Московский вокзал. Приезжающие и отъезжающие. За один только день здесь проходит целое море людей и, конечно, совершается немало преступлений. "Задержать и обезвредить" - таков девиз инспектора Денисова и его помощника Сабодаша. Их работа не прекращается никогда, потому что это больше чем просто работа - это война с преступностью.
Леонид Словин
Транспортный вариант
1
- Мне просто необходимо было увидеть хоть кого-то, кто имеет отношение к моему делу! Так тяжело. Особенно ночью…
- Слушаю вас.
- Даже лучше, что приехали именно вы, инспектор.
Мы ведь виделись однажды. Вы вспомнили меня?
- Да.
- Я узнал вас сразу, как только вы вошли. Дело в том, что я хочу заявить ходатайство. Раньше, чем меня официально допросят.
- Все, что вы скажете, я занесу в протокол.
- Я верю. Мое ходатайство не о приобщении документов и не о вызове свидетелей. Я прошу учесть мое чистосердечное признание и сохранить мне жизнь. Понимаете?
- Да. Но вопрос о наказании решает суд.
- И все-таки! Я знаю: мое прошлое небезупречно, но меня еще нельзя считать человеком конченым! Я воспитывался в нормальной семье, учился. У меня была уже своя семья…
- Судом учитываются все обстоятельства, смягчающие ответственность. В том числе чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления.
- Я ничего не собираюсь скрывать, инспектор. История моя проста, даже банальна, когда проследишь цела и направленность моих поступков в последние годы.
Я теперь много думаю об этом. "Проклятая жажда золота…" О! Если бы инспектор, выслушав и поверив, имел право отпустить прочувствовавшего свою вину преступника на все четыре стороны! Как после исповеди - покаявшегося и очистившего душу признанием грешника…
Кажется, никогда бы в жизни не переступил черты!
- Увы! Инспектор - не духовник. Он раскрывает преступления и вместе со следователем устанавливает истину по делу, которое направят в суд.
Инспектор уголовного розыска не отпускает грехи.
Войдя в темноту, Денисов отстегнул застежку кобуры. Рукоятка пистолета мягко легла в ладонь.
Было по-осеннему промозгло и знобко, несмотря на весну. Выпавший с утра снег претерпел к вечеру ряд превращений: превратился в лед, затем в коричневую жижу.
Теперь благополучно таял под мелким дождем. Морозить не начинало.
Стрелки остановившихся часов на углу замерли на начале девятого.
"Дважды в сутки они тоже показывают точное время", - подумал Денисов.
Пока инспектор шел от шоссе, ему не встретился ни один прохожий.
"Из-за темноты или дождя?"
Близлежащие дворы были захламлены строительным мусором. Сколько Денисов помнил, какой-нибудь из домов здесь непременно ремонтировали, жильцов переселяли.
На этот раз оставленное жильцами здание темнело у самого полотна железной дороги - с пустыми глазницами окон, поваленными телефонными будками. У крайнего подъезда стоял "Запорожец", в темноте он выглядел черным.
Денисов подошел ближе.
"86–79…" - номер был неудобен для запоминания.
В конце пятиэтажной застройки появилась платформа Коломенское малоосвещенная, с кассой в середине, с пешеходным мостом. Между домами и платформой виднелся рефрижераторный поезд - нескончаемо длинная лента вагонов-ледников. По другую сторону платформы чернел тепловоз.
Тропинка впереди нырнула под вагон-ледник рядом с неразличимым в темноте, начертанным на фанере афоризмом: "ЧТО ВАМ ДОРОЖЕ? ЖИЗНЬ ИЛИ СЭКОНОМЛЕННЫЕ СЕКУНДЫ?"
"Сэкономленные секунды - тоже жизнь", - подумал Денисов.
Инспектор поправил куртку, притянул верхнюю пуговицу к самому подбородку, дальше откинул ворот. Теперь воротник торчал чуть выше лопаток, там, где, по убеждению Денисова, ему полагалось быть.
