Глава 21
Кельда называла Розу "эрманита", сестренка. Девочка, росшая застенчивым ребенком, называла Кельду "эрмана".
После того как Кельда спасла девочку, они встречались по меньшей мере раз в два месяца, а в перерывах часто и подолгу разговаривали по телефону. Дважды в неделю, а то и чаще, Кельда получала от Розы письма по электронной почте.
Девочка с удовольствием приезжала к своей старшей подруге. Кельда водила ее на балет и даже выдержала поездку в Пепси-центр, чтобы посмотреть на бой-бэнд. Но больше всего Розе нравилось бывать у Кельды дома, в ее крохотном поместье в Лафайете. Девочку привозили либо утром в субботу, либо после церковной службы в воскресенье, и родители, мать или отец, обязательно баловали Кельду чем-нибудь особенным. Хосе вытаскивал из пикапа понравившийся ему куст, чтобы посадить его у дороги, или обкладывал камнями дорожку к дому, или выкапывал ямку для нового саженца, которому суждено было заменить со временем один из стареющих вязов.
Если дочку в Лафайет привозила Мария, то на столе в кухне непременно оставалось накрытое тарелкой блюдо с тамале или корзиночка с любимыми Кельдой чуррос. Однажды Мария даже оккупировала кухню, чтобы приготовить целую гору чилакилес, которые, по ее словам, обожала Роза.
Кельда ела больше, чем ее маленькая гостья.
Долгие послеполуденные часы в Лафайете Роза проводила, гуляя по заросшим травой полям или разыгрывая некие представления, которые Кельда никогда до конца не понимала. Прирожденная спортсменка, Роза бесстрашно лазала по деревьям, добираясь до самых верхних веток. Глядя на нее, Кельда сходила с ума от страха. Девочка часами качалась на качелях, которые Кельда устроила на дальнем от дороги вязе. Усевшись лицом к горам, Роза раскачивалась все сильнее и сильнее, взлетала все выше и выше, резко выбрасывая ноги в высшей точке дуги, как будто не сомневалась, что когда-нибудь сможет просто протянуть руки и пощекотать ледники на северных склонах горы Эванс.
Роза была на качелях, когда Кельда, приглядывавшая за девочкой из окна кухни, заметила неспешно ползущий по улице автомобиль с "тарелкой" на крыше. Реакция была непроизвольной - лицевые мышцы напряглись. Знакомый логотип на борту машины не оставлял сомнений - в гости пожаловали репортеры денверского филиала "Фокс ньюс".
Несколько лет назад, накануне годовщины спасения Розы, все местные телеканалы сделали репортажи о событиях годичной давности. Два из них даже прислали в Лафайет съемочные группы. Случилось это во время одного из визитов Розы, и Кельда, уступив давлению, в конце концов согласилась на их просьбы снять девочку хотя бы сзади. После консультации с боссом и семьей Алиха она даже дала телевизионщикам короткое интервью, но установила при этом жесткие правила. Она ответит на вопросы, касающиеся ее нынешних отношений с Розой, но не станет обсуждать детали спасения.
Она не станет рассказывать о перестрелке.
Ничего.
Но она расскажет о человеке, похитившем Розу. Посвятив этому вопросу десятки часов свободного времени, изучив все доступные материалы, Кельда знала о похитителе больше, чем Босуэлл знал о Джонсоне.
- Почему это для вас так важно? - спросили репортеры.
- Потому что, - ответила она, - мы должны знать своего врага.
С тех пор каждое лето Кельде волей-неволей приходилось иметь дело по меньшей мере с одним телеканалом, руководство которого выражало желание освежить в памяти телезрителей драматические события того давнего летнего дня. Автомобиль с антенной на крыше, остановившийся напротив ее дома на Сто одиннадцатой улице, означал, что это лето ничем не отличается от других.
- Эрманита, - позвала Кельда, подходя к открытой боковой двери. - Зайди, пожалуйста, в дом. На минутку.
- Почему?
