Майор был стройным импозантным мужчиной с седыми висками и прекрасными манерами хорошо воспитанного человека. Однако в нем чувствовалась и суровая сущность кадрового офицера, привыкшего отдавать приказания.
- Мисс Прингл говорила о вас в восторженном тоне. Надеюсь, что вы полностью оправдаете ее и наше доверие.
- Спасибо, сэр, - вежливо ответила Хелен.
Она отметила, что Махата не вышел, а стоял в дверях кабинета, молча ожидая приказаний саиба.
Сэр Генри вопросительно посмотрел на нее:
- Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Может быть, немного шерри?
Хелен, поблагодарив, отказалась. Сэр Генри взглядом указал на ласкара:
- Не бойтесь Махату, мисс Браун. Я привез с собой из Индии нескольких самых верных и смышленых слуг. Вы быстро привыкнете к ним.
Девушка улыбнулась:
- Разумеется, сэр.
- Вот и прекрасно. Давайте не будем тратить время на формальности, а лучше заглянем к моей жене. Сегодня после обеда ее лечащий врач мистер Майкл Морригам введет вас в курс дела.
Хелен последовала за сэром Генри по длинным коридорам мимо многочисленных комнат, тесно заставленных предметами и произведениями искусства, привезенными из Индии.
Однако интерьер спальни леди Элизабет был традиционно английским, в нем не было ничего напоминающего об Индии. По сравнению с роскошью других комнат однотонные бархатные занавеси и шелковая обивка стен показались Хелен простоватыми, и только туалетный столик с дорогими хрустальными флаконами и шкатулками из тончайшего фарфора напоминал о том, что это будуар богатой дамы.
- Дорогая, вот и мисс Браун, - майор представил Хелен своей жене.
Леди Элизабет Хэмли оказалась необычайно красивой женщиной - болезнь нисколько не сказалась на ее внешности. У нее были блестящие густые волосы светло-каштанового цвета, узкое бледное лицо с классически правильными чертами и огромные серо-голубые глаза, смотревшие мягко и приветливо. Было очевидно, что больная женщина смирилась со своей судьбой. Она была потомственной аристократкой, как и ее муж, и вела себя так же сдержанно и вежливо.
- Мисс Браун, - изящная рука с фарфоровой кожей едва коснулась руки Хелен, на губах леди появилась приветливая улыбка, - надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным?
- Благодарю вас, миледи! Могу я спросить, как ваше самочувствие?
- Все хорошо. Вы узнаете подробности у доктора Морригама. Так вы твердо решили поступить к нам на службу?
Вопрос застал Хелен врасплох, леди Элизабет заметила это и пояснила:
- Видите ли, мы живем здесь уединенно. Зимой, когда на канале бушует шторм, до города не добраться. И нет никаких развлечений для молодежи. Вы ведь родом из Лондона, не так ли?
- Верно. Но я с удовольствием останусь и буду ухаживать за вами, - твердо ответила Хелен. - Здесь есть свое очарование, а у меня имеются причины не скучать по городу.
Леди Элизабет с минуту задумчиво смотрела на девушку, затем напряженное выражение ее лица сменилось доброжелательной улыбкой, и она сказала:
- Я рада, что вы приехали, мисс Браун.
* * *
Хелен стояла у окна своей новой комнаты и смотрела на парк. Над островом сгущались сумерки, провожая этот полный событий день. Расчесывая длинные платиновые волосы, Хелен с удовольствием вспоминала свой разговор с симпатичным сероглазым доктором - Майклом Морригамом. Он оказался воспитанным молодым человеком, отнесшимся к ней серьезно и дружелюбно. И он не держал дистанцию, как многие врачи с медицинским персоналом, а приветствовал ее крепким рукопожатием и улыбкой.
- Рад, что у меня появилась компетентная помощница, - сообщил он. - У меня есть и другие пациенты, а за леди Элизабет нужен образцовый уход.
Взглянув на диплом и рекомендации Хелен, доктор еще больше воодушевился:
- Вы делаете грандиозные успехи, мисс Браун!
Девушка буквально растаяла от таких похвал.
Доктор Морригам посвятил Хелен в историю болезни леди Элизабет и рассказал о методах ее лечения.
- У леди Элизабет тяжелый врожденный порок сердца. В последние годы болезнь быстро прогрессировала. Перемена климата и жизнь в Индии подорвали ее и без того слабое здоровье. Поэтому майор вышел в отставку и вернулся в Англию.
