– Я уже делаю все, что в моих силах, – бросил Реджи, и в его тоне послышался намек на раздраженность. Повернувшись спиной к жене, он взял трубку с каминной полки и зажег ее. В кабинете ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном чашек о блюдца и мягким "пух-пух-пух", который производили губы Реджи, прильнувшие к чубуку трубки.
– Реджи? – снова осмелилась обратиться к супругу Хелена. – Мне кажется, этот звонок адвокату – лишь пассивная реакция на происходящее. Может быть, ты можешь сделать что-нибудь… ну… более активное?
– Например? – отозвался Ричард.
– Допустим, заняться расследованием преступления. Мы все знаем, что Джордан не мог совершить убийство. Тогда кто же это сделал?
– Ты вряд ли подойдешь на роль детектива! – презрительно хмыкнул Реджи.
– И все же это вопрос, на который просто необходимо ответить. Та молодая женщина была убита во время наблюдения за Джорданом. Возможно, это происшествие связано с причиной, по которой Джордан прибыл в Париж. Хотя у меня в голове не укладывается, как убийство двадцатилетней давности может быть для кого-то столь опасным!
– Это было больше, чем убийство, – заметила Берил. – Дело было связано со шпионажем.
– Ну, та история с "кротом" в НАТО, – объяснил Реджи супруге. – Ты наверняка помнишь! Хью рассказывал нам об этом.
– Ах да, Делфи! – Хелена взглянула на Ричарда. – МИ-6 так и не удалось установить личность предателя, не так ли?
– У них были подозрения, – ответил Ричард.
– Лично меня всегда мучили сомнения, – сказала Хелена, протягивая руку за бисквитом, – по поводу посла Сазерленда. И того, почему он свел счеты с жизнью вскоре после гибели Мэдлин и Бернарда.
Ричард кивнул:
– Наши мысли сходятся, леди Хелена.
– Впрочем, не могу сказать, что у него не было других причин для прыжка с того моста. Если бы я была мужчиной, который женился на Нине, давно бы совершила самоубийство! – Хелена впилась зубами в бисквит, будто напоминая о том, что даже у безобидных с виду тихих серых мышек есть зубы.
Реджи выбил трубку и бросил:
– Нам не следует обсуждать все эти домыслы.
– А вдруг это поможет – не одно, так другое?
К тому моменту, как Реджи вышел проводить гостей к двери дома, уже сгустились сумерки, а ночь принесла сырую, не по сезону, прохладу. Даже высокие стены, окружавшие внутренний двор владений Вэйнов, не могли, казалось, защитить от ощущения опасности, висевшего в воздухе той ночью.
– Обещаю вам, – сказал Реджи на прощание, – я сделаю все, что в моих силах.
– Не знаю, как вас благодарить, – пробормотала Берил.
– Просто улыбнись мне, дорогая. И еще вот что. – Реджи обнял ее за плечи и чмокнул в лоб. – С каждым днем ты становишься все больше и больше похожей на свою мать. И из моих уст ты не услышишь более лестного комплимента. – Вэйн обернулся к Ричарду: – Вы ведь присмотрите за девочкой?
– Обещаю, – сказал тот.
– Хорошо. Потому что она – все, что у нас осталось. – Он грустно коснулся щеки Берил. – Все, что у нас осталось от Мэдлин.
* * *
– Они всегда общались подобным образом, – спросила Берил, – Реджи и Хелена?
Ричард вел машину, сосредоточенно глядя на дорогу.
– Что ты имеешь в виду?
– Эти язвительные замечания в адрес друг друга. Оскорбительные выпады.
Ричард усмехнулся:
– Я так привык слышать все эти обмены колкостями, что уже почти не замечаю этого. Да, помнится, именно так они и общались, когда я познакомился с ними двадцать лет назад. Убежден, все это идет от чувства досады, которое испытывает Реджи из-за денег. Какому мужчине понравится быть… на содержании у женщины?
– Конечно, – тихо поддакнула Берил, старательно избегая смотреть в глаза Ричарду. – Полагаю, ни одному мужчине не захочется с этим мириться.
"Неужели нас разделяет то же самое? – лихорадочно думала она. – И он мог бы использовать мои деньги в качестве аргумента против меня? Его уязвленное самолюбие пестовало бы обиды в течение многих лет, и в итоге мы бы закончили как Реджи и Хелена, чья семейная жизнь превратилась в ад…"
– Их отношения испортились еще и потому, – добавил Ричард, – что Реджи никогда по-настоящему не нравилось это пребывание в Париже, да и быть банкиром ему никогда не хотелось. Именно Хелена уговорила его занять этот пост.
