Макс Донован приколол несколько фотографий с места преступления на стенд, расположенный рядом со свидетельской трибуной. Иллюстрируя свой рассказ представленными снимками, Элли описала царивший в квартире беспорядок - открытые шкафы, выдвинутые ящики, мелкие предметы, разбросанные по полу, словно конфетти.
- Судя по всему, - заметил Макс, - нетронутой осталась только ванная?
На последнем снимке была видна распахнутая дверка небольшого шкафа и стопка полотенец на плиточном полу под раковиной; других разрушений в аккуратной главной ванной не было.
- Вроде бы так, - ответила Элли.
- Полагаю, несколько рулонов туалетной бумаги и старые выпуски "Спортс иллюстрейтед" не могли стать целью налета.
Комментарий Макса был не слишком смешным, однако планка юмора в зале суда, как известно, весьма невысока, и эта ремарка вызвала смешок у судьи Бэндона.
Суть показаний была проста; жестокий налет на квартиру, расположенную на седьмом этаже многоквартирного дома по улице Лафайет, 27 мая не имел бы никакого отношения к бедному Роберту Манчини, не попади он под пули. Связь телохранителя с этой квартирой была слишком отдаленной и несущественной, чтобы считать убитого запланированной мишенью для четырех пуль, пробивших в ту ночь его обнаженный торс.
Нет, преступление не было связано с Манчини. Настоящей целью было, возможно, ограбление самого Сэма Спаркса, хотя и оно казалось маловероятным. Несмотря на богатую обстановку - два плазменных телевизора, суперсовременная стереосистема, ковер, представляющий собой произведение искусства, - из квартиры ничего не пропало.
И поэтому теперь полиции хотелось побольше узнать про Сэма Спаркса.
Со свидетельского места Элли могла видеть за спиной у судьи фотографию в серебряной рамке. На снимке Пол Бэндон лучился улыбкой, стоя рядом с шикарной супругой и мальчиком-подростком в синей академической шапочке и мантии. За пределами зала суда, без мантии, Бэндон был обычным человеком с семьей и нормальной жизнью. Элли раздумывала: если она пропустит явные несуразности и выложит ему все как есть, поймет ли судья Бэндон, каким образом череда событий, начавшихся 27 мая, привела ее в центр нынешних баталий между прокуратурой и одним из самых влиятельных людей в городе.
Возможно, он бы понял, что она чувствовала, когда Спаркс отвлекал ее от работы на месте преступления в своем сшитом на заказ смокинге, почему-то сухой в столь дождливый вечер и хоть сейчас готовый позировать камерам, однако взбешенный непорядком в своем вылизанном до блеска пентхаусе. Возможно, судья смог бы представить те высокомерно-презрительные взгляды, которые Спаркс бросал на полицейских, подмочивших его безупречное пристанище, тех самых, кто поддерживает видимость порядка, позволявшего Спарксу зарабатывать миллиарды на манхэттенской недвижимости. Возможно, он понял бы, что у нее вовсе не было намерения арестовать Спаркса, и что она мгновенно отругала себя за то, что сделала это. Ей хотелось лишь стереть с его физиономии самодовольное выражение, заставить сожалеть об убитом человеке в спальне, а не о ковре в прихожей.
Если бы Элли говорила всю правду, она рассказала бы судье Бэндону, что в Сэме Спарксе есть нечто, не дающее ей покоя. Она попыталась бы объяснить: единственное, что тревожит еще больше, - ее неспособность сохранить самоконтроль в этой ситуации.
Упорное нежелание Спаркса сотрудничать с полицейским следствием - а все из-за их злосчастной стычки, когда Элли повела себя не лучшим образом, - привело к безрезультатному расследованию длинной в четыре месяца.
- Итак, детектив Хэтчер, помог бы в вашем расследовании доступ к финансовой и деловой документации господина Спаркса, о котором мы просим? - спросил Донован.
- Мы полагаем, да, - сказала она, теперь глядя прямо на судью. - Господин Спаркс, как нам всем известно, чрезвычайно преуспевающий человек. Вторжение на его образцово-показательный объект могло быть своего рода предупреждением. Если у него есть деловые или финансовые враги, мы должны рассмотреть эту версию.
- Уточню: является ли сам господин Спаркс объектом вашего расследования?
- Разумеется, нет, - ответила Элли.
Но если бы она говорила всю правду, она должна была бы сказать судье, что в какой-то момент она, конечно, считала Спаркса подозреваемым, но быстро отказалась от этой мысли.
- Хотели бы вы добавить еще что-нибудь к своим показаниям, детектив Хэтчер?
