- Добрый вечер, синьорина. Присаживайтесь, пожалуйста. - К нему снова вернулся тягучий венецианский акцент, а рот растянулся в широченной улыбке.
Женщина подобрала юбку и уселась рядом с Брунетти. Она улыбнулась ему, и стало видно, что напоминающий штукатурку макияж скрывает милое личико: ровные зубы, темные глаза и маленький задорный нос.
- Добрый вечер, - произнесла она тихо, почти шепотом. - Спасибо за шампанское.
Делла Корте перегнулся через стол и протянул Брунетти руку.
- Мне пора, Гвидо. Позвоню тебе на той недельке.
Брунетти даже не взглянул на протянутую руку: все его внимание было приковано к собеседнице. Делла Корте повернулся, глянул на мужиков у стойки, улыбнулся и пожал плечами, а потом пошел на выход.
- Тебя зовут… Гвидо? - спросила женщина. Фамильярное обращение к незнакомому мужчине на "ты" должно было сразу расставить точки над "i".
- Да, Гвидо Бассетти. А как тебя зовут, милашка?
- Мара, - сказала она и засмеялась, как будто сказала что-то страшно остроумное. - И как ты, Гвидо?
Из их короткого диалога Брунетти вывел два заключения: во-первых, она иностранка, откуда-то из Латинской Америки, говорит то ли по-испански, то ли по-португальски; во-вторых, ее последний вопрос был подчеркнуто двусмысленным.
- Как я? А я сантехник, - ответил Брунетти таким тоном, будто страшно этим гордится. При этом он сопроводил свой ответ довольно вульгарным жестом, давая понять, что скрытый смысл вопроса ему ясен.
- М-м, как интересно, - сказала Мара и опять засмеялась, не в состоянии придумать, что бы еще сказать.
Брунетти глянул на стол и увидел, что второй стакан со спиртным почти полный, а третий и вовсе не тронут. Он отпил немного из второго стакана, оттолкнул его в сторону и взялся за третий.
- Ты очень симпатичная девчонка, Мара, - сказал он, даже не пытаясь скрыть, что к делу это не имеет ровным счетом никакого отношения. Ей, похоже, было на это наплевать.
- Там, у стойки, это твой друг? - спросил Брунетти и кивнул в сторону бара, где так и стоял тот тип, хотя вторая женщина уже удалилась.
- Да, - ответила Мара.
- Ты живешь где-то здесь, поблизости? - задал Брунетти следующий вопрос с видом человека, которому надоело тратить время впустую.
- Да.
- Мы можем пойти туда?
- Да, - сказала Мара, и Гвидо заметил, как она старается придать лицу выражение заинтересованности и теплоты.
Он подавил в себе сочувствие и спросил:
- Сколько?
- Сто тысяч, - тут же выпалила она. Было очевидно, что этот вопрос уже набил ей оскомину.
Брунетти рассмеялся, сделал еще один глоток и поднялся, точно рассчитав, с какой силой нужно оттолкнуть стул, чтобы он опрокинулся.
- Да ты никак спятила, малышка Мара. У меня, между прочим, жена дома есть. Она мне за так даст.
Она пожала плечами и посмотрела на часы. Было уже одиннадцать вечера, за последние двадцать минут в бар никто не входил. Все понятно, она рассчитывает время и перспективы заработка.
- Пятьдесят, - уступила она, видимо решив не тратить понапрасну время и энергию.
Брунетти поставил на стол стакан, который он так и не допил, и взял ее за руку.
- Договорились, малышка Мара. Пойдем, я покажу тебе, что умеет настоящий мужчина.
Она не отняла руку и молча встала из-за стола. Он потянул ее через зал к стойке.
- Сколько с меня? - спросил он у бармена. Тот ответил не задумываясь:
- Шестьдесят три тысячи лир.
- Да ты в своем уме? - воскликнул Брунетти. - Это что же, за три порции? Да еще такой бурды?
- И за две порции, которые брал ваш приятель, и еще за шампанское для дам.
