* * *
Скорбно, но с интересом Пафнутьев рассматривал тело человека, с которым так свирепо дрался совсем недавно – прошло с тех пор всего две ночи. Жехов умер, видимо, мгновенно, падение с высоты девятого этажа на асфальт оканчивается счастливо только в газетных заметках, посвященных всевозможным курьезам.
– А он вроде и без больших повреждений, – обернулся Пафнутьев к медэксперту.
– У него очень большие повреждения… Нам не сразу удалось придать ему столь приличную позу… Переломы, разрывы, потеря крови… Шансов не было.
– Надо же, как неудачно… – Пафнутьев постепенно подбирался к главным вопросам.
– Он был пьян, – сказал медэксперт, неотрывно глядя в серое лицо Жехова. – Просто очень пьян, – оторвав взгляд от трупа, медэксперт, не меняя выражения, так же пристально и отстраненно посмотрел на Пафнутьева, – тому даже стало как-то не по себе от этого взгляда больших прозрачно-голубых глаз на изможденном кривоватом лице. Сквозь толстые стекла очков глаза его казались неестественно громадными.
– Это интересно, – проговорил Пафнутьев, с трудом стряхнув с себя оцепенение… "Поддает этот эксперт, что ли… Конечно, поддает, тут не удержишься". – А очень – это как?
– В нем было не меньше бутылки водки. С таким количеством алкоголя человек передвигаться не может. Я имею в виду – самостоятельно передвигаться. В организме срабатывает защитный блок. Что-то в нем, в человеке, стоит на страже… И выключает двигательную систему.
– Если двигательная система выключена, – медленно проговорил Пафнутьев, – то как ему удалось вывалиться из окна?
– Сие есть загадка, – мрачно ответил медэксперт. – В человеческом теле много загадок. Медицина, например, до сих пор не может ответить на вопрос – почему бьется сердце.
– Не может быть! – удивился Пафнутьев.
– Да, это так – безутешно кивнул медэксперт, не отрывая взгляда от трупа. – Сердце десятилетиями гонит кровь, перекачавает ее за жизнь тысячи тонн, но что заставляет его работать… Сие есть тайна.
– Если я правильно понял, – не в силах больше стоять рядом с мертвецом, Пафнутьев отошел к окну, – человек, выпивший такое количество водки, впадает в бессознательное состояние?
– Да, так можно сказать, – с загадкой в голосе проговорил медэксперт и взглянул на Пафнутьева сквозь свои необыкновенно толстые очки. – Хотя известны случаи, когда люди и в таком состоянии совершали весьма осмысленные действия…
– Например?
– Например, сажали самолеты, – эксперт решил, видимо, что не стоит говорить более подробно, вряд ли поймет все сказанное этот полноватый человек с неподвижным лицом.
– Надо же, – без интереса произнес Пафнутьев, – так не бывает, – добавил он, чтобы не огорчить собеседника равнодушием. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы в заключении подробно отразили именно этот момент.
– Какой, простите?
– О котором только что рассказали. О том, что в желудке этого человека обнаружено количество водки, позволяющее предполагать его бессознательное состояние во время происшествия. Ведь это так?
– Я в этом уверен. Учитывая его небольшую комплекцию и полное отсутствие закуски…
– Постойте-постойте! – остановил Пафнутьев. – Подробнее о закуске, пожалуйста.
– Подробнее не получится. В желудке ее попросту нет.
– То есть вы утверждаете, что он выпил бутылку водки не закусывая? Я правильно понял?
– Да, вы понятливый человек, – лицо медэксперта искривилось, и Пафнутьев не сразу сообразил, что это была улыбка. – Меня настораживает данное происшествие… Погибший не был пьяницей. Его внутренние органы в очень хорошем состоянии. Он вел жизнь весьма здоровую. И вдруг это страшное количество водки в пустом желудке… Сие есть загадка. Меня она наводит на размышления, – он посмотрел на Пафнутьева, словно надеясь найти понимание.
– Меня тоже, – кивнул следователь. – Скажите… Нет ли у него в полости рта, на губах, на деснах… или еще где-нибудь… Нет ли там небольших повреждений, ссадин, царапин… Я имею в виду…
– Есть. – Не дал ему договорить эксперт. И внимательно посмотрел на Пафнутьева – оценил ли он смысл его ответа.
– И это будет отражено в заключении?
– Уже.
– И в заключении можно высказать предположение – откуда могли появиться эти ссадины?
– Уже, – повторил эксперт и, взяв со стола несколько листков, протянул Пафнутьеву.
Тонкая бумага чутко передавала дрожание рук. "То ли волнуется, – подумал Пафнутьев, – то ли в самом деле поддает…" На последней страничке стояла жирная фиолетовая печать, заковыристая подпись, дата, указано место и время. Пробежав глазами по строчкам и убедившись, что все необходимое в тексте отображено, Пафнутьев сложил листки и спрятал их в карман, неосторожно обнажив рукоятку пистолета.
– И до этого дошло? – усмехнулся эксперт невероятной своей улыбкой.