Во время вежливой беседы в суде помощник окружного прокурора Макс Донован называл ее "детектив Хэтчер". Но и это было не совсем правдой. Если бы в суде требовалась вся правда, одному из них, вероятно, пришлось бы обнародовать тот факт, что этим утром детектив, дававшая показания, проснулась голышом в постели помощника окружного прокурора.
- Нет, благодарю вас, господин Донован.
Глава 4
11.45
Меган Гунтер провела кончиками пальцев по клавиатуре своего ноутбука. Это была нервная привычка. Если ее пальцы оказывались на клавиатуре в исходном положении, ей хотелось дать им волю, пустить их порхать над гладкими черными клавишами.
Она вспомнила, как в шестилетнем возрасте упрашивала маму научить ее машинописи. Ее родители тогда только что приобрели домашний компьютер, и Меган частенько подслушивала, как они, сидя бок о бок за отцовским столом, восхищаются чудесами на экране, появлявшимися из неведомой штуки под названием "Интернет". Но особенно Меган приводила в восторг та легкость, с которой мамины пальцы летали по клавишам.
Она поглядела на круглые белые часы, висевшие над пустой доской, позади профессора Эллен Стайн. 11.45. Еще пятнадцать минут занятий; тридцать пять уже прошли, а на экране ноутбука было написано лишь "Жизнь и смерть", далее дата и единственный вопрос: "Все ли жизни одинаково хороши?"
Меган записалась на этот семинар, поскольку его описание в каталоге вызывало любопытство. "Жизнь хороша сама по себе или только тогда, когда хороша? Всегда ли смерть - зло? Что лучше - не прожитая жизнь или жизнь, прожитая зря?"
Философия не была специальностью Меган, в следующем году ей предстояло заниматься биологией, а ее учебный план составили специально для будущих студентов медицинского колледжа. Но описание этого предмета ее заинтересовало. Она сочла, что врачу пойдет на пользу, если он задумается над общим значением жизни и смерти в дополнение к науке, которая призвана улучшить первое и предотвратить второе.
Однако следовало предвидеть, что философский семинар без предварительных требований выльется в череду свободных разговоров, во время которых еще не определившиеся старшекурсники - которые впоследствии окажутся за прилавками "Старбакса" или, возможно, в юридических школах, - попытаются продемонстрировать свое знание самых упрощенных версий различных областей философии.
Сегодняшнее занятие, как нередко бывало, поначалу показалось многообещающим - доктор Стайн задала вопрос, который по-прежнему маячил на экране у Меган: "Все ли жизни одинаково хороши?"
К сожалению, первый отвечавший с ходу попытался разыграть карту Гитлера, заявив:
- Конечно, нет. В смысле - кто здесь станет оплакивать смерть Гитлера?
В ходе своего первого трехнедельного философского курса Меган убедилась, что качество общественного диалога значительно выросло бы в результате волевого запрета любых аналогий с нацистской Германией.
Бедная доктор Стайн изо всех сил старалась направить разговор в нужное русло. Но затем девица, ходившая в неизменном комбинезоне и источавшая запах пачулей, выдала еще один безумный пример интеллектуальной мастурбации, во всеуслышание поинтересовавшись: радуются ли умственно неполноценные жизни так же, как "нормальные" люди?
Меган заметила, что ее пальцы снова дрогнули. И даже как будто не пальцы, а сами клавиши. Она не знала, кто придумал эту раскладку - QWERTY. Аналогии с Гитлером куда понятней, чем использование этих букв. Но какими критериями руководствовались для определения клавиш, относившихся к "домашнему ряду", как это называла мама во время ее первых уроков машинописи? И почему под мизинец все время лезет точка с запятой? Как часто вообще используется этот знак?
Она заставила себя вновь настроиться на общую беседу за семинарским столом. Меган поняла, что комментарий девицы-пачули насчет умственно отсталых привел к более широкому разговору о ценности знания как такового. Но тут парень в кепке, какие носят разносчики газет, и с узкой бородкой битника огрызнулся:
- Пожалуйста, иди почитай Айн Рэнд. Тебя спрашивают о жизни без ценности, а ты придираешься к психически неполноценным? Гораздо сомнительней ценность жизни, потраченной на поглощение знаний, которые потом не пригождаются.
В этот момент Меган показалось, что у доктора Стайн начал подергиваться левый глаз. Прошло двадцать минут, а группа все еще спорила, ценно ли знание само по себе или только как средство достижения практических целей.
- Но даже различие между знанием ради самого знания и знанием ради прагматического смысла - это фикция, - настаивала девица-пачули. - Это предполагает наличие объективной реальности, которая сама по себе и не зависит от наших собственных когнитивных реакций. Мы не можем оценить реальность иначе, нежели через наши собственные мысли, тогда что вы имеете в виду под знанием как таковым? Знание и есть реальность.
