- У себя дома не моют, - улыбнулся Резо, - но я же в гостях.
- Да, конечно. - Выходя из кухни, она крикнула ему: - Я ухожу! Он вышел в коридор.
- Спасибо вам за все, - растроганно сказал Резо.
Она чуть приоткрыла дверь. Протянула ему руку.
- До свидания. Удачи вам.
- Спасибо, - пожал он ей руку.
Вера шагнула к порогу и снова обернулась.
- Но вообще-то странно, - улыбаясь, сказала она, - если расскажу кому-нибудь, никогда не поверят. Два дня в моем доме жил мужчина, даже ночью оставался и моей бритвой для ног брил лицо. И ничего у нас не было. Ни за что ведь не поверят.
И, увидев его веселое лицо, подмигнула ему на прощание. Через час он оделся, проверил оружие и вышел из дома. На улице поднял воротник своего нового пиджака, сделал несколько шагов и остановил первую же попавшуюся машину. Пообещав водителю сто рублей, он попросил отвезти его к офису фирмы Нодара.
Там его уже ждали. Молчаливый помощник провел посетителя в пустой кабинет Нодара и без лишних слов удалился. Кабинет поразил Резо своей скромной простотой. Нодар был достаточно богатым человеком, чтобы иметь кабинет размером с футбольное поле, обставленный как лучший магазин образцов бытовой техники. Но он не любил роскоши, предпочитая работать в деловой обстановке, не отвлекающей внимания.
Резо сел на стул, ожидая, когда войдет хозяин. Дверь открылась, и он вскочил. Но вошла молодая девушка, очевидно, секретарь Нодара, и поставила на стол чашечку чая, конфеты, сахар, печенье. И вышла из кабинета, так и не сказав ни слова. Резо продолжал сидеть, не тронувшись с места. Еще через пять минут дверь снова открылась, И вошла уже другая девушка, более длинноногая, чем первая. Но первая была брюнеткой, а эта блондинкой.
- Извините, - сказала она, - Нодар Георгиевич задерживается. Он просил его подождать.
- Да, конечно, - кивнул Резо, - я подожду. Девушка тут же вышла из кабинета, а он, вновь оставшись один, тяжело вздохнул и отвернулся к окну. Через полчаса он выпил холодный чай. Еще через полчаса съел несколько сухих печений. В половине первого Нодар наконец вошел в кабинет. Холодно взглянул на Резо, сухо кивнул ему и прошел за свой стол. Резо вскочил при его появлении, да так и остался стоять, ожидая, что скажет Нодар.
- Садись. - мрачно предложил тот, показывая на ряд стульев, приставленных к длинному столу.
Резо послушно сел с краешка. Ему было непонятно, почему его так неприветливо встретили, и уже мелькнула мысль, что зря он пришел.
Но и уйти было нельзя.
- Это ты мне звонил? - спросил Нодар.
- Я, батоно Нодар, - кивнул Резо.
- Как тебя зовут?
- Резо Гочиашвили.
- Это ты был владельцем туристической фирмы?
- Да, батоно Нодар.
- У тебя ко мне просьба? Что тебе нужно?
- Мне нужен новый паспорт, чтобы отсюда уехать.
- И все? - хмыкнул Нодар. - Больше тебе ничего не нужно?
- Больше ничего.
- Давай с самого начала, - хмуро сказал Нодар. - Расскажи мне, что случилось и почему ты должен отсюда сбежать. Только расскажи правду, чтобы я мог принять правильное решение. Смотри, только правду. Ты меня понимаешь, Резо?
- Да, - кашлянул тот, - я все понимаю. - Еще до того, как он вошел в этот кабинет он прекрасно знал, что лгать нельзя. Нодар не тот человек, которому можно врать. И поэтому, собравшись с духом, он начал рассказывать о своей фирме. О найденных паспортах с одной серией и номерами, следующими один за другим. О субботней попойке. О воскресном утре. Об убийстве Никиты. О самоубийстве Надежды. О своей трусости. Когда он начал рассказывать, как сидел в шкафу, Нодар неодобрительно покачал головой, сжимая руку в кулак.
