Если часы на радиоприемнике шли верно, то звонок раздался ровно в пять секунд шестого. Он пропустил три сигнала, а затем ответил - хотя бы для того, чтобы показать, что не сидел возле телефона в нервном напряжении. Возможно, это стоило подчеркнуть.
Он поднял трубку и назвал свое имя.
Секунды две он слышал присутствие на линии другого человека, затем связь оборвалась.
"Ну, ладно, - подумал он. - Узнаем, что у тебя на уме, в следующий раз".
Он повернулся на бок, поправил подушку и попытался заснуть.
Ему действительно удалось уснуть. Когда он проснулся от следующего телефонного звонка, часы показывали четверть двенадцатого.
В короткое мгновение, пока тянулся за трубкой, он успел сообразить: что-то пошло не так, как он предполагал. Что случилось? Почему противник выжидал несколько часов? Почему?..
В трубке раздался голос Смааге:
- Как твои дела, брат?
- Болею, - выдавил он.
- Да, я слышал. Пасторы ругаются, а доктора болеют. Что за времена настали?
Он захохотал так, что в трубке затрещало.
- Всего лишь легкий грипп. Но, похоже, придется просидеть дома всю неделю.
- Вот черт! Мы же собирались устроить в пятницу вечером небольшие посиделки, как я тебе говорил. Тебе это будет не по силам?
Он покашлял и сумел изобразить пару тяжелых вдохов. Вероятно, прозвучало довольно убедительно.
- Подозреваю, что да, - сказал он. - Но в понедельник я выйду на работу.
Произнеся это и положив трубку после того, как Смааге пожелал ему выздоровления, он подумал о том, что этого точно не случится.
Как бы шары ни катились в ближайшие дни, одну вещь он знал наверняка. Одну-единственную. В понедельник в больницу он не поедет.
Ноги его там больше не будет.
Эта мысль казалась невероятно вдохновляющей.
24
- Тогда начинаем мозговой штурм, - сказал Рейнхарт, выкладывая перед собой на столе аккуратным рядком трубку, кисет и зажигалку. - Сегодня вечером я встречаюсь с комиссаром, и, как вы понимаете, его очень интересует положение дел, поэтому я намерен дать ему пленку с записью этого обсуждения, чтобы хоть что-то предъявить. Думайте, что говорите.
Он включил магнитофон. В комнате сразу почувствовалось почти зримое присутствие Ван Вейтерена, и воцарилась почтительная тишина.
- Хм… итак, - начал Рейнхарт. - Вторник, восьмое декабря, время пятнадцать часов. Разбор дел Эриха Ван Вейтерена и Веры Миллер. Мы рассматриваем их вместе, хотя связь между ними еще далеко не установлена. Пожалуйста, кто хотел бы высказаться?
- Имеется ли у нас что-нибудь, кроме догадки Меуссе, в пользу того, что они связаны? - поинтересовался де Брис.
- Ничего, - ответил Рейнхарт. - Кроме того что догадки нашего дорогого судмедэксперта обычно сопоставимы с железными фактами. Впрочем, в один прекрасный день он тоже может ошибиться. Как я полагаю.
- Мне в это не верится, - сказала Морено.
Рейнхарт расстегнул молнию на кисете и, прежде чем продолжить, понюхал его содержимое.
- Мы все-таки для начала обратимся к Вере Миллер, - предложил он, - никаких новых технических подробностей относительно ее убийства у нас не появилось. К сожалению. Только немного уточнилось время. Она умерла, вероятно, где-то между четвертью третьего и половиной четвертого ночи на воскресенье. В котором часу ее оставили в Корриме, сказать трудно. Если бы она пролежала там долго, можно предположить, что ее заметили бы раньше, однако нельзя забывать, что она лежала не на самом виду, да и по этим дорогам почти никто не ездит. По крайней мере, по выходным и в такое время года. Кстати, нам удалось побольше поговорить с Андреасом Волльгером… то есть мне и инспектору Морено. Видит бог, он тоже мало что мог сообщить, но хотя бы начал признавать, что их брак, возможно, не был совсем безупречным. Мне кажется, он начал осознавать это только сейчас… он явно не слишком разбирается в любовных перипетиях, опять-таки бог свидетель.