- Только если вы - эпистемологическая идеалистка, - возразил бородач. - Возможно, Кант и согласился бы с такой логикой, или даже Джон Локк. Но реалист заявил бы, что есть онтологическая реальность, которая не зависит от нашего опыта. И если мы сумеем на тридцать секунд отвлечься от нашего нарциссизма и примем это допущение, тогда нельзя предъявлять претензии привилегированной элите зато, что они использует свое знание для создания конкретных, объективных различий в этой реальности.
- Это, возможно, слегка не в тему…
Меган почувствовала, как ее глаза непроизвольно обратились к говорящему, приличному на вид парню, всегда ходившему в концертных футболках.
- Это, возможно, слегка не в тему, но кто-нибудь задавался вопросом, почему Джона Локка из "Остаться в живых" назвали Джоном Локком? Это объясняет неувязки в сюжетных линиях. Авторы вынуждают нас критически воспринимать врезки из прошлого и будущего; каждая из них пропущена через персональный опыт героев.
- О боже! Он и впрямь только что это сказал? - Шепот исходил от студента, сидевшего рядом с Меган. На нем была майка с символикой хоккейного клуба "Филадельфия Флайерс", а прическа наводила на мысль, что он только что поднял голову от подушки. - Мне следовало поберечь свои деньги и пойти в Пенсильванский университет.
- Ладно, ребята, время вышло. - Стайн постучала костяшками пальцев по столу, дабы призвать класс к порядку.
Хотела бы Меган получать по доллару каждый раз, когда доктор Стайн пытается вернуть их к первоначальному вопросу. Эта дама наверняка в подобной чепухе разбиралась, однако ей следовало перестать относиться к этим недоумкам как к интеллектуальной ровне. Если бы группа была способна - при некотором руководстве - адекватно рассуждать на заявленную тему, они бы не болтали о Гитлере, умственно отсталых и сериале про изгнанников на острове.
В конце концов Меган поддалась искушению и влезла в Интернет. Почти все здания университета обеспечивали беспроводной доступ в Сеть, но любой серьезный преподаватель типа доктора Стайн ожидал, что во время занятий студенты будут от этого воздерживаться. Однако толку от этого было мало: народ вовсю шнырял в Сети, почти не таясь. Меган это не удивляло. Запрещать студентам пользоваться Интернетом на занятиях, по ее мнению, было все равно что выложить перед кокаиновым наркоманом несколько "дорожек" и не давать вдохнуть.
Управляясь с планшетной мышкой правой рукой, она проверила электронную почту, периодически отрываясь от экрана, чтобы глубокомысленно кивнуть. Затем перескочила на сайт Перис Хилтон - почитать очередные сплетни о знаменитости. А после - на "Фейсбук", где они с Кортни играли в скраббл, потому что настала ее очередь сделать ход. Она знала, что решение Кортни поступить в другой вуз сократит их общение, но пока они ежедневно встречались онлайн.
Меган заметила, что ее растрепанный сосед, скосив глаза, рассматривает ее экран. Она собиралась ответить ему самым строгим взглядом, но тут он подтолкнул к ней свою тетрадку.
Среди множества бессмысленных кругов и квадратов было небрежно написано: "Для победы тебе не хватает слова МУЖЛАН".
Она вернулась к игре и действительно увидела свою оплошность. Переключившись на пустой экран с темой занятия, она напечатала грустный смайлик: двоеточие, тире и левую скобку.
Ее сосед снова черкнул в тетрадке: "campusjuice.com".
Меган вошла в браузер, набрала в адресной строке эти буквы и мягко нажала "ввод". "Кампус Джус". Белые пухлявые буквы на оранжевом фоне, следом - предельно ясный девиз: "Самый сок и всегда анонимно".
В середине экрана располагался квадратик с надписью "Выбери свой кампус".
Меган напечатала "Нью-Йоркский университет" и нажала "ввод". Появилась "доска объявлений" со списком тем под отдельными заголовками:
Чумовейшая личность в вашей общаге
Какого х…?! Брэндон Зальцбург исключен?
Пятнашка первачков (+ еще пятнадцать)
Кто шлюшистее - Келли Готлиб или Дженни Хантсман?
Самые горячие преподы
Мое сексуальное видео
Я подцепила триппер от Майкла Стюарта
Меган опустила руку под стол и показала поднятый большой палец соседу, а он нарисовал восклицательный знак на полях своей тетрадки.
Она щелкнула по строчке, касавшейся Майкла Стюарта и его предполагаемого ЗППП. Сообщение было отправлено всего час назад, а уже появилось два отклика. В одном утверждалось, что Стюарт жил в общаге автора и был страстным фанатом метамфетамина. Некто другой заявлял, что он и есть Майкл Стюарт, присовокупив несколько нелестных слов насчет целлюлитных ляжек первого автора.
