Йо реагирует молниеносно и бросается вплавь, плывет кролем изо всех сил. На полпути он замечает рядом тень, вроде дельфин или акула. Она скользит мимо и прочь.
Йо доплывает до буйка, немного опередив остальных.
- Хорошо плаваешь! - хвалит его Даниэль, который, ни капли не запыхавшись, уже висит в ожидании на буйке.
- Под водой еще лучше, - раздраженно выдыхает Йо. Он виснет на том же буйке, так близко, что лица почти соприкасаются.
- Давай тогда попробуем так обратно, - предлагает Даниэль.
Йо сплевывает.
- Вперед, - говорит он, - лучше проплывем еще вперед.
Даниэль смотрит на горизонт, потом смеется:
- Скажи, когда будешь готов.
Йо чувствует свое дыхание. Ждет, пока оно успокоится и станет глубоким. Несколько раз сильно вдыхает и делает знак рукой. Они ныряют.
Он пропускает Даниэля вперед. Будто скользишь по комнате из расплавленного стекла. Бирюзовый свет собирается в беспокойные пучки и исчезает в темноте. Он плывет спокойно и уверенно. Не тратит слишком много сил. В школе они развлекались, на спор задерживая дыхание. Никто даже близко не подобрался к его рекорду. Больше двух минут. Кто-то из сомневающихся держал руку у него перед носом и ртом, проверяя, не мухлюет ли он. Он не мухлевал. Просто перестал дышать. Мог бы перестать и навсегда, если надо… Даниэль немного опережает его, Йо видит пятки, пинающие воду в снопах света. Продолжает плыть между холодными потоками, уходит на еще большую глубину, к стайке крошечных черных рыбок, чувствует, как в голове начинает стучать. "Сосуд может лопнуть в голове!" - крикнула однажды мать, когда он всплыл, и теперь он думает о крови, которая может выплеснуться у него из головы и лечь вокруг теплой тряпкой. Ему становится нехорошо. "Нужен воздух", - проносится мысль, но он продолжает, и это желание рождается не в нем самом, а в чем-то, что начало в нем прорастать, в чем-то, чем он может стать… Далеко впереди пятки Даниэля. Они смотрят прямо вниз, значит, он сдался. "Надо всплывать, мозг взорвется!" - слышит он крики матери, но не сдается. Он доплывает до пяток Даниэля и все продолжает плыть, пока столбы света не меркнут вокруг. Только тогда он расслабляется и высовывает голову над водой.
- Да ты больной! - кричит Даниэль. Голос его где-то далеко, с другой стороны стены.
Йо не в состоянии ответить. Косяк маленьких черных рыбок все еще плывет вокруг белого света, и живот, кажется, сейчас выпрыгнет из горла. Он снова плывет к берегу, в сторону Даниэля, едва шевеля руками. Пытается выдавить из себя смешок, продемонстрировать свое согласие: "Точно, больной".
*
Мать и Арне встали и уже выгрузились из номера, когда он в нем заперся. Надо было взять с собой Трульса и Нини, потому что Йо не обнаружил их у лягушатника, пробегая мимо. Мать была здесь не так давно, убедился он, потому что в туалете еще пахло кислым. Он быстро приводит себя в порядок, садится в гостиной, которая одновременно их с Трульсом и Нини спальня. Диван не прибран, а матрасы лежат на полу. Он включает кондиционер и телевизор. Новости по-гречески. Авария автобуса, люди выбираются через разбитое стекло, у кого-то все лицо в крови. Он снимает белье и ложится на диван, все тело по-прежнему ломит после того, как он побил Даниэля в подводном плавании. На секунду Йо засыпает. Просыпается от звука. Мультики по телевизору, он выключает звук, плетется на балкон. Словно в печке. Солнце стоит прямо над крышей. Он находит тонкую серую линию, отделяющую море от неба. Если плыть туда все дальше и дальше, можно доплыть до африканского берега. И тебя встретят воины на верблюдах, укутанные в белые одежды, посреди песчаной бури.