- Ко времени женитьбы ему было тридцать шесть лет, - добавила Морено. - До этого он, вероятно, имел не слишком много связей. Если вообще имел.
- Странный тип, - вставил Роот.
- Да, Волльгер производит впечатление мямли, - сказал Рейнхарт, - и я не думаю, что он из тех, кто убивает из ревности. В кризисной ситуации он, вероятно, скорее отрезал бы себе яйца и преподнес их в качестве примиряющего дара. У него есть алиби вплоть до часа ночи, когда он покинул ресторан, где сидел с хорошим приятелем… а у кого, черт возьми, найдется алиби после полуночи?
- У меня, - откликнулся Роот. - Моими свидетелями являются мои рыбки.
- Во всяком случае, пока мы его из числа подозреваемых исключаем, - заявил Рейнхарт.
- Сколько их у нас остается? - поинтересовался де Брис. - Если мы Роота тоже исключим?
У Рейнхарта, казалось, вертелся на языке ответ, но он бросил взгляд на магнитофон и сдержался.
- Может, Роот расскажет нам, что удалось узнать от матери Веры Миллер? - предложил он.
Роот вздохнул.
- Меньше тени от куриного хвоста, - доложил он. - К тому же она учительница домоводства и помешана на калориях, мне даже не удалось спокойно съесть венскую булочку. Не мой тип.
- Мы все тебе сочувствуем, - сказал де Брис. - Должен заметить, по-моему, мы упускаем из виду одну вещь.
- Что же? - поинтересовалась Морено.
- Вот, послушайте, - продолжил де Брис, наклоняясь над столом. - Нам известно, что Вера Миллер водила своего малахольного мужа за нос. Мы знаем, что тут замешан другой мужчина. Почему бы нам не сообщить об этом в СМИ? Не объявить о розыске мерзавца в газетах и по телевидению? Кто-то ведь должен был видеть их вместе… если они действительно общались четыре-пять уик-эндов подряд.
- Далеко не факт, - заметил Рейнхарт. - Не думаю, чтобы они бегали по кабакам. Или публично обжимались. Кроме того… кроме того, существуют ведь этические аспекты.
- Вот как? Какие же? - спросил де Брис.
- Мне известно, что это не самая сильная твоя сторона, - ответил Рейнхарт, - но мы пока не имеем подтверждения. Я имею в виду факт измены. Ее истории про курсы ведь могут оказаться прикрытием чего-то другого, хотя мне тоже трудно представить себе, чего именно. В любом случае, ее убили, и я считаю, нам следует проявить осторожность и не включать сведения о супружеской измене в некролог. То есть не предавать их огласке, принимая во внимание мужа и остальных родственников. Мне не хотелось бы нести ответственность, если окажется, что мы совершили ошибку, выставив ее на позор в прессе.
- Ладно, - согласился де Брис, пожимая плечами. - Сдаюсь. Ты назвал это этикой?
- Именно, - сказал Рейнхарт и нажал на клавишу паузы на магнитофоне. - Думаю, пора выпить по чашечке кофе.
- Боюсь, что относительно Эриха Ван Вейтерена у нас тоже не слишком много нового, - констатировал Рейнхарт, когда фрекен Кац удалилась. - Имеются, конечно, кое-какие опросы, проведенные в основном стажером Боллмертом, который изрядно поездил. Там что-нибудь всплыло?
- Насколько я могу судить, нет, - ответил Боллмерт, нервно крутя в руках карандаш. - Я побеседовал с социальными кураторами и старыми знакомыми Эриха, но все они довольно мало общались с ним в последние годы. Он ведь, как нам известно, исправился. Я поспрашивал о Вере Миллер тех, кого успел, но тоже безрезультатно.
- М-да… похоже, ты прав, - подтвердил Рейнхарт. - Никаких выигрышных билетов. Можно было надеяться, что кто-нибудь - хотя бы один человек - окажется знаком с обеими жертвами… чисто статистически. Мы ведь, черт возьми, опросили сотни людей. Однако не случилось.
- Правда, если убийца действительно знаком с обоими, - заметил Роот, - он, возможно, достаточно хитер, чтобы об этом не докладывать.
