В Англии генерал встречался с секретарем международного департамента лейбористской партии, одним из руководителей либеральной партии, и с другими не менее важными персонами. Конечно, Делгадо было приятно, что его, представителя оппозиции режима Салазара, так учтиво принимают. Но он так долго и упорно стремился в Англию не затем, чтобы выслушивать сочувственные речи. Ему нужна была конкретная помощь, реальная поддержка, в первую очередь финансовая. Но и лейбористы, и либералы, не говоря уже о представителях консервативной партии, старательно уклонялись от любых разговоров на столь щекотливую тему. Когда же Делгадо, отбросив всякие церемонии, задавал прямой вопрос: "Чем можете вы помочь "Национальному движению за независимость", которое я возглавляю?", собеседники сочувственно вздыхали, и ответ звучал примерно одинаково во время всех встреч:
"К сожалению, мы не располагаем достаточными средствами, и вообще не в наших традициях оказывать материальную поддержку оппозиционерам стран, с которыми у нас имеются дипломатические отношения".
Что же касается португальских политических эмигрантов, проживавших в Англии, то от них ждать помощи было бессмысленно, так как их положение почти ничем не отличалось от положения португальских политических эмигрантов, проживавших в Бразилии. И здесь, в Англии, эмигранты, имевшие накопления, так же, как в Бразилии, не горели желанием расстаться с ними.
По сути дела, европейское турне генерала не состоялось. Когда после Лондона он прибыл, уже второй раз за эту поездку, на аэродром Амстердама, полицейская эмиграционная служба сообщила Делгадо о распоряжении министра юстиции, запрещавшем генералу выступать с публичными заявлениями, давать интервью прессе, радио и телевидению. Спорить с представителями властей не имело смысла, и Делгадо принял единственно правильное решение - вернуться в Бразилию, отказавшись от посещения Швеции, Федеративной Республики Германии и Франции.
В первых числах декабря генерал вместе с женой прилетел в Рио-де-Жанейро.
"РАСКОНСЕРВИРОВАНИЕ" ЭРНЕСТО БИЗОНЬО
Вернувшись в Рио-де-Жанейро, Умберто Делгадо совершенно не представлял себе, на какие средства он будет существовать, так как денег, привезенных женой, при самой жесткой экономии хватило бы максимум месяца на полтора.
Помощь пришла совершенно неожиданно. Португальский коммерсант, практичный человек, владелец фирмы "Сешташ Амарал" Руи Амарал Лемош решил выгодно использовать имя Делгадо в рекламе своей фирмы, занимавшейся продажей фруктов и рождественских продуктовых наборов. Торговец был абсолютно далек от политики и, как говорили люди, знавшие его, "имел не больше трех извилин в голове", что, однако, не мешало ему преуспевать. Амарал предложил Умберто Делгадо должность директора по рекламе. Но, числясь служащим фирмы Амарала и получая приличную зарплату (не меньше, чем какой-нибудь преподаватель университета), Делгадо практически там не бывал. Генерал "сдавал в аренду" свое имя. Амарал даже предложил ему возглавить рекламную газету фирмы, но представители оппозиции категорически выступили против использования имени генерала для пропаганды рождественских наборов и консервированных супов.
После бесед с Энрике Галвао генерал воспрянул духом. Генерал полностью поддержал идею, способную, как утверждал Галвао, "потрясти мировое общественное мнение". В середине апреля 1960 года Делгадо получил письмо из Каракаса, где Энрике Галвао подробно рассказывал о ходе подготовки задуманной им операции.
В Португалии флагманом туристического флота считалось судно "Санта-Мариа", совершавшее круизные рейсы не только у берегов Европы, но и в Карибском море, у побережья Соединенных Штатов и северной части Южной Америки. Галвао писал, что в Венесуэле испанскими политэмигрантами создана организация, называющая себя "Испанский революционный директорат за освобождение". Члены директората заявляли, что их люди время от времени осуществляют террористические акты в Испании. В Латинской Америке директорат имеет более двух с половиной тысяч испанских "камикадзе". Энрике Галвао предложил директорату захватить в открытом море "Санта-Мариа", заявляя, что к ним присоединится по меньшей мере пятая часть команды во главе с самим капитаном, который, как утверждал Галвао, настроен антисалазаровски. Захватив судно, они пойдут к острову Фернандо-По в Гвинейском заливе, а затем португальцы, участвующие в операции, атакуют остров Сан-Томе. При подходе португальского флота, который, естественно, Салазар направит к Сан-Томе, чтобы расправиться с мятежниками, Галвао и его люди высадятся на континенте и попросят политического убежища в Гане. "Там, - писал капитан Галвао, - к ним присоединится генерал Делгадо, и на этом закончится первая фаза операции". Какова будет вторая фаза, операции, Энрике Галвао не писал, так как сам не имел об этом ни малейшего представления.
