- Эй ты там, в кабинете, - сказал Рэй на удивление твердым голосом. - У меня в руке заряженный пистолет. Там, в комнате, есть дверь во двор, и тебе лучше убраться, даю пять секунд. Ну, давай, убирайся отсюда! - Сказав это, он снова стал внимательно вслушиваться в тишину кабинета.
- Рэй, - донесся сверху сонный голос его жены.
Рэй не стал откликаться.
В кабинете стояла абсолютная тишина. Глаза Рэя привыкли к темноте, лунный свет проникал через жалюзи полосатыми лучиками. Это была большая комната со сводчатым потолком и выдающимися балками. Щелкнув затвором пневматического пистолета, он еще раз громко произнес:
- Ну быстрее, поторапливайся, дружище, если не хочешь, чтобы тебе всадили пулю в лоб. - Но ответа снова не последовало.
- Рэй? - снова позвала жена. - Что происходит?
- Оставайся на месте, - приказал ей Фергюсон. Он осторожно вошел в кабинет с пистолетом в руке. Под разутыми ногами Фергюсона скрипнула дощечка настила. В этот момент что-то мягкое коснулось его лица, сдавив ему горло так сильно, что он уже не мог дышать. Налетчик повалил его, и он оказался у его ног. В панике Рэй уронил на пол оружие и вцепился в обвивавший его шею шнур.
- Где она? - послышался голос над его ухом. Рэй почувствовал на щеке горячее дыхание. На минуту бандит ослабил натянутую удавку. Рэй, упираясь носками в пол, изо всех сил старался выбраться из петли.
- Что? - только и мог прохрипеть он. Веревка снова начала сдавливать горло Фергюсону, который тщетно пытался засунуть руки под петлю.
- Спрашиваю тебя в последний раз, и если ты не скажешь мне правду, я оторву твою голову. Где Элизабет?
Рэмси сдавливал веревкой горло своей жертвы до тех пор, пока тот не стал терять от боли сознание, только после этого ослабив ее натяжение. Рэй, задыхаясь, жадно ловил ртом воздух.
- У тебя есть последний шанс, Фергюсон, самый последний.
Фергюсон начал всхлипывать.
- Рэй? - раздался неожиданно громко голос его жены, теперь уже стоявшей около двери кабинета. - О, мой Бог! - закричала она.
Фергюсон понял, что теперь ему придется хоть что-то рассказать Рэмси.
- Пожалуйста, не трогай мою жену, Бэйкер, - попросил он.
Глава 16
Во сне Лиз видела Бэйка Рэмси. Он гонял ее по всему дому, в котором они жили раньше. Бегая из комнаты в комнату, она пряталась под кроватями и за шторами, но он каждый раз находил ее. Она убегала, но он то и дело догонял ее, следуя за ней ленивой походкой и заигрывая так, как кот играет с мышкой. Наконец, Рэмси настиг ее в пустой комнате, где не было никакой мебели и где абсолютно негде было спрятаться. Она в страхе плакала:
- Не бей меня, Бэйк, пожалуйста. - Улыбаясь, он потрепал ее по щеке своей огромной лапой. Почувствовав прикосновение его тела, она закричала.
- Боже, это же я, успокойся! Никто не собирается причинять тебе никакого вреда, - Кейр обнял ее за плечи и снова погладил ее по щеке. - Успокойся, ты, наверное, еще не проснулась, извини, я напугал тебя.
Лиз уставилась непонимающим взглядом на Кейра.
- В следующий раз стучи, пожалуйста, в дверь, - холодным тоном попросила она.
- Я действительно виноват, - извиняющимся тоном сказал Кейр. - Я думал, ты проснулась.
- А сколько сейчас времени?
- Около шести.
- Отлично, - сказала она, спрыгивая с кровати. Боже, я напустилась на него, как последняя сука. - Извини, я не хотела дерзить тебе. Хочешь кофе?
- Я приготовлю, пока ты будешь одеваться.
- О’кей. Дай минут десять, я быстро приму душ.