– Похоже, ей и самой не слишком здесь нравится.
– Точно. Вот и получается, что они постоянно язвят, пытаются поддеть друг друга. Я наблюдал за ними на приемах, где присутствовали и твои родители, и всякий раз поражался контрасту. Бернард и Мэдлин казались такими влюбленными… Впрочем, я уже говорил, что каждый мужчина, который был знаком с твоей матерью, просто не мог в нее не влюбиться – хотя бы немножко.
– Что же в ней было особенного? – спросила Берил. – Ты как-то упомянул, что она была… очаровательной.
– Когда я познакомился с Мэдлин, ей было около сорока. О, у нее, конечно, на висках уже появились седые волосы. И несколько морщинок от смеха. Но она была более обворожительна, чем любая двадцатилетняя девушка из всех, кого я когда-либо встречал. Я сильно удивился, когда узнал, что она не урожденная аристократка.
– Она родом из Корнуолла. Испанских кровей. Они с папой познакомились летом, во время каникул. – Берил улыбнулась. – Он рассказывал, как мама победила его в соревновании по спортивной ходьбе. Причем она шла босиком! И именно тогда папа понял, что она – та самая, единственная.
– Они прекрасно подходили друг другу, дополняли буквально во всем. Думаю, именно это и восхищало меня – их счастье. Мои родители в свое время развелись. Их расставание было довольно неприятным, даже скандальным, и это решительно настроило меня против самой идеи брачного союза. Но отношения твоих родителей казались такими легкими и гармоничными. – Ричард покачал головой. – Их гибель потрясла меня больше чем кого бы то ни было. Я просто не мог поверить, что Бернард…
– Он этого не делал. Я знаю, что он этого не делал.
Немного помолчав, Ричард сказал:
– Я тоже.
Какое-то время они ехали в полном молчании, щурясь от ярких огней пролетающих мимо встречных машин, которые отражались в лобовом стекле.
– Именно поэтому ты так никогда и не женился? – наконец решилась спросить Берил. – Из-за развода родителей?
– Это лишь одна из причин. Другая – то, что мне так и не удалось найти подходящую женщину. – Ричард взглянул на Берил. – А почему ты еще не вышла замуж?
Она пожала плечами:
– Потому что так и не нашла подходящего мужчину.
– Но в твоей жизни ведь наверняка кто-то был.
– Был. Некоторое время. – Берил крепко обняла себя за плечи и уставилась в темноту, царившую за окном.
– Что-то не получилось?
Она выдавила из себя смешок:
– Мне очень повезло, что не получилось.
– В твоем тоне слышится оттенок горечи.
– Разочарования – так точнее. Когда мы познакомились, он показался мне исключительным, весьма неординарным человеком. Он был хирургом, собиравшимся отправиться с миссией милосердия в Нигерию. В наши дни так редко можно встретить человека, который заботится о человечестве. Я два раза навещала его в Африке. Он чувствовал себя там как рыба в воде.
– И что же произошло?
– Какое-то время мы были любовниками. А потом я неожиданно осознала, кем он себя мнит – великим белым спасителем. Он бы несся в самую простую, примитивную больницу, спасал несколько жизней, а потом летел бы обратно в Англию за бодрящей дозой лести, которой, как оказалось, ему всегда было недостаточно. Одной восторженной, преклоняющейся перед ним женщины ему явно было мало. Ему требовалась дюжина. – Помолчав, Берил тихо добавила: – А я хотела быть единственной.
Она откинулась на автомобильном сиденье и вновь принялась вглядываться в сверкавшие огни Парижа. "Это просто город света! – подумалось ей. – И все же он полон теней, темных переулков и еще более темных тайн".
Добравшись до Вандомской площади, они ненадолго остались в припаркованной машине, – не заводя разговора, просто сидели рядом, окутанные мраком. "Мы оба измучены, – думала Берил, – и все же этот день еще не закончился. Я должна собрать вещи Джордана – зубную щетку, смену белья. И привезти все это в тюрьму…"
– Выходит, мне так и не удалось убедить тебя вернуться домой, – констатировал Ричард.
Берил задумчиво посмотрела на площадь: в темноте угадывались два силуэта влюбленных, которые прогуливались, держась за руки.
– Нет, я не вернусь. По крайней мере, до тех пор, пока Джордан не выйдет на свободу. Пока мы не доведем это дело до конца, пока мы во всем не разберемся.
– Я боялся, что ты именно так и скажешь. Но я не удивлен. Ты ведь на днях упоминала, что у тебя твердая голова.