Несмотря на всю безрассудность и фантастичность этого утопичного и абсолютно неосуществимого плана, генерал Делгадо загорелся желанием принять в нем участие или, на худой конец, быть его идейным вдохновителем, предоставив конкретное исполнение капитану Энрике Галвао и его людям. Делгадо даже придумал имя операции - "Дульсинея", почему-то вспомнив даму "рыцаря печального образа".
Между Рио и Каракасом завязалась оживленная переписка. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, и слухи о какой-то операции, подготавливаемой капитаном Галвао совместно с генералом Делгадо, дошли до португальского посольства в Венесуэле.
7 января 1960 года в столице Республики Венесуэлы городе Каракасе вручил верительные грамоты новый чрезвычайный и полномочный посол Португальской Республики Маркуш Фонсека. Сотрудников посольства он обязал составлять подробные отчеты о всех событиях, происходящих в португальской общине, проживавшей в Венесуэле, в первую очередь о деятельности португальских политэмигрантов, самой крупной фигурой среди которых, естественно, был капитан Энрике Галвао.
В январе 1960 года из крепости Пениши совершила дерзкий побег группа руководителей Португальской компартии во главе с Алваро Куньялом. Директор ПИДЕ капитан Невиш Граса был уволен, и на его место назначен полковник Омеру Оливейра ди Матуш, известный среди населения под кличкой "Гиммлер", служивший ранее офицером в национальной республиканской жандармерии.
Через несколько месяцев после вступления на пост нового директора ПИДЕ ему на стол положили донесение от нового посла Португалии в Венесуэле. Должен сказать, что Фонсека направлял свои донесения в два адреса: в министерство иностранных дел и ПИДЕ. Однако донесения, поступавшие в политическую полицию, были более подробными. Омеру ди Матуш в общих чертах знал, что в Венесуэле капитан Энрике Галвао обсуждает с испанскими политэмигрантами какой-то план, цель которого нанести удар по престижу законных португальских властей и что идейным вдохновителем плана является генерал Умберто Делгадо, с которым Галвао поддерживает постоянную связь.
Подготовка операции "Дульсинея" велась очень медленно. Сначала Энрике Галвао намеревался сам возглавить операцию, без участия Делгадо. Но потом, взвесив все "за" и "против", пришел к выводу, что операция вызовет больший резонанс, если идейным руководителем объявят генерала Умберто Делгадо. 30 сентября Галвао направляет Делгадо письмо следующего содержания:
"Я, Энрике Карлуш Малта Галвао, назначенный генералом Умберто Делгадо генеральным секретарем "Национального движения за независимость" и специальным представителем этого движения в Венесуэле, заявляю торжественно, что генерал Умберто Делгадо доверил мне подготовку и руководство операцией, называемой "Дульсинея"... Я подтверждаю, что признаю генерала Умберто Делгадо единственным законным и действующим руководителем португальской демократической оппозиции, так как он был избран на этот пост португальским народом. Утверждаю Декларацию моей подписью и отпечатками пальцев".
Генерал Умберто Делгадо, читая и перечитывая текст Декларации, испытывал величайшее удовольствие. Наконец-то приближается настоящее дело, наконец-то его имя перестанет фигурировать в рекламных объявлениях фирмы "Сешташ Амарал", а появится на первых страницах всех газет мира, и миллионы людей снова станут говорить: "Генерал Умберто Делгадо полон сил и энергии, генерал Умберто Делгадо действует!" На этот раз режим Салазара получит такой удар, от которого, может быть, не оправится никогда.
Генерал был не прав, считая, что его предали забвению и вспомнят лишь, когда начнется операция "Дульсинея". В эти дни в Риме два человека неоднократно в своих беседах упоминали его имя. Этими людьми были новый военный атташе Соединенных Штатов в Италии Вернон Антони Уолтерс и итальянский подданный Эрнесто Бизоньо.
43-летний полковник Вернон Уолтерс сделал блестящую карьеру. Он уже был помощником военного атташе США в двух странах и сотрудником группы помощников президента Эйзенхауэра. Уолтерс находился в двойном подчинении: разведывательной службы Пентагона и Центрального разведывательного управления США.
Если же говорить о биографии Бизоньо, то она имела одно сходство с биографией Уолтерса: в ней не было ни одного светлого пятна.