В одной набедренной повязке с ножом на поясе, он исчез за кухонной дверью, а Лиз отправилась в ванную комнату, где, сполоснув лицо холодной водой и вычистив зубы, она расслаблялась, стоя под теплым душем, стараясь поскорее забыть свой страшный сон. Нельзя относиться к нему, как к Бэйкеру, говорила она сама себе, вытирая полотенцем заметно отросшие волосы, которым в скором времени потребуется внимательный уход хорошего мастера по прическам. Надев шорты цвета хаки, тенниску и простенькие мокасины, она направилась на кухню, откуда доносился запах свежеприготовленного кофе.
- Без шуток, я действительно был уверен, что здесь встают очень рано, - сказал Кейр, наливая ей кофе.
- Только чтобы поснимать, - Лиз с удовольствием отпила из чашки крепкий черный кофе.
- О’кей, устрою тебе несколько снимков, - улыбнулся он.
- Где?
- Положись на меня.
Через десять минут они уже катили в "джипе" в сторону пляжа. Огромный огненно-красный шар солнца висел над горизонтом.
- Итак, ты готов сказать мне, где ты живешь?
- В потайном месте, - ответил он, улыбнувшись.
- А бродишь по острову?
- Потайными тропками.
Лиз заметила, что поведение Кейра сильно изменилось. Он разговаривал с ней более раскованно и свободно, а в голосе звучали озорные нотки. Она гадала, знал ли Кейр об отъезде Хэмиша.
- Почему ты носишь набедренную повязку? - спросила она. - Я первый раз вижу тебя в ней с тех пор, когда впервые увидела тебя.
Кейр засмеялся.
- Так мы одевались на острове, когда были детьми. Отец ввел такую моду.
- Мы? - спросила Лиз, впервые за все время услышав хотя бы упоминание о существовании брата-близнеца.
- Разве я сказал "Мы"? - переспросил удивленный Кейр.
- Да, ты сказал "так мы одевались, когда были детьми".
- Я сказал, что так одевался я. Ты просто не расслышала.
Вид у Кейра был вполне серьезный. Но несмотря на это, она понимала, что он оговорился неспроста, и ей очень хотелось докопаться до причины.
- Сворачивай здесь, - сказал Кейр, указывая на узкую дорогу в дюнах. - Лучше уж ехать по широкой дороге, - посоветовал он.
Она последовала его совету и вскоре, промчавшись через дюны и густой лес, выехала на дорогу, которая поначалу показалась пустынной. Через минуту за ветвями деревьев сверкнуло озеро Уитни.
- Я и близко не подойду к этому озеру, - решительно заявила Лиз, содрогаясь при одном лишь упоминании о случае с Голиафом.
- Не беспокойся, мы не будем подходить ближе. Остановись где-нибудь здесь и захвати "Хэсслблэд", потому что фотоаппаратом для видовых съемок тут ничего не сделать.
Она последовала за Кейром в гущу деревьев, придерживаясь заросшей тропы, которую она ни за что бы не заметила без него. У края вырубки на берегу озера Кейр остановился.
- В минуту выберем позицию, а потом не шевелиться и не разговаривать. Не шевелиться это значит, нельзя будет даже почесаться или убить комара, поэтому устраивайся поудобнее, мы здесь ненадолго.
Она шла за ним по краю вырубки, пока он не дал ей команду установить треножник. Присев, он стал наблюдать за ней, потом кивнул на участок рядом с ними. Настроив широкоугольный объектив на вырубку, она села скрестив ноги, держа в руках спуск фотоаппарата. Он поднял руку, как бы предупреждая: а теперь молчок. Не шевелиться.
Так они просидели больше часа. Лиз точно определила, сколько времени прошло с того момента, как они пришли сюда, по часам на руке. Ей был хорошо виден затылок Кейра, так как она сидела чуть дальше за его спиной. Кейр сидел абсолютно неподвижно, словно пребывал в глубоком трансе. Светившиеся в глазах огоньки были единственным свидетельством того, что он жив. Тянулись минуты, а она, несмотря на все более возраставшее ощущение дискомфорта, не шевелилась, следуя их уговору и боясь вызвать неудовольствие своего спутника. Прошло еще немного времени, и вокруг воцарилась мертвая тишина. Она всякое передумала. Потом снова сосредоточилась на предстоящей съемке.
