- Кажется, вы хотели что-нибудь узнать об этом субъекте из Ваза-парка и Ванадислундена, не так ли? - высокомерно произнесла она. - По крайней мере, я что-то такое слышала.
- Если это не так, зачем же вы пришли сюда?
- Эй, послушайте, не злите меня.
- Ну, так что же вы знаете? - заорал Гюнвальд Ларссон.
- Вы неприятный человек, - заявила фрёкен, - Не понимаю, почему все легавые должны быть такими грубиянами.
- Если вы думаете, что получите вознаграждение, то вы ошибаетесь, - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Чихать я хотела на ваши деньги, - заявила фрёкен.
- Зачем же вы пришли к нам? - как можно тише спросил Мартин Бек.
- У меня хватает денег, - добавила она.
Было ясно, зачем она пришла сюда, по крайней мере отчасти, - устраивать сцены, и в этом намерении ее вряд ли сможет что-то поколебать. Мартин Бек видел, как на лбу у Гюнвальда Ларссона вздуваются вены. Фрёкен сказала:
- Я зарабатываю больше вас всех, вместе взятых.
- Да, в полиц… - начал Гюнвальд Ларссон, но вовремя остановился и сказал: - О том, как вы зарабатываете себе на жизнь, нам лучше не говорить вслух.
- Если вы еще раз скажете что-то подобное, я встану и уйду.
- Вы никуда не уйдете, - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Разве мы не живем в свободной стране? Я думала, у нас демократия или как она там называется.
- Зачем вы пришли к нам? - уже не так тихо, как перед этим, спросил Мартин Бек.
- А вы бы хотели это знать, да? Вижу, что вы насторожили уши. Я бы с удовольствием встала и ушла, не сказав вам ни словечка.
Лед сломал наконец Меландер. Он поднял голову, вынул изо рта трубку, впервые посмотрел на девушку и спокойно сказал:
- Ну так скажите нам об этом, фрёкен.
- О том, из Ваза-парка и Ванадислундена и…
- Да, если вы действительно о нем что-то знаете, - сказал Меландер.
- А потом я сразу смогу уйти?
- Несомненно.
- Честное слово?
- Честное слово, - заверил ее Меландер.
- И вы не скажете ему, что…
Она пожала плечами, очевидно, подумав о чем-то своем.
- Он все равно сам это вычислит, - сказала она.
- Как его зовут? - спросил Меландер.
- Роффе.
- А фамилия?
- Лундгрен. Рольф Лундгрен.
- Где он живет? - спросил Гюнвальд Ларссон.
- Вапенгатан, пятьдесят семь.
- А где он сейчас?
- Там, - сказала она.
- Откуда вы с такой уверенностью знаете, что это он? - спросил Мартин Бек.
Он заметил, как у нее что-то блеснуло в уголках глаз, и с изумлением понял, что это не что иное, как слезы.
- Еще бы мне не знать, - почти неразборчиво пробормотала она.
- Вы, фрёкен, наверное, сожительствуете с этим субъектом? - сказал Гюнвальд Ларссон.
Она внимательно посмотрела на него и не ответила.
- Какая фамилия на двери? - спросил Меландер.
- Симонссон.
- Чья это квартира? - спросил Мартин Бек.
- Его. Роффе. По крайней мере, я так думаю.
- Ну так все же? - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Ну, тот, другой, наверное, сдал ему квартиру. Вы что же, думаете, он такой дурак, чтобы на двери красовалась его собственная фамилия?
- Он в розыске?
- Не знаю.
- Сбежал откуда-то?
- Не знаю.
- Но вы ведь наверняка это знаете, - сказал Мартин Бек. - Может, он сбежал из тюрьмы?
- Нет, не сбежал. Роффе никогда не сидел.
- На этот раз он сядет, - сказал Гюнвальд Ларссон. Она с ненавистью смотрела на него блестящими глазами. Гюнвальд Ларссон быстро засыпал ее вопросами.
- Так значит, Вапенгатан, пятьдесят семь?
- Да. Разве я это не сказала?
- Со двора или с улицы?
- Со двора.
- Этаж?
- Второй.
- Квартира большая?
- Однокомнатная.
- Кухня?
