* * *
Они стояли, окружив Флетчера с трех сторон, и его ответы повергали всех в изумление. Углами этого треугольника были лейтенант Бернс и детективы Карелла и Мейер. Флетчер сидел на стуле, сложив руки на груди. Он по-прежнему был одет в пальто, шляпу и перчатки, словно с минуты на минуту ожидал, что его отпустят и он снова окажется на улице, где царил лютый мороз. Допрос проходил в маленькой комнатке без окон, а табличка на двери из матового стекла гласила: "Для снятия показаний". Комната была "шикарно" обставлена: длинный дубовый стол образца года этак 1919-го, два стула с прямыми спинками и зеркало в раме, расположенное на стене. Это было так называемое "одностороннее" зеркало: стоя по одну сторону от него, можно было видеть собственное отражение, а находясь по другую – обозревать всю комнату, оставаясь при этом невидимым. Что ж, иногда блюстители закона вынуждены идти на разные уловки. Разумеется, то же самое касается и преступников, но во всем городе не найдется уголовника, который бы с первого взгляда не распознал "одностороннее" зеркало. Часто случается, что задержанные, обладающие чувством юмора, подходят к зеркалу вплотную, дабы выразить свою "любовь и признательность" к наблюдающим за ними с другой стороны полицейским – кто показывает язык, кто корчит рожи... Таким образом проявляется "взаимоуважение", существующее между теми, кто нарушает закон, и теми, кто пытается им в этом помешать. Попасть за решетку всегда неприятно, но если выдается такая возможность, то почему бы не повеселиться напоследок?
Полицейские, окружившие Джеральда Флетчера, были удивлены, но отнюдь не шокированы его откровенностью, если не сказать – грубой прямотой. Правда, одно дело – побеседовать о смерти чьего-то супруга чисто гипотетически и совсем другое – осудить человека на пожизненное заключение. Однако было очень похоже на то, что Флетчер именно к этому и стремился.
– Я ее на дух не выносил, – заявил он.
Мейер удивленно вскинул брови и посмотрел на Бернса, который отреагировал точно так же, посмотрев, в свою очередь на Кареллу. Карелла стоял напротив зеркала. Оттуда на него смотрел высокий мускулистый человек с прямыми каштановыми волосами и карими глазами. На его лице было написано то же самое выражение, что и у Бернса с Мейером.
– Мистер Флетчер, – сказал Бернс, – насколько мне известно, вас ознакомили с вашими правами...
– Я знал их задолго до того, как вы меня с ними ознакомили, – хмуро ответил Флетчер.
– И, как я понимаю, вы согласились отвечать на наши вопросы без адвоката...
– Я сам адвокат.
– Я хотел сказать...
– Я прекрасно знаю, что вы хотели сказать. Да, я согласен отвечать на любые ваши вопросы без адвоката.
– И все-таки, мне кажется, следует напомнить вам о том, что была убита женщина...
– Да, да, да!.. Моя обожаемая, замечательная женушка, – язвительно сказал Флетчер.
– ...что является очень серьезным преступлением...
– ...которое среди прочих правонарушений карается строже всего, – договорил за Бернса Флетчер.
– Совершенно верно, – кивнул тот. Это был голубоглазый крепыш с телосложением бейсболиста из команды "Техасские викинги" и легкой сединой на висках. Кого-кого, а уж Бернса никак нельзя было назвать стеснительным, но тем не менее в присутствии Флетчера он чувствовал себя как-то скованно. Он поправил галстук, откашлялся и посмотрел на коллег, словно прося поддержки. Мейер и Карелла внимательно изучали носки своих ботинок.
– Ну ладно, – пожал плечами Бернс. – Если вы сами понимаете, что делаете, то давайте начнем. Мы вас предупредили.
– Что верно, то верно, предупредили. И не раз. Не представляю только – зачем? Лично я не чувствую себя в опасности. Да, мою жену убили. Кто-то прирезал эту сучку, но это не я.
