Мужчина зажёг свет над столешницей. Его внимание сразу же привлёк маленький топорик, лежащий на краю стола, возле мойки. Раньше этот инструмент принадлежал его отцу. Когда Павел был ребёнком, родители держали на даче большое хозяйство. Мясо семья никогда не покупала, раз в месяц отец зарубал свинью. Этим небольшим топориком он всегда рубил на небольшие куски замороженное мясо свиной туши, для того чтобы маме было удобнее готовить.
Это ответ. Павел сразу всё понял.
– Пап… – У входа в кухню стоял сын.
– С-сынок, ты проснулся? – Павел запнулся. Он не ожидал кого-то увидеть в этот момент.
– Ты что-то разбил? – Мальчик зевнул.
– Не хотел тебя разбудить, прости… – Мужчина краем глаза посмотрел на топор.
– Я хочу пить.
– Иди в свою комнату, – Павел подошёл к сыну и развернул его к кухне спиной. – А я сейчас принесу тебе молока.
Ребёнок, ещё раз зевнув, медленно направился в свою комнату. Павел достал новый стакан, налил в него молока и перед тем, как поставить подогревать молоко в микроволновку, тихонько подбежал к спальне и прикрыл дверь, чтобы не разбудить жену.
Когда молоко подогрелось, он достал из шкафчика коробку с лекарствами. Взяв из неё небольшой пузырёк со снотворным, мужчина добавил несколько капель в молоко.
– Ну вот, держи. Пей. – Отец сел к сыну на кровать. Мальчик сделал несколько глотков.
– Так спать хочется, что лень молоко пить, – сонным голосом сказал Семён. – И пить тоже хочется.
Павел улыбнулся. Он наблюдал, как сын допивает молоко.
– Держи, пап, – мальчик протянул пустой стакан.
– Ложись, – отец поставил стакан на пол и накрыл сына одеялом.
– Спокойной ночи, папуль, ты у меня самый лучший, – уже засыпая, пролепетал Семён.
Павел застыл над кроватью своего ребёнка. Его губы дрогнули, и лицо исказила болезненная улыбка.
Он вышел из комнаты. Постояв несколько секунд в тёмном коридоре, Павел направился в ванную комнату и, включив воду, попробовал рукой её температуру. Не слишком горячая, именно то, что нужно.
Когда ванна наполнилась наполовину, отец убавил напор воды и вернулся обратно к сыну. Семён спал. Мужчина взял ребёнка на руки. Войдя в ванную комнату, отец аккуратно опустил сына в воду и перекрыл кран.
В квартире снова стало тихо. Был слышен лишь шум небольших волн, которые плавно расплывались от тела спящего ребёнка по замкнутому пространству ванны и легонько бились о её чугунные стены. Павел подошёл к небольшому шкафчику, который висел рядом с зеркалом над раковиной. Открыл его и, немного покопошившись, достал лезвие.
Его лицо было спокойным. Павел присел на корточки рядом с сыном и начал водить ладонью по воде, внимательно рассматривая лицо своего первенца. Ладонь полностью окунулась в воду и достала левую руку мальчика. Лезвие скользнуло по коже, оставив после себя кровавую борозду. Когда рука обратно опустилась в воду, красный след на мгновение исчез, но быстро появился снова. Вода начала менять цвет. Через мгновение лезвие скользнуло по правой руке мальчика.
Павел поднялся, положил лезвие в раковину, склонился над лежащим в воде ребёнком и поцеловал его в лоб.
– Спи, заяц.
Вернувшись на кухню, мужчина взял топор и направился в спальню.
Ему ни разу не доводилось пользоваться этим топором. В детстве ему не разрешал отец, потом в этом не было необходимости, потому что родители устали держать живность. Павел даже не помнил, что этот топор сейчас находится у него.