- Нет, только одна комната.
- Сколько окон?
- Два.
- Окна выходят во двор?
- Нет, на солнечный пляж.
Гюнвальд Ларссон прикусил губу. На лбу у него снова начали вздуваться вены.
- Ну-ну, - успокоил его Меландер. - Так значит, у него одна комната на втором этаже и два окна во двор. И вы точно знаете, что в эту минуту он дома?
- Да, - сказала она. - Знаю.
- У вас есть ключи от этой квартиры? - дружеским тоном сказал Меландер.
- Откуда? Ключ только один.
- И дверь, очевидно, заперта?
- Еще бы.
- Она открывается внутрь или наружу? - спросил Гюнвальд Ларссон.
Она ненадолго задумалась. Потом сказала:
- Внутрь.
- Точно?
- Да.
- Сколько квартир в тыльной части дома, со двора? - спросил Мартин Бек.
- Ну, наверное, квартиры четыре.
- А что находится на первом этаже?
- Какая-то мастерская.
- Из окна виден парадный вход в дом с улицы? - спросил Гюнвальд Ларссон.
- Нет, оттуда виден фьорд, - ответила фрёкен. - И королевский дворец. И часть ратуши.
- Достаточно! - заорал Гюнвальд Ларссон. - Уведите ее!
Девушка вздрогнула.
- Секундочку, - сказал Меландер.
В кабинете стало тихо. Гюнвальд Ларссон с любопытством посмотрел на Меландера.
- Мне нельзя уйти? - спросила девушка. - Вы ведь обещали мне, что…
- Конечно же, - сказал Меландер, - понятно, что вы можете уйти. Но вначале мы должны проверить, сказали ли вы нам правду. Это для вашей же пользы. И еще кое-что.
- Что?
- Он в этой комнате, наверное, будет не один, да?
- Да, - тихо сказала она.
- Послушайте, а как вас, собственно, зовут? - спросил Гюнвальд Ларссон.
- Это вас не касается.
- Уведите ее, - сказал Гюнвальд Ларссон.
Меландер встал, открыл дверь в соседний кабинет и сказал:
- Рённ, у нас тут есть одна фрёкен. Она может у тебя немного посидеть?
Рённ появился в дверях. У него были покрасневшие глаза и красный нос. Он окинул взглядом всех по очереди.
- Да, - сказал он.
- Высморкайся, - сказал Гюнвальд Ларссон.
- Я должен предложить ей кофе?
- Думаю, что должен, - сказал Меландер.
Он придержал ей дверь и церемонно произнес:
- Соблаговолите, фрёкен. В дверях она остановилась и окинула ледяным взглядом Гюнвальда Ларссона и Мартина Бека. Очевидно, им не удалось вызвать у нее особой симпатии. Не понимаю, как нас учили здесь психологии, подумал Мартин Бек.
Потом она посмотрела на Меландера и неуверенно сказала:
- Кто будет его брать?
- Сами знаете, мы, - приветливо сказал Меландер. - На то и существует полиция.
Она стояла и смотрела на Меландера. Наконец сказала:
- Он опасен.
- Очень?
- Очень. Будет стрелять. И меня тоже застрелит.
Сейчас это ему вряд ли удастся, - заметил Гюнвальд Ларссон.
Она проигнорировала его.
- У него в квартире есть два автомата. Заряженных. И один пистолет. Он сказал, что…
Мартин Бек молчал и ждал, что скажет Меландер, и одновременно надеялся, что Гюнвальд Ларссон будет держать язык за зубами.
- Что он сказал? - спросил Меландер.
- Что живым его никто не возьмет. И я знаю, что он сказал это на полном серьезе.
Она оставалась в дверях еще несколько секунд.
- Я просто хочу, чтобы вы об этом знали, - сказала она.
- Спасибо, - произнес Меландер и закрыл за ней дверь.
- Ну, - произнес Гюнвальд Ларссон.
- Получи санкцию прокурора, - сказал Мартин Бек, едва за ней закрылась дверь. - Быстро, план города.
План лежал на столе еще до того, как Меландер закончил короткий телефонный разговор, в результате которого получил официальное разрешение на то, что они намеревались предпринять.