– Мистер Флетчер, мне очень жаль, но ваши заверения пока что не развеяли наших сомнений, – сказал Карелла, удивляясь, кто это говорит? "Я сам и говорю, – понял он. – Пытаюсь произвести впечатление на Флетчера, сбить с него гонор, чтобы адвокат оставил свой снисходительный тон. Послушайте, – мысленно обратился он к Флетчеру, – ведь я же не тупоголовый фараон, я умный и наблюдательный человек, способный понять ваше нахальство, сарказм и даже вашу злобную радость". Привалившись бедром к исцарапанному столу, Карелла, сложив руки на груди, наблюдал за Флетчером. Когда же до него внезапно дошло, что он неосознанно копирует подозреваемого, он сразу сменил позу и окинул его пристальным взглядом. Флетчер ответил тем же.
– Итак? – прервал затянувшееся молчание Карелла.
– Что "итак", детектив Карелла?
– Что вы на это скажете?
– На что?
– Откуда нам знать, что это не вы ее зарезали?
– Во-первых, – начал Флетчер, – на кухне было открыто окно, а окно спальни разбито – налицо все следы взлома и поспешного бегства. Дверцы буфета распахнуты...
– Вы очень наблюдательный человек, – неожиданно вмешался Мейер. – Вы заметили все это за те четыре минуты, которые вам понадобились, чтобы войти в квартиру, осмотреться и позвонить в полицию?
– Моя работа и заключается в том, чтобы быть наблюдательным, – огрызнулся Флетчер. – Мне за это деньги платят. Но ответ на ваш вопрос будет отрицательный. Я заметил все это уже после разговора с детективом Кареллой, когда он звонил по телефону вашему лейтенанту. Могу также добавить, что живу в этой квартире уже двенадцать лет, и не требуется особой наблюдательности, чтобы заметить, что окно на кухне открыто, а окно в спальне разбито. И уж вовсе не надо быть великим сыщиком, чтобы понять, что мое фамильное серебро украдено, тем более что на полу у разбитого окна спальни валялось несколько серебряных ложек, ножей и половник для супа. Кстати, вы не осматривали переулок под окном? Очень может статься, что ваш убийца все еще там валяется.
– Но ведь ваша квартира находится на втором этаже, – возразил Мейер.
– Потому я и говорю, что он все еще может быть там. – Флетчер усмехнулся. – Со сломанной ногой или разбитым черепом.
– За все то время, что я работаю в полиции, – сказал Мейер, и Карелла вдруг понял, что он тоже старается произвести впечатление на Флетчера, – я ни разу не встречал преступника, который бы выпрыгнул со второго этажа. (Странно, что он не сказал "покинул здание", подумал Карелла.)
– У этого преступника были очень веские основания для таких рискованных действий, – тут же возразил Флетчер. – Представьте, он натыкается на нее в квартире, которую считал пустой, и убивает. Вдруг он слышит, что кто-то открывает входную дверь, и понимает, что не сможет покинуть квартиру тем же путем, каким вошел, – кухня слишком близко от входа. Тогда он решает, что лучше рискнуть сломать ногу, чем угодить за решетку до конца жизни... Как по-вашему, подходит это к тем преступникам, которых вы знали?
– Я знал многих преступников, – невозмутимо сказал Мейер, – и некоторые из них слишком хорошо к себе относились, чтобы пойти на такое. – Он был изрядно смущен, даже несмотря на то, что сумел заставить Флетчера оправдываться. Но этот чертов адвокат умел каким-то образом заставить человека почувствовать себя полным кретином. Мейер погладил ладонью лысину, старательно избегая взглядов Кареллы и Бернса. Почему-то ему казалось, что он их предал. Каким-то непонятным образом удар шпагой, который он намеревался нанести Флетчеру, превратился в жалкое фиглярство с перочинным ножичком.
– Что вы можете сказать про нож, мистер Флетчер? – спросил он. – Вы когда-нибудь раньше его видели?