Резо рассказал о том, как его задержали. О ночи, проведенной в камере. О разговоре с подполковником Демидовым. О том, как он обещал дать ему адвоката. Об утреннем переводе в ФСБ. О наколке, по которой он узнал убийцу Никиты. О своем побеге. Больше он ничего не стал говорить, чтобы не рассказывать о Вере. Нодар терпеливо ждал, но Резо, в подробностях рассказав о своем побеге, остановился на этом эпизоде.
За время его двадцатиминутного рассказа девушки дважды вносили чай. Когда он замолчал,
Нодар взглянул на гостя.
- Все? - коротко спросил он.
- Все, - кивнул Резо. - Они хотят меня убить за эти паспорта, - убежденно сказал он. - Мы узнали какую-то их тайну, и поэтому они хотят меня найти и убить. Как Никиту.
Нодар встал со своего стула. Махнул рукой гостю, веля остаться на месте. Большой человек был ниже среднего роста, с мощной квадратной формы головой, покрытой ежиком жестких волос, с мясистым, очень румяным лицом и несколько выпученными глазами. Короткая щетка усов придавала лицу некоторую лихость. Он ходил по комнате, заложив руки за спину. Резо терпеливо ждал.
- Подполковник сказал тебе, что хочет найти адвоката? - задал вдруг свой первый вопрос Нодар.
- Да, - изумленно подтвердил Резо. Он ожидал любого вопроса, но только не этого.
- Ты помнишь фамилию этого адвоката? Резо задумался. Потом неуверенно сказал:
- Кажется, Чупиков или Чепиков. Но точно не помню.
- Проверим, - медленно произнес Нодар, продолжая мерить комнату шагами. Резо не выдержал, хотя знал, как неудобно прерывать молчание старших.
- Вы можете мне помочь? - спросил он.
- Помолчи, - сурово прервал его Нодар. Потом подошел к столу, отодвинул стул и тяжело опустился на стул напротив своего гостя. Взглянув на Резо в упор, он мрачно заметил: - Я еще ничего не решил. Погоди.
- Значит, вы не можете мне помочь? - упрямо спросил. Резо.
- Не могу, - вдруг ответил Нодар. - Не могу, - тяжело повторил он.
- Извините, - Резо медленно поднялся.
- Сиди, - прохрипел Нодар, еще раз махнув рукой. - Почему вы, молодые, такие глупые, такие нетерпеливые? - Разговор шел на грузинском, слова Нодара звучали оскорблением. - Вы, как желторотые птенцы, выпавшие из гнезда, ползете навстречу змее.
- Я вас не понимаю, батоно Нодар, - сказал Резо.
- Знаешь, почему я опоздал? - спросил Нодар и сам ответил на свой вопрос: - Нас вызывал к себе очень уважаемый человек. Самый уважаемый в этом городе человек. Он сказал, что мы все, грузины, должны ему помочь. Он сказал, что сбежал Резо Гочиашвили, который украл деньги своего напарника, ограбил и убил его, а потом убил свою девушку, которая оказалась свидетелем этого чудовищного преступления, и сбежал. Он сказал, что оба убитых были русскими и дело чести всех грузин в городе найти этого негодяя. И если мы поможем этому человеку или дадим ему приют, то это будет означать, что мы пошли против всех грузин, проживающих в Москве. Нас и так не любят в этом городе, называют "кавказцами" вместе с армянами и азербайджанцами. Нельзя в этом городе убивать двоих русских людей и потом пытаться скрыться. Это навлекает гнев простого населения на головы всех грузин.
- Но я их не убивал! - закричал Резо. - Я же вам объяснил, как все было.
- Объяснил, - согласился Нодар, - но всем остальным ты ничего не объяснишь. Если узнают, что ты был у меня, а я тебя не выдал, у меня будут не просто неприятности. У меня будут очень большие неприятности, и, возможно, я должен буду вообще убраться из этого города. А мне здесь нравится. Ты меня понимаешь, сынок?
- Вы хотите меня выдать? - спросил дрогнувшим голосом Резо.
- Нет, не хочу. Но и отпустить тебя просто так я не могу. У меня трое детей, Резо. И они учатся в разных местах. Двое в Англии, один в Америке. Я не хочу, чтобы завтра с ними что-то случилось. Ты меня должен понять, Резо.