- Могут возникнуть осложнения, - сказал Мартин Бек.
- Это точно, - подтвердил Гюнвальд Ларссон.
Он выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда служебный пистолет и взвесил его в руке. Мартин Бек, как и большинство шведских полицейских в штатском, носил пистолет в кобуре под мышкой, конечно, в тех случаях, когда ему требовалось оружие. У Гюнвальда Ларссона же было особое приспособление, с помощью которого пистолет прикреплялся к брючному ремню. Он повесил пистолет на правый бок и сказал:
- Ну, ладно. Я возьму его сам. Хочешь пойти со мной?
Мартин Бек задумчиво смотрел на Гюнвальда Ларссона. Его коллега был, как минимум, на полголовы выше, а когда выпрямлялся в полный рост, выглядел настоящим великаном.
- Иначе ничего не получится, - сказал Гюнвальд Ларссон. - Как ты себе это представляешь? Подумай, как бы это выглядело, если бы туда во двор ворвалась целая рота с автоматами, гранатами со слезоточивым газом, в бронежилетах и понеслась через двор, а этот субъект спокойно стрелял бы себе из окна. Или, может, ты думаешь, что ты, или комиссар, или шеф полиции, или сам король должен орать в мегафон: "Вы окружены. Любое сопротивление бесполезно!"?
- Слезоточивый газ в замочную скважину, - предложил Меландер.
- Ну, это еще куда ни шло, - сказал Гюнвальд Ларссон, - но мне это не нравится. Наверняка изнутри торчит ключ в замке. Нет, двое в штатском на улице, а двое будут его брать. Идешь со мной?
- Естественно, - сказал Мартин Бек.
Он предпочел бы взять с собой Колльберга, но грабитель, вне всякого сомнения, принадлежал Гюнвальду Ларссону.
Вапенгатан находится в стокгольмском районе Нормальм. Это длинная узкая улица, застроенная, в основном, домами-ветеранами. Она тянется от Брунсгатан на юге до Оденгатан на севере. Фасады домов заняты процветающими мастерскими, в тыльной части - множество бедных квартир.
Не прошло и десяти минут, как они уже были там.
XIV
- Жаль, что у тебя нет с собой вычислительной машины, - сказал Гюнвальд Ларссон. - Ты мог бы ею разнести дверь.
- Это точно, - произнес Мартин Бек.
Они оставили машину на Родмансгатан, свернули за угол и на тротуаре перед пятьдесят седьмым номером увидели своих коллег.
Приезд полиции, очевидно, не привлек к себе ни малейшего внимания.
- Значит, так, пойдем… - начал Гюнвальд Ларссон и осекся.
Возможно, он сообразил, что звание у него ниже, потому что взглянул на часы и сказал:
- Предлагаю войти в дом с интервалом в тридцать секунд.
Мартин Бек кивнул, перешел на противоположную сторону улицы, остановился перед часовым магазином Густава Бломдина и подождал, пока красивые старые часы с маятником отсчитают тридцать секунд. Потом повернулся, медленным фланирующим шагом пересек проезжую часть и вошел в подворотню дома номер пятьдесят семь.
Он, опустив глаза, прошел по двору, подошел к лестнице, а затем быстро и тихо взбежал на второй этаж. Из мастерской на первом этаже доносился мерный стук машин.
На облупившейся двери действительно была табличка с фамилией Симонссон. Изнутри не доносилось никаких звуков, от Гюнвальда Ларссона - тоже. Гюнвальд Ларссон, выпрямившись во весь рост и неподвижно стоя справа от двери, осторожно провел пальцем по покрытой трещинами деревянной филенке.
Он вопросительно посмотрел на Мартина Бека.
Мартин Бек несколько секунд смотрел на дверь, потом кивнул и встал слева от нее, спиной к стене, готовый действовать.
Несмотря на свой рост и вес, Гюнвальд Ларссон в сандалетах на резиновой подошве передвигался очень быстро и тихо. Он прислонился правым плечом к стене напротив двери и стоял так несколько секунд. Очевидно, он уже убедился в том, что ключ действительно торчит в замке изнутри, и было ясно, что личной жизни Рольфа Лундгрена уже недолго осталось быть личной. Мартин Бек еще успел обо всем этом подумать, когда Гюнвальд Ларссон бросился всеми своими девяноста восемью килограммами на дверь, слегка согнувшись и выставив левое плечо вперед.