Кельда кивнула в сторону гостей, и девочка сразу поняла, что происходит.
- Не беспокойся, я сама с ними поговорю. В холодильнике свежий лимонад. Налей, если хочешь. Я только что приготовила.
- А можно я нарву мяты?
Девочка уже побежала за дом, где росла мята.
- Конечно, - крикнула Кельда ей вслед.
Следующие десять минут ушли на то, чтобы договориться с выбравшейся из машины женщиной. В конце концов гостья достала телефон и позвонила своему продюсеру, который пожелал поговорить с Кельдой.
Кельда взяла у нее сотовый, но прежде чем начать разговор с продюсером, отошла от машины футов на пятьдесят.
- Все в порядке? - спросила она. - Условия прежние? Никаких изменений?
Продюсером был молодой мужчина, с которым Кельда разговаривала уже дважды за последние два года и оба раза по одному и тому же вопросу. Он не скрывал своих амбиций, действовал напористо и даже нагловато, но Кельда уже знала, что может доверять ему в той же степени, как и прочим представителям мира масс-медиа.
- Да, Кельда. Все по-прежнему. Только запись, без звука. Показываем девочку сзади. Но…
Он намеренно выделил последнее слово, и оно повисло между ними.
- Что - но?
- Но… у меня есть информация о том, что вы, возможно, имели какое-то отношение к освобождению из тюрьмы Тома Клуна. Это правда? Вы действительно нашли нож, который помог Тому соскочить со скамьи смертников?
- Рейф, вы прекрасно знаете, что я не могу комментировать такого рода информацию. Роза Алиха - это одно. Рассказывая о ней, мы удовлетворяем человеческий интерес. Том Клун - совсем другое дело. Если у вас есть вопросы по тому старому делу, адресуйте их полиции округа Парк или офицеру по связям с общественностью денверского отделения ФБР.
- Значит, ФБР тоже замешано?
- Если вы так считаете…
- Кельда, я же иду вам на уступки с этими съемками. Более того, я делаю вам одолжение. Поэтому и жду ответного жеста от вас. Договорились?
- Я знаю, что вы делаете мне одолжение.
- Так договорились? - не отступал он.
- Я уже сказала, что все понимаю.
Она повернула назад, к дому.
- Принимаю ваши слова за "да".
- Без комментариев. Подождите. Я хочу сказать все это вслух перед вашей… посланницей.
Кельда подошла к молодой симпатичной женщине в слишком короткой для воскресенья юбке. В такой юбке ей не следовало бы показываться не только в Лафайете, но и в Денвере. Кельда протянула руку с телефоном.
- Мы с вашим продюсером достигли согласия. Условия таковы. Снимаете меня, но только не на фоне дома. Снимаете Розу, но только сзади. Никакого звука. Никаких интервью. Ни со мной. Ни с Розой. Никаких копий. Никаких снимков, которые могли бы указать на местонахождение моего дома.
Репортер взяла у Кельды телефон. Большие сережки в ушах мешали ей говорить и слушать, но она все же справилась с ними.
- Ну что, Рейф, договорились?
Несколько секунд она слушала продюсера, потом закрыла телефон и неохотно отдала необходимые инструкции женщине с камерой. Отвечая на вопрос Кельды, репортер сказала, что материал пойдет в эфир в девять вечера следующего дня.
Через сорок пять минут автомобиль с антенной на крыше отъехал от дома. Кельда села на стул и несколько минут смотрела на оседающую на дорогу пыль. Роза забралась ей на колени и уткнулась лицом в грудь.
- Эрмана?
- Да?
- Ты убила его? Того плохого человека? Папа сказал, что ты его убила.
За все прошедшие годы девочка не задала ей ни одного вопроса о событиях того дня. Кельда надеялась, что когда-нибудь она забудет.
А еще она надеялась на мир на Ближнем Востоке.
- Да, эрманита, я его убила. Так что тебе больше не надо беспокоиться.
Девочка прижалась к ней еще сильнее.
- Я рада, что он мертв.
- Я тоже, - сказала Кельда.