Первые упоминания о существовании Бизоньо встречаются в сохранившихся документах гестапо времен оккупации Италии гитлеровскими войсками, когда в сентябре 1943 года немецкие фашисты создали на территории Италии марионеточную фашистскую республику, так называемую "Сало репубблика". По прямому указанию немецкого посольства итальянский фашист Марио Скаччиа сколотил сеть доносчиков для борьбы с итальянским антифашистским движением Сопротивления. Одним из первых добровольцев, вызвавшихся выполнять эту гнусную роль, был Бизоньо, тогда еще лицеист. Он принимал участие в облавах на патриотов в составе карательных отрядов, которыми командовали Полластрини и Бернаскони. Кроме того, Бизоньо составил и через итальянца Личио Джелли, отвечавшего за связь между итальянскими фашистами "Сало репубблики" и руководством эсэсовских частей в Италии, передал гитлеровцам список своих соучеников, которые, по его утверждению, придерживались антифашистских взглядов. Когда 4 июня 1944 года Рим был освобожден англо-американскими войсками, то через четыре дня Скаччиа и Личио Джелли явились к руководству американской стратегической службы (ОСС) и передали им полный список римской "пятой колонны". С этого момента они стали работать на американскую стратегическую службу. Бизоньо последовал примеру своих шефов. В архивах стратегической службы (перешедших потом, как и другие материалы подобных служб, в архивы ЦРУ) хранится копия распоряжения, подписанная лейтенантом Клаудио Бове, где говорится, что "итальянский гражданин Эрнесто Бизоньо оказывал содействие союзным войскам и дал согласие выполнять задания американской стратегической службы".
После войны Бизоньо предстал перед итальянским военным трибуналом в Риме, обвиняемый в сотрудничестве с гитлеровскими оккупантами. Бизоньо предъявил трибуналу бумагу, подписанную лейтенантом Клаудио Бове, но трибунал не счел наличие такого "документа" смягчающим обстоятельством, и Бизоньо сначала отправили в концентрационный лагерь в Терни, а потом перевели в воспитательную колонию, находившуюся около Болоньи. В начале 1946 года в Италии объявили амнистию, и Бизоньо вышел на свободу.
Бизоньо начинает заниматься для заработка сутенерством, а для души заводит связи с итальянскими неофашистами. В тот же период он вступает в контакты с "Рансеньман Женеро" (французская политическая полиция), и его зачисляют осведомителем с выплатой ежемесячного вознаграждения.
Перед отъездом в Италию Уолтерс, просматривая итальянские архивы ЦРУ, взял себе на заметку несколько фамилий итальянцев, выполнявших задание американских специальных служб в первые послевоенные годы, но контакт с которыми в последнее время не поддерживался. Среди них был и Эрнесто Бизоньо.
Вернону Уолтерсу за годы работы в военной разведке и ЦРУ множество раз приходилось иметь дело с типами, подобными Бизоньо. Общаясь с ними, он чувствовал себя как рыба в воде и знал, о чем вести разговор, каким тоном, что может интересовать подобных подонков, представлявших главную базу, основной источник информации для десятков и десятков Уолтерсов, орудующих в различных странах.
Уолтерс потребовал от Бизоньо возобновить "поставку" сведений, он попросил рассказать о близких людях Бизоньо и о знакомых, занимающих более-менее видное положение в итальянском обществе.
Господина из ЦРУ особенно интересовали иностранные политические эмигранты. Когда Бизоньо упомянул имя герцогини Марии Пиа ди Брагансу, Уолтерс не скрыл своей заинтересованности.
Герцогиня была противницей Салазара, жила в Риме, но претендовала на португальский престол, считая себя прямой наследницей последнего монарха. Она часто посещала Португалию и даже была там во время последних президентских выборов. Герцогиня считала себя большим другом Делгадо.
- Вы вхожи в дом к герцогине? - поинтересовался Уолтерс.
- Бывал у нее несколько раз. Она очень общительный человек, а у меня есть приятель Мариу ди Карвалью, тоже португальский эмигрант. Мариу однажды взял меня с собой и познакомил с герцогиней. Доходов у нее особых нет, видимо, имеются кое-какие сбережения, на них и существует.
- Вы мне потом дайте адрес этой герцогини. А чем занимается ваш друг?
- Он мелкий коммерсант. Всем рассказывает о своем антифашистском прошлом и утверждает, что участвовал во многих акциях против власти Салазара.
- Вас послушать, можно вам и вашим друзьям тотчас же давать орден Почетного легиона, не меньше. Или там "За храбрость и отвагу в борьбе за демократию". Мы сидим добрых два часа, но вперед почти не продвинулись. Давайте так. Все, что знаете, выкладывайте на бумаге. Ничего не прибавляйте и не сочиняйте. Те, о ком не успели рассказать за эту встречу, тоже должны войти в список. Я вам позвоню ровно через неделю.