Большая голубая цапля появилась в небе и опустилась на ветви дерева в футах сорока от места съемок. И хотя птица была в фокусе объектива, расстояние было слишком велико, чтобы получить хороший кадр широкоугольным объективом. Как бы там ни было, если это то, за чем Кейр привел ее сюда, лучше уж сделать хоть какой-нибудь снимок. Она осторожно подняла руку, чтобы щелкнуть затвором фотоаппарата, но Кейр обернулся к ней и почти отчаянно замотал головой. Это раздосадовало Лиз: в конце концов, она не индийский йог, чтобы сидеть без движения в течение столь длительного времени. Вдруг на противоположной стороне вырубки началось какое-то движение.
Лиз, позабыв про онемевшие части своего тела, сосредоточила внимание на том, что происходило там. Она увидела небольшого оленя рядом с оленихой, они насторожились, шевеля ушами, словно оценивая обстановку. Когда Лиз почти приготовилась щелкнуть затвором, следуя по пятам матери, появились два крошечных, как две капли воды похожих друг на друга, олененка, которые, судя по их неуклюжей походке, совсем недавно появились на свет. Самка-олениха забрела в середину расчищенной от деревьев части леса, где принялась что-то старательно вылизывать в траве. Детеныши тут же последовали ее примеру.
Кейр едва заметно кивнул головой, а Лиз щелкнула фотоаппаратом. Услышав слабый, приглушенный щелчок, олениха вскинула голову, на минуту-другую застыв, потом снова принялась лизать траву. Лиз разрывалась между двумя желаниями: продолжать съемку или, не спугнув оленя, просто понаслаждаться созерцанием. В течение полуминуты ей удалось перемотать пленку, не выдав своего присутствия. Она приготовилась снимать дальше, но в этот момент олениха, покинув прежнее место, побрела к берегу озера на водопой, ведя за собой двух оленят.
И все-таки Лиз успела сделать еще один кадр, когда мать со своими детенышами, пересекая вырубку, медленно удалялась по той же тропе, что и пришла сюда. Кейр подал знак, что еще не настало время активных действий и нужно сидеть неподвижно. Замерев еще на пару минут, он затем кивнул, чтобы она следовала за ним к "джипу". Лиз шла за Кейром, на ходу разминая затекшие руки и ноги и едва сдерживая глубокий вздох облегчения.
Выбравшись на дорогу, Кейр поинтересовался:
- Ну и как тебе понравилось то, что мы сейчас с тобой видели?
- Это было просто великолепно, - ответила она, испытывая огромное облегчение от появившейся возможности снова поговорить. - Мне бы никогда не удалось сделать эти уникальные кадры, если бы ты не привел меня на это место и не заставил меня замолчать. Мне никогда не хватало терпения.
- Терпение - очень важная штука, - в его голосе послышалась затаенная грусть. Вдруг его лицо озарилось улыбкой. - Может, искупаемся?
- В озере Уитни? Ни за что на свете!
- А в Атлантическом океане? Может, там ты почувствуешь себя в большей безопасности?
- Там тоже водятся гигантские крокодилы?
- Не всегда.
- Тогда поехали.
Они поехали на пляж, где Кейр, сбросив набедренную повязку, помчался к воде. Осмотревшись по сторонам, Лиз тоже разделась догола и кинулась за Кейром в воду. Пройдя небольшое расстояние, они оба вдруг почувствовали, как дно океана стало резко уходить вглубь. Сначала они беззаботно плавали, а потом стали плескаться и шутить в воде, как во времена ее студенческой юности. Выбравшись из воды, они побежали к "джипу" и в его тени спрятались от знойного утреннего солнца. Кейр стал осыпать лицо Лиз поцелуями, прижимаясь к ней всем своим телом.
- Ты когда-нибудь занималась любовью на пляже? - поинтересовался он.
- Конечно, - ответила она. - Только мне хватило одного раза. Я не люблю, когда песок лезет во все дыры. - Она взглянула на него - не собирается ли он заняться с ней любовью прямо здесь.