Раздался звук удара, дверь сорвало с петель, вырвало с мясом замок, и Гюнвальд Ларссон, в фонтане щепок, влетел в комнату. Мартин Бек был в полуметре за ним; он шел быстрыми скользящими шагами, держа служебный пистолет в вытянутой руке.
Грабитель лежал на спине в постели, а женщина положила голову ему на правое плечо, однако он сумел быстро выдернуть правую руку, перекатился, бросился на пол и засунул руку под кровать. Когда Гюнвальд Ларссон ударил его, он уже стоял на коленях и держал правую руку на прикладе автомата, хотя сам автомат все еще лежал на полу.
Гюнвальд Ларссон ударил его только один раз, наотмашь и не очень сильно, но этого хватило, чтобы грабитель выпустил оружие и отлетел к стенке, где остался сидеть на полу, прикрывая левым локтем лицо.
- Не бейте меня, - сказал он.
Грабитель был голый. На женщине, вскочившей с постели через секунду после него, были часики с широким матерчатым ремешком из шотландки. Она стояла неподвижно, вытаращив глаза, прижимаясь спиной к стене напротив постели и попеременно переводя взгляд с автомата на полу на огромного светловолосого мужчину в твидовом пиджаке. Она не делала ни малейших попыток хотя бы как-то прикрыться. Это была очень красивая, коротко подстриженная девушка с длинными стройными ногами. Бедра, руки и грудь у нее уже покрывались гусиной кожей.
Через разнесенную дверь внутрь изумленно заглядывал какой-то мужчина из мастерской на первом этаже.
До Мартина Бека дошла абсурдность всей этой ситуации, и впервые за долгое время он почувствовал, как у него слабо подергиваются уголки рта. Он стоял в центре светлой комнаты и направлял пистолет "Вальтер" калибра 7,65 на двух голых людей, а в разбитую в щепки дверь на все это глазел мужчина в спецовке столяра и с желтым складным метром в руке.
Он засунул пистолет в карман. За дверью появился полицейский и прогнал любопытного.
- Что… - начала девушка.
Гюнвальд Ларссон бросил на нее полный отвращения взгляд и сказал:
- Вы бы надели на себя что-нибудь.
И через секунду добавил:
- Если, конечно, у вас есть какая-нибудь одежда.
Правой ногой он все еще стоял на автомате. Посмотрел на грабителя и сказал:
- Вы тоже. Оденьтесь.
Грабитель был мускулистым и статным молодым человеком, хорошо загоревшим, кроме узкой полоски внизу живота, а на ногах и руках у него росли длинные светлые волосы. Он медленно поднялся, прикрывая правой рукой пах и непрерывно повторяя:
- Проклятая свинья.
В комнату вошел еще один полицейский и огляделся по сторонам. Девушка по-прежнему стояла неподвижно и прижимала к стене ладони с растопыренными пальцами, однако взгляд ее карих глаз свидетельствовал о том, что она уже начинает постепенно приходить в себя.
Мартин Бек огляделся по комнате и увидел синее хлопчатобумажное летнее платье, переброшенное через спинку стула. На стуле лежали трусики, бюстгальтер и нейлоновая сетка. На полу под стулом стояли босоножки. Он взял платье, протянул ей и сказал:
- Кто вы такая?
Девушка вытянула вперед правую руку, взяла платье но не надела его. Она посмотрела на Мартина Бека ясными карими глазами и сказала:
- Меня зовут Элизабет Хедвиг Мария Карлстрём. А вы кто такой?
- Полиция.
- Я студентка, изучаю филологию в стокгольмском университете и уже сдала два государственных экзамена по английскому языку.
- Вот, значит, каким вещам вас учат в университете, - заметил Гюнвальд Ларссон, не поворачивая головы.
- Я уже год, как совершеннолетняя, и у меня есть противозачаточное средство.
- Как давно вы знаете этого человека? - спросил Мартин Бек.