Мужчина тихо вошёл в спальню и, остановившись у кровати, посмотрел на спящую жену. Окна были занавешены, и тусклый уличный свет едва проникал в комнату. Постепенно стало светлее. Это луна выглянула из-за туч и блеклым лучом-прожектором через небольшую щель, оставшуюся на стыке занавесок, прокралась в спальню, к телу спящей женщины. Луч света скользнул на кровать, медленно подкрался к ногам Валентины и неспешно начал подниматься вверх, давая Павлу ещё раз изучить и без того знакомые изгибы её тела. Окончив экскурсию, луч перебрался на стену и, добравшись до потолка, растворился. Комната снова погрузилась в полумрак. Взгляд Павла, следовавший за лучом, остановился на лице жены, затем опустился немного ниже. Мужчина разглядывал её шею.
Его рука замахнулась, но первый удар был нанесён мимо. Лезвие топора вонзилось в ключицу.
Жена проснулась. На её лице смешались боль, ужас, непонимание.
Павел вытащил топор. Это оказалось не так просто сделать, как он думал. Мужчина замахнулся второй раз и попал в шею. Крик стих. Последовал третий удар, потом четвёртый. После пятого удара голова жены скатилась к его босым ногам. Капельки крови оросили его лицо. Их было немного. Некоторые даже были похожи на родинки. Продолжая держать топор, Павел сорвал платье с оставшейся лежать на кровати части женского тела и посмотрел на живот.
По дороге одиноко шёл мужчина. С каждой минутой его фигура всё отчётливее прорисовывалась на фоне светлеющего багрового неба. В левой руке мужчины был крепко сжат узел от чёрного мусорного пакета, который волочился вслед за ним. Сзади мужчины виднелся лес и безлюдное шоссе. По левую руку одинокого путника тянулся железный забор, огораживающий территорию взлётной полосы городского аэропорта от проезжей части. Голова мужчины повернулась вбок и посмотрела на предрассветное небо, в высь которого с определённой периодичностью взлетали самолёты.
Проводив взглядом взлетающий лайнер, мужчина опустил голову, продолжая не спеша идти. Через несколько десятков шагов мусорный мешок протёрся, и на асфальте появился влажный, тёмно-красный след с непонятной жижей. След тянулся за несостоявшимся второй раз отцом. Неспешно пройдя ещё несколько метров, мужчина сошёл с шоссе и направился к деревьям, растущим на обочине. Кровавый след сменил направление вслед за ним. Мужчина разжал руку с узлом и выпустил пакет. Сев на землю и облокотившись об ствол дерева, он вытянул вперёд стёртые в кровь ноги. Его руки судорожно дрожали.
Павел достал из кармана штанов мобильный телефон, который он зачем-то взял, когда выходил из квартиры. Набрав номер жены, мужчина вновь посмотрел на небо. Очередной лайнер с гулким рёвом пронёсся мимо него.
В телефоне пошли гудки, потом раздался голос автоответчика.
– Дорогая, – вздохнул Павел. – Прости меня, я не хотел, это они мне нашептали…
Мужчина заплакал.
Отшвырнув телефон в сторону, он потянулся за мусорным мешком. Взяв его аккуратно в руки, словно это новорождённый ребёнок, Павел начал медленно покачивать его в руках.
– Доченька моя, хорошая, прости меня, они мне нашептали… Родная моя, красавица моя… Прости меня… Умница моя… Прости… Они мне нашептали…
Статистические данные от 10 сентября
Статистические данные о городе N от 10 сентября. Год __ текущий
Город: N
Координаты: 25°15′39″ с.ш. 121°28′39″ в.д.
Внутреннее деление: городские районы: Пятый, Четвёртый, Третий, Второй, Первый
Местное самоуправление: Глава города – Андрей Мэйсон. Глава администрации – Альберт Кулик
Основан: 1875 г.