Электричка запаздывала.
В 20.17 на платформе появились инкассаторы Госбанка - с одинаковыми сумками, правые руки одинаково - в карманах. Они двинулись от кассы к месту остановки хвостового вагона. Денисов наблюдал за ними, стоя в тени рефрижератора, готовый в случае необходимости мгновенно прийти на помощь.
Но все было тихо.
Первым пришел электропоезд на Москву. Через пути к домам что тропинке мимо Денисова и начертанного на фанере призыва потянулись люди. Скрытая в тексте бессмыслица лишала транспарант ожидаемой силы. Денисов приглядывался к проходившим: несколько женщин, высокий старик с палкой. За ними показались двое парней.
Оба одновременно глянули на Денисова, не отворачиваясь и не убавляя шаг, прошли в нескольких сантиметрах.
Пахнуло спиртным.
"Близнецы… - заметил Денисов. - Странный каприз природы: пустое, бессмысленное копирование…" Но тут отвлекся: тучный мужчина в меховой шапке пирожком остановился у рефрижератора, крикнул кому-то позади:
- В 8.20? Как всегда?
- У метро! - донеслось из темноты.
Луч приближавшейся со стороны Москвы электрички мазнул словно кистью, окунутой в золотую краску. Стало светло. Мокрый вагон-ледник рядом с инспектором засверкал, как золоченый новогодний орех. Денисов оставил рефрижератор, перемахнул через пути, вскочил на платформу. Теперь, во время посадки инкассаторов в поезд, он должен был находиться в непосредственной близости от них.
Еще человек - в куртке, в полосатой шапочке с белыми и красными спартаковскими цветами - пробежал впереди, бросился к последнему вагону.
Электричка затормозила, на ходу, с шипением, открывая автоматические двери.
Инкассаторы, не переставая о чем-то разговаривать между собой, по-прежнему одинаково - одна рука в кармане, внесли сумки с выручкой билетных касс в служебный тамбур последнего вагона, вошли в нерабочую кабину. Молодые приезжие парни в шляпах, в куртках, в цветастых кашне, вчерашние демобилизованные воины.
Раздался звонок из служебного купе в кабину машинистов, затем короткий гудок.
Мелкий, унылый дождь на минуту усилился и снова стих. На пешеходном мосту возникли быстрые тени опоздавших. Они скользили вниз по осклизлым ступеням.
Одновременно с электричкой лента вагонов-ледников на подъездном пути тоже пришла в движение. Скрипнули тормозные устройства.
"Вот все и закончилось!.." - подумал Денисов.
Раздался еще гудок.
Электричка и рефрижераторный поезд тронулись с места синхронно. Но в противоположных направлениях.
- Помогите! - услышал Денисов сквозь грохот колес.
Голос принадлежал мужчине. Через секунду крик повторился.
Рефрижераторный поезд резко затормозил. Еще минуту назад закрытый стоявшей у платформы электричкой, теперь он был виден полностью. Лязг останавливающихся вагонов-ледников, нарастая, перемещался от тепловоза в конец состава, чтобы потом снова вернуться к голове поезда. Кто-то невидимый уже сигналил фонарем с одной из тормозных площадок.
Рефрижераторный поезд еще раз дернулся и замер.
Незнакомый человек в шапке с опущенными наушниками, в намокшем пальто неловко, под углом пересек путь, направляясь к билетным кассам.
- Помогите! Телефон!..
- Что случилось? - Денисов, не раздумывая, спрыгнул с платформы.
- Женщина! Под поездом… - мужчина, не оборачиваясь, показал рукой.
Несколько человек, пассажиры ушедшей электрички, уже толпились у подъездного пути.
Денисов бросился к ним:
- Милиция! Разрешите…
Ему дали место. Рядом с концами шпал неподвижно лежала пострадавшая, жизнь быстро покидала ее. Денисов догадался об этом по синюшной бледности лица, непроизвольным подергиваниям мышц. Горячее пятно у предплечья стремительно растекалось: давал знать о себе перелом руки.