"Для дам", - повторил Брунетти саркастически, но спорить не стал и полез в карман брюк за бумажником. Он достал пятидесятитысячную, десятитысячную и три однотысячных бумажки и швырнул их на стойку. Не успел он положить бумажник обратно в карман, как Мара поймала его руку.
- Деньги можешь отдать моему другу, - сказала она и кивнула в сторону худосочного мужика, без улыбки глядевшего на Гвидо.
Брунетти растерянно огляделся по сторонам, будто ища кого-нибудь, кто объяснил бы ему, что здесь происходит. Но такого человека не нашлось. Он достал пятидесятитысячную купюру и бросил ее на стойку, не глядя на дистрофика, который в свою очередь не снизошел до того, чтобы взглянуть на деньги. С видом человека, пытающегося спасти остатки гордости, Брунетти схватил женщину за руку и потащил ее к выходу. Она задержалась всего на секунду, чтобы прихватить жакетик под леопарда, и тут же выскочила на улицу вслед за Брунетти, который яростно хлопнул за собой дверью.
Мара свернула налево и пошла вперед, обогнав Брунетти. Она быстро перебирала ногами, но узкая юбка и туфли на высоком каблуке все-таки сковывали ее движения, так что Брунетти поспевал за ней без труда. На первом повороте она снова свернула налево, прошла чуть дальше и остановилась напротив четвертой двери. Ключ был у нее уже наготове. Она открыла дверь и вошла, даже не обернувшись на Брунетти, а тот задержался на пороге ровно настолько, чтобы увидеть, как на узкую улочку сворачивает машина. Он увидел, как дважды моргнули фары автомобиля, и только тогда вошел в дом.
Они поднялись на второй этане, женщина отперла дверь справа и прошла в помещение, по-прежнему не оборачиваясь. Брунетти последовал за ней. В комнате стояла низенькая тахта под ярким полосатым покрывалом, стол и два стула. Единственное окно было закрыто и занавешено. Она включила свет - тусклую лампочку на коротеньком шнуре без абажура.
Стоя спиной к нему, Мара сняла жакет и аккуратно повесила его на спинку стула. Она села на краешек кровати, наклонилась и стала расшнуровывать ботинки. Брунетти расслышал, как она облегченно вздохнула, когда наконец избавилась от них. Как и прежде, не глядя на него, она встала, расстегнула юбку, сняла ее и осторожно повесила поверх жакета. Нижнего белья на ней не было. Она села на тахту, потом легла, так и не удостоив его ни единым взглядом.
- Если хочешь лапать за грудь, придется доплатить, - проговорила она и повернулась на бок, чтобы поправить покрывало, задравшееся под самым плечом.
Брунетти пересек комнату и уселся на второй стул, не тот, на котором лежала ее одежда.
- Откуда ты приехала, Мара? - спросил он на чистом итальянском, словно и не говорил весь вечер на венецианском диалекте.
Она взглянула на него, удивленная то ли вопросом, то ли спокойным тоном, которым он был задан.
- Послушай, синьор Сантехник, - произнесла она скорее устало, чем сердито, - ты сюда не болтать пришел, и я тоже, так что давай сделаем это по-быстрому, и я вернусь обратно, работать, идет?
Она легла на спину и развела ноги. Брунетти отвернулся.
- Откуда ты приехала, Мара? - повторил он свой вопрос.
Она сдвинула ноги и уселась на краю кровати лицом к нему.
- Послушай, ты, захотел потрахаться, так давай, приступай. Я не могу тут всю ночь с тобой сидеть, разговоры разговаривать. А откуда я - это ни хрена не твое дело, понял?
- Из Бразилии, да? - спросил он, распознав-таки акцент.
Она пробормотала что-то злобно-презрительное, резко встала и потянулась к юбке. Надев ее через ноги, она яростно дернула вверх молнию и стала выуживать из-под кровати свои ботинки, она задвинула их туда, пока раздевалась. Когда ей это удалось, она снова плюхнулась на кровать и принялась возиться со шнуровкой.
