– Кто такой? – поспешно спросил Бобров, настораживаясь. – То есть я хочу сказать, что это ведь совсем не обязательно, чтобы я был знаком, правда? У нас тут каждый день приводят по десятку тачек – сколько народу в Москве бьется – ужас! А еще плюс нормальные неполадки в моторе. Народ машину покупает, а что у нее внутри, понимает мало. Тоже к нам, значит. Так разве каждого упомнишь?
– Да мы про каждого спрашивать и не будем, – успокоил его Крячко, весело улыбаясь. – Нас всего-то один интересует. Дня три назад рано утром его "Форд" сюда приволокли – на вашем же фирменном грузовике, между прочим. Вы же не за каждым на своей технике выезжаете?
– Не за каждым, – подтвердил Бобров. – А только если кто обращается и у нас транспорт свободен… Три дня назад, говорите? "Форд"? – Он старательно наморщил лоб, будто пытаясь вспомнить. – И я вроде должен знать владельца, да?
Гурова эта игра совершенно не убедила.
– В двух соснах заблудились? – насмешливо спросил он. – Между прочим, около этого "Форда" мы только что стояли. И владелец его не случайный прохожий, а помощник известного депутата Кандинского. Скок его фамилия. Юрий Леонидович Скок. После аварии он первым делом позвонил в вашу контору, и ему мигом прислали грузовик. Теперь ваша память прояснилась?
– Ах, вон вы про что! – с ноткой озабоченности в голосе воскликнул Бобров. – Ну, в принципе, все правильно. Ставил Скок к нам машину, было дело. Точно не помню, что у него там было…
– Ну да, понимаю, народу бьется ужас сколько, всех не упомнишь… – перебил его Гуров. – Но я пока не о том. Конкретно – вы знакомы со Скоком?
Бобров подозрительно посмотрел на Гурова, потом на Крячко, озабоченно почесал щеку со шрамом и сказал:
– Ну, допустим, знаю я Скока. И что же из этого? Если за ним какие-то дела – я-то здесь при чем? Ну, обращался он к нам по автомобильным делам. Он ведь в моторах – лох полный, чайник! Вентилятора от карбюратора не отличает!
– Ну вот видите, как вы его хорошо, оказывается, знаете! – обрадовался Крячко. – А насчет каких-то нехороших дел, на которые вы намекаете и которыми якобы Скок занимался, мы про них ничего не знаем. Но если вы нам расскажете, мы с удовольствием послушаем!
Бобров заметно растерялся.
– Э! Какие дела? Ни про какие дела я не говорил! – запротестовал он. – Я просто в смысле – раз милиция интересуется, значит, неспроста, верно? А ни про какие его дела я ничего не знаю! Клянусь!
– Да не надо клятв, – с неудовольствием сказал Гуров. – Просто говорите правду. Мы же вас не заставляем какие-то интимные секреты раскрывать. А на то, что вы принимаете автомобили, попавшие в дорожно-транспортное происшествие, и не сообщаете об этом в ГАИ, мы закроем глаза…
– Как не сообщаем в ГАИ? – переполошился Бобров. – Вот это уж вы напрасно! Строго сообщаем! А если вы имеете в виду машину Скока, так я сам к нему выезжал на то место, где он в кювет сковырнулся. Это ж все на глазах у гаишника было! А если он, гаишник, со Скоком договорился, я-то чего лезть буду? Это, типа, я вашего сотрудника должен был, выходит, подставить?
– Ну и подставил бы, – жестко сказал Гуров. – Не жалко. Тоже мне, сотрудник! Ну да бог с ним! Я просто хочу намекнуть, что не все так уж спокойно на вашем горизонте. Если мы с вами сейчас не найдем общего языка…
– Так это понятно! – убежденно заявил Бобров. – При желании и к телеграфному столбу можно придраться. Только я с вами как на духу, не сомневайтесь! Мне ведь скрывать нечего. У меня тут все вась-вась, а чужие грехи мне ни к чему. Со своими вы сами разбирайтесь – мне как-то не с руки. А насчет Скока – пожалуйста, что знаю, скажу. А чего не знаю…
– Вот и чудесно! – одобрительно сказал Гуров. – Для начала нас интересует, что, собственно, случилось с машиной Скока? А то все – попал в аварию, попал в аварию! А что за авария-то конкретно?