Начальник европейского отдела ЦРУ, получив донесение Вернона Уолтерса, где он докладывал о "расконсервировании" старого агента Эрнесто Марио Бизоньо, рассеянно прочитал текст, зевнув, отложил в сторону. У резидентуры ЦРУ в Италии было немало подобных агентов. Одним больше, одним меньше не имело, по мнению шефа европейского отдела, никакого значения, Центральное разведывательное управление давно пустило очень глубокие корни на Апеннинском полуострове. Однако начальник отдела решил включить пару фраз из донесения Уолтерса в ежедневный отчет, составленный для начальника службы специальных операций ЦРУ Ричарда Мерсина Биссела.
Эта служба занималась акциями, о подготовке и проведении которых знал лишь узкий круг людей. О них не докладывалось членам сенатской комиссии, и зачастую самого президента США о проведении таких операций информировали лишь в общих чертах.
Ричард Биссел, ознакомившись с поступившей к нему сводкой, недовольно поморщился, подчеркнув именно те две фразы, которые вставил в отчет начальник отдела Европы. "Эти болваны, - пробормотал он вслух, - думают, что если заведуют каким-то отделом, то нет ничего важнее мышиной возни, затеваемой ими".
В тот момент Ричарда Биссела абсолютно не интересовали ни герцогини, ни итальянские прохиндеи, ни бывший португальский генерал. Все его внимание сосредоточивалось на завершающей стадии операции в Бельгийском Конго...
* * *
Во второй половине 1960 года Умберто Делгадо несколько раз собирался порвать с фирмой "Сешташ Амарал", так как ее владелец, не видя большого проку от эксплуатации одного лишь имени Делгадо для пропаганды своих товаров, подбрасывал ему работу, непосредственно не связанную с должностью Делгадо. Лемуш получал много деловых писем от английских, американских фирм, должен был отвечать на них, а вся переписка велась на английском языке, которым Умберто Делгадо владел довольно прилично. Коммерсант, зная об этом, стал поручать Делгадо переводить эти деловые бумаги, что, естественно, отнимало у генерала много времени.
В этот период секретарем Делгадо начала работать Аражарир Канто Морейра ди Кампос, тридцатилетняя бразильянка, прекрасно владевшая стенографией и знавшая несколько иностранных языков, в том числе английский. Делгадо получил возможность поручить большую часть переводов Аражарир, но сам факт, что ему, португальскому генералу, руководителю оппозиции, приходится зарабатывать на жизнь какими-то переводами, угнетал и возмущал его. Он лишь надеялся, что скоро такому унизительному положению наступит конец, так как Энрике Галвао заверял генерала, что вот-вот должна начаться операция "Дульсинея".
Мы уже приводили текст, присланный генералу Делгадо капитаном Энрике Галвао, в котором он признавал верховное руководство Умберто Делгадо. 22 сентября Делгадо за несколько дней до получения этого письма как бывший кандидат в президенты Португальской Республики, а также как руководитель организации "Независимое национальное движение" и представитель демократической оппозиции Португалии подписал соглашение о сотрудничестве с демократической оппозицией Испании. С испанской стороны под документом поставил свою подпись член испанского правительства в изгнании Эмилио Эррера. К этому времени наметилось изменение в позиции "Независимого национального движения", касающейся колониального вопроса. Если раньше руководство ННД придерживалось тезиса необходимости (после свержения режима Салазара) объединения Португалии с колониями в федерацию, то в конце шестидесятого года многие члены руководства движением склонялись к мысли о возможности предоставления колониям большей автономии. В это же время Умберто Делгадо разорвал отношения с Родригу ди Абреу, так как друзья наконец-то смогли убедить его в том, что Абреу является платным агентом ПИДЕ.
Фактически для ПИДЕ Родригу ди Абреу перестал представлять какую-либо ценность. Да и португальская резидентура ЦРУ потеряла интерес к Актрисе. Однако это не означало, что можно было упускать деятельность Делгадо из-под своего контроля. Задачи, которую ставило перед собой ЦРУ, никто не отменял, и поэтому необходимо было подыскивать других людей, способных доставать необходимые сведения о всех планах и действиях генерала Умберто Делгадо.
Первым такого человека, подходящего по всем статьям, подыскало ЦРУ. Нашли его не в Португалии и не в Бразилии, а в Италии, и рекомендовал его не кто иной, как Вернон Уолтерс.
ЗАХВАТ "САНТА-МАРИА"
Энрике Галвао после долгих проволочек и неоднократного переноса сроков начала операции 25 декабря 1960 года посылает Делгадо телеграмму: "В районе между 10 и 12 января идем на абордаж". Однако прошло и 12, и 13, и 14 января, но известий от Галвао больше не поступало.