- Вполне вероятно, - равнодушно согласился Рейнхарт. - Кстати, я попытался найти возможную связь между Эрихом Ван Вейтереном и фру Миллер, придумать, что их могло связывать чисто теоретически, но, должен признаться, это оказалось не слишком легко. Получаются в основном гипотезы, взятые из воздуха… прямо какие-то небылицы, черт побери.
Он поймал взгляд Морено; та слегка улыбнулась, покачав головой, и он понял, что она разделяет его мнение. Он уже занес руку, чтобы выключить магнитофон, но остановился. Юнг с задумчивым видом помахал карандашом.
- Кстати, о гипотезах, - сказал он. - Я тут немного проверил гипотезу Роота.
- Роота? - усомнился Рейнхарт. - Гипотезу?
- Которую из них? - спросил Роот.
- Банду любителей марок, - предположил де Брис.
- Нет, синдром стетоскопа, - уточнил Юнг.
Тут Рейнхарт выключил магнитофон.
- Чем вы, черт возьми, занимаетесь? - спросил он. - Шуты гороховые. Подождите, я перемотаю пленку назад.
- Сорри, - извинился де Брис.
- Я серьезно, - сказал Юнг. - Дело в том…
Он подождал, пока Рейнхарт снова нажмет на "запись".
- Итак, Роот утверждал, что этот мужчина… если у Веры Миллер действительно имелся другой мужчина… с большой долей вероятности может оказаться врачом. Ну, вы же знаете, медсестры и врачи и так далее…
Он сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию.
- Продолжай, - попросил Рейнхарт.
- Так вот, имело смысл, по крайней мере, проверить, не было ли у нее связи с каким-нибудь доктором из Хемейнте. Я где-то читал, что почти все измены происходят с кем-нибудь на рабочем месте… поэтому я утром немного расспросил Лиляну.
- Лиляну? Что еще, черт возьми, за Лиляна? - спросил Рейнхарт.
Он готов был поклясться, что Юнг покраснел.
- Одна из коллег Веры Миллер.
- Я видел ее, - встрял Роот. - Настоящая бомба… к тому же с Балкан, хотя и в другом смысле… другая бомба.
Рейнхарт сердито уставился на него, потом на магнитофон, но останавливать запись не стал.
- Продолжай, - повторил он. - Что она сообщила?
- Боюсь, не слишком много, - признался Юнг. - Но она не исключает того, что у Веры Миллер что-то наклевывалось с одним врачом. Ей помнится, что другая коллега на что-то такое намекала, но она отнюдь не уверена.
- Другая коллега? - уточнила Морено. - И что же та говорит?
- Это младшая медсестра. Правда, встретиться с ней мне не удалось. Она выходная сегодня и завтра.
- Дьявол, - выругался Рейнхарт. - Ну, ее, конечно, надо найти. Лучше уж разобраться в этом до конца… должен признать, что это похоже на правду, если вдуматься. Медсестра и врач - знакомая история.
- Вероятно, в больнице Хемейнте парочка врачей имеется, - заметил де Брис.
Рейнхарт с грозным видом посасывал трубку.
- Поступим так, - заявил он, немного поразмыслив. - Я позвоню главному врачу или директору больницы… или как он там себя называет. Пусть выдаст нам весь список, хочется надеяться, что у них там есть и фотографии. Будет чертовским невезением, если нам хоть тут что-нибудь не обломится. А нет ли у инспектора Роота еще какой-нибудь маленькой теории о связи с Эрихом Ван Вейтереном?
Роот покачал головой.
- Мне кажется, она была, - сказал он. - Только не помню где.
Де Брис громко вздохнул. Рейнхарт выключил магнитофон, и совещание закончилось.
Он снова выбрал "Вокс" - вспомнив, что бар понравился Ван Вейтерену, - но в этот вечер надеяться на певицу с бархатным голосом не приходилось. Ни на какую другую музыку тоже, поскольку был вторник. Понедельник и вторник считались неприбыльными днями, и кроме Рейнхарта с Ван Вейтереном за сверкающими металлическими столиками сидела лишь горстка вялых посетителей. Когда комиссар прибыл, комиссар оказался уже на месте. Впервые - впервые за все время, сколько он мог припомнить, - Рейнхарту показалось, что тот выглядит стариком.