Площадь: 276,68 км
Население: 22 005 человек
Плотность: 593 чел./км
Часовой пояс: UTC-5, летом UTC-4
Телефонный код: +1 313
Почтовый индекс: 678562
Письма из палаты 50
Год регистрации ИБ: текущий
Регистрационный номер ИБ: 05000
Фамилия: Шилин
Имя: Роман
Отчество: Лндреевич
Паспорт: Нет
Пол: Мужской
Дата рождения (ДД.ММ.ГГГГ): 16.10.19..
Инвалидность: Нет
Дееспособность: ДЕЕСПОСОБЕН (А)
Участник войны: НЕТ
Дата поступления: 10.09. текущего года
Время поступления: 15:35:26
Семейное положение: холост
Образование: Музыкальная академия города N
Место работы: МОУ СОШ Тимназия 79
Место жительства: город Ν, Межевой переулок, 26, кв. 7
Телефон домашний, служебный:
Телефон ближайших родственников:
Где состоит на учёте: Нет сведений
Порядок поступления: ДОБРОВОЛЬНОЕ
Откуда поступил: Из дома
Сопровождающий:
Сведения о сопровождающем:
Цель направления: ЛЕЧЕНИЕ
Непереносимость лекарств и аллергия: отрицат.
Предварительный диагноз: Шизофрения?
Клинический диагноз: Шизофрения. Непрерывно-прогредиентный тип. Параноидная форма.
Письмо 1
Я оказался в этой тесной палате… Кроме кровати, в ней больше ничего нет. Одни сплошные белые стены. Им не хватает бюджета? И почему я здесь? Ты сможешь мне ответить, когда мы с тобой встретимся? Кто решил, что я должен быть заперт в четырёх стенах? Закон, судьба, рок? Я ничего не понимаю! Почему я должен глотать таблетки? Чтобы вылечить своё здоровое здоровье?
Ладно, уже вижу твоё утомлённое моими вопросами и рассуждениями лицо. Приходи скорее, я жду тебя.
Письмо 2
…И кормят сносно. Хоть в чём-то стараюсь находить плюсы. К уколам я вряд ли привыкну! Боюсь неожиданно вскочить или вздрогнуть, когда мне вводят иглу в вену, вдруг она пройдёт сквозь неё и будет ещё больнее. Брр.
Часто смотрю в окно. Вид в принципе пристойный.
Мне кажется, могло быть и хуже. Окна моей палаты выходят на заднюю лужайку. На ней до сих пор яркая трава, хотя уже осень. Когда туман немного рассеивается, я вижу девятиэтажку. Она как раз на уровне моих глаз. Стоит одиноко, чем-то напоминает меня. Интересно, кто-нибудь из жильцов видит моё окно?
Пишу тебе часто, без общения с тобой мне будет вдвойне тоскливо. Жду тебя. Не хватает твоих книг…
Письмо 3
Я здесь уже несколько дней, хотя, может, и больше, с математикой у меня, сам знаешь, но ты так и не появился! Ты обиделся на что-то? Ты единственный человек, с которым я всегда честен, и я ни в коем случае не стал бы тебя обижать! Не игнорируй меня, прошу! Я тоскую по тебе… Сейчас весь огромный мир сузился до размера этой палаты! Начинаю окунаться в безысходность… Куда же я себя завёл… Надо было сразу покончить с этим…
Письмо 4
С сегодняшнего дня решил начать внимательно наблюдать за моими коллегами. Знаешь, я представляю, будто работаю в большом белом офисе и все мои соседи по нашей общей беде – мои сослуживцы. Надо же хоть как-то себя развлекать…
Письмо 5
…Я люблю подглядывать за ними, меня завораживают их действия. Прячусь за ширму рядом с окном и наблюдаю за докторами, пациентами. Они в это место никогда не заглядывают. Главное, уйти с завтрака раньше, процедурную в это время как раз хирург открывает, а потом постоянно на несколько минут куда-то отлучается. На корточках сидеть неудобно, но я привык.
Хирурга этого не люблю. Он не здешний. Приходит в определённые часы. Постоянно опускает руки себе на ширинку и теребит бугор на штанах, а потом этой рукой хватается за пациентов и как ни в чём не бывало продолжает их лечить. Даже перчаток не надевает.