– Ну, так, это… – замялся Бобров. – Стукнулся он. Капот помял, краска в некоторых местах слезла… Я точно не знаю – я ведь под машины не лажу. Так, иногда только… И то под свою.
– А кто знает? – спросил Гуров. – Кто-то ведь под нее лазил?
– Ну, это… Кто же у нас ей занимался? – Бобров опять принялся старательно морщить лоб.
– Может, Борис? – подсказал Крячко. – Ну тот самый, кто сейчас грунтовкой занят?
– А-а, нет, не он, – покачал головой Бобров. – Он у нас только отделочные. А это, кажется, Семин "Фордом" занимался. Только его сегодня нет, он в отгуле… – В глазах у него на мгновение мелькнуло плутоватое выражение.
Гуров подошел к нему вплотную – он был почти на голову выше хозяина мастерской – и сказал негромким, но очень внушительным голосом:
– Сказку про белого бычка мне читаешь? Я с тобой по-хорошему, а ты опять за свое? Я ведь не поленюсь сегодня же прислать к тебе роту экспертов – пусть проверят, что у тебя тут за хозяйство! Говорят, бизнесу это очень помогает…
Гуров, разумеется, блефовал – у него не было ни малейшего желания совать свой нос в коммерческие тайны автомастерской, – но Боброву нарисованная им перспектива показалась совсем не шуточной.
– Да нет, ну чего, в самом деле? – пробормотал он. – Я сейчас посмотрю – может, здесь Семин? Вроде говорили, что он в отгуле…
– При чем тут твой Семин? – сердито спросил Гуров. – Если ты сам ездил на место аварии, ты точно должен знать, что случилось с машиной! И кончай крутить, пока я не разозлился по-настоящему!
– Ну так что – что ездил? – обиженно проговорил Бобров. – А может, Скок мне по аварию ничего толком не рассказал? Может, у него свои причины? Почему бы вам его самого не спросить, чего у него там случилось?
Гуров с Крячко переглянулись, а потом Гуров, глядя прямо в глаза хозяину автомастерской, сообщил:
– А спросить его самого мы не можем по той простой причине, что гражданин Скок прошлой ночью был убит. Теперь ясно, что мы сюда не ваньку валять приехали?
– Оба-на! – с видом крайнего ошеломления выдохнул Бобров. Его глаза сделались круглыми и беспомощными, как у ребенка.
Такую непосредственную реакцию вряд ли можно было сыграть. Тем более что до сих пор Гуров не обнаруживал у Боброва артистических данных. В тех моментах, когда требовалось соврать, он не выглядел убедительным. Да Гуров, по правде сказать, и не предполагал, что этот человек имеет отношение к смерти Скока. Ему было важно ошеломить Боброва и в то же время отчасти успокоить того – ведь теперь Боброву не имело смысла хранить маленькие секреты своего знакомого.
– Так, выходит, Юрий Леонидович помер, что ли? – робко спросил Бобров, обретая дар речи.
– Удивительно меткое замечание! – встрял Крячко. – Его убили, и он помер – кто бы мог подумать!
– Да нет, я в том смысле, что вот ведь три дня назад я его видел… – пробормотал вконец запутавшийся Бобров. – Разговаривали… Так, значит, помер? Надо же! От судьбы, как говорится, не уйдешь! То-то, значит… – точно что-то вспомнив, он внезапно запнулся, с тревогой глядя на Гурова.
– Ну, смелее! – подбодрил его тот. – Здесь неглубоко, прыгай!
– А ведь тогда Юрий Леонидович не случайно тачку свою чпокнул! – вдруг серьезно заявил Бобров.
– Что имеется в виду? – деловито спросил Крячко, подвигаясь поближе.
– Ему кто-то тормоза испортил, – понизив голос, сказал Бобров. – Теперь-то я в этом на сто процентов уверен! А сразу не поверил. Он мне сказал, что на повороте у него вдруг тормоза отказали, просил посмотреть… Последствий не было, вот он тоже не придал значения. Машину оставил, а сам уехал – дела у него были срочные… А больше я его уже не видел. И не позвонил он мне. А у нас с ребятами сомнения были все-таки…
– Что за сомнения? С какими ребятами? – спросил Гуров.