Гость молчал. Он уже понял, что кто-то сумел просчитать его возможные действия и опередить его еще до того, как он переступил порог /кабинета этого офиса. Резо зябко поежился. Если Нодара перестанут мучить муки совести, он вполне может принять решение о выдаче своего гостя.
- Что же мне делать? - спросил Нодар. - Завтра мой сын может прийти к тебе или к твоему отцу и тоже попросить помощи. Но и отпустить тебя просто так я не могу. Тебя видело слишком много людей, Резо. Это очень плохо, это плохо, сынок. Поэтому я спросил про адвоката. Я не думал, что у тебя все настолько плохо.
- Почему плохо? - Он все еще ничего не понимал. - Я могу уйти и сказать, что никогда к вам не приходил.
Нодар уставился на него своими выпученными глазами, пожевал губами, словно решая, что именно сказать, и наконец решился:
- Нельзя. Они все равно узнают, что ты у меня был. Я ведь тебя не спрашиваю, где ты был после побега, откуда звонил, где ночевал. Тебя могли заметить. Или могут узнать потом, когда тебя схватят. Я не могу обманывать таких достойных людей.
Резо почувствовал беспокойство. Он понял, что может не уйти из этого кабинета. Вполне возможно, что за дверью его уже ждут другие люди, готовые надеть на него наручники. Словно уловив его мысли, Нодар замотал головой.
- Нет. Я еще никому не сказал. Ничего пока не решил. Не могу решить. Но ты грузин, и я грузин. И я не хочу тебя выдавать. Поэтому я дам тебе шанс. Один час. Ты уйдешь от меня и постараешься скрыться. А я через час сообщу, что ты был у меня, но я тебе отказал. Но ты приезжал ко мне сегодня утром в девять часов утра. Ты меня понял?
- Да, - ошеломленно сказал Резо. - В девять часов, - машинально повторил он.
- Я постараюсь найти адвоката, про которого говорил подполковник. Может, и его тоже найду, если он тебя не обманывал. Хотя им доверять нельзя, обмануть могут. Но я постараюсь его найти. Позвонишь через два часа в приемную моей девочке. Скажи, что звонит Пятый. Ничего больше не говори. Скажи, что позвонил Пятый, и она продиктует тебе телефон этого адвоката. Больше я тебе ничем помочь не могу. Ты меня должен понять.
- Все понимаю, - медленно поднялся Резо, - ничего страшного, батоно Нодар. Я понимаю ваши проблемы. Простите меня. До свидания.
Он повернулся, сделал несколько шагов к входной двери, и в этот момент Нодар позвал его:
- Подожди. - Хозяин кабинета тяжело поднялся со своего места, прошел к сейфу, стоявшему в углу. Достал ключи, открыл сейф и вытащил пачку денег. - Возьми, - протянул он деньги, - здесь десять тысяч.
- Нет, - возразил Резо, - у меня есть деньги, спасибо.
- Не нужно меня оскорблять, сынок, - здохнул Нодар, - я сам знаю, что подлец, не нужно об этом мне напоминать. Возьми деньги.
Резо понял, что может смертельно обидеть Нодара. Он подошел к нему, взял протянутые деньги и сказал:
- Спасибо вам за все. Вы мне очень помогли.
- Не нужно, - поморщился Нодар, - я не смог тебе помочь, и ты знаешь почему. Прощай, У тебя есть один час. Потом я сообщу, что ты приходил ко мне.
Резо положил деньги в карман и вышел из кабинета. В приемной никого не было. Даже помощника и секретаря. Видимо, Нодар распорядился об этом заранее. Резо понимающе усмехнулся и вышел из приемной. У него был всего один час. Резо вдруг подумал, что никогда не сможет выбраться из этого города. Подумал и впервые после побега по-настоящему испугался.