- А знаешь, его можно посадить, - сказал Брунетти все тем же спокойным тоном. - Он позволил мне отдать ему деньги. Это потянет на пару месяцев как минимум.
Мара уже успела справиться со шнурками, но глаз на Брунетти не поднимала и встать тоже не пыталась. Она просто сидела, опустив голову, и слушала.
- Но ты вряд ли хочешь, чтобы его упрятали за решетку, правда?
Она фыркнула, презрительно и недоверчиво.
- Тогда подумай, что может случиться после того, как он выйдет, а, Мара? Ты ведь меня не раскусила, и за это он точно на тебя всех собак повесит.
Она подняла глаза и вытянула вперед руку:
- Удостоверение покажи.
Брунетти протянул ей свое удостоверение.
- Чего тебе надо? - спросила она, возвращая ему корочки.
- Я хочу, чтобы ты сказала мне, откуда ты приехала.
- Зачем? Чтобы отправить меня обратно? - Она заглянула ему в глаза.
- Мара, я же не из иммиграционной службы. Мне плевать, легально ты живешь в этой стране или нет.
- Тогда какого черта тебе надо? - спросила она звенящим от ярости голосом.
- Я уже сказал: мне надо знать, откуда ты приехала.
Она поколебалась еще мгновение, прикидывая, какой подвох может таиться в этом вопросе, и, решив, что никакого, ответила:
- Из Сан-Паулу.
Он оказался прав. Этот легкий акцент действительно бразильский.
- Сколько времени ты здесь?
- Два года.
- Работаешь проституткой? - спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал лишь как констатация факта, а не как упрек.
- Да.
- Ты все это время работала на того типа, из бара?
Она опять посмотрела на него:
- Имя его я тебе не назову.
- А мне и не надо. Я спросил, всегда ли ты с ним работала.
Она что-то сказала, но так тихо, что он ничего не расслышал.
- Что-что?
- Нет.
- А в баре этом всегда?
- Нет.
- А где ты раньше работала?
- В другом месте, - ответила она уклончиво.
- А когда ты начала работать в этом баре?
- С сентября.
- Почему?
- Что "почему"?
- Почему ты решила переместиться в бар?
- Из-за погоды. Я к такому холоду не привыкла. Прошлой зимой работала на улице и заболела. Вот он мне и разрешил этой зимой в баре работать.
- Ясно. А сколько с тобой вместе девушек работает?
- В баре?
- Да.
- Еще три.
- А на улице?
- Не знаю. Может, четыре. Может, шесть. Не знаю.
- А другие бразильянки среди них есть?
- Да, две.
- А остальные откуда?
- Не знаю.
- А что скажешь о телефоне?
- Что о телефоне? - спросила она, слегка сощурившись, вполне возможно искренне озадаченная таким вопросом.
- Ну насчет телефона в баре. Кому по нему звонят? Вот другу твоему звонят?
Вопрос явно поставил ее в тупик.
- Не знаю, - сказала она. - Им все пользуются.
- Да, но к телефону кого подзывают?
Она подумала немного:
- Нет, не знаю.
- Но этот тип трубку берет? - упорствовал Брунетти.
Она пожала плечами, попыталась отвести глаза, но Гвидо пощелкал пальцами у нее перед носом, и она опять повернулась к нему.
- Так что - берет он трубку или нет?
- Берет иногда. - Тут она покосилась на часы и снова перевела взгляд на него. - Тебе уже пора заканчивать.
Он взглянул на свои часы, прошло пятнадцать минут.
- Сколько же он тебе времени дает?
- Обычно минут пятнадцать. Тем, кто давно работает и регулярно, он больше разрешает. Но если я не вернусь в срок, он станет задавать вопросы, выпытывать, почему я так долго.
По ее тону Брунетти стало ясно, что Мара ответит на любой вопрос, который задаст ей этот мужик. Какое-то время он прикидывал, стоит ли с ее помощью дать ему понять, что им заинтересовалась полиция. Он вгляделся повнимательней в женщину, сидевшую перед ним, опустив лицо. Сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать?