Он вытягивается и заглядывает на соседний балкон. В точности как у них. Пластиковый стол и четыре стула. Только сохнущая одежда отличается. Футболка, зеленое полотенце и трусики-бикини. Похоже, ее. Белые, с темно-красными сердечками. С них капает. Девчонка с бортика бассейна - его соседка.
Дверь на балкон приоткрыта. Может, она одна в номере? И что на ней, раз купальник висит и сохнет? Может, она в душе?.. Он напрягся, стараясь уловить звук струящейся воды. Ничего не слышно. Пойти и постучаться? Попросить что-нибудь одолжить? Например, спички. На кой ему спички посреди дня? Стащить сигарету у мамаши? На тумбочке у нее лежат два блока, купленные в дьюти-фри перед вылетом. Она не заметит пропажи одной пачки. Предложить соседке.
Дверь хлопает с другой стороны номера. Он мчится через гостиную, открывает свою дверь, выглядывает.
Это действительно она. Уже прошла вперед по дорожке. Идет к бассейнам. На ней короткая юбка и майка в обтяжку. Был бы он чуточку проворнее…
* * *
В столовой толпа. Он долго ищет, пока не находит столик. Они сидят у самой сцены. На столе - бутылка красного вина, наполовину выпитая. Арне пьет пиво, значит все вино залила в себя мамаша. Она сидит спиной, но он видит, что она уже окосела. Голова кренится набок. И чем больше она пьет, тем больше набок съезжает голова. Нини задремала в детском стульчике. Трульс жует сосиску. При виде старшего брата он сияет. Тут же, через два стола от них, Йо замечает ее, девчонку из соседнего номера. Он не хочет показываться вместе с матерью и Арне, учитывая, как они себя ведут, останавливается в нескольких метрах. По счастью, девчонка его не заметила.
- Ты не бушь обедать, Йо? - спрашивает мать, окосевшая больше, чем он думал.
- Не хочу. Перехватил сосиску.
Все правда. Кроме сосиски. Живот все еще болит после того, как он проплыл полпути до Африки под водой. Голова тоже болит. И все тело.
- Что за бред! - говорит Арне.
- Пусть делает что хочет, - защищает его мать, будто это поможет.
- Пойду к друзьям.
- Отлично, - машет рукой мамаша.
- Потом возвращайся и возьми с собой Трульса и Нини, - командует Арне.
- А вы что?
Мать пытается выдавить улыбку:
- Последи за ними немного вечером, чтобы мы с Арне были свободны. Мы же в отпуске, знаешь ли.
- И нажираетесь в говно, - бормочет Йо.
- Что ты сказал? - рычит Арне.
Йо косится на столик девчонки. Светловолосая толстушка тоже там. И двое взрослых. Они едят. В зале слишком жарко. Йо никогда не любил жару. Чувствует, что-то случится. Он закрывает глаза, и наступает кромешная тьма. Снова открывает - возникает тень. Похожая на кувалду… Он разворачивается и выходит, пока его никто не заметил.
- Хэй, Джо!
Йо останавливается у бортика бассейна и оглядывается. В одном из шезлонгов у стены он замечает вчерашнего мужчину. Который хотел, чтобы Йо называл его Курткой. На столике горит свеча. Он сидит и читает книгу.
- Привет, - говорит Йо и чувствует, как дыхание успокаивается здесь, в темноте.
- Занят? - спрашивает мужчина и, очевидно, хочет поговорить с ним и сегодня.
Йо подходит ближе. Куртка все еще в шортах цвета хаки и черной рубашке с коротким рукавом.
- Все наладилось? Ну, с твоей мамой?
Йо не отвечает.
- Не посидишь тут пару минут? - Куртка протягивает руку к соседнему стулу.
Йо садится на краешек.
- Что вы читаете? - спрашивает он ради разговора.
Куртка поднимает вверх тоненькую книжечку:
- Длинное стихотворение.
- Стихотворение?
- Вообще-то, историю. Путешествие в мертвый мир. Или мир мертвых.
- История с привидениями, значит?
- Вот-вот, - соглашается Куртка. - Читал ее много раз. И все равно до конца не знаю, о чем она.
Йо не понимает, что он хотел этим сказать.
- Часть, которую я читаю сейчас, называется "Death by water".