Рассказ девятый
Когда мне сказали об убийстве Цфасмана, я сначала не поверил. Ну не бывает так плохо, сплошь плохо. Даже по статистике не бывает. Не выпадает трижды красное, если постоянно ставишь на черное. Откуда я знал, что в этот день смерть банкира будет для меня не самым страшным потрясением! Разве я мог догадаться, что роковой шарик судьбы уже обегает свой круг, чтобы снова показать мне красное и заставить поверить в некую страшную предопределенность судьбы или в игры дьявола со мной? Сначала болезнь Игоря, потом убийство Семена Алексеевича и, наконец, смерть банкира Цфасмана. Трижды мне выпадало красное, и всякий раз судьба издевалась надо мной. Представляете, что я почувствовал, когда узнал, что убит Цфасман? Это означало, что я автоматически становлюсь главным обвиняемым по делу убийства Семена Алексеевича. Иначе чем объяснишь эту нахальную, жирную черту, соединяющую мою фамилию с фамилией банкира?
- Вы хотите нам что-нибудь сообщить? - спросил Облонков, глядя на меня так, словно перед ним сидел сознавшийся в своих злодеяниях преступник.
- Нет, - коротко ответил я, - мне нечего сказать. Я не знал Цфасмана, никогда с ним не встречался.
Дубов явно хотел что-то спросить у меня, но посмотрел на своих напарников и промолчал. Галимов отвернулся, словно происходившее его вообще не касалось. И тогда Облонков изрек:
- Вы свободны. Можете идти. Но никуда не отлучайтесь с работы, вы можете нам понадобиться.
Мне так хотелось в этот момент рассказать ему все - о том эпизоде в туалете. Но я подумал, что куда умнее дождаться возвращения генерала и все рассказать ему. Сдержавшись, я молча поднялся и вышел. Когда я вошел в кабинет, Кислов кивнул на телефон.
- Звонили из проходной. Там вас ждут. И звонил ваш друг, кажется, его зовут Виталием.
- Виталик? - Я поднял трубку и быстро набрал номер телефона. Трубку взял Виталик. Он все еще был у меня дома. - Что случилось? - спросил я. - Почему ты вернулся?
- А я и не уходил, - беззаботно ответил Виталик, - послал к тебе своего родственничка-гниду с договором и вот сижу жду, когда ты подпишешь. У тебя неделя на вывоз личных вещей. Но мебель должна остаться.
- Надеюсь, мои трусы их не интересуют? - грубо спросил я.
- Нет, кажется, не очень. Что-нибудь случилось? - Он всегда тонко чувствовал, когда я нервничал.
- Ничего, ничего не случилось. Когда придет этот тип?
- Он уже давно выехал, - сказал Виталик, и тут я вспомнил слова Кислова, которые он мне сказал.
- Кто звонил с проходной? - оборачиваюсь я к нему.
Он пожимает плечами.
- Зоркальцев пошел туда, - снова повторяет он, - я же вам говорил.
- Он уже пришел, - кричу я Виталику и бросаю трубку, решив бежать к проходной. В этот момент входит Зоркальцев, который протягивает мне несколько листов бумаги.
- Вам звонили, - сказал он, - когда вы были у Облонкова, и я решил сам сходить на проходную. Для вас привезли договор аренды.
У него в глазах мелькнуло удивление, но он ничего мне не сказал, протягивая бумаги. Я машинально взял их, положил на стол. Потом посмотрел на сумму контракта. Две тысячи за три года и однокомнатная квартира, за которую я не должен платить пятьсот долларов. Меня такой договор устраивал. Я взял бумаги и молча вышел из кабинета, чувствуя на своем затылке удивленные взгляды офицеров. Уже в коридоре я подписал все три экземпляра и пошел отдавать их на проходную.
Там меня ждал родственник Виталика собственной персоной. Что бы мне ни говорили, но физиономистика великая штука. Меня ждал сутулый, невысокого роста, с прилизанными волосами тип с маленькими глазками и большим длинным носом. Типичный мелкий жулик с повадками грызуна. Нужно было видеть, как он изобразил радость при виде меня, как протягивал потные ладошки, как радовался этому договору. Вообще господин Провеленгиос был асом по квартирным договорам. Об этом я давно догадывался. Единственное, что мне было непонятно, так это его греческая фамилия. Ах да, его мать была сестрой отца Виталика, а отец - грек. Когда я вспоминаю, что народ Аристотеля и Гомера превратился в таких Провеленгиосов, то прихожу к выводу, что это самое страшное наказание, какое могли придумать боги великому народу, внесшему такой вклад в человеческую цивилизацию. Схватив бумаги, он даже забыл, что мне нужно оставить один экземпляр.