- Ладно, - сказал он и поднялся.
Она вздрогнула от его резкого движения и глянула на него снизу вверх.
- Что, все? - спросила она.
- Да, все.
- А как же того…
- Чего? - растерянно спросил Брунетти.
- Ну того, по-быстренькому? Когда полицейские нас залавливают, без этого обычно не обходятся. - В голосе не слышалось никакого осуждения, только усталость.
- Нет, ничего такого не надо, - сказал он и направился к двери.
Она встала и сунула руки в рукава жакета, сначала одну, потом другую. Он придержал дверь, пропуская ее вперед, на лестничную площадку. Она заперла дверь на замок и стала спускаться вниз по ступенькам. Она распахнула настежь дверь подъезда, повернула направо и ринулась в направлении бара. Брунетти повернул в противоположную сторону, дошел до конца улицы, перешел через дорогу и остановился под фонарем. Через минуту около него притормозила черная машина делла Корте.
Глава 17
- Ну и?.. - только и спросил делла Корте, не успел Брунетти усесться на переднее сиденье. Гвидо понравилось, что ни в самом вопросе, ни в интонации капитана не чувствовалось никаких пошлых намеков.
- Она из Бразилии, работает на того парня, что был с ней в баре. Сказала, что он иногда отвечает на телефонные звонки в бар.
- А дальше что? - спросил делла Корте, заводя машину и начиная медленно двигаться в сторону вокзала.
- А дальше ничего. Это все, что она мне сообщила, но думаю, из ее рассказа можно сделать еще кое-какие выводы.
- Какие же?
- Такие, что, во-первых, она здесь нелегально, вида на жительство не имеет, а значит, лишена возможности выбирать, чем зарабатывать себе на жизнь.
- А если ей это нравится? - предположил делла Корте.
- И много вы встречали шлюх, которым это нравится?
Не отвечая на этот вопрос, делла Корте повернул за угол и остановился у входа на вокзал. Он поставил машину на тормоз, но двигатель заглушать не стал.
- Что теперь? - спросил он.
- Думаю, нам следует арестовать того мужика. По крайней мере выясним, кто он такой. А пока он будет у нас, можно попробовать еще разок потрясти женщину.
- Полагаете, она заговорит?
Брунетти пожал плечами:
- Возможно, если убедить, что после этих разговоров ее не отправят обратно в Бразилию.
- А она поверит?
- Смотря кто с ней будет разговаривать.
- Может, лучше, чтобы женщина?
- Наверное, да.
- У вас такая найдется?
- Есть одна женщина-психиатр, время от времени она дает нам консультации. Можно попробовать уговорить Мару с ней пообщаться.
- Мару?
- Она мне так представилась. Будем надеяться, что у нее не отняли хотя бы это - ее собственное имя.
- Когда будете его брать?
- Чем раньше, тем лучше.
- Есть мысли, как это сделать?
- Проще всего в тот момент, когда очередной клиент Мары положит деньги на стол.
- Как долго вы сможете его продержать?
- Зависит от того, что мы выясним: есть ли на него досье, не всплывало ли его имя в каких-нибудь протоколах. - Брунетти помолчал. - Если вы не ошибаетесь насчет героина, раскрутим его за пару часов.
На лице капитана заиграла недобрая улыбка.
- Я был прав, будьте уверены.
Брунетти никак не отреагировал, и делла Корте спросил:
- А что пока?
- Я сейчас кое-что проверяю. Хочу узнать побольше о семье Тревизана, ну и о его практике - насколько это возможно.
- Раскопали что-то особенное?
- Да нет. Так, пара деталей, которые не дают мне покоя: как-то, понимаете, не стыкуются между собой. - Больше рассказать ему было нечего, поэтому Брунетти спросил: - А что у вас?
- Проводим такую же проверку Фаверо. Столько всего надо уточнять, особенно в том, что касается работы, - ужас просто! - Он сделал минутную паузу и добавил: - Никогда не подозревал, что эти ребята так много зарабатывают.