Возможно, не старым, а просто сдавшим, какими кажутся многие пожилые люди. Будто стратегические мышцы крестцовой области и шеи окончательно устали и сжались в последний раз. Или надорвались. Он предполагал, что Ван Вейтерену, вероятно, уже исполнилось шестьдесят, но уверен не был. Вокруг комиссара существовал ореол неясностей, к ним относился и его истинный возраст.
- Добрый вечер, - поздоровался Рейнхарт, усаживаясь. - У вас усталый вид.
- Спасибо, - отозвался Ван Вейтерен. - Да, я теперь не сплю по ночам.
- Вот черт! - сказал Рейнхарт. - Да, когда Господь лишает нас сна, он оказывает нам не лучшую услугу.
Ван Вейтерен приподнял крышку сигаретной машинки.
- Он прекратил оказывать нам услуги сотни лет назад. Да и черт знает, оказывал ли вообще.
- Возможно и так, - согласился Рейнхарт. - О молчании Бога после Баха мне читать доводилось. Два темных, пожалуйста.
Последняя реплика адресовалась возникшему из тени официанту. Ван Вейтерен закурил сигарету. Рейнхарт начал набивать трубку.
"Тяжело, - подумал он. - Сегодня мне придется тяжело".
Он достал из кармана пиджака кассету с пленкой.
- Я тоже не могу предложить какое-нибудь евангелие, - признался он. - Но если вы захотите получить представление о нашей ситуации, можете это прослушать. Здесь сегодняшнее обсуждение. Разумеется, не какое-нибудь там peak experience, но вам ведь известно, как все обычно происходит. Того, чей голос вы не узнаете, зовут Боллмерт.
- Все-таки что-то, - сказал Ван Вейтерен. - Я замечаю, что держаться в стороне нелегко.
- Вполне понятно, - согласился Рейнхарт. Он достал фотографию Веры Миллер. - Эта женщина вам знакома?
Ван Вейтерен несколько секунд разглядывал фотографию.
- Да, - ответил он. - Она.
- Что? - воскликнул Рейнхарт. - Что вы, черт возьми, имеете в виду?
- Если я, конечно, не ошибаюсь, - сказал Ван Вейтерен, возвращая снимок. - Медсестра из больницы Хемейнте. Она занималась мной, когда мне пару лет назад оперировали кишечник. Приятная женщина, зачем она тебе понадобилась?
- Это Вера Миллер, которую нашли убитой в Корриме в воскресенье утром.
- Та, что как-то связана с Эрихом?
Рейнхарт кивнул:
- Это всего лишь гипотеза. Пока очень зыбкая, хотя, возможно, вы могли бы ее подтвердить?
Официант принес пиво. Они выпили по глотку. Ван Вейтерен снова посмотрел на фотографию и с мрачным видом помотал головой.
- Нет, - сказал он. - Я помню ее по чистой случайности. Я правильно понимаю, что связь подметил Меуссе?
- Да. Он полагает, что на нее указывает удар по шее. Говорит, что удар несколько специфический. В обоих случаях… ну, вы ведь знаете Меуссе.
Ван Вейтерен погрузился в молчание. Рейнхарт раскурил трубку и предоставил ему возможность спокойно размышлять. Внезапно он почувствовал сильную злость. Злость на того, кто убил сына комиссара, на того, кто убил Веру Миллер.
Один ли это человек или двое разных? Один черт. Стало быть, злость на этого убийцу или этих убийц, да и на всех преступников вообще… У него зашевелились самые холодные и мрачные из всех воспоминаний.
Убийство Сейки. Его девушки. Сейки, на которой он собирался жениться. Сейки - которую он любил, как никого другого. Сейки с высокими скулами, полуазиатскими глазами и самым прелестным на свете смехом. Прошло почти тридцать лет; она пролежала в проклятой могиле в Линдене уже три десятилетия… девятнадцатилетняя Сейка, которая должна была стать его женой.