Меган пролистала следующие три страницы посланий. Весь сайт был посвящен ходившим в кампусе слухам, сплетням и нападкам - имена везде назывались подлинные, а вот автор при желании мог оставаться анонимным.
Она как раз закончила читать одну из более приличных записей - домыслы насчет того, кто будет выступать с речью на вручении дипломов в этом году, - когда ее внимание привлек еще один заголовок.
Она уставилась на экран.
Меган Гунтер
Наведя курсор на гиперссылку, она не могла заставить себя щелкнуть мышкой. Что-то внутри нее, какой-то инстинкт, отвечающий за эмоциональное самосохранение человека, подсказывал, что один этот щелчок может все изменить. Ей не хотелось читать то, что там написано и выставлено на обозрение всему миру.
Меган вздрогнула от звука брошенной на стол книги. Подняв глаза, она увидела, что на нее направлены взгляды Эллен Стайн и еще девятнадцати молодых людей, заговорщически ухмыляющихся при виде ее смущения.
- Прошу прощения, госпожа Гунтер. Мы прервали ваши компьютерные изыскания?
Глава 5
Полдень
Элли едва успела дойти от свидетельского места к скамейке позади Макса Донована, где она сидела до этого, и тут судья Бэндон предоставил слово защите. Как предсказывала Элли и предупреждал Макс, адвокат Спаркса выставил ее норовистой девицей с жетоном, зацикленной на идее унизить Спаркса: этакий Марк Фурман за вычетом расовой подоплеки.
Адвоката звали Рамон Герреро. По словам Макса, Герреро был упертым антикоммунистом из Майами, который поначалу пошел в юридическую школу, чтобы помогать другим кубинцам получать политическое убежище. Но затем, как нередко случается с адвокатами, предпочел другую, более прибыльную стезю. Теперь он был одним из начальников-совладельцев юридической фирмы, где работали более пятисот адвокатов, и обладал опытом участия в судебных процессах.
Он был харизматической личностью, которую призывали высоколобые умники, когда все документы были изучены, нужные бумаги собраны, и приходило время выступать перед судьей или присяжными.
И вот, оказавшись в этом зале, где процесс вел Пол Бэндон, он принялся демонизировать Элли Хэтчер.
- Ваша честь, единственная причина, почему ПУ Нью-Йорка не продвинулось в расследовании трагической смерти господина Манчини, - то, что проводившие его детективы, в особенности детектив Хэтчер, заранее решили: где бы ни появился Сэм Спаркс, в нем-то и есть корень всех зол. Не рассмотрев вероятность, что некто посторонний мог желать Манчини смерти - некто жестокий и до сих пор находящийся на свободе, - полиция норовит пуститься на поиск "жареных" фактов в конфиденциальных деловых и финансовых документах.
- При всем уважении к господину Герреро, - вмешался Донован, поднимаясь с адвокатского места, - у нас тут не спор вокруг контракта, столь привычный для них с господином Спарксом. Это расследование убийства. И, как мы с вами знаем из практики подобных расследований, убитые и близкие к ним люди утрачивают право на неприкосновенность частной жизни в результате направленного против них насилия. Вы подписали несметное число ордеров на осмотр принадлежавших убитым домов, офисов, автомобилей…
В то время как Донован, постукивая по столу, продолжал перечисление, Элли перевела взгляд с его шариковой ручки "Бик" на перьевую ручку "Монблан", принадлежавшую Герреро.
- Полиция рассматривает каждый документ, проверяет каждый файл в компьютере убитого. Мы изучаем все банковские записи, телефонные звонки и оплаченные кредиткой счета. И все это в порядке вещей, ваша честь. А здесь мы только потому, что Сэм Спаркс… это Сэм Спаркс.
- Недостаток ваших доводов в том, господин Донован, что Сэм Спаркс - не жертва преступления. Убитый - Роберт Манчини.
- Спаркса также можно считать потерпевшим, ваша честь. Это его восьмимиллионная квартира подверглась нападению. Это его собственность изрешечена пулями.
- Но в постели обнаружили не его тело, - парировал судья Бэндон.
- Верно. Однако полиция предполагает, что метили именно в него.
- Вот именно. Полиция предполагает. А обычно, когда мы говорим о предположениях полиции, мы должны учитывать стандарт достаточного основания. Я не вижу достаточного основания для поисков в личных документах Сэма Спаркса.
- Вот именно, - поддакнул Герреро.
- Но, ваша честь, господин Спаркс не является подозреваемым. А если это его беспокоит, мы можем разработать соглашение о неприкосновенности, чтобы утихомирить господина Герреро.