– Значит, вы утверждаете, что его внутренние органы были совершенно здоровы? – спросил Пафнутьев, не пожелав услышать последнего вопроса.
– Впечатление такое, что он никогда не пил. Его внутренности можно показывать студентам. Как пример для подражания. И об этом я написал в заключении, – предупредил эксперт следующий вопрос следователя. – Если уж мы с вами заговорили открытым текстом, то могу предположить… Это был здоровый человек. Примерно тридцати пяти лет, в которого насильно влили поллитра водки, дождались, пока он опьянеет настолько, что потеряет ощущение реальности, и… – эксперт замялся.
– И выбросили с девятого этажа, – подсказал Пафнутьев.
– Где-то так… Выбросили, сбросили, столкнули…
– Это точно? То что они дождались опьянения?
– Понюхайте его мозг, – эксперт отбросил простыню, заставив Пафнутьева содрогнуться. – Понюхайте, – настаивал он. – От него просто разит алкоголем.
– Верю на слово, – Пафнутьев пожал красную от постоянного мытья руку эксперта. – Кто-нибудь уже интересовался результатами вскрытия? До меня?
– Было.
– Кто?
Эксперт натянул простыню на вскрытый череп, разгладил складки, посмотрел на свою работу, склонив голову, почти стыдливо взглянул на Пафнутьева.
– Зачем это вам?
– А затем, что в эту дурацкую жару я вынужден таскать с собой больше килограмма железа, – он показал на выпиравшую из-под пиджака рукоять пистолета. – Если я правильно понимаю, интересовался человек, который делает это впервые?
– Да, впервые. Раньше ваше руководство подобные вещи не интересовали, – эксперт поднял голову и посмотрел Пафнутьеву в лицо. Его глаза за стеклами очков были расплывчаты и мутны. – Я надеюсь, что вы…
– Договорились, – ответил Пафнутьев. – Спасибо. Большое спасибо, – и он поспешил выйти на свежий воздух, на солнце и зной, к живым людям, которые хотя и ведут себя не очень хорошо, пакостят, ругаются, пьют водку, но все-таки остаются живыми. Посещения морга всегда действовали на Пафнутьева угнетающе.
* * *
Начальник отделения милиции Шаланда сидел в глубокой задумчивости и медленно водил пальцем по столу, выписывая на пыльной поверхности фигуры, сложные и непознаваемые, словно бы отражающие непредсказуемость его мыслей и поступков. На Шаланде был, как обычно, китель, полы которого с трудом сходились на животе, создавая глубокие поперечные складки. Китель тоже казался пыльным, нуждающимся не просто в чистке, а в пропарке и длительном разглаживании.
Только так можно было убить ощущение, что Шаланда в нем и спал, не расстегивая пуговиц на животе.
– Привет, Шаланда, – сказал Пафнутьев, входя и плотно закрывая за собой дверь. – Рад тебя видеть. Вот и опять повстречались.
– А, здравствуй, – ответил тот без выражения. – С чем пожаловал?
– С трупом.
– Знаю, – кивнул Шаланда, – завершая создание очередного узора на пыльном слое стола. – Нехорошо вышло. Не повезло парню.
– С милицией ему не повезло. С тобой. Шаланда.
– Ну, это как сказать…
– Скажи, я просил не выпускать Жехова? Просил не давать ему связи? Ты обещал. Почему же сделал наоборот? Почему ты послушался его, а не меня? Скажи мне, добрый человек, чем этот уголовник лучше меня? Чем он тебя взял? Или вы в одной связке?
Шаланда помолчал, склонив голову к плечу, так что обильная щека легла на погон.
– Паша, ты ведь знаешь ответы на все эти вопросы. Зачем задаешь? Хочешь меня обидеть?
– Я хочу убедиться, что знаю правильные ответы.
– Поэтому ходишь с пистолетом?
– Случай с Жеховым меня убедил, что так будет лучше.
– Тебе поручили расследовать этот несчастный случай? – понимающе спросил Шаланда. – И стало страшно жить?
– Слушай, Шаланда… Страшно жить или не очень… Это не мешает мне делать свое дело. Но я знаю некоторых людей, которые не боятся ничего на свете, такие они смелые да отважные… Да только что-то мешает им свою отвагу в дело пустить, а. Шаланда? Чего ты испугался? После чего полные штаны наделал? Ведь они у тебя до сих пор полные, до сих пор от тебя дерьмовый дух идет… Ну?
Шаланда распрямился, придвинулся ближе к столу, сложив на нем руки, сразу став официальным и неприступным. Но Пафнутьев заметил, как капитан метнул настороженный взгляд к двери – достаточно ли плотно прикрыта.
– Не надо, Паша… Остановись. Не будем друг перед другом выворачивать наши штаны наизнанку… У каждого там хватает добра… Ты слышал, как он назвал одну интересную фамилию? И я слышал. Ты настоял на том, чтобы эти слова занести в протокол… Я не возражал. Пошел тебе навстречу. Хотя… нам не следовало этого делать. Тебе это пригодилось? Очень рад. Но не мешай и мне поступать так, как я считаю нужным.
