. В студенческую уборную, по вполне понятной причине, она не пошла. Все очень просто.
– Куда уж проще, – согласился Уилт. – Кто как не диабетик станет наполнять шприц кровью? Неужели вы не понимаете, что она его промывала, чтобы вкатить себе как можно больше этой дряни?
– Промывала? – ректор был близок к обмороку.
– Привычка закоренелых наркоманов, – пояснил проректор. – Они делают укол, потом…
– Мне это совсем не интересно, – отрезал ректор.
– Если она колола героин…
Ректор без сил опустился на стул:
– Героин! Только его не хватало?
– Послушайте, – снова вмешалась мисс Зайц. – Врут они все. Я там сидела минут десять…
– И чем вы там так долго занимались? – полюбопытствовал Уилт. – Если, конечно, не считать рукоприкладства.
– Мало ли чем может заниматься женщина.
– Понятно. Принимали стероиды. Так вот: когда я спустился в туалет, я там пробыл не больше…
– Постойте, – перебила миссис Бристол. – Вы сказали "спустился"?
– Да. А что мне следовало сказать? "Поднялся"?
– Но я ее видела в туалете на четвертом этаже, а не на втором.
– Хорошенькое дело! Куда же вы меня-то услали?
– Я всегда хожу в уборную на четвертый этаж. Вы же знаете, я забочусь о фигуре, а это как-никак упражнение…
– Да замолчите вы! – Уилт вытер нос окровавленным платком.
– Правильно. Давайте наконец разберемся, что произошло. – ректор взял расследование в свои руки. – Миссис Бристол сообщает Уилту, что застала на четвертом этаже девушку, которая что-то там себе колет. Уилт, вместо того чтобы подняться на четвертый этаж, спускается на второй, где…
– …Где обладательница черного пояса мисс Лиходейка Берк отделала его как Бог черепаху, – не унимался Уилт. – Между прочим, наркоманка, может и сейчас еще наверху. Никто не догадался пойти проверить?
Оказалось, проректор уже отправился на разведку.
– Если этот сукин сын еще раз назовет меня Лиходейкой Берк… – пригрозила мисс Зайц. – Нет, по-моему, без полиции не обойтись. С чего это вдруг Уилта понесло на второй, а не на четвертый? Что-то здесь нечисто.
– Откуда мне знать, где расположены женские туалеты? Сам-то я хожу в мужской, а не в сортир для обоеполых, как вы.
– Боже ты мой! – заскулил ректор. – Произошла явная ошибка, и если вы все хоть немного помолчите…
– Никакой девушки там нет, – доложил вернувшийся проректор.
Ректор встал.
– Видите, как просто. Я же говорю – произошла ошибка. Миссис Бристол показалось, будто… – но ректор не успел свалить вину на нездоровое воображение секретарши. Проректор перебил его:
– Девушки нет, но вот что я нашел в урне.
С этими словами он показал присутствующим скомканное бумажное полотенце. Как и платок Уилта, оно было пропитано кровью.
Ректор поморщился:
– Ну и что? У женщин такие кровотечения не редкость.