Кровавый риск - Дин Кунц 2 стр.


Абсолютно неповреждённая с пассажирской стороны, передняя дверь "кадиллака" открылась и через неё вышел высокий темноволосый мужчина, ошеломлённый. Он потряс головой, чтобы прояснить её, повернулся и уставился на разбитую "шеви", которая нависала над ним, наклонился вперёд с руками на коленях, чтобы вырвать. Казалось, он думал о чём-то более важном, чем это естественное желание, внезапно он выпрямился и посмотрел на переднее сиденье, залез внутрь и помог молодой женщине выбраться. Она, казалось, не пострадала, как и он, и она не разделила его желание вырвать. Она была одета в белую блузку и очень короткую жёлтую юбку: большая, сексапильная блондинка. Её длинные волосы колыхались как знамя на бризе, когда она посмотрела на дорогу в сторону Такера и остальных.

- Сюда! - крикнул Джимми Ширилло. Он объехал их на "додже" и смотрел навверх.

- Залазь в машину, - приказал Такер Харрису.

Главарь был рад тому, что в каждой руке у него было по Томпсону.

- Не заставляйте меня стрелять кому-нибудь из вас в спину, - сказал Такер, открывая заднюю дверь "доджа".

Люди Баглио сохраняли тишину.

Он скользнул в машину, всё ещё смотря на них, поднял дробовик и выстрелил в воздух, когда Джимми рванул с места, захлопнул дверь уже во время движения и свалился на сиденье ниже уровня окна, пока, по его расчётам, машина объезжала верхний изгиб.

- Мы просто бросим Бахмана здесь? - спросил Харрис.

Такер снял маску и убрал свои гладкие волосы с лица. Его желудок беспокоил его пуще прежнего. Он сказал: "У нас нет шансов забрать его и сдержать одновременно целую армию Баглио". Он рыгнул и почувствовал вкус апельсинового сока, который и составлял весь его завтрак.

- Правда? - начал Харрис.

Такер перебил его, и голос его был напряжённым и горьким: "Бахман был прав - нам нужен был пятый человек".

- Нас зажали, - сказал Ширилло.

Отсюда и дальше частная дорога уже не шла вдоль края ущелья, сворачивая по направлению к широким внутренним склонам горы с открытым пространством по обеим сторонам. Огороженная соснами, она шла прямо к круговой подъездной дорожке перед ослепительно-белым с множеством окон монстроидальным домом Розарио Баглио всего лишь в миле впереди. Только что преодолев подъездную дорожку, чёрный "мустанг" повернул по направлению к ним.

- Не зажали, - сказал Такер, указывая вперёд и налево, - Это съезд?

Джимми уставился. "Да, выглядит так".

- Давай туда.

Парень повернул резко влево и выехал на грязную дорогу, притормозил, едва избежав столкновения с несколькими небольшими, но прочными соснами, сильно стукнулся, когда переезжал через канавы, появившиеся во время дождей, но всех их, очевидно, это не побеспокоило. Втопив педаль газа в пол, он ухмыльнулся в зеркало заднего вида и сказал: "Это не моя машина".

Неожиданно для себя, Такер засмеялся: "Просто смотри за дорогой".

Джимми смотрел в оба, когда перемахнул большой камень, который был посередине дороги и прибавил скорости.

Ветер свистел в открытом боковом окне, и насекомые стукались о стекло как мелкокалиберные пули.

- Они у нас за спиной, - сказал Харрис. - Только что свернули.

Такер и Харрис вдвоём уставились в заднее окно, в котором из-за тряски были видны смазанные очертания деревьев и подлеска, ежевики и травы, которые хлестали по обоим сторонам, ожидая, когда "мустанг" выскочит в зону видимости. Затем они сильно удивились, когда Ширилло полностью остановил машину на трёх четвертях подъёма на возвышенность. "Что за чёрт?", - спросил Такер.

- Перед нами через дорогу лежит бревно, - ответил Ширилло, - или мы его сдвинем в сторону, или пойдём отсюда пешком.

- Все из машины, - сказал Такер, - Мы его сдвинем. Пит, возьми Томпсон.

Бревно оказалось сосной длиной тридцать футов и столько же дюймов в диаметре, с парой толстых веток, обрубленных накоротко острым топором. Оно выглядело так, как будто было положено здесь для того, чтобы оградить кого-либо от использовния дороги за этой точкой, несмотря на то, что лежало так, как будто было выронено с грузовика, когда лес перевозился на бумажную или мебельную фабрику. Такер сказал им всем взяться за бревно с одного конца, на протяжении трёх футов, через один фут с каждой стороны дерева. Все вместе, приставными шагами в нелепом маленьком танце, они смогли перенести его на расстояние около ярда.

- Недостаточно, - сказал Ширилло.

Харрис спросил: "И где "мустанг"?"

- Он не может двигаться так же быстро на таких плохих дорогах, как может наша тяжёлая машина, - сказал Такер. Он перевёл дыхание и сказал: "Ещё раз!"

В этот раз они передвинули барьер на расстояние, которого почти хватало для того, чтобы "додж" просочился, но когда они разогнулись, чтобы восстановить дыхание, и их спины хрустнули с ужасной болью, Харрис сказал: "Я слышу другую машину".