– Никогда.
– Значит, это не ваш нож? – уточнил Карелла.
– Нет.
– Когда вы вошли в спальню, ваша жена что-нибудь говорила?
– Когда я вошел в спальню, моя жена была мертва.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Достаточно, мистер Флетчер! – резко бросил Бернс. – Будьте любезны, подождите снаружи.
– Пожалуйста. – Флетчер встал и вышел из комнаты.
Некоторое время все трое молчали, а потом Бернс спросил:
– Что вы думаете?
– Я считаю, что это его работа, – сказал Карелла.
– Почему ты так решил?
– Давайте еще раз проверим.
– Ради Бога, давай проверяй.
– Я считаю, что он вполне мог это сделать.
– Даже несмотря на то, что в квартире есть следы ограбления?
– Именно поэтому.
– Объясни, Стив.
– Он мог прийти домой, увидеть, что его жена ранена – но не смертельно! – и добить ее тем же ножом. В отчете экспертизы говорится, что скорее всего смерть наступила в результате проникающего ножевого ранения брюшной аорты и болевого шока или и того, и другого вместе. У Флетчера было целых четыре минуты, а на такое дело ему бы хватило и четырех секунд.
– Вполне возможно, – согласился Мейер.
– А может быть, мне просто не нравится этот сукин сын, – добавил Карелла.
– Давайте посмотрим, что скажет лаборатория, – подвел итог Бернс.
* * *
На раме кухонного окна, на серебряной ручке ящика буфета и на некоторых предметах серебряного сервиза, разбросанных на полу у разбитого окна спальни, остались четкие отпечатки пальцев. Но куда более важным было то, что несколько отпечатков хорошо сохранилось и на рукоятке ножа. Все они совпадали, а следовательно, принадлежали одному человеку.
Джеральд Флетчер любезно позволил полиции получить набор его "пальчиков", который затем сравнили с присланным Маршаллом Дэвисом из полицейской лаборатории. Отпечатки на оконной раме, на ручке ящика буфета, на столовом серебре и на рукоятке ножа не соответствовали отпечаткам пальцев адвоката.
Впрочем, это еще ничего не доказывало, поскольку, убивая свою жену, он запросто мог надеть перчатки.
Глава 2
В понедельник утром небо над рекой Гарб было голубым и безоблачным. По дорожкам Сильверман-парка, не желая упустить такой необычайно ясный декабрьский день, гуляли молодые мамаши с колясками. Воздух был чистым и прохладным, ярко светило солнце, и почему-то возникало ощущение, что улицы, выходившие к реке, должны были выглядеть в начале века точно так же. Загудел буксир, пронзительно крикнула чайка, проносясь низко над водой. Женщина поправила одеяло на младенце и что-то ласково ему прошептала. У ограды парка стоял полисмен, сцепив руки за спиной, и лениво разглядывал противоположный берег.
В квартире на втором этаже дома № 721 по Сильверман-Овал лишь начерченный мелом силуэт на полу напоминал о том, что вчера вечером здесь лежала мертвая женщина. Обойдя рисунок, Карелла и Клинг подошли к разбитому окну. Ребята из лаборатории аккуратно собрали и упаковали осколки стекла, поскольку, выпрыгивая из окна, взломщик мог оставить на них капли крови или обрывки одежды. Карелла посмотрел сквозь неровное отверстие на узкую асфальтовую дорожку. Расстояние от окна до соседнего дома не превышало четырех метров. Чисто теоретически взломщик мог перепрыгнуть через дорожку, уцепиться за подоконник и залезть в одну из квартир. Но тогда бы это подразумевало предварительную подготовку и расчет, а уж если человек собирается совершить подобный прыжок, то не будет в панике и спешке выбивать закрытые окна. Конечно, квартиру в доме напротив надо проверить обязательно, но все же казалось наиболее вероятным, что взломщик спрыгнул вниз на асфальт.