Глава 22
Фентаниловый пластырь, как уверяют производители, снимает болевые ощущения на протяжении семидесяти двух часов. Поцеловав на прощание Розу, посадив девочку в грузовичок приехавшего за дочерью Хосе и подергав ремень безопасности, Кельда вернулась в дом, взглянула на календарь возле телефона и прочитала сделанную в четверг надпись - "В. 23.30". Часы на микроволновке показывали 15:31. Это означало, что до истечения срока действия оставалось еще восемь часов. Между тем действие его уже ослабевало. Свежий, даже если наложить его прямо сейчас, даст эффект не раньше утра.
Она проглотила таблетку перкосета и запила ее остатками лимонада из холодильника. Мяты в кувшине плавало столько, что ее вполне хватило бы на целую ванну лимонада. Мысль о Розе вызвала улыбку на ее губах.
Кельда оставила сообщение на автоответчике Айры, попросив его прихватить по пути что-нибудь на обед, потом привычно расстелила на кровати полотенца, принесла мешочки с замороженным горошком и приготовилась вздремнуть.
Ее разбудило ворчание грома. Она бросила взгляд на часы - было около половины пятого. Просачивавшийся в комнату через щели жалюзи свет показался ей серее обычного. Кельда прислушалась, надеясь уловить мелодию стучащих по крыше капель, но так и не поняла, слышит что-то или нет. Неужели муссоны? Она встала с кровати и подошла к окну на западной стороне дома. Между деревьями была видна завеса вирги, занимавшая часть неба между Боулдером и Лафайетом. Но для метеорологов вирга примерно то же самое, что золото дураков для старателей. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: призрачная влага испарится прежде, чем придет на землю округа Боулдер.
Кельда взяла телефон и еще раз позвонила Айре. Он снова не ответил. Решив не оставлять второе сообщение, она положила трубку, собрала пакетики с горошком и вернула их в морозильную камеру.
Аппетит разыгрался не на шутку.
Она проглотила еще одну таблетку перкосета.
Через двадцать минут Кельда в третий раз потянулась к телефону, чтобы позвонить Айре, но ее опередили. Звонок прозвучал за секунду до того, как она прикоснулась к трубке.
- Алло?
Молчание. Кельда протянула свободную руку, прервала связь и нажала кнопку *69. И снова телефонной компании не удалось установить местонахождение звонившего. Она записала в блокнот время звонка и дату.
Еще через минуту, проворчав "Какого черта", Кельда открыла телефонную книгу и принялась перелистывать страницы. Найдя то, что требовалось, она набрала номер. Мужской голос ответил после второго сигнала.
- Пообедайте со мной, - сказала она.
- Кельда?
- У вас много знакомых женщин, которые могут позвонить вот так, ни с того ни с сего и пригласить на обед?
- Нет, не много.
- А сколько вам нужно?
- Если звоните вы, мне достаточно одной, - ответил Том Клун. - И ответ, конечно, - да! Но я не могу заехать за вами, у меня нет машины.
- Я заеду за вами сама. Прогуляемся в Молл или куда-нибудь еще. Буду примерно в шесть тридцать.
Дни в Боулдере немного короче, чем в других городах, расположенных в восточной части штата Колорадо. Боулдер находится на высоте чуть более мили над уровнем моря, тогда как защищающие его от солнца вершины гор поднимаются на четырнадцать и более тысяч футов. Разница по вертикали между Боулдером и высочайшими пиками, находящимися менее чем в двадцати милях от города, составляет около двух миль. Когда летнее солнце опускается за внушительную каменную стену, последняя отбрасывает далеко не маленькую тень. Вот почему день в Боулдере заканчивается раньше и ночь словно торопится спуститься на город.
Но в жаркие летние дни, когда надежды на приход муссонов оборачиваются очередными разочарованиями, ранние сумерки и освежающая тень воспринимаются почти всеми горожанами как ниспосланное сверху благословение. И пусть сухой воздух не обещает близких дождей, а вечернее небо над Передовым хребтом сияет мягкими красками, плоскогорье Колорадо всегда сулит ночную прохладу.