Берил взглянула на него, даже сквозь темноту различая сияние его улыбки.
– Это не твердолобость, Ричард. Это преданность. По отношению к Джордану. К моим родителям. Понимаешь, мы – Тэвистоки, и мы горой стоим друг за друга.
– Ты должна поддерживать Джордана, это я могу понять. Но твои родители умерли.
– Это дело чести.
Он покачал головой:
– Бернарду и Мэдлин уже не помогут твои заботы о чести. Да и вообще, честь – безнадежно устаревшее понятие, оно того же рода, что и отстаивание чего-то абстрактного, вроде достоинства фамилии.
Берил выбралась из машины.
– Фамилия Вулф, очевидно, ничего для тебя не значит, – холодно ответствовала она.
Заперев машину, Ричард нагнал Берил, когда та уже прошла через вестибюль отеля и зашла в лифт.
– Может быть, это странная для тебя американская точка зрения, но я считаю, что достоинство моего имени – то, что создаю я сам. И на моем лбу не вытатуирован фамильный герб!
– Похоже, ты не так меня понял.
– О да, ну конечно! – резко бросил он. – Я ведь всего лишь тупоголовый янки!
– Я никогда не говорила в твой адрес ничего подобного!
Ричард зашел за ней в номер и с громким стуком захлопнул дверь.
– И все-таки совершенно понятно, что я не дорос до стандартов вашей светлости!
Берил обернулась и гневно посмотрела на него:
– Ты готов использовать это против меня, не так ли? Мое имя. Мое состояние.
– То, что меня беспокоит, не имеет к этому ни малейшего отношения. К тому, что ты из семьи Тэвисток.
– Что же тогда тебя беспокоит?
– То, что ты не слушаешь доводы разума.
– Ах, эта моя твердая голова!
– Да, твоя твердая, упрямая голова. И твое дурацкое чувство чести. И твои… твои…
Берил подошла к Ричарду совсем близко. Подняв голову, она заглянула ему прямо в глаза.
– Мои – что?
Ричард нежно взял лицо Берил в ладони и прижался к ее губам. Поцелуй был таким длинным, таким пылким, что она чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций. Когда Ричард наконец-то оторвался от ее уст, ноги Берил дрожали, а пульс громким эхом отдавался в ушах.
– Именно это меня и беспокоит, – сказал он. – Когда ты рядом, я теряю способность четко и быстро мыслить. Не могу сосредоточиться – даже на том, чтобы завязать шнурки своих собственных ботинок. Стоит тебе пройти мимо или просто бросить в мою сторону случайный взгляд, и я буквально теряю разум, мысли разбегаются в разные стороны, я начинаю вести себя странно. Подобные ситуации приводят к ошибкам. А я не люблю ошибаться.
– Значит, ты тот, кто не может сосредоточиться. А я та, кто должна лететь домой?
Берил повернулась и прошла через весь номер к межкомнатной двери, ведущей в сьют Джордана.
– Мне очень жаль, Ричард, – бросила она, проходя мимо окна, – но тебе придется держать свои мощные мужские гормоны под…
Ее слова оборвал звон разбивающегося вдребезги окна.
Хорошие рефлексы помогли Берил увернуться от острых осколков вылетающего стекла. Ричард бросился к ней, в мгновение ока оказавшись рядом и заставив ее пригнуться к усыпанному осколками полу. Еще одна пуля просвистела через окно и с глухим стуком впечаталась в противоположную стену.
– Свет! – закричал Ричард. – Нужно выключить свет!
Он стал осторожно подползать к прикроватной лампе и почти добрался до нее, когда и второе окно внезапно разлетелось на мелкие кусочки. Осколки стекла посыпались сверху прямо на него.
– Ричард! – в ужасе вскрикнула Берил.
– Только не поднимайся!
Он перевел дыхание и перекатился по полу. Наконец, сумев ухватить шнур лампы, Ричард выдернул вилку из розетки. Комната тут же погрузилась во мрак. Теперь единственным источником света было тусклое сияние огней Вандомской площади, проникавшее через оконный проем. Комнату наполнила зловещая тишина, нарушаемая лишь стуком сердца Берил, гулко отдававшимся в ее ушах.
Берил начала подниматься на колени.
– Не двигайся! – предостерег Ричард.
– Он не сможет нас увидеть.
– У него может быть инфракрасный прицел. Оставайся внизу.
Берил опустилась на пол, почувствовав через ткань рукава осколок стекла.
– Откуда могут стрелять?
– Скорее всего, из какого-нибудь здания по другую сторону площади. Из снайперской винтовки.
– И что нам теперь делать?