Он внимательно посмотрел на нее.
- Тебе неприятно?
Она задумалась всего на одну минуту. Что ей на самом деле нужно? Она глубоко вздохнула.
- Любовью лучше всего заниматься в постели. Поедем к тебе?
- Нет, уж лучше к тебе.
В это утро они занимались любовью около часа, прежде чем Лиз вышла на кухню и обнаружила записку от Жермен.
Глава 17
Лиз огляделась по сторонам. Кейр исчез. Она прошла в комнату за книжкой, он вылезал из окна. Она уже стала привыкать к его странностям, которые, если вдуматься, даже нравились ей. Если ему нравится приходить и уходить, когда вздумается, она будет поступать так же. Она думала, что для него естественно бегать полуголым по лесам, полям и заброшенным тропам, спать, свернувшись клубком, до тех пор, пока не проголодается. Ей нравились его повадки привыкшего к дикой жизни человека. Он не был склонен требовать от нее то, что свойственно цивилизованному человеку: верности, обустройства их постоянной совместной жизни, стиля одежды. Бэйкер, напротив, постоянно предъявлял ей какие-то требования, даже когда их отношения стали из ряда вон плохими. Казалось, Кейр ничего от нее не ждал, кроме позволения приходить к ней, когда захочется. И Лиз, в свою очередь, с радостью шла навстречу его желаниям.
Она вспомнила записку Жермен: "Мне нужно поговорить с тобой". Под "нужно" она подразумевала "хочу"? А "поговорить с тобой" означало, что она хотела излить свою душу по поводу наболевших проблем? Вряд ли, подумала Лиз, скорее всего, у жителей южных широт эта фраза означает: у меня для тебя важные новости.
Боже, в какого аналитика она превратилась именно теперь, когда меньше, чем когда-либо, чувствовала потребность анализировать. У нее были деньги, время и интересная работа. Она в безопасности, сыта, отдавалась мужчине, который, грубо говоря, доводил ее до приятного изнеможения в постели. Да и сама она, как истинное дитя природы, чувствовала себя с ним простой и приземленной женщиной. Все события ее теперешней жизни стали для нее очень важными. Не было каких-то треволнений и планов, помимо выполняемой ею работы и удовлетворения своих плотских желаний. Она была в восторге от всего этого. На этом фоне вести от Жермен казались не такими уж важными.
И все же женское любопытство взяло верх. Одевшись, она поехала в гостиницу. Миновав главные ворота, на подъезде к зданию гостиницы она вдруг услышала над головой треск. Подняв глаза, она увидела приземлявшийся на широкую лужайку перед домом вертолет. Когда затих шум, на крыльце гостиницы появились Жермен и Рон.
Трое мужчин выпрыгнули из кабины вертолета, маркировка которого указывала на принадлежность Службе национального парка. Один мужчина был одет в летнюю униформу лесничего, а два другие - в костюмы. В руке одного из них был портфель.
Припарковав "джип", Лиз встретилась с Жермен на нижней ступеньке лестницы, как только остановились вращающиеся лопасти вертолета.
- Это дедушкин адвокат, - пояснила она, предвосхищая вопрос Лиз. - Его зовут Уорд Читхэм. Не верьте плуту Читхэму, иначе останетесь в дураках, - тихо пробормотала она известную детскую считалку. - Другой мужчина - член конгресса, не могу вспомнить его имени. Кажется, Смоки. - Она взяла Лиз за руку. - Постой здесь. Мне надо с тобой поговорить.
Жермен вышла навстречу прибывшим, поздоровалась за руку, перекинувшись с ними парой фраз, потом что-то сказала Рону. Парень отвел мужчин к микроавтобусу, обслуживавшему постояльцев гостиницы, и они укатили. Жермен вернулась и повела Лиз вверх по лестнице к широкому переднему крыльцу, где висел огромный гамак.
- По какому поводу приехали все эти люди? - поинтересовалась Лиз, как только они присели.