– Ну, насчет машины, – объяснил Бобров. – Насчет тормозов. Ребята, которые тачку смотрели, говорят мне: Дмитрич, мол, кто-то тормоза нарочно испортил! А я тоже не придал значения. Да и закрутился… А оно вон как получилось! Опять в аварию попал?
– Не угадал, – сказал Гуров. – Все по-другому было. Только вряд ли это его утешило. Но давай сначала закончим с тормозами. Где эти ребята, которые в них так хорошо разбираются? Зовите их сюда!
– Понял! – послушно сказал Бобров и, быстро набрав на клавиатуре мобильника нужную комбинацию цифр, прокричал в трубку: – Семин? Дуй ко мне срочно! Дело важное, понял? Ждать не могу!
Семин появился так быстро, что Гуров даже не успел напомнить Боброву, что этот механик сегодня, согласно легенде, находится в отгуле. Было Семину около сорока лет, он выглядел крепким, себе на уме мужиком, с упрямым прищуром въедливых глаз и резкими скулами. На незнакомых ему людей он посмотрел с предубеждением, как будто был уверен, что ничего хорошего ждать от них не следует.
Бобров растерянно развел руками и почти извиняющимся тоном сказал своему работнику:
– Слышь, Петрович! Вот мы тут как раз о том, о чем ты мне говорил, – насчет "Форда", значит… Ну чего ты не понял? Юрия Леонидовича машина! И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Люди вот интересуются… Между прочим, очень серьезные люди… Так что бросай прикидываться – чего ты мне там про тормоза говорил?
Семин выслушал с абсолютным хладнокровием, не моргнув глазом, а потом искоса изучающе уставился на Гурова.
– Что за люди? – с большим достоинством спросил он.
– Хорошие люди, – внушительно сказал Гуров. – Из Главного управления внутренних дел. Оперуполномоченные по особо важным делам – полковник Гуров и полковник Крячко. Или тебе меньше генерала не подавай?
– Начальники, значит, – констатировал Семин. – Ну нам-то это все равно. Мне хоть генерал, хоть маршал – на мне ничего такого нет.
– Между прочим, сокрытие от следствия фактов, касающихся преступления, является уголовно наказуемым деянием, – напомнил Крячко.
– А мне скрывать нечего, – отрезал Семин. – Мое дело десятое. Тем более Скока доконали все-таки…
– А ты знаешь? – ахнул Бобров. – Откуда ты знаешь?
– Новости имею привычку смотреть, Дмитрич, – спокойно ответил механик. – По телевизору. В московских новостях передавали – завалили этого Скока прямо у собственного порога. Как говорится, сколько веревочке ни виться… – Он обернулся к Гурову. – Насчет тормозов интересуетесь? Прямо скажу – было дело. Тормоза Скоку кто-то специально попортил. Если бы не его счастье, он бы еще три дня назад на небеса отправился.
– Ты в этом уверен? – спросил Гуров. – Не могло так быть, что тормоза сами отказали?
– Ничего себе! – презрительно сказал механик. – Сами! Кому ты это говоришь? У Скока тачка была новая, практически с нуля. А тормозные шланги были намеренно повреждены…
– Перерезаны, что ли? – уточнил Гуров.
– Не совсем так, – поправил Семин. – Не перерезаны, а, скорее, перетерты… нет, перекушены – так вернее будет. Точно, перекушены чем-то вроде кусачек – таких, знаешь, не особенно острых… Может, для того, чтобы это дело в глаза особенно не бросалось? Ну да кто понимает, все равно сообразит.
– Значит, Скоку намеренно вывели из строя тормоза? – подытожил Гуров. – А как ты думаешь, когда это могло произойти? Ну, то есть, ведь он должен был заметить, что тормозов у него не имеется, когда еще из гаража выезжал, верно?