- Наверное, об утопленниках? - пытается отгадать Йо.
- Да. О молодом человеке, финикийце.
- Финикийце? - прерывает Йо. - Вы имеете в виду народ, который жил где-то здесь несколько тысяч лет назад?
Брови Куртки взлетают дугой.
- Вот это да, Йо! Ты хорошо учишься в школе.
Это правда. Он старается изо всех сил.
- Так, значит, он утонул, этот финикиец, - утверждает он, изображая равнодушие. - Может, он был солдатом?
- Вообще-то, торговцем, кажется мне. Он уже пролежал в море четырнадцать дней. И не много от него осталось, кожа и мышцы сошли с костей. Он был, пожалуй, довольно богат, но богатство его не радовало. Лежит он себе на глубине, в другом мире, и не слышит ничего, кроме криков чаек.
Йо вдруг чувствует облегчение. Куртке нравится с ним разговаривать. И он не просто делает вид.
- Хороший способ умереть, - бросает он и украдкой смотрит на взрослого, освещенного мерцающим светом свечки.
Куртка сидит и рассматривает его лицо.
- Я тут думал о вчерашнем нашем разговоре, - говорит он наконец.
Этот человек много раз появлялся по телику, а теперь сидит в метре от него живьем и думает, что там ему наговорил какой-то двенадцатилетка. Йо тут же насторожился:
- Что, есть о чем подумать?
Куртка зажигает сигарету.
- А для меня не найдется?
- А что скажет мама, если какой-то посторонний взрослый научит тебя курить?
Йо хмыкает:
- Ей до этого нет дела. Да она ничего и не узнает. А если узнает, ей насрать. К тому же я уже много раз курил.
Куртка протягивает ему сигарету:
- Хватит одной затяжки. Если проболтаешься, у меня будут проблемы. Мне достаточно одного такого прокола, чтобы попасть на первые полосы всех желтых газет.
Йо скалится:
- Тогда мне хорошо заплатят. Затяжка на тысячи крон.
- Во-во! - говорит Куртка. - "Звезда на отдыхе совращает детей сигаретами".
Йо не удержался от смеха. Он крепко затянулся, подержал дым в легких и тут же почувствовал чудесное головокружение.
- Я вас всегда только одного вижу, - прокомментировал он, затянувшись еще.
- Я и есть один.
- Так вы ради себя самого в отпуск едете? У вас нет семьи, что ли?
Снова Куртка долго смотрит на него.
- Мне нужно было уехать ненадолго, - отвечает он и откидывается в кресле, - решился за один вечер, сел на самолет и случайно оказался здесь. Удивительно хорошее место. Может, прикуплю здесь дом.
Не много взрослых так живет. Взять и улететь неожиданно. Купить дом на Крите, если приспичит.
- Так что там с мамашей? Не наладилось?
По какой-то причине Куртка возвращается к разговору, который Йо крайне неприятен. Он не отвечает, и, может, Куртка наконец поймет и хотя бы перестанет об этом все время говорить. Вместо ответа Йо заводит разговор о соседке. У нее длинные ноги и большие сиськи, и, вообще, на нее приятно посмотреть. Она немного задирает нос, ну, типа принцесса.
- И что ты думаешь делать? - интересуется Куртка и протягивает Йо сигарету.
- Делать?
- Чтобы познакомиться. Не сидеть же просто и мечтать о ней.
У Йо нет никаких планов, и он с удовольствием выслушает совет от человека, у которого полно такого опыта.
- Как ее зовут?
Йо пожимает плечами.
- Надо выяснить, - считает Куртка. - Важно, чтобы вещи имели свое название. Это дает преимущество. В каком номере ты живешь?
- В тысяча двести шестом.
- А у девчонки какой номер? Следующий? Подожди.
Куртка встает и направляется ко входу в отель. Здесь здорово сидеть после того, как он ушел. По другую сторону стены, далеко под террасой, бьется прибой. Мерцающий свет в темноте, корабль на своем пути сквозь ночь. Если запрокинуть голову, увидишь незнакомое бездонное небо и спутник, скользящий среди звезд.