За несколько минут до семи Том и Кельда спустились с холма, на котором стоял дом его деда, на Хай-стрит и направились к центру ночной жизни Боулдера, его главному торговому комплексу, или Моллу.
Центральный Молл Боулдера практически ничем не отличается от моллов других американских городов и вполне соответствует тому представлению о торгово-развлекательном комплексе, которое сложилось в сознании большинства американцев в последней четверти двадцатого века. Вымощенные каменными плитами, обсаженные деревьями, три пешеходные линии растянулись на четыре квартала и давно стали любимым местом времяпрепровождения сотен людей. В столетних зданиях разместились магазины и рестораны. Въезд транспорту запрещен, и запрет распространяется не только на автомобили, но и на велосипеды, собак, скейтборды, скутеры и все прочее, что, по мысли членов городского совета, препятствует спокойному отдыху горожан.
Теплыми вечерами в начале лета Молл и прилегающие улицы забиты людьми. Звуки, создаваемые уличными музыкантами и теми, кто их слушает, сливаются воедино и, отражаясь от стен, превращаются в веселую какофонию. Кафе и ресторанчики становятся на время самыми востребованными объектами недвижимости.
Том и Кельда заняли столик в "Матео", заведении, специализирующемся на средиземноморской кухне и приютившемся у восточной оконечности Молла.
- Не беспокойтесь, я заплачу, - сказала Кельда, когда они уселись.
- Спасибо, я ведь еще не работаю. Но работу уже получил. Начинаю со вторника.
Он рассказал о том, что его взяли фармацевтом в клинику "Кайзер".
- Звучит неплохо. Поздравляю. И как, вы довольны?
Том принялся изучать меню.
- Никак не привыкну к этим ценам. Послушайте, хочу спросить вас кое о чем.
- Да?
Она даже обрадовалась, что он не ответил на ее вопрос.
- Это свидание?
Кельда не стала отвечать сразу.
- Скажу, когда повезу вас домой, Том. Устроит? - Она добавила к словам улыбку.
- Непременно напомню. Знаете, когда вы улыбаетесь, ваша улыбка пробирает меня до костей.
Кельда отвела глаза.
- Но почему? - спросил Том.
- Почему - что?
- Почему вы выбрали меня? Вы же можете выбрать любого. Почему сидите сегодня именно со мной? С парнем, который только что вышел из тюрьмы?
- Не знаю. Ответный вопрос. Почему вы сразу согласились?
- Ну, это легко. Потому что вы - шикарная женщина. Потому что вы были так добры ко мне. - Том вздохнул и откинулся на спинку стула. - И потому что вы - клевая.
- Клевая?
Она добавила изумленно-вопросительной интонации.
- Вы что, играете со мной? Давно смотрели на себя в зеркало? Да вы любой красотке сто очков вперед дадите. Я таких, как вы, еще не встречал.
Кельда покраснела.
- По-моему, вы слишком много времени провели в тюрьме.
- Это уж точно, слишком много. Там и одного дня хватает с избытком. Но вы… вы… когда я смотрю на вас, мне хочется танцевать.
По спине у нее пробежал холодок, волоски на руках приподнялись, словно наэлектризованные. Она снова улыбнулась.
- Никогда не слышала ничего подобного. Мне еще никто такого не говорил.
- Никто не говорил? Ну, тогда они все просто идиоты. Выйти из тюрьмы, быть на свободе - это, конечно, прекрасно, но лучше всего мне было с вами.
- Вы очень милы, Том. Но возможно, все дело в том, что вас просто тянет к женщине, которая постоянно выхватывает оружие.
Он посмотрел по сторонам, как будто ее реплика заставила его насторожиться.
- Где наша официантка?