Вчера к нему привели мужчину из пятой палаты. Оказалось, что он не любит анестезию. Руки у него в каких-то странных шишках. Я не знаю, что это такое, и даже не хочу знать… Когда доктор их вырезал, мужчина так отвратительно ласково смотрел на врача. Он немного склонил голову в левый бок и постоянно облизывал губы. Мне не понравилась ласковость его взгляда, она абсолютно не идёт его лысой голове, которую опоясывает тонкий шрам.
У него губы, наверное, быстро сохнут, раз он их облизывает.
А ещё видел, как прачка нюхает наше грязное бельё. Фу! Это было просто отвратительно! Вроде молодая девушка! Она всегда отыскивает трусы! Бесстыдница!
Мне уже нехорошо. Немного знобит, внутри такая пустота… Где же ты? Я так просто загнусь. Хотя… Да, это будет самым быстрым и безболезненным лечением. Вылечусь от такой жизни, тем более, мне кажется, она никогда не закончится. Одни белые стены и падающий белый потолок.
Письмо 6
Сегодня страшный дождь шёл. Уколов сделали на один больше, чем обычно. Ранки от игл до сих пор саднят. Мозг странно себя ведёт, такое ощущение, что на мозжечок сел огромный краб и своими клешнями пытается мой мозг охватить. Я даже не пойму спал я или нет.
Гроза, как я уже написал, жуткая. Мне казалось, что ливень никогда не закончится. Я видел, как вода поднялась до уровня последнего этажа девятиэтажки, на которую мои окна смотрят. Я даже представил, что стою за балконной дверью, а уровень мутной воды всё поднимается, как ртуть в градуснике. Я подумал, что выход только один: открыть дверь и впустить всю воду к себе в квартиру. Так я спасу жильцов с нижних этажей. И, ты знаешь, у меня получилось! Благодарные жильцы пришли меня поблагодарить в мою наполненную мутной водой квартиру. Все довольные, и только одна женщина бегала по квартире от одного соседа к другому и спрашивала: где же моя дочка, у неё такие волосы чёрные-чёрные. Никто не видел? Рост вот такой, – говорила она и указывала рукой на свой пояс. В её глазах читалась такая гамма чувств! И мольба, и испуг, и растерянность, и даже обречённость. Мне кажется, в глубине сознания она, наверное, понимала, что девочка никогда не найдётся.
Ты знаешь, в этот момент я подумал, как хорошо, что люди сейчас умеют врать, лицемерить, скрывать свои эмоции, как никогда прежде! Я себя ничем не выдал, даже шампанское ей предложил! Сам! И она никогда не узнает, что я похоронил девочку в старом коллекторе. Вот так.
Письмо 7
Мне кажется, все моменты моей жизни из детства созданы, чтобы стать фотографиями. Фотографиями для большого семейного альбома в кожаной обложке. Я бы его часто листал, пересматривая некоторые снимки по несколько раз. А те фотографии, которые получились из этой дурацкой клиники, я бы спрятал. Это плохие, неудачные кадры. Что с ними обычно делают? Либо убирают из альбома, либо прячут под другие, хорошие фотографии, чтобы их не видеть.
Письмо 8
Я постоянно считаю горящие окошки в той девятиэтажке. На пятом и седьмом этажах свет не зажигается уже неделю, а сегодня и на восьмом не зажёгся… Я считал-считал… Потом посмотрел вниз и увидел девочку. Туман был слабый, и мне удалось хорошо её разглядеть. У неё красивые накрученные чёрные-чёрные локоны. Личико бледное такое. Три глаза. Третий находится на переносице, между бровями, он совсем небольшой. Причём, был открыт он один. И смотрел на меня так пристально.
Девочка сидела на стуле. Стул врос в землю, так же как и её ноги. Руки тоже вросли в землю. Странный ребёнок. Таких дефектов я ни разу не видел. После коллектора она сильно изменилась.