Девушка по-прежнему, очевидно, вовсе не собиралась одеваться. Вместо этого она взглянула на часы и сказала:
- Ровно два часа и двадцать пять минут. Я познакомилась с ним в Ванадисском плавательном бассейне.
В другом конце комнаты грабитель неловко пытался натянуть на себя трусы и брюки.
- Для девушки это не слишком долго, - заметил Гюнвальд Ларссон.
- Вы хам, - сказала девушка.
- Неужели?
Разговаривая с ней, Гюнвальд Ларссон не спускал глаз с грабителя.
На девушку он посмотрел только один раз. Он по-отечески и одобрительно говорил:
- Так, а теперь рубашечку, отлично. И носочки. И ботиночки. Хороший мальчик. Так, ребята, берите его.
В комнату вошли два одетых в униформу полицейских из радиопатруля. Они минуту глазели на любопытное зрелище, потом взяли грабителя под руки и ушли.
- Вы бы уже понемногу одевались, - сказал Мартин Бек.
Она наконец надела платье через голову, подошла к стулу, натянула трусики, сунула ноги в босоножки, смотала бюстгальтер и засунула его в сетку.
- Что он сделал? - спросила она.
- Это убийца-эротоман, - произнес Гюнвальд Ларссон.
Мартин Бек увидел, как она побледнела и судорожно сглотнула. Она вопросительно посмотрела на него. Он покачал головой. Она снова судорожно сглотнула и неуверенно сказала:
- Я должна…
- Нет, не должна. Оставьте только патрульному в коридоре ваше имя и адрес. До свидания.
Девушка ушла.
- Ты позволил ей уйти, - изумленно сказал Гюнвальд Ларссон.
- Да, - сказал Мартин Бек.
Через несколько секунд он пожал плечами и добавил
Ну так как, квартиру будем осматривать?
XV
Спустя пять часов была половина шестого, а Рольф Эверт Лундгрен по-прежнему еще не признался ни в чем, кроме того, что его зовут Рольф Эверт Лундгрен.
Они стояли вокруг него, ходили вокруг него, он курил их сигареты, магнитофонная катушка все крутилась и крутилась, а о нем по-прежнему было известно лишь то, что его зовут Рольф Эверт Лундгрен, что, впрочем, было написано также в водительском удостоверении.
Они спрашивали, спрашивали и снова спрашивали, Мартин Бек, и Меландер, и Гюнвальд Ларссон, и Колльберг, и Рённ; даже Хаммар, который уже был инспектором, пришел посмотреть на него и произнести несколько тщательно подобранных слов. Его по-прежнему звали Рольф Эверт Лундгрен, что, впрочем, было написано также в водительском удостоверении, и ему, очевидно, действовало на нервы только то, что Рённ чихал, не прикрывая лицо платком.
Самым абсурдным было то, что если бы речь шла только о нем, он преспокойно мог бы молчать на всех полицейских допросах и во всех мыслимых судебных инстанциях, и даже весь срок наказания, потому что в комнате на втором этаже флигеля на Вапенгатан, пятьдесят семь, а также в шкафу в этой комнате нашли не только два автомата и один "смит-энд-вессон-38-спэшл", но и самые разные предметы, которые четко доказывали связь с четырьмя грабежами, а кроме того еще красный платок, теннисные туфли, дралоновый свитер с монограммой на кармашке, две тысячи таблеток прелюдина, кастет и несколько краденых фотоаппаратов.
В шесть часов Рольф Эверт Лундгрен сидел за столом и пил кофе с криминальным комиссаром государственной комиссии по расследованию убийств Мартином Беком и старшим криминальным ассистентом отдела по расследованию преступлений, связанных с насилием, стокгольмской городской полиции Фредриком Меландером. Все трое подсластили кофе двумя кусочками сахара и все трое отхлебывали его из бумажных стаканчиков одинаково хмуро и устало.
- Понимаете, абсурд состоит в том, что если бы речь шла только о вас, мы могли бы спокойно закончить на сегодня и уйти домой, - сказал Мартин Бек.
- Вы говорите так, что я вас совсем не понимаю.
- Не сердитесь, я хотел сказать, насколько это бессмысленно, когда…
- Перестаньте на меня ворчать.