– Вызывать подкрепление.
Берил услышала, как он ползет в темноте, потом раздался стук опущенного на пол телефона. Спустя мгновение Ричард забормотал проклятия:
– Линия не работает! Кто-то перерезал провод.
Приступ панического страха сотряс душу Берил.
– Ты хочешь сказать, что они были в номере?
– Это означает… – Он неожиданно затих.
– Ричард?
– Тсс… Слушай.
Сквозь громкое биение собственного сердца Берил удалось уловить слабый гул гостиничного лифта, остановившегося на их этаже.
– Думаю, мы попали в серьезную переделку, – произнес Ричард.
Глава 7
– Он не сможет войти, – отозвалась Берил. – Дверь заперта.
– У них наверняка есть отмычка или подходящий ключ. Если им уже удалось войти сюда раньше…
– Что нам делать?
– В номер Джордана! Быстрее!
Берил тут же встала на колени и поползла к межкомнатной двери. Лишь добравшись до входа в номер брата, она поняла, что Ричард не следует за ней.
– Пойдем со мной! – прошептала она.
– Иди одна. Я их задержу.
Берил в недоумении оглянулась:
– Что?
– Сначала они проверят эту комнату – чтобы узнать, удалось ли нас убить. Я немного их приторможу. А ты выйдешь через сьют Джордана. Выйди на лестничную клетку – и беги что есть сил.
Берил застыла на месте, бессильно прислонившись к дверному проему. "Это безрассудство, – мелькнуло в ее голове. – У Ричарда нет пистолета, у него вообще нет никакого оружия…" А он между тем уже незаметно перемещался по укутанной сумраком комнате. Берил могла разобрать лишь его силуэт, застывший у двери в боевой готовности. В ожидании нападения.
Стук в дверь заставил Берил резко, в панике вздрогнуть.
– Мадемуазель Тэвисток? – позвал мужской голос.
Берил не отвечала, не смея и рта раскрыть.
– Мадемуазель? – снова раздался голос.
Ричард яростно жестикулировал в темноте, пытаясь сказать: "Убирайся отсюда! Немедленно!" А Берил думала: "Я не могу оставить его. Не могу позволить бороться с ними в одиночку".
В замке стал поворачиваться ключ.
Времени просчитывать риски не было. Схватив прикроватную лампу, Берил с трудом пробралась к Ричарду и устроилась бок о бок с ним.
– Что это, черт возьми, ты делаешь? – зашептал он.
– Заткнись! – прошипела упрямица.
Ричард и Берил прижались к стене, напряженно слушая, как перед ними распахивается дверь. Повисла небольшая пауза – всего несколько сердцебиений, – и они уловили звук чьих-то шагов, переступивших порог комнаты. Дверь медленно закрылась, и показались силуэты незваных гостей – двоих мужчин, стоявших в темноте. Берил чувствовала, как Ричард напрягся возле нее, готовясь к нападению, и почти могла слышать его тихий обратный отсчет: три-два-один… Внезапно он налетел на человека, который стоял ближе: удар был такой силы, что оба мужчины рухнули на пол.
Подняв лампу, Берил замахнулась и нанесла сокрушительный удар по голове второго злоумышленника. Тот мгновенно ослабел, ткнулся лицом в пол и застонал. Берил присела рядом с ним и принялась ощупывать его одежду, ища оружие. Через ткань пиджака, прямо под рукой поверженного, она почувствовала какой-то твердый комок. Кобура? Берил перекатила его на спину. Только тогда, когда полоска света из полуприкрытой двери упала на лицо незваного гостя, она поняла их с Вулфом ошибку.
– О боже! – воскликнула Берил. Она бросила взгляд на Ричарда, который схватил своего противника за воротник и уже приготовился с силой отшвырнуть того к стене.
– Ричард, не делай этого! – пронзительно закричала она. – Не бей его!
Вулф помедлил, все еще крепко сжимая воротник соперника в своих кулаках.
– Нет? Какого черта, почему? – недоуменно произнес он.
– Потому что это не те, кто мы думаем, вот почему!
Берил потянулась к настенному выключателю, и в следующее мгновение сверху устремился поток света. От этой неожиданной яркости Ричард зажмурился, а когда открыл глаза, увидел прямо перед собой… менеджера отеля, который испуганно съежился в его руках. Обернувшись, Вулф посмотрел на человека, стонавшего у двери. Это был Клод Домье.
Ричард ослабил мертвую хватку, выпустив менеджера, который тут же в ужасе отшатнулся.
– Прошу прощения, – сказал Ричард. – Это моя ошибка.