- А здешний климат ей не вреден?
- Он не приносит ни пользы, ни вреда. Пока ее состояние стабильно. Надеюсь, что с помощью новых медикаментов мы добьемся улучшения. Вся надежда на них и, разумеется, на грамотный уход. Поэтому я и посоветовал майору пригласить вас.
Хорошо, что сэр Генри послушался совета и пригласил ее в Хэмли-Холл. Ей отвели уютно обставленную светлую комнату. Теперь она кардинально поменяла свою жизнь, вступив в ее новый, неизведанный этап. Хелен решила завтра же написать письмо своей бывшей квартирной хозяйке с просьбой прислать ее скромное личное имущество, оставшееся в Лондоне.
Прежде чем лечь в постель, Хелен долго стояла у окна. Было темно, только редкие городские огни пробивались сквозь густой туман. Лайвинг-Айсленд и вправду был богом забытым местом, но Хелен наслаждалась тишиной и покоем, надеясь, что здесь она, наконец, сможет унять свою боль и скорбь.
А приятное знакомство с доктором Морригамом принесло и вовсе неожиданную радость. "Забудь о глупостях!" - приказала себе Хелен. Девушка старалась убедить себя, что отношения с симпатичным доктором не должны выйти за рамки профессиональных, но мысли снова и снова возвращались к нему, пока ее не сморил сон…
Ночь стояла безлунная. Царящая вокруг непроглядная темнота охватывала Хелен невидимой цепкой рукой. Теплый влажный воздух, напоенный незнакомым горьковато-сладким запахом, затруднял дыхание и вызывал кашель. Ноги скользили по полу, гладкому и холодному, как камень. Хелен была разута, а ее тело замотано в невесомую шелковую ткань. Внезапно девушка наткнулась на какое-то препятствие. Ее пальцы нащупали гладкий металл. Хелен прекрасно знала строение человеческого тела и поняла, что это отлитая из металла статуя!
Вдруг раздалась тихая, приглушенная мелодия, напоминающая легкий звон цимбал. Мелодия становилась все громче и сопровождалась уже глухими ударами барабана и заунывным звучанием восточной флейты.
Яркая вспышка света озарила темное помещение, и Хелен теперь ясно увидела справа от себя отлитую из латуни статую женщины. Вокруг ее головы сиял нимб, и у нее было шесть рук - по три с каждой стороны, а в каждой руке была зажата рукоятка кинжала со слегка изогнутым клинком. Лицо статуи было невыразительным и холодным, только в вырезанных из оникса глазах тлел слабый огонек, разгоравшийся ярче при усилении звучания таинственной мелодии.
Девушку обуял смертельный страх, вызванный не столько незнакомой обстановкой, сколько бездуховной злой аурой, окружавшей статую. Она почувствовала в ней не просто изображение экзотического божества, ей показалось, что статуя живет какой-то своей особенной жизнью.
Мелодия становилась все громче, и Хелен ожидала увидеть исполнителей, но они оставались невидимыми. Девушка находилась вдвоем со статуей, инстинктивно ощущая, что чувства статуи материализуются и концентрируются на одной цели, и эта цель - она сама!
В следующий момент Хелен услышала странный скрежет, от которого по спине побежали мурашки. Краем глаза она заметила то, от чего можно было сойти с ума: статуя двигалась! "Это же невозможно! - стучало у нее в мозгу. - Это сон! Всего лишь жуткий сон! Ты проснешься, и все закончится!"
Хелен изо всех сил пыталась вырваться из привидевшегося кошмара, но ничего не получалось. Ужасное сновидение истязало ее. Она вдруг заметила, что пьедестал опустел, и почувствовала дуновение холода. Ее затрясло как в лихорадке, и слезы обожгли глаза.
"Я хочу проснуться!" - кричала во сне Хелен. Девушка громко стонала и рыдала, мечась на постели. Она отчаянно боролось с ночным кошмаром и, наконец, победила его. С невероятным усилием открыв глаза, Хелен всмотрелась в черноту ночи. Вокруг не было ничего ужасного. Комната, в которой она заснула вчерашним вечером, освещалась золотистым светом занимающегося утра.