Если бы не один из этих преступников, в тот раз - накачанный наркотиками псих, заколовший ее ножом однажды вечером в Воллеримс-парке, даже без намека на повод.
Или ради каких-то двенадцати гульденов, бывших у нее в кошельке.
А теперь сын комиссара. "Тьфу, черт, - думал Рейнхарт. - Он совершенно прав - Господь давно прекратил помогать нам".
- Я тут посетил Диккен, - прервал его размышления Ван Вейтерен.
- Что? Вы?
- Да, я, - ответил Ван Вейтерен. - Позволил себе вольность, надеюсь, ты меня простишь.
- Естественно, - сказал Рейнхарт.
- Поговорил кое с кем в том ресторане. Скорее в качестве терапии. Я отнюдь не ожидаю, что найду что-нибудь, чего не заметили вы, но чертовски трудно просто бездействовать. Ты меня понимаешь?
Рейнхарт немного помедлил с ответом.
- Вы помните, почему я стал полицейским? - спросил он. - Моя невеста в Воллеримс-парке?
Ван Вейтерен кивнул:
- Конечно, помню. М-да… тогда ты понимаешь. Как бы то ни было, меня интересует одна деталь.
- Что же? - спросил Рейнхарт.
- Пластиковый пакет, - ответил Ван Вейтерен. - Тот, что поменял хозяина. Или должен был поменять хозяина.
- Что еще за чертов пакет?
Ван Вейтерен немного помолчал.
- Значит, вам о нем не известно?
"Дьявол, - подумал Рейнхарт. - Он опять посадил нас в лужу".
- Кто-то вроде упоминал о каком-то пакете, - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал невозмутимо. - Верно.
- Похоже, что этот Мистер Икс, который, судя по всему, и является убийцей… - неторопливо продолжил комиссар тоном, который до неловкости отчетливо отдавал педагогикой, - он вроде бы держал возле ног пластиковый пакет, пока сидел в баре. И похоже, что Эрих унес пакет с собой, когда уходил.
Он поднял бровь и ждал реакции Рейнхарта.
- Черт возьми, - выругался Рейнхарт. - Честно говоря… да, честно говоря, боюсь, что мы это упустили. То есть вторую половину. Несколько человек утверждали, что у Мистера Икс имелся пакет, но мы не слышали о том, чтобы Эрих забрал его с собой. Как вам удалось это узнать?
- Повезло встретить нужных людей, - скромно ответил Ван Вейтерен, глядя на свежескрученную сигарету. - Одной из официанток показалось, что она видела у Эриха в руках пакет, когда он уходил, а стоило ей об этом упомянуть, как бармен тоже вспомнил.
"Вероятно, еще повезло задать нужные вопросы", - подумал Рейнхарт, чувствуя, как его сознание застилает туман старого, укоренившегося восхищения и уничтожает как злость, так и неловкость. Восхищения перед психологической прозорливостью, которой всегда славился комиссар., позволявшей ему, будто скальпелем, пронзать тонну теплого масла быстрее, чем сотня полицейских в бронежилетах успевала прикинуть ее вес.
Интуиция - вот как это называется.
- Какие вы делаете выводы? - спросил он.
- Эрих ездил туда, чтобы что-то забрать.
- Видимо, да.
- Он отправился в "Траттория Комедиа" и забрал пакет в условленном месте… например, в туалете.
Рейнхарт кивнул.
- Он не знал, кто такой Мистер Икс, да и не должен был.
- Почему вы так думаете?
- Имей они возможность действовать в открытую, они могли бы с таким же успехом встретиться в любом другом месте. Например, на парковке. Зачем устраивать весь этот маскарад, если в нем нет необходимости?
Рейнхарт задумался.
- Мистер Икс был загримирован, - сказал он.
- Он собирался убить моего сына, - подчеркнул Ван Вейтерен. - И убил. Естественно, он замаскировался.
- Зачем же передавать пакет, раз он все равно намеревался его убить? - спросил Рейнхарт.
- Попробуй ответить сам, - предложил Ван Вейтерен.
Рейнхарт два раза затянулся погасшей трубкой.
- Вот черт! - произнес он. - Понимаю. Он не знал его в лицо. Они находились в одинаковом положении.