- Мы же с вами в Боулдере. Может быть, она еще дома и раздумывает, что бы надеть на работу. Или складывает альпинистское снаряжение в машину, если вечер застал ее в каньоне. Не волнуйтесь, рано или поздно кто-нибудь нас обслужит. Умереть с голоду здесь точно не дадут. - Кельда подалась вперед и, понизив голос, добавила: - Между прочим, "официанток" уже нет. Теперь все - "официанты", независимо от пола.
Том нахмурился.
- Извините. Я, наверное, делаю чертовски много ошибок. В последние дни просто чувствую себя Рипом Ван Винклем. Люди вокруг употребляют слова, которых я никогда в жизни не слышал, говорят о вещах, о которых я абсолютно ничего не знаю. А телевидение? Боже мой, показывают такое…
- Где ваша злость? - внезапно резко спросила Кельда.
Он тут же выставил подбородок.
- Это вы о чем?
- Том, вы потеряли кучу лет. Они просто ушли из вашей жизни. Их уже никогда не вернуть. Где ваша злость? Посмотреть на вас, послушать - спокойный, воспитанный парень. Никто и не подумает, что вы только что освободились из тюрьмы, где провели больше десяти лет за убийство, которого не совершали.
Он пожал плечами:
- А что я могу сделать? Попробую поквитаться с ними в суде. По крайней мере Тони Ловинг настроен оптимистично. Но как бы там все ни вышло, я постараюсь прожить жизнь хорошо. Как говорится, это будет самая лучшая месть.
Она снова попыталась не выдать своей реакции на эти слова.
- Я читала протоколы суда. Даже когда вам зачитали вердикт, вы так ничего и не сказали.
- А разве от этого что-то изменилось бы?
- Вы всегда такой рассудительный?
- У меня высокая температура кипения. Меня трудно завести. В колледже говорили, что мое место - в "Скорой помощи", потому что я остаюсь спокойным в критических ситуациях.
- Вы многое способны стерпеть?
- Думаю, что да. И это мне сильно помогло. Импульсивность в тюрьме до добра не доведет.
Он оглянулся через плечо. Кельда решила, что Том снова высматривает официанта.
- Что нужно, чтобы вас разозлить?
- Не знаю. По-разному бывает. В тюрьме я несколько раз точно выходил из себя.
- Расскажете?
Он задумался, потом покачал головой:
- Нет.
- А страхи? Что вас пугает?
- Ну, на этот вопрос я вам отвечу легко. Снова попасть в тюрьму. Оказаться в замкнутом пространстве. А вы?
- Что?
- Вы ведь сильно разозлились, когда мы ехали домой и те парни попытались вас запугать. Неужели могли бы выстрелить в Прехоста?
- Он мне угрожал. Я не люблю, когда мне угрожают. Не люблю, когда меня запугивают. В таких случаях я всегда даю сдачи. Вот я какая.
- Вы это имели в виду, когда разговаривали? Вы действительно кого-то застрелили? - Прежде чем она успела ответить, Том продолжил: - Вы сказали, что с такого расстояния не промахнетесь. Он спросил, сколько раз вы стреляли с такого расстояния. И вы ответили, что вполне достаточно. Это правда?
- Да. - Она прикоснулась к казавшейся живой ромашке в маленькой вазочке на столе. Цветок действительно был настоящий. - Когда вы были в… вы читали о девочке по имени Роза Алиха?
Он покачал головой:
- Так случилось, что с доставкой утренней газеты постоянно возникали какие-то проблемы. Я жаловался и жаловался, но ее никогда не было в положенное время.
Кельда улыбнулась.
- Так что случилось? - продолжал Том. - Кто была эта девочка?
Глядя в сторону, Кельда рассказала о том, как, будучи еще совсем неопытным агентом ФБР, случайно обнаружила похищенную девочку в заброшенном промышленном здании в Золотом Треугольнике Денвера, как проникла в него, как прокатилась по грязному полу, а поднявшись, выпустила три пули в грудь похитителя, который едва не разнес ее в клочья из здоровенного револьвера.
- О! Так вы не шутили.
- Нет, не шутила.
- И вы стреляли в него?
- Стреляла.
- И убили?