- Вон откуда она шла! - сказал кто-то.
Поодаль, рядом с вагоном-рефрижератором, инспектор заметил пояс от пальто: женщина перелезала под вагоном, когда ледники неожиданно пришли в движение.
Дорога была каждая минута. Денисов сделал единственно возможное: поясом пострадавшей наложил жгут выше локтевого сустава.
- Подержите!.. - Один из наблюдавших за ним подхватил концы жгута. - Сейчас!
Денисов нажал на скрытый у него в рукаве манипулятор радиостанции:
- Я - Двести первый! "Скорую" срочно!
- Что случилось?
Денисов узнал голос дежурного - капитана Антона Сабодаша.
- Женщина попала под поезд…
- В Коломенском? Место?
- Против платформы… Состояние крайне серьезное!
- Вызываю! - голос Сабодаша ненадолго исчез, затем появился снова. - Где лучше проехать?
- У дома 81 по Варшавскому шоссе…
Через минуту Антон передал:
- Машина реанимации, реанимобиль. Операционная на колесах. Уже выехали.
Встречайте. Как поняли?
Пока Денисов радировал, из билетной кассы доставили носилки.
Рефрижераторный состав расцепили, открыв проход со стороны домов. Когда вагоны-ледники раздвинулись, Денисов увидел впереди младшего инспектора Ниязова. Он прибежал на крик из парка прибытия грузовых поездов.
- Покажите дорогу реанимобилю! - крикнул ему Денисов. Младший инспектор оказался весьма кстати. - Бегите к шоссе! - Хоп, - незаметно он перешел на узбекский.
- Не дышит! Товарищ сотрудник… - сказал тот, кто держал жгут. - Может, искусственное дыхание… - По куртке, белым и красным спартаковским полосам Денисов узнал мужчину, которого видел на платформе. У него было бледное плоское лицо, словно продавленное на переносье. - Наверное, бесполезно.
Он стащил с головы полосатую шапочку. Еще несколько мужчин потянулись к головным уборам.
- Сейчас будет машина реанимации, - сказал Денисов. - Она уже на подходе. - Он достал блокнот, чтобы записать очевидцев: - Фамилия?
- Дернов. Я подошел, когда рефрижератор остановился.
- Паспорт с вами? Пропуск?
- Пропуск на фабрику. Но тепловоз, по-моему, гудка не подал! - он все еще не отпускал жгут.
- Гудок был, - сказал кто-то.
Денисов не успел его записать: стоявший рядом мужчина с опущенными наушниками тронул его за локоть:
- Я главный свидетель, больше, чем я, никто не знает. Еще немного - и мне было бы то же самое! - он показал на неподвижную фигуру пострадавшей.
- Пишите.
Малахов моя фамилия…
- Как все случилось?
- Только хотел пролезть. Нагнулся - ледники вдруг дерг! И покатили…
Медленно, потом быстрее. Вагон, еще один, еще! Вдруг она из-под ледника!
- Когда прошли три вагона? - Денисов усомнился.
- Не меньше трех. С минуту после начала движения… - Если мужчина и был выпивши, как Денисову вначале показалось, то теперь он протрезвел полностью. - Наверное, распласталась между рельсами.
- Документы у вас с собой?
- Да, - Малахов достал паспорт, протянул Денисову.
- С вами встретится наш дознаватель - предупредил Денисов. - Ему нужно будет письменное объяснение. А пока… Вы шли от платформы к Варшавскому шоссе?
- Да. Мне к троллейбусу. А она мне навстречу, с той стороны, - Малахов показал в направлении ремонтировавшегося здания и всего жилого массива, откуда еще недавно пришел и Денисов.
- Никого не было рядом с вами?
- Шли люди, - Малахов обернулся к стоявшим поблизости, но никто не поддержал его. - Конкретно я никого не запомнил. Побежал сразу к телефону…
Вокруг стояло уже человек пятнадцать. Теперь - трудно было сказать, кто появился с самого начала, кто подошел потом.