Через четыре-пять минут Куртка возвращается. Он несет две бутылки колы, дает одну Йо и снова погружается в свое кресло:
- Ее зовут Ильва.
- Кого?
Куртка ухмыляется:
- Девчонку, про которую ты рассказал. Ее зовут Ильва Рихтер. Я просто спросил на ресепшене.
Глаза Йо сужаются до двух щелочек.
- Я подумал, могу тебе помочь для начала, - добавляет Куртка уже другим тоном, наверное заметив, как Йо забеспокоился. - Девчонки - это здоровый интерес. Гораздо лучше спорта, домашней работы и походов.
Йо снова успокаивается. Куртка - крутой чувак. Хотя как-то не верится, что ему есть дело до двенадцатилетки, с которым он ведет такие разговоры. И это не просто болтовня, все по-серьезному. О вещах, имеющих значение. И Йо не приходится думать, что мамаша и Арне обсераются при всех в ресторане. Он - не они. И пошли они на фиг.
*
Он идет по песку. Песок обжигает, но он этого не чувствует. Белый свет проникает повсюду. Ильва Рихтер идет рядом. На ней бикини с красными сердечками. "Я знаю место, где никто нас не увидит, - говорит она. - Пещера, где мы можем быть одни". Они идут на самый край пляжа. Вокруг растут цветы прямо на песке. "Как что-то может расти здесь?" - спрашивает Ильва. На это Йо нечего ответить, а может, ни о чем она и не спрашивает, а прижимается к нему, и он ее обнимает за голые плечи.
В эту секунду он слышит бряканье ключей за дверью. Он хватает полотенце и оборачивает вокруг себя. В дверях, опираясь на косяк, стоит мать.
- Привет, дружок, - улыбается она и щурится, вглядываясь в него. Бретелька на платье у нее запачкана чем-то красным. - Ты что сидишь в темноте?
В ответ он корчит рожу.
- Немного устала, - объясняет она и скидывает босоножки на шпильках.
Она вынимает бутылку воды из холодильника, наливает в стакан, пьет. Из уголков рта вода стекает в обгоревшую на солнце ложбинку на груди.
Потом она заходит в гостиную, походя гладит его по волосам, наклоняется над Нини, прислушивается к ее дыханию, снова оборачивается, оказавшись вплотную к нему:
- Как хорошо, когда есть такой старший брат.
Слова немного плывут, но она пьяна еще не в дрова. Она слегка обнимает его, целует в щеку. Дыхание отдает вином, а духи - сиренью. Он выворачивается, но не грубо.
Она идет в туалет. Долго писает. Спускает, моет руки. И тут же опять заглядывает в комнату:
- Ты так весь вечер думаешь просидеть в темноте?
Он пожимает плечами:
- Здесь, кажется, не одна комната.
- Зайди ко мне ненадолго. Иногда нам бывает нужно поговорить.
Он идет за матерью. Она собирает одежду с кровати, трусы и майки и мокрый купальник, вешает все на крышку чемодана в углу, ложится на покрывало. Йо прислоняется к стенке.
- Садись, - говорит она и хлопает рукой по краю кровати.
Так он и делает. Не смеет сказать, что думает о ее пьянстве и о том, как они обсераются перед людьми.
- Ты - хороший мальчик, Йо, - говорит она снова, а ему хочется попросить ее заткнуться. Или объяснить, что она от него хочет. - Знаешь, последнее время было непростым, - говорит она.
И он все знает. И ничего. И знать ничего не хочет. Он боится того, что может случиться, начни она об этом говорить.
- Быть на моем месте не всегда легко, - говорит она, а он снова хочет встать, по голосу слышно, что она вот-вот заноет. - Ты многого не знаешь, Йо. - Она гладит его по затылку. - Обними меня, - говорит она.
Его тошнит от одной только мысли наклониться над ней. Но он слышит, как она плачет, совсем тихо. Он собирается встать, а ей, наверное, кажется, он повернулся к ней, и она притягивает его обратно вниз. Одна нога остается на полу, вторая - на кровати.
- Ты всегда был моим любимым мальчиком. Я забочусь о тебе.