- Бухгалтеры-то?
- Ну да! Похоже, по нескольку сотен миллионов в год. И это только задекларированный доход, а вы представьте, сколько он в конвертиках берет.
Припомнив пару имен из списка клиентов Фаверо, Брунетти сразу представил себе его доход, официальный и неофициальный.
Он открыл дверь, вылез из машины, обошел ее и, став у окна со стороны делла Корте, сказал:
- Завтра вечером пошлю в бар своих людей. Если он и Мара будут там, думаю, возьмем без труда.
- Обоих? - уточнил делла Корте.
- Да. Она наверняка станет более разговорчивой, после того как проведет ночку в камере.
- Вы же вроде собирались устроить ей беседу с психиатром.
- Я и не отказываюсь. Только пусть сначала почувствует на себе, что такое тюрьма. Страх обычно развязывает язык, в особенности женщинам.
- Вот вы какой! Хладнокровный злодей, да? - проговорил делла Корте не без уважения.
Брунетти пожал плечами.
- Она может знать что-то, имеющее отношение к убийству. Чем сильнее она будет напугана и растеряна, тем скорее расскажет нам то, что знает.
Делла Корте улыбнулся, трогаясь с места.
- А я уж было подумал, что вы вот-вот начнете мне рассказывать сказки про шлюх с золотым сердцем, - бросил он на ходу.
Брунетти оттолкнулся от машины и зашагал в сторону вокзала. Он сделал пару шагов, обернулся, глянул вслед делла Корте, который уже поднимал стекло.
- Людей с золотым сердцем не бывает! - выкрикнул Гвидо, но капитан, похоже, его не услышал.
На следующее утро синьорина Элеттра первым делом сообщила ему, что нашла ту статью о Тревизане в "Газеттино", но что она представляет собой совершенно безобидный рассказ о совместном предприятии - туристической фирме, которую он организовал через торговые палаты Венеции и Праги. В жизни синьоры Тревизан, по крайней мере если верить журналисту светской хроники, тоже не было ничего скандального.
Хотя Брунетти и ожидал чего-то подобного, он все же ощутил разочарование. Он попросил синьорину Элеттру обратиться к Джорджо - к собственному удивлению, комиссар уже говорил о нем, будто о старом друге, - и попросить его добыть список звонков, поступавших на телефонный номер бара "У Пинетты". Затем он неторопливо прочел накопившуюся почту и сделал пару звонков по поводу одного из писем.
После этого он позвонил Вьянелло и распорядился отправить в бар "У Пинетты" троих сотрудников, чтобы арестовать Мару и ее сутенера. И больше у него уже не оставалось выбора, кроме как заняться наваленными на столе бумагами. Он так и поступил, но воспринимать всерьез то, что он читал, удавалось с трудом: МВД прислало статистику по кадровому обеспечению на ближайшие пять лет, расчет, во что может обойтись установка компьютерной связи с Интерполом, а также техническое описание и боевые характеристики новой модели пистолета. Брунетти с отвращением отпихнул все эти бумаги в сторону. Не так давно квесторе получил извещение от министра внутренних дел о том, что в следующем году бюджет полиции планируется урезать на пятнадцать, а может, и на все двадцать процентов и что роста финансирования в ближайшем будущем не предвидится. А эти дураки из Рима все шлют и шлют им какие-то проекты, планы, будто денег у полиции хоть отбавляй, будто их еще не все разворовали и перекачали на секретные счета в Швейцарии.
Он взял листок с техническим описанием пистолета, который никто никогда не купит, перевернул его и стал составлять список людей, с которыми хотел поговорить: вдова Тревизана, ее брат, ее дочь Франческа и еще кто-нибудь, кто мог бы дать ему точную информацию и о профессиональной деятельности, и о частной жизни Тревизана.
В другую колонку он начал вписывать то, что не давало ему покоя: рассказ (или выдумка) Франчески о том, что ее могут похитить; нежелание Лотто предоставлять ему список клиентов Тревизана; изумление Лотто при упоминании имени Рино Фаверо.