- Одно помню: гудок был!
- Не мог не быть… - прошел шумок.
Внимание Денисова неожиданно привлек темный предмет на железнодорожном полотне.
Небольшая красная сумка, принадлежавшая, несомненно, пострадавшей, лежала в стороне, не по ходу движения, ее не сразу можно было заметить.
"Как она попала туда?" - подумал Денисов. Даже в обстоятельствах совершенно очевидных присутствовали детали, не поддававшиеся немедленному истолкованию.
На главном пути очередная электричка, приближаясь к платформе, подавала короткие, отрывистые гудки.
Движение на участке прекращено не было.
- Всем отойти! - распорядился Денисов.
- Едут! - откликнулось сразу несколько голосов.
Между домами блеснули огни, показался реанимобиль. Кузов его клонило в сторону, шофер вел его от реконструирующегося здания между штабелями строительного мусора ближе к путям.
- Сюда!.. - кричали вокруг.
Реанимобиль переехал еще несколько неглубоких канав. Операционная на колесах наконец остановилась.
Один из медиков - в белом халате, в шапочке - выскочил из машины.
- Носилки в операционную! - он словно не чувствовал холода. - Быстрее… Два человека!
На помощь бросилось не менее десятка, носилки с пострадавшей внесли в кузов.
За машиной реанимации тут же показалась другая милиция.
Капитан Антон Сабодаш, дежурный по отделу, огромный, в белом тулупе, вышел на междупутье там, где его пересекла пострадавшая, подошел к Денисову.
- Как все случилось? - Антону предстояло писать протокол осмотра места происшествия.
- Пролезала под поездом.
- Под этим? - Антон показал на рефрижератор.
- Да. - Об остальном можно было легко догадаться. - В отделе тихо?
- Тихо, - Антону объяснение Денисова показалось недостаточным. - Откуда она шла?
- Со стороны домов… Мне никто не звонил?
- Лина. Просила, чтобы ты позвонил домой.
- Что-нибудь срочное?
- Нет, по-моему… Такая молодая, - сказал Сабодаш о пострадавшей.
Машина реанимации продолжала стоять - это было хорошим признаком: медики не считали пока их дело проигранным.
Денисов вздохнул.
Они прошли вдоль пути.
Верхняя корка снега на месте происшествия выглядела ободранной. С середины межрельсового пространства к концу шпал тянулась неширокая полоса - след волочения.
Денисов нагнулся, нащупал под снегом сцементированные обломки кирпичей.
Следов оказалось мало, а линия волочения - короткой, почти прямой.
Пролезая под вагоном, пострадавшая, видимо, задела ногой за кирпичи - это решило ее судьбу.
"Что вам дороже? - пришел Денисову на память неуклюжий, раскритикованный им транспарант. - Жизнь или сэкономленные секунды?"
В помещении линейного пункта милиции было душно. Печь с вечера щедро забрасывали углем, да еще дежурный милиционер ночью нет-нет и заглянет за заслонку: хватает ли жару? На время предутренней остановки электропоездов в линпункт приезжали "для отдыха и приема пищи" постовые, сопровождавшие электрички.
- Платок, губная помада, зеркало… - отдуваясь, перечислял Сабодаш.
Он писал, широко, по всему столу, разметав черновики. Рядом на стуле лежала сумка пострадавшей.
- Расческа, металлический рубль… - Антон громко называл каждый предмет, чтобы понятые могли следить за всем, что вносится в протокол. - Таблетки от головной боли. Авторучка…
Денисов поднялся к окну, попробовал разглядеть за стеклом машину реанимации. Она так и осталась у платформы, плотно задраенная изнутри.
- Записная книжка. Технический паспорт на машину и водительские права на имя Белогорловой Леониды Сергеевны, - перечислял Антон.
Фамилия Белогорлова ни о чем не говорила Денисову. Фамилия была редкой.