Письмо 9
Мне кажется, что, наблюдая за другими пациентами, я либо понимаю свою нормальность, либо схожу с ума. Они мне не коллеги! Они психи! Мне жутко как никогда! Я не такой! Я не такой, как они! Я однозначно нормальный! Ты только послушай, и сразу же согласишься со мной! Мужчина из 57 палаты, его к нам недавно привезли, постоянно сидит один, сбившись в комок у окна. Он всегда с босыми ногами. Глаза у него жуткие, взгляд остекленевший. Сидит и шепчет. Как-то я подошёл ближе и увидел, как на запотевшей от его дыхания части окна он водит пальцем по стеклу и рисует мёртвые цифры. Я прислушался, он постоянно повторяет одну и ту же комбинацию: 5,7,8,0. По-моему, так. Голова шатается, а он шепчет и шепчет. Вчера, увидев куклу у пациентки из 58, он подбежал к ней, выхватил куклу, начал её нянчить, извинялся перед ней. А парень из 53! Он шарахается от всех столов, потому что боится их углов! Женщина из 59 постоянно затыкает себе уши из-за того, что слышит плач младенца!!! И после этого, вот скажи, у тебя повернётся язык назвать меня ненормальным?! Здесь все сумасшедшие, все!!! Они поедают мой мозг…
Письмо 10
А вода всё капает. Врачи специально сделали так, чтобы все краны протекали! Я уверен – они стоят за окном и наблюдают за мной, как я за ними в процедурной! Дышать больше нет сил. Мне противно видеть части моего тела. Зеркала в палате нет, но я всё равно вижу себя!
Это так мучительно видеть своими глазами тело, в котором заключён разум, и разум не может заставить это тело спастись из этих стен!!! Это так мучительно!!! Так мучительно!!! Я подумываю заплатить санитару, чтобы тот пришёл ночью и задушил меня или, на худой конец, дал не ту таблетку!
Письмо 11
Сегодня я довязывал тебе свитер и думал о перерождении. Если допустить его возможность. Хотя я в этом сомневаюсь. Я-то верю в рай и в ад. А если души постоянно перерождаются, тогда кто же в аду и в раю находится? Нет, ты можешь со мной не согласиться и даже поспорить, как мы всегда это делаем… Скучаю. Не хочу в другой жизни родиться зимой, а то день рождения придётся отмечать в это холодное время года. В коллекторе, в отличие от зимы, теплее. Я никогда бы не предложил ребёнку умереть в плохих условиях!
Письмо 12
Та девочка, которая вросла ногами в землю. Она теперь постоянно приходит и смотрит на меня своим третьим глазом прямо с лужайки. Сегодня тоже приходила. Но я на неё не смотрел. Знаешь, почему? Потому что мне не хочется на неё смотреть. Только гляну, мозг сразу загорается разноцветными огнями. Эти огни снуют по моей голове, затем опускаются к сердцу! О, что они только ни делали с моим бедным сердцем, когда я на неё смотрел. Оно сразу сжимается, проникается к девочке любовью, я чувствую себя её мамой… И я стараюсь смотреть выше, на многоэтажку. Те окна так же темны. Пятый, седьмой, восьмой этаж. И от этого тоже тоскливо. Вообще, мне кажется, что наш город стал темнее… Что-то с электричеством? Зачем вообще жить, уже надоело каждый день испытывать это щемящее в груди чувство. Плакать хочется. Чёрт.
Письмо 13
Я принимаю душ и смываю с себя очередной прожитый день, но не могу смыть мысли о смерти. Мне уже кажется, что я с ними родился. Просто они появились чуть позже, как родинки. Они тоже часть нашего тела, но не все появляются с рождения. Этим наградила меня природа, и не мне исправлять её ошибки. Как ей будет угодно.
Снова приходила эта девочка. Зачем она ко мне приходит? Я её не зову. Она обещала, что в следующий раз приведёт с собой друзей.