– Зачем ты связал его с Коловым?
– Он попросил меня об этом.
– А моя просьба не столь важна?
– Не столь, Паша.
– Я только что из морга… По заключению эксперта, который вскрывал его… Не исключено, что парня напоили силком, а потом выбросили из окна.
– Чего-то похожего я ожидал, – Шаланда отвернулся к окну, и по его лицу скользнули тени от листьев. – Не все имена можно произносить вслух… В нашей с тобой компании самое лучшее, что он мог сделать, это засунуть свой язык в собственную задницу.
– Он ошибся, – печально проговорил Пафнутьев. – Он, похоже, новичок…
– Или дурачок.
– Он думал, что эта фамилия прозвучит для нас паролем, что, едва услышав про Колова, мы тут же его отпустим…
– Пароль нужно произносить только своим, – отрешенно заметил Шаланда. – Не стоит, Паша, переживать, не бери это себе в голову. Люди знают на что идут… А наша с тобой задача – уцелеть. Мы ведь меж двух огней… У тебя вон под мышкой что-то выросло за ночь, я свою машинку тоже почистил, в порядок привел. История с Жеховым не кончилась. Ни для тебя, ни для меня.
– Скажи, – Пафнутьев помедлил. – За Коловым такое водится?
– Знаешь, Паша… Я не удивился происшедшему. Чего-то похожего можно было ждать. Он пожелал связаться с Коловым по домашнему телефону. Я не мог ему в этом отказать. Просто не мог. Дело в том, что…
– Колов тебе бы этого не простил.
– Ну, вот видишь, – облегченно вздохнул Шаланда. – Все мы понимаем, оказывается. Он дал его домашний телефон. Это уже кое о чем говорит. И я их связал. Колов тут же, по телефону, велел выпустить парня. И сказал, что высылает за ним машину. Мне показалось даже, что Колов опасается, как бы парень не сбежал от него… Пришла машина.
– "Мерседес?"
– Нет, какой-то задрипанный "жигуленок". Даже номера не заметил, – Шаланда на пыльном столе написал пальцем – 78-69. Убедившись, что Пафнутьев увидел цифры, он смахнул их со стола вместе с пылью. Шаланда был прав – если у Пафнутьева слева под мышкой торчала рукоятка пистолета, то справа неслышно вертелась кассета диктофона. – И я его выпустил. Он расписался в получении своих вещей и вышел. А на улице его уже поджидали ребята. Мне показалось, что он не очень обрадовался, когда их увидел. Но те заулыбались, подхватили его под руки, будто год не виделись… И уехали.
– Увезли, значит, – уточнил Пафнутьев.
– Неправильно себя ведешь, Паша, – сказал Шаланда, глядя в свои пыльные узоры. – Ты завелся. С пистолетом вот ходишь, хотя раньше никогда… Ты же знаешь, пистолет ни от чего не спасает. С ним хуже. Он дает право поступать с тобой, как угодно. Не знаю, Паша, не знаю… Это твое дело запросто может оказаться последним, – Шаланда искоса посмотрел на Пафнутьева, их глаза встретились.
– Скажи мне лучше вот что… Ты можешь написать все, что рассказал? О том, как Жехов связался с Коловым, как за ним пришла машина, как его увезли… Можешь?
– Конечно, нет, – улыбнулся Шаланда.
– Почему?
– Жить хочется, Паша.
– Разве тебе что-нибудь угрожает?
– Пока нет… Но если напишу… Угроза появится.
– Но ведь у меня все равно есть протокол допроса… Там упомянут Колов, там стоит и твоя подпись.
– Нет у тебя никакого протокола, Паша, – уже без улыбки тихо произнес Шаланда. – Забудь о нем. Колов посоветовал мне выбросить из головы жеховскую историю и все, что с ней связано. Я подумал, что это хороший совет. И выбросил. Твой протокол просуществует до того момента, когда решишь где-нибудь его показать. Сейчас можешь немного с ним поиграться, но не заиграйся, Паша.
– У тебя тоже остались кое-какие документы… Задержание, обыск, то-се… Ты от них избавился? – спросил Пафнутьев.
– Да. Я все отдал Колову.
– Напрасно.
– Почему?
– Ты стал беззащитным. Я бы на его месте постарался избавиться от тебя. Немного подождал бы, пока все затихнет, а потом под зад коленом. Неграмотно ты поступил.
– А как поступить грамотно? – Шаланда лет грудью на стол и посмотрел на Пафнутьева снизу, словно примериваясь к прыжку:
– Дураком прикинуться. Круглым дураком.
– Как ты?
– Да. Как я, – ответил Пафнутьев, поднимаясь. Он пожал руку капитану, с силой встряхнул ее. – За разговор, за номер машины, на которой Жехова от тебя увезли, – спасибо.
– Рад стараться, – проворчал Шаланда. Выйдя на крыльцо, Пафнутьев прищурился от яркого солнечного света и легко сбежал по ступенькам, на ходу выключив диктофон в кармане пиджака.