– Высоко падать, – заметил Клинг, глядя вниз через плечо Кареллы.
– Как по-твоему, сколько здесь?
– Футов тридцать, не меньше.
– Тогда он почти наверняка должен был сломать ногу.
– А может, этот парень акробат.
– Ты думаешь, он протаранил окно головой?
– А как же еще?
– Ну... он мог сначала разбить стекло, а уж потом сигануть вниз.
– Если он знал, что может вляпаться во что-то серьезное, то почему не открыл окно заранее?
Они внимательно осмотрели раму и шпингалет.
– Ничего, если я потрогаю? – спросил Клинг.
– Конечно. Его уже осматривали.
Клинг взялся за рукоятки рамы и потянул ее вверх.
– Тугая, – пожаловался он.
– Попробуй еще разок.
Клинг рванул ручки сильнее.
– Не идет.
– Может, закрашена?
– Наверное, он тоже пробовал открыть окно, а когда не получилось, высадил стекло.
– Да, – согласился Карелла. – Он очень спешил. Флетчер открывал входную дверь, а может, уже вошел в квартиру.
– И тогда этот тип взмахнул сумкой и...
– Какой сумкой?
– Как какой? Должна же у него была быть сумка или еще что-нибудь, чтобы куда-то складывать награбленное.
– Да, наверное. Хотя лично мне кажется, что он не слишком-то опытный вор.
– То есть?
– Он полез сюда без перчаток, оставил отпечатки по всей квартире. Почти наверняка он в этом деле новичок.
– Даже если и так, то у него была сумка. И скорее всего ею-то он и разбил окно. Кстати, это сразу объясняет, почему на полу были разбросаны серебряные ножи и вилки. Когда он понял, что окно просто так не открыть, то разбил стекло сумкой, и при этом оттуда вывалилось кое-что из добычи.
– Очень может быть, – согласился Карелла.
– А потом он пролез в эту дырку и спрыгнул вниз "солдатиком", – продолжал развивать свою теорию Клинг. – Это имеет больше смысла, чем прыгать "рыбкой", правда? Хотя вообще-то, Стив, сначала он почти наверняка бросил сумку.
– Если она у него была.
– Любой громила идет на дело с сумкой. Даже новичок.
– Гм-м, возможно.
– Ну хорошо, если у него была сумка, то он сначала должен был бросить ее вниз и только потом вылезти из окна и повиснуть на подоконнике, прежде чем спрыгнуть, понимаешь? Чтобы ему оставалось лететь вниз как можно меньше.
– Не знаю, Берт, было ли у него столько времени. К тому моменту Флетчер уже должен был войти в квартиру и направляться в спальню.
– А кстати, Флетчер ничего не говорил о звоне стекла?
– Не помню. По-моему, его никто об этом и не спрашивал.
– Надо спросить.
– Зачем? Какая разница, слышал он...
– Не знаю, – пожал плечами Клинг. – Но если вор все еще находился в квартире, когда вошел Флетчер...
– То что?
– Ну, мне кажется, что получается именно так.
– Тогда он должен был находиться в квартире и услышать, как открывается дверь. В противном случае у него хватило бы времени, чтобы спокойно подойти к окну кухни, вылезти наружу и спуститься по пожарной лестнице – тем же путем, каким он и вошел.
– Да, верно, – задумчиво сказал Клинг. – Флетчеру еще повезло. Этот парень мог запросто и его прирезать.
– Знаешь что, давай-ка осмотрим переулок за домом, – предложил Карелла.
* * *
Женщина, случайно выглянувшая из окна цокольного этажа, увидела двух плечистых мужчин в длиннополых плащах и без шляп, расхаживающих взад-вперед по дорожке у задней стены дома. У одного из них были каштановые волосы и слегка раскосые глаза, придававшие ему некоторое сходство с китайцем. Второй – высокий румяный блондин – был моложе, но даже это не делало его менее подозрительным. Мадам без колебаний подошла к телефону и позвонила в полицию.