- Оставьте мне один экземпляр, господин Провеленгиос, - напомнил я ему.
Он поспешно кивнул и, достав один экземпляр, протянул мне. Затем быстро спросил:
- Вы согласны на все условия?
- Да, конечно. - Мне хотелось отвязаться от этого типа, чтобы больше никогда с ним не встречаться. Дежурный, стоявший в проходной, уже с интересом поглядывал на нас, и мне хотелось поскорее закончить разговор.
- Я выплачу вам аванс, - прошептал он, выразительно взглянув на дежурного. Я понял и, кивнув нашему офицеру, отошел с этим греком шагов на двадцать в сторону. - Вот двадцать тысяч, - передал мне кровосос две пачки денег, - остальное я привезу сюда же через час.
- Нет, - я положил обе пачки во внутренние карманы пиджака, - не нужно привозить сюда. Остальные деньги отвезите ко мне домой и передайте Виталику. Я ему вполне доверяю.
- Хорошо, - улыбнулся Провеленгиос, - я сделаю, как вы хотите. И не нужно думать, что все так плохо. Вы совершили удачную сделку.
Мне только его советов не хватало. Я повернулся и, не сказав больше ни слова, отправился к себе. С твердой надеждой, что никогда больше не увижу этой противной рожи.
Откуда мне было знать, что в этот момент Облонкову позвонили из ФСБ и сообщили, что у них есть запись разговора одного из офицеров службы охраны с погибшим банкиром Цфасманом. И этим офицером был я, подполковник Литвинов. Представляете, что испытал Облонков, услышав такую новость? Как он обрадовался! Он тут же решил, что пленка может понадобиться службе охраны. Уже через полчаса пленка была в кабинете Облонкова. А еще через час меня вызвали к нему во второй раз. Только теперь Галимова в кабинете не было. Зато там присутствовал Дубов. Это был дурной знак. Если Галимов еще пытался как-то понять меня, то с этими двумя вообще невозможно было о чем-либо договориться. И опять не было Саши Лобанова.
Я вошел в кабинет и, как положено, замер у дверей. Все-таки мы были офицерами и обязаны соблюдать некий ритуал, хотя в службе охраны не такие строгости по этой части. Наши офицеры никогда не ходят в форме и не отдают друг другу честь по той простой причине, что почти никогда не бывают в фуражках.
- Садитесь, - грозно сказал Облонков, приглашая меня к столу.
- Мы работаем… - начал я доклад, но он грубо перебил меня:
- Хватит, Литвинов, мы уже устали от вашего вранья.
- Я не понял вас, - разозлился я, - почему такой тон?
- Другого вы не заслуживаете, - сурово произнес Дубов. - Сегодня утром вы нам врали о том, что никогда не знали банкира Цфасмана. У нас есть доказательство вашей неискренности.
- Какое доказательство? - Я все еще не понимал, насколько трудное у меня положение.
- Самое убедительное! - закричал Дубов. - Вы позорите вашу службу, подполковник Литвинов.
- Не понимаю, что вообще здесь происходит! - рассвирепел я. Бесстыжие люди. Вызвали и несут черт знает что. А если учесть, что все это происходит в кабинете человека, который наверняка причастен к преступлению, то действительно свихнуться можно.
- Он не понимает, - Дубов упивался ролью прокурора. А Облонков молчал. Смотрел на меня и пока молчал. Очевидно, он начал что-то понимать. Возможно, почувствовал, что я знаю о смерти Семена Алексеевича гораздо больше, чем говорю. Или просто решил дать возможность для начала покусать меня прокурору. Он ведь понимал, что обвинение в убийстве нельзя строить только на магнитофонной записи. Тем более искусно препарированной.
- Что случилось? - спросил я Облонкова.
- Мы получили из ФСБ копию записи одного разговора. Они вели наблюдение за банкиром Цфасманом.