- М-да, - вяло произнес я, глядя в сторону, на сверкающие фонари возле храма. - Вот так живешь и ничего не знаешь. Работаешь, рискуешь жизнью. Веришь каким-то людям, заботишься о них, думаешь… А потом оказывается, что все это была неправда и тебя просто использовали. Ты работал под колпаком.
- А ты как думал? - с горячностью возразила Зоя, которой было что ответить. - Ты что, всерьез полагал, будто один или два человека могут противостоять целой организации? Минойцы с их Кносским проклятием - это же целая секта с древними традициями. Жестокая, беспощадная, организованная. Неужели ты думал, что способен бороться с ней в одиночку и победить? Это же безумие!
Она резко поднесла стаканчик ко рту и залпом выпила коньяк.
- Так бывает только в американском кино - добавила Зоя. - Несколько частных лиц - смелых, отважных - побеждают могущественную преступную сеть. Но это кино, а не жизнь. Ты сделал очень много, ужасно много! Уж мне ли не знать об этом? Ну, что ты молчишь?
Стоять так возле столика без дела не было сил, и мы все-таки выпили. Потом налили еще по стаканчику и выпили еще: французского коньяка в генеральской бутылке заметно поубавилось.
- Ничего, - заметил Вазген, - тебя дважды чуть не убили, меня сегодня чуть не убили… Уж коньяк-то мы заслужили. Работа сделана неплохо. Как он там сказал, слушай, а? Очень, говорит, нам помогли. Работали, говорит, под нашим контролем неплохо. А?
Вазген причмокнул губами и сокрушенно покачал головой:
- И золота не дали, слушай, а? Наливай еще коньяк!
- А что будет с Кносским проклятием? - спросил я у Зои, когда мы выпили по третьей. - Ты должна знать.
- А Кносского проклятия больше нет, - улыбнулась она. - Оно перестало существовать полчаса назад. Тридцать пять веков - и все! Кончено. Интерпол уже поставлен в известность, а дальше - дело техники. Верховная жрица - у нас в руках, а схватить остальных по всему миру не составит труда. Это не говоря о том, что сокровища царства теперь тоже у нас. И все благодаря тебе!
- Ладно, - сказал я, стараясь не смотреть в сторону Зои. - Все хорошо, что хорошо кончается. Остался жив - и слава Богу. Поеду я. Счастливо оставаться. Ты меня довезешь? - спросил я Вазгена. - Моя машина в Озерках осталась.
Но Зоя неожиданно встала между мной и старым другом.
- Не надо, - вдруг сказала она хрипло, явно волнуясь. - Вазген Саркисович, вы поезжайте сами, хорошо? Время позднее, вы устали. Отдохните. А мы с Олегом на другой машине поедем. Тут есть служебная.
От напряжения последних недель, от бессонной ночи и переживаний последних часов и коньяка меня развезло - глаза слипались, а тело стало мягким, ленивым, из него будто вышла вся энергия. В таком состоянии хорошо сразу лечь - заснешь мгновенно.
Оказавшись на заднем сиденье машины и словно проваливаясь в обволакивающую отупелость, я только услышал, как севшая рядом Зоя называет водителю мой адрес.
- Не надо, - еле ворочая языком, запротестовал я. - Ты дама, да еще спецагент. Сначала завезем тебя, а потом уж меня. Не надо мне подачек!
- На Обводный, - повторила Зоя водителю, будто не слышала моих слов. А потом, прижавшись ко мне всем телом, вдруг прошептала в самое ухо: - Мы поедем к тебе. И если ты захочешь, то я останусь.
- Ты - спецагент, - упрямо пробормотал я, чувствуя, что засыпаю. - Сегодня останешься, а завтра у тебя другая операция…
- Сегодня, - проворковала Зоя, касаясь губами моего уха, - завтра, послезавтра. Сколько захочешь, потому что я хочу быть с тобой. Только с тобой и у тебя. Кстати, я уже привела в порядок всю квартиру и даже вымыла полы. Ты их, кажется сто лет не мыл, правда?
Мы вырулили на трассу, и яркие огни уличных фонарей стали расплываться у меня перед глазами.
Зоя поцеловала меня в шею и шепотом добавила:
- А если у тебя завтра нет важных дел, то мы можем поехать выбирать занавески для кухни. А то нехорошо, когда окна голые.