– В принципе, да, – согласился Семин. – Но по-всякому может быть… Вообще, я думаю, кто-то это спроворил, когда Скок, например, машину уже вывел и пошел гараж запирать. Умелый человек может успеть. Разные асы бывают…
– Это правильно, – согласился Гуров. – Встречаются. Но, я так понимаю, никаких доказательств ваших слов уже не осталось? Тормоза вы заменили…
– И тормоза, и еще много чего, – подтвердил Семин. – Он же на этой тачке в "жигуль" влетел, а потом в кусты. Но мы все уже поправили, это верно. Никаких следов преступления. Так что хотите верьте, а не хотите – как хотите. Я вам рассказал не потому, что так сильно вас испугался, а просто потому, что мне скрывать нечего. Только учтите, если вздумаете меня на суд вызвать, я еще подумаю – подтверждать свои показания или нет. А может, ничего и не было? Никаких следов ведь не осталось. Скажут, наврал Семин. Еще и срок впаяют за намеренное искажение фактов. Нет, я не согласен.
– Насчет этого рано беспокоиться, – сказал Гуров. – Сначала этого, с кусачками, поймать надо… А тебе, Семин, спасибо! Нам важно было убедиться, что Скок погиб не случайно. Только у меня просьба будет – особо о нашем посещении не распространяться. Никому от этого пользы не будет, а вред может получиться большой, даже для тебя самого. Надеюсь, ты меня понимаешь?
– Дураком вроде никогда не считали, – ответил Семин и тут же нетерпеливо добавил: – Ну, так я пойду?
– Ага, можешь идти, – кивнул Гуров.
Когда механик вышел, он снова повернулся к хозяину мастерской и сказал:
– Ну, с тормозами мы разобрались… Теперь еще один вопрос остался. Как думаешь, кто мог такое сделать?
Мясистое лицо Боброва болезненно сморщилось. Он с испугом посмотрел на Гурова.
– Да не знаю я! – голосом, в котором звучало отчаяние, воскликнул он. – Вы вообще такие вопросы задаете! Скок у нас иногда машину чинил – у него раньше "Тойота" была, – а больше мы с ним никаких дел… Честное слово! Мы с ним – здравствуй-прощай, и все дела!
– Ну уж все? – усомнился Гуров. – А что же сам на место аварии выехал? Так со случайными знакомыми себя не ведут!
– Ну, выезжал, – уныло сказал Бобров. – А как не выедешь? Скок, между прочим, Черепанову помогал, когда тот фирму открывал. Сами знаете, как это у нас делается. Пока все бумажки подпишешь, дуба дашь! А он в два счета помог все оформить.
– Из альтруистических побуждений? – ехидно спросил Крячко.
– Чего? – не понял Бобров. – А, нет, не из побуждений, конечно… Только как уж они там с Черепановым договаривались, я не знаю…
– Не волнуйся, нам это не очень интересно, – успокоил его Гуров. – Если, конечно, не Черепанов прикончил Скока. Но, я думаю, вряд ли он стал бы поднимать руку на такого полезного человека.
– Вот и я про то же, – поспешно сказал Бобров. – В принципе, это все равно что курицу убивать, которая золотые яйца несет, верно? Да и вообще, зачем это Витальке Черепанову кого-то убивать? Он нормальный мужик – не маньяк какой-то… Уф! – Он вытащил из какого-то пакета на столе бумажную салфетку и вытер ею вспотевший лоб. – Совсем у меня с вами крыша поехала!.. Черт вас, ментов, разберет! – пожаловался он. – Вроде и не виноват ни в чем, а все равно в пот бросает…
– Так не бывает, чтобы совсем ни в чем не виноват, – назидательно заметил Крячко, напуская на себя важный вид. – Бывает, что память плохая, а напряжешь мозги и такого навспоминаешь!..
– Ладно, не будем больше ничего вспоминать, – примиряюще произнес Гуров. – Сказанного пока достаточно. Попрошу вас только еще об одном одолжении – черкните нам адресок вашего офиса в центре, ну, и телефончик Черепанова заодно – такой, чтобы мы без помех могли дозвониться. Безо всяких секретарш и прочих посредников, понимаете?
Бобров деловито кивнул и, обрадованный тем, что его мучения подходят к концу, с большим рвением принялся за дело – нашел в столе чистый лист бумаги, пишущую ручку и быстро нацарапал несколько неровных крупных строк. Листок он с почтением подал Гурову. Тот внимательно все прочитал, сложил вчетверо и спрятал в карман. Потом они поблагодарили хозяина мастерской и покинули ее, оставив Боброва в тревожном недоумении.