"Врет", - думает он; запах сирени такой сильный, что его вот-вот вырвет. За этим запахом проступает другой - ее кожи, пота и лука, напоминающий запах кухонной тряпки, которую не выжимали несколько дней и он находит ее под тарелками в раковине. Нога болит, ее надо подтянуть на кровать, он лежит, прижимаясь к матери всем телом. Одной рукой она обнимает его. Другая вытянута вдоль его бедра. Он чувствует, что внизу что-то происходит, чего ей нельзя замечать, но он не может вывернуться, и она прижимает его еще сильнее:
- Ты хороший мальчик, Йо. Такой хороший… хороший.
* * *
Мать стонет в спальне. Но Арне храпит еще громче. Йо смотрел передачу про храп по телевизору. Там говорили, что храпящие живут меньше. У них быстрее изнашивается сердце, и они могут внезапно умереть.
- Есть хочу, - ноет Нини.
- Сейчас что-нибудь найдем.
- Мама найдет.
- Она спит.
- Нет, мама!
- Тогда ищи сама, - отрезает Йо, - в холодильнике есть йогурт.
На глазах у нее слезы.
- Не хочу йогурт.
Ему хочется приласкать ее, ноющую. Или распахнуть дверь в спальню, схватить мамашу за волосы и выдернуть из кровати: "Нини хочет есть, слышишь ты, сука гребаная? Ей всего три года, и она хочет есть!" А если Арне проснется и начнет быковать, он возьмет банку пива из холодильника и выплеснет ее в его заспанную недовольную рожу.
- Пойдем позавтракаем, - предлагает Трульс и натягивает шорты. - А потом возьмем Нини с собой на пляж.
Йо резко оборачивается, заносит руку, чтобы дать ему по уху. Трульс пятится. Йо оставляет его в покое. Младший брат вечно лезет с предложениями, как все должно быть. Это раздражает, но, вообще-то, он не имеет в виду ничего плохого.
- О’кей. - Злоба отступает. Хотя бы отчасти. - Помоги Нини сходить на горшок. Я пойду займу столик.
Времени половина девятого. Как всегда, в столовой полно народу. Он стоит у входа, шпионит. По счастью, все заняты собой. Только несколько стариков рядом с дверью таращатся на него. Жена с белой полоской на седых волосах что-то шепчет своему старику, и Йо уверен, что про него. О мамаше и Арне. Он разворачивается, собираясь выйти. Кто-то окликает его по имени. Даниэль поднимается из-за стола на террасе и машет ему. Йо не реагирует, и Даниэль подходит сам:
- Сядешь с нами?
На парне футболка с "Металликой", темно-красные шорты и с виду дорогие, крутые темные очки.
- У нас есть еще место.
Йо искоса смотрит на столик. Женщина в легком платье сидит спиной. Волосы темнее машинного масла. Рядом с ней крепкий мужчина, а с краю стола - мальчик одного возраста с Нини. Семья. Завтракает вместе. И одно место у них свободно на раскаленной террасе. Можно подойти к столу и постучать по нему огромной кувалдой.
- Скоро остальные подойдут, - выпаливает Йо. - Надо найти место для всех.
- Пойдешь потом играть в футбол на пляж?
Даниэль не сдается, стоит и ждет, пока Йо ответит. "Только бы не сейчас они пришли", - проносится в голове у Йо. Не при Даниэле, и его семье, и еще куче таращащихся рож. Он замечает свободный стол и идет туда. Стол еще не прибрали после предыдущих посетителей. Тарелки с остатками яиц, жиром бекона и виноградными косточками на салфетке. Кофейная гуща в чашках. Трульс появляется, таща за собой Нини. Йо приказывает ему прибрать стол. Идет за огромной тарелкой кукурузных хлопьев для Нини.
- Хочу с медом, - протестует она.
- Ешь, что дают, - рычит Йо, и в кои-то веки до нее доходит, что ныть бесполезно. - Смотри, четыре ложки сахара. Теперь будет вкусно.
Трульс громко смеется. Он уже успел наесться жареными сосисками и беконом с кучей кетчупа.
- Здесь круто! - ликует он.