- Пудреница, ключи…
- Ключи от зажигания? - Денисов обернулся.
- Квартирные, - Сабодаш отстегнул брелок. - Или от кабинета.
Денисов заинтересовался:
- Водительские права без ключей? Какой марки у нее машина?
- "Запорожец", - Антон сверился с техническим паспортом.
- 86–79?
Он вспомнил машину у оставленного жильцами ремонтирующегося здания по другую сторону путей.
- Верно! - Сабодаш посмотрел удивленно.
Денисов пожал плечами:
- "Запорожец" стоял у домов. Я его видел, когда шел сюда.
- Без водителя?
- По-моему, в нем никого не было.
- В такую погоду не покатаешься… Ну и слякоть! - сказал один из понятых, он с трудом переносил свое вынужденное бездействие.
Пока Антон описывал состояние межрельсового пространства и линию волочения, Денисов набрал телефон Центрального адресного бюро:
- Белогорлова. Борис - Елена…
Его соединили с нужной секцией, через несколько минут справка была готова:
- Южное Измайлово, улица Саянская, дом… - Белогорлова работала библиотекарем в пансионате, прожила неполных двадцать семь лет, на иждивении имела малолетнюю дочь.
- Да-а… - протянул Денисов.
Девушка из адресного что-то заподозрила по его тону, потому что спросила настороженно:
- Жива? - транспортная милиция чаще, чем любая другая, занималась жертвами несчастных случаев.
- Да, - ответил Денисов, - спасибо.
- Саянская… Это же другой конец Москвы! - Антон оторвался от протокола.
В справочной, куда Денисов тотчас позвонил, ответили, что телефона на квартире Белогорловой не имеется. Пришлось звонить в отделение милиции, обслуживавшее Саянскую:
- Просим поставить в известность родственников… - Денисов рассказал о случившемся. - Поручение в высшей степени деликатное.
Но дежурный по отделению оказался человеком опытным:
- Повторите адрес. Все будет в порядке. Сказать, чтобы за справкой обращались к вам?
- Да. Вот наш телефон…
Еще Денисов позвонил к себе в отдел. Помощник дежурного должен был внести фамилию и другие сведения о пострадавшей в специальную книгу.
Книга эта была грустной антологией человеческих трагедий.
Иногда, как в случае с Белогорловой, их действующие лица были поименованы полностью и даже с указанием адреса; сведения о других заменяла порой одна единственная строчка - характеристика неопознанного трупа: "мужчина на вид сорока лет…", "женщина на вид пятидесяти лет…".
- Записал? - спросил Денисов, успевший обо всем этом подумать, пока помощник писал.
- Все! - нарочито бодро отозвался тот.
- Что у вас нового?
- В отделе? - Он подумал: - Ничего… - Но тут же спохватился: - Бирюлеву повезло…
- Что там?
- Только сейчас звонили. Такое дело… В электричке ехал начальник с инспектором розыска. Заинтересовались двумя пассажирами. Что-то их насторожило. Попросили предъявить документы. Документов не оказалось… помощник говорил тяжело, как человек, привыкший молча делать порученное ему дело. - Тут подошел патруль. Обоих доставили в отделение. Вот результат: оба разыскивались! Бухарой.
- За что?
- Кражи и ограбление.
- Что у них там? - Антон поднял голову.
Денисов, не кладя трубку, коротко объяснил.
- Так и бывает, - сказал Антон, продолжая писать. - Пока одни занимаются несчастными случаями, другие в это время делают большие дела.
- А так больше ничего, - закончил помощник.
Денисов положил трубку. Проверка несчастных случаев: осмотр мест происшествий, прием объяснений от очевидцев и вынесение чаще всего постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду грубого нарушения пострадавшими правил нахождения на объектах железнодорожного транспорта была привычной жатвой милицейского дознания. К ней привыкали, насколько можно привыкнуть к непрекращающимся человеческим трагедиям.
Антон наконец отпустил понятых, уложил бумаги в портфель:
- Пошли?