Девушка лежала в постели, боясь пошевелиться. Ее сердце учащенно билось, а тело покрылось холодным липким потом. Отдельные жуткие картины всплывали в ее истерзанном мозгу, но никак не увязывались в логическую цепочку.
Когда первые птицы - предвестники утра - запели в парке, Хелен еще пребывала в полудреме, не принесшей ей облегчения. Пора было вставать, а она чувствовала себя усталой и разбитой. Как ушат холодной воды, ее пронзила мысль: то, что снится в первую ночь в чужой постели, обязательно сбудется! Усилием воли девушка отогнала от себя предательскую мысль и решительно вышла из комнаты.
* * *
Последние несколько недель жизнь Хелен в Хэмли-Холле протекала без проблем. Погода улучшилась, деревья-великаны в парке надели свои зеленые "шляпы", а на клумбах расцвели нарциссы и тюльпаны. Каждое утро девушку будило пение птиц. Молодая сестра милосердия быстро включилась в работу и установила с леди Элизабет дружеские, но сдержанные отношения - она умела держать дистанцию. Леди Элизабет проявляла благородное мужество, смирившись со своей болезнью и не истязая ею окружающих.
Тесное профессиональное сотрудничество сестры милосердия с доктором Морригамом быстро перешло в крепкую дружбу. Молодые люди с первой встречи почувствовали симпатию друг к другу, а теперь уже понимали один другого с полуслова.
Стоял солнечный субботний день начала апреля, и Хелен с Майклом впервые решили вместе прогуляться по острову. Майкл даже предложил устроить пикник в честь хорошей погоды, и Хелен не раздумывая согласилась. По узкой лесной тропинке они дошли до поляны, на которой буйно цвели кусты ветреницы, - казалось, будто только что выпал снег! Пока Хелен раскладывала на клетчатом пледе принесенные из дома холодные закуски, Майкл нарвал ей огромный букет белоснежных цветов. Время от времени Хелен бросала на мужчину вопросительные взгляды, думая, что он этого не замечает. Хотела девушка этого или нет, но в присутствии Майкла ее сердце билось учащенно.
До сих пор они не обсуждали друг с другом личные темы, все их разговоры вертелись вокруг общей пациентки. Но Хелен очень хотелось больше узнать о мужчине, который преподнес ей этот роскошный букет красивейших весенних цветов.
- Я совсем одна на свете, - робко начала она рассказ о себе. - После смерти матери у меня нет ни одной близкой души и ни одного кровного родственника. А как вы живете, доктор Морригам? У вас есть семья?
Мужчина выпил глоток вина и грустно покачал головой.
- Мои родители умерли очень давно, я тогда еще был студентом, - рассказал он. - Это стало жесточайшим ударом для меня. Только благодаря ходатайству благоволившего ко мне профессора я получил стипендию и смог продолжить учебу в университете.
- А как вы оказались в Саутгемптоне?
- Я родом отсюда. Мне передал свою практику пожилой коллега - старый друг нашей семьи. И я бесконечно благодарен ему за это, - Майкл посмотрел на девушку взглядом, в котором сквозила симпатия. - Я был бы очень рад, если бы вы согласились поехать вместе со мной в город: я показал бы вам свой кабинет.
Она ничего не ответила, но ее глаза сказали все за нее. Он словно прочитал ее мысли и поспешил добавить:
- Я живу один в доме городского врача, но у меня есть великолепная миссис Хантер, которая ведет мое хозяйство. Уверен, она с удовольствием приготовит нам свой фирменный чай, когда вы приедете ко мне в гости.
Хелен кокетливо улыбнулась:
- Спасибо, я подумаю.
Майкл хотел было развить эту тему дальше, но вдруг заметил, что взгляд Хелен прикован к какой-то точке на краю поляны. Ее красивое лицо побелело, а глаза неотрывно глядели на эту точку. Но прежде чем молодой человек успел спросить, что она там увидела, она сама обратилась к нему:
- Посмотрите-ка вон туда, вы видите там какого-то человека?
Майкл проследил за ее взглядом, но увидел только колышущиеся под ветром молодые листья березы.
- Мне очень жаль, но я никого не заметил. Давайте я пойду и посмотрю.
Хелен отрицательно покачала головой:
- Не надо. Мне просто привиделось. Это какая-то игра света.