- Кто знает? Дедушка просил меня вызвать для него Читхэма. По моему предположению, он собирается составить завещание. Не знаю, на кой черт он притащил сюда представителя федеральной власти. Рон сейчас повез их в Дангнесс. - Устроившись поудобнее, Жермен, глядя Лиз прямо в глаза, начала: - Плохие вести, дружище. - Жермен подошла к столику рядом с гамаком, взяла в руки газету. - Я тебе выложу все без обиняков, а потом ты сама познакомишься с подробностями и будешь информирована не хуже, чем я. - Она откашлялась, воспользовавшись поводом, чтобы не говорить. - Рэй и Элеонора Фергюсон найдены мертвыми позапрошлой ночью.
У Лиз было такое чувство, будто ее сильно ударили под дых. Она молча взяла газету.
"ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ УБИЙСТВО / САМОУБИЙСТВО / РЕДАКТОРА И ЕГО СУПРУГИ В АТЛАНТЕ
Трупы Рэймонда Фергюсона, возглавлявшего собственное издательство "Бакхед Пресс", и его жены Элеоноры были обнаружены вчера рано утром в их доме уборщицей. Миссис Фергюсон была застрелена, а ее муж повешен.
Обнаруженное в рабочем столе мистера Фергюсона удостоверение свидетельствует, что найденный рядом с телом миссис Фергюсон пистолет покойный приобрел в 1982, году. Представители полицейского управления Атланты выдвигают версию о том, что после происшедшей между супругами серьезной ссоры мистер Фергюсон застрелил свою жену, после чего, взяв в соседней комнате детские прыгалки, повесился на перекладине.
По свидетельству опрошенных соседей, семейная пара жила в любви и согласии в доме по улице Бруквуд Хиллз более двадцати лет. Как утверждает соседка Фергюсонов миссис Джеймс Фреди, никто из знакомых до сих пор не может поверить в случившееся. Покойные супруги были великодушными людьми, которые относились с любовью не только друг к другу, но и к окружающим.
Следователь по уголовным преступлениям сержант Ли Уильямс, которому поручено вести это дело, сообщил о своем отказе делать какое-либо официальное заявление до окончания тщательного расследования дела".
Лиз заплакала. Жермен прижала ее к своей груди и стала гладить по голове.
- Давай, сладкая, ты имеешь полное право.
Лиз оплакивала Рэя и "обстоятельства". Она плакала от злости, пока ее не охватил холодный страх, и вдруг она перестала плакать.
- Что такое? - спросила Жермен.
- Мне нужно воспользоваться твоим телефоном, - сказала Лиз всхлипывая.
- Конечно, Лиз, звони прямо сейчас.
Лиз взяла газету и спустилась вниз в офис Жермен. Сначала она считала смерть Эла Шейфера несчастным случаем, а теперь единственный человек, с которым она поддерживала самые дружеские отношения до момента ее выписки из больницы, был мертв. Может быть, это и совпадение, но ей нужно быть уверенной в этом наверняка. Связавшись по телефону со справочным бюро Атланты, Лиз узнала у них номер телефона отдела по борьбе с преступностью полицейского управления города. Через минуту она уже разговаривала со следователем, сержантом Ли Уильямсом.
- Сержант Уильямс, - послышался в трубке грудной бас следователя с американо-африканскими интонациями в голосе.
- Сержант, меня зовут Элизабет Барвик. Я звоню по поводу убийства Рэймонда Фергюсона и его жены.
- Убийства? Вам известно что-то, чего не знаю я, мисс Барвик?
- Я уверена, что их убили.
- Важные сведения должны быть приняты во внимание первым делом. Можно мне записать ваш адрес и номер телефона?
- Я сейчас не в Атланте, и у меня здесь нет телефона. Пожалуйста, только внимательно выслушайте меня.
- Минутку, пожалуйста, - прикрыв рукой трубку, он переговорил еще с кем-то. - Хорошо, продолжайте, расскажите мне все, что вам известно.
В трубке раздался щелчок электронного записывающего устройства.
- Я считаю, что смерть мистера и миссис Фергюсон напрямую связана со смертью Эла Шейфера, которая произошла две недели тому назад.
- Адвоката Шейфера? Он был знаком с Фергюсонами?
- Он встречался с Рэем по моему делу. А до этого они не были знакомы друг с другом.