– Сейчас он, конечно, первым делом кинется звонить Черепанову, – сказал Гуров, выводя "Пежо" со стоянки. – Вряд ли по веской причине – просто на всякий случай, по-компаньонски. Тот, само собой, на всякий случай переполошится и примет меры. Нас ожидает порция вранья, из которой истину придется вытаскивать по крупинке.
– Что есть истина? – со вздохом промолвил Крячко.
Глава 6
Предчувствие не обмануло Гурова. Когда они с Крячко прибыли в офис фирмы "Трек-Супер", располагавшийся в одном из уютных московских переулков неподалеку от Садового кольца, глава этого серьезного предприятия уже ждал их. Это стало ясно по тому заинтригованному и настороженному взгляду, которым их наградила симпатичная немногословная секретарша. Да и прием, который им оказал господин Черепанов, показывал, что он прекрасно знает, в чем дело.
Виталий Константинович Черепанов оказался человеком лет тридцати пяти, решительным и по-своему обаятельным, несмотря на несколько демоническую внешность. Он был абсолютно и непоправимо лыс – у него не было даже бровей. Такой врожденный дефект в сочетании с горящими глазами стального цвета и хищным ястребиным носом производил неизгладимое впечатление.
И все-таки в этом человеке было что-то располагающее. К тому же он очень следил за собой, видимо стараясь компенсировать недостатки своей внешности с помощью искусства лучших московских портных. На Черепанове был элегантный костюм, в котором не стыдно было бы отправиться на любой прием. Рядом с ним расхристанный Крячко выглядел особенно вызывающе.
Однако Черепанов сделал вид, что ничего такого не замечает, и очень любезно пригласил гостей садиться. Сделав знак секретарше, Черепанов предупредительно сказал:
– Господа что-нибудь выпьют? Виски, джин, мартини…
Удобно устроившись в кресле, Гуров окинул взглядом кабинет Черепанова. Здесь было попросторнее, чем в каморке Боброва, но особой роскоши не наблюдалось. Видимо, дела фирмы шли не настолько успешно, чтобы забыть о скромности. Однако виски для гостей имелось.
– Бог с вами, Виталий Константинович! – с улыбкой сказал Гуров. – Какое мартини? Мы с коллегой на работе. – При этих словах на лице Крячко появилось довольно грустное выражение. – И вообще, как ни старайтесь, а нашу с вами беседу вам не удастся превратить в застольную! Разговор будет серьезным.
Черепанов внимательно посмотрел на него и тоже улыбнулся.
– А почему вы решили, что я стараюсь избежать серьезного разговора?
– Очень просто. Не думаю, что вы предлагаете выпить всем, кто переступает порог вашего кабинета. А сейчас вы пытаетесь соорудить эдакий психологический буфер, чтобы сгладить щекотливую тему. Признайтесь, Бобров вам уже звонил?
Черепанов потер свою блестящую лысую голову и вдруг засмеялся. Потом он опять махнул секретарше и распорядился:
– Тогда принеси нам кофе, три чашки! Больших!
Секретарша, молча кивнув, исчезла. Черепанов откинулся на спинку кресла и с большим интересом посмотрел на Гурова.
– Вы правы, он мне звонил. Кажется, вы его здорово перепугали. Анатолий в таких случаях всегда впадает в панику.
– А вы разве нет? – спросил Гуров.
– А с какой стати? – пожал плечами Черепанов. – Что, собственно, произошло? Само собой, Скока жалко. Хороший был мужик, хотя, между нами, тот еще сукин сын! Но, как это говорят американцы – это наш сукин сын! – Он засмеялся, не переставая, однако, внимательно наблюдать за выражением лица Гурова. – И если вы решили, что я имею отношение к его смерти, то тут вы глубоко ошибаетесь. Мне это ни к чему. У меня хороший бизнес – автомастерские и торговля резиной. Мы уже начали вставать на ноги, и вряд ли я собственными руками стану разрушать то, что с таким трудом построено. Скок очень помог мне в самом начале, поэтому ничего, кроме благодарности, я к нему не испытываю… Надеюсь, я дал исчерпывающие объяснения?