Карелла и Клинг, не подозревавшие, что кто-то подглядывает за ними в щель жалюзи, к тому моменту закончили обследовать асфальтовую дорожку между домами и теперь рассматривали окна квартиры Флетчера.
– Все-таки падать отсюда высоковато, – сказал Клинг.
– А отсюда, когда смотришь, кажется еще выше.
– Как ты думаешь, где он приземлился?
– Наверное, как раз там, где мы стоим, а может быть, чуть левее. – Карелла, наморщив лоб, оглядывался по сторонам.
– Заметил что-нибудь интересное?
– Да нет, просто пытаюсь кое-что представить.
– Что?
– Предположим, он спрыгнул со второго этажа и ничего себе не повредил...
– Так оно и было. Иначе бы он до сих пор тут валялся.
– Допустим. Но, даже если он ничего себе не сломал, я не могу поверить, что он просто так взял и ушел. – Карелла снова посмотрел на окно. – Слушай, Берт, сдается мне, здесь все сорок футов.
– С каждой минутой становится все больше, – хмыкнул Клинг. – Да нет, футов тридцать плюс-минус несколько дюймов.
– Пусть так. Человек пролетает вниз тридцать футов...
– Если он сначала повис на подоконнике, то скидывай еще десять.
– О'кей. Что тогда получается? Падение с высоты в двадцать футов?
– Примерно так.
– Так вот, человек падает с высоты в двадцать футов на асфальт, ничего себе не ломает, встает, отряхивается – и поминай как звали? – Карелла сделал паузу и покачал головой. – Я считаю, он должен был на какое-то время задержаться. Хотя бы для того, чтобы перевести дыхание.
– И что?
– А если бы Флетчер выглянул из окна?
– Чего это ради?
– Если твоя жена лежит на полу вся в крови, а в комнате разбито окно, то уж наверняка ты подбежишь к окну и выглянешь наружу. Вдруг тебе удастся увидеть убийцу?
– Нет, он торопился позвонить в полицию.
– Зачем?
– Господи, Стив, но это же естественно! Если Флетчер невиновен, он бы позаботился о своем алиби. Он звонит в полицию и остается в квартире...
– Знаешь, а мне по-прежнему кажется, что это его работа, – сказал Карелла.
– На твоем месте я бы не стал так раздувать это дело, – заметил Клинг. – Лично я бы с большим удовольствием двинул мистера Флетчера под зад коленом, но не забывай, что нам надо найти парня, который оставил свои отпечатки. Согласен?
Карелла вздохнул.
– Согласен.
– Нет, серьезно, Стив, давай все-таки придерживаться фактов. Если на рукоятке ножа отпечатки этого парня, а нож все еще в жертве...
– ... то муж жертвы понимает, какая прекрасная возможность ему предоставлена, – подхватил Карелла. – Жена почти мертва, в квартире разгром и явные следы ограбления. Почему бы ему не довершить начатое? Ведь все равно подумают на взломщика.
– Докажи, – сказал Клинг.
– Не могу, – покачал головой Карелла. – До тех пор, пока мы не поймаем взломщика...
– Ну так давай ловить. Как по-твоему, куда он мог смыться после того, как выпрыгнул из окна?
– Есть только две возможности. Либо в ту дверь, которая ведет в подвал, либо перепрыгнул через ограду в дальнем конце переулка.
– Ну, а куда бы на его месте смылся ты?
– Грохнись я с такой высоты, сразу бы приполз домой и поплакался мамочке.
– Лично я выбираю дверь подвала. После такого падения напрочь отобьет охоту скакать через заборы.
– Да уж, радости мало.
Неожиданно дверь подвала распахнулась. На пороге стоял здоровенный красномордый патрульный, целясь в них из револьвера 38-го калибра.
– А ну-ка, ребята, быстро выкладывайте, что вы тут делаете? – рявкнул он.
– Ого! – Карелла рассмеялся. – Мы все время на посту!