Но Хелен сама не верила своим словам. Она не могла избавиться от мысли, что вовсе не ошиблась: фигура человека на краю поляны была видна абсолютно отчетливо…
Во второй половине дня Хелен вернулась в Хэмли-Холл, а доктор Морригам отправился на катере в город, где его ожидали другие пациенты. Однако он обещал вернуться вечером, чтобы еще раз осмотреть леди Элизабет: к сожалению, новая медикаментозная терапия до сих пор не принесла ожидаемого результата.
Когда Хелен вошла в комнату леди Элизабет, та спала. Сестра милосердия неслышно подошла к постели больной и внимательно на нее посмотрела. По лицу женщины была разлита неестественная бледность, синеватые губы вытянулись в едва заметную полоску, а на лбу выступили капельки пота. Хелен осторожно придала спящей более удобное положение и села около кровати. Когда леди Элизабет проснется, ей нужно будет сразу дать лекарство и уговорить немного поесть.
В комнате стояла тишина, слышалось только слабое дыхание спящей. Хелен взяла книгу и углубилась в чтение. И то ли размеренное дыхание больной, то ли убаюкивающий шорох молодых листьев под легким весенним ветерком ненадолго усыпили ее…
Хелен встрепенулась, очнувшись от сна, когда из ее рук выпала книга и с шумом упала на пол. Она вскочила и увидела, что день уже клонится к вечеру, а комната наполнена сумеречным светом. Леди Элизабет все еще спала.
Девушка подошла к окну, закрыла его и вышла из комнаты, чтобы принести лампу. Направляясь в служебное помещение, она пересекла холл и прошла мимо кабинета сэра Генри, тяжелые двустворчатые двери которого были приоткрыты.
И тут Хелен нечаянно стала свидетельницей жесткого спора между майором и ласкаром. Она услышала крики и прислушалась. Разговор велся на хинди. Хелен невольно остановилась. Через щель между створками двери было видно сэра Генри и индуса: майор стоял у своего письменного стола, кричал и нервно жестикулировал, а Махата, спокойно стоя напротив него, возражал ему тихим, но повелительным тоном. Казалось, что мужчины поменялись местами: индус выговаривал ему, как хозяин, а сэр Генри оправдывался, будто слуга.
- Мисс Браун?
Голос дворецкого вывел девушку из оцепенения. Она виновато улыбнулась, смущенно отвела взгляд, пролепетала, что идет за лампой и быстрыми шагами направилась в служебное помещение.
Хелен нашла керосиновую лампу на буфете в коридоре, ведущем в кухню, и в замешательстве остановилась, размышляя о только что увиденном. Что за странные отношения между этими двумя столь разными людьми? С тех пор как она поселилась в Хэмли-Холле, она ни разу не слышала, чтобы майор повысил голос. Он никогда не терял самообладания. Должно было случиться нечто экстраординарное, чтобы он позволил себе подобное. Но что именно? А ласкар? Как он посмел разговаривать с саибом таким повелительным тоном?
Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Хелен медленно возвращалась обратно через холл. Она не заметила мужчину, стоявшего около лестницы и внимательно наблюдавшего за ней. Когда он шагнул к ней, она в испуге резко отпрянула назад, выронив лампу, со звоном разбившуюся о мраморный пол. Махата бросил на нее строгий взгляд, наклонился и аккуратно собрал осколки и все, что осталось от лампы. И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, дверь кабинета сэра Генри отворилась, и он пригласил ее войти.
Голос майора звучал спокойно, но слова были отнюдь не дружелюбны:
- Мисс Браун, я с самого начала предупреждал вас, как важен для меня индийский персонал, и надеялся, что вы привыкните к облику Махаты. Если же нет, то у вас возникнут серьезные проблемы.
- Я обещаю вам…
Он прервал ее речь нетерпеливым жестом:
- Мне важно, чтобы вы оставались здесь, так как и доктор Морригам, и моя жена довольны вами. А потому извольте дать себе труд найти общий язык со слугами. Это все.
Хелен чувствовала себя пристыженной, получившей нагоняй горничной. С пылающими щеками она вернулась в комнату леди Элизабет. Разумеется, майору донесли, что она подслушивала у двери кабинета, и поэтому он обошелся с ней так грубо. Она сгорала от стыда и в то же время… умирала от любопытства: какую же страшную тайну он скрывает, если такой, в сущности, пустяк вызвал у него столь неадекватную реакцию?