Такер прислушался и тоже услышал, потёр свои изодранные руки, чтобы они перестали гореть: "Возьми Томпсон и будь готов встретить этих джентльменов, Пит".

Харрис улыбнулся, взял пулемёт и поспешил к задней части "доджа", где растянулся посередине пыльной дороги. Он был крупным мужчиной, выше шести футов, весил больше двухсот сорока фунтов; когда он лёг, вокруг него поднялось облако пыли. Он поднял чёрный ствол и направил его на место, где должен был появиться "мустанг", когда пройдёт нижний поворот. Большой круглый барабан с патронами, который торчал из пулемёта, чем-то напоминал что-то насекомообразное, что-то, что используется не так, как должно использоваться, гигантского кровопийцу, высасывающего кровь из тела Харриса.

Такер нагнулся и снова обхватил бревно руками, выбрал настолько удобный захват, насколько позволял поразительно гладкий круглый ствол сосны. Из его подмышек по бокам начал течь пот; рубашка его впитала. "Готов?" - спросил он.

- Готов, - сказал Ширилло.

Они взялись, тяжело дыша, пока все мышцы живота не натянулись до боли. Такер ощущал своё тело как стеклянную бутылку, наполненную под давлением газированным безалкогольным напитком, пот из него шёл градом. Но он не отступал, не имело значения, приведёт ли это к разрыву мышц, перенёс бревно на несколько дюймов, преодолел бочком разочаровывающе короткую дистанцию перед тем, как они вынуждены были бросить его. Тогда Ширилло сел на бревно, чтобы отдышаться, дыша как собака, которая пробежала длинный путь по жаре в середине июня.

- Не бездельничай, - сказал тут же Такер.

Он чувствовал себя так же плохо, как и парень, только, возможно, даже хуже - он был, в конце концов, на пять лет старше Ширилло, на пять лет слабее; и у него было двадцать восемь лет лёгкой жизни, которые противопоставлялись двадцати трём годам воспитания жестоким гетто, которые были у парня - но он знал, что являлся одним из тех, кто никогда не бросит, придумает, что сделать, разделит с ними часть фанатичной решительности для того, чтобы помочь в трудную минуту. Это было не самым страшным для Такера. Больше он боялся провала. Он сказал: "Давай же, Джимми, Христа ради!"

Ширилло вздохнул, встал на ноги и ещё раз перешагнул сосну. Как только он нагнулся, чтобы схватить её, Харрис открыл огонь из Томпсона, поливая лес вокруг них с ужасным шумом. Ширилло осмотрелся, но не смог ничего увидеть из-за "доджа" с того места, где находился, снова нагнулся и схватился за бревно, отдал все силы, которые имелись, на последний, яростный заход. Вместе они осилили большее расстояние, чем в прошлый раз, когда были вынуждены его бросить. Отпущенное, дерево приземлилось на выжженную дорогу с тихим пыльным глухим звуком.

- Достаточно далеко? - Спросил Ширилло.

- Да, - сказал Такер, - Теперь двигай задницей!

Они побежали обратно к машине. Ширилло скользнул за баранку и завёл двигатель. Это было достаточным сигналом для Харриса, который не использовал Томпсон почти целую минуту. Большой мужчина подпрыгнул и оказался снова на заднем сиденье "доджа". Такер сидел впереди с Ширилло и возился с ремнём безопасности. Он защёлкнул его в то время, когда Джимми удлинил свой, повернулся к Харрису и спросил: "Попал по шинам?"

- Нет, сказал Харрис. - Одна вещь беспокоила его: он уважал Такера и хотел, чтобы молодой человек платил ему тем же. Если бы с этой работой всё сложилось удачно, она должна была стать последней; сейчас же, так как они лажанулись, ему снова потребуется работа, и он предпочтёт работать с Такером больше, чем с кем-либо ещё, даже после этого фиаско. - Ублюдки сообразили очень быстро, дали задний ход до того, как я успел попасть в какую-либо покрышку. - Он тихо ругался и тёр свою смуглую шею, его голос был слишком слабым, чтобы Такер мог слышать отдельные слова.

- Они идут? - спросил Ширилло.

- Как коп с метлой под задом, - сказал Харрис.

Ширилло рассмеялся и сказал: "Держитесь". Он вдавил педаль газа до отказа, отбросив их назад и на мгновение пригвоздив к сиденьям, продвигаясь по длинному, испещрённому тенями отрезку дороги.

- Почему они не оставят нас в покое? - спросил Харрис, смотря вперёд, Томпсон был у него на коленях. Его лицо было таким же, как и остальное тело: сплошные рубленые линии. Его лоб был массивный, его чёрные глаза под ним были глубоко утоплены и заполнены сплошь холодным интеллектом. Его нос, сломанный не однажды, был луковицеобразным, но при этом не нелепый, его рот был линией с отсутствующими губами, которая сморщивалась в верхней части его большого квадратного подбородка. Все эти грубые углы сталкивались вместе, образуя вид невыносимого разочарования. - Мы не взяли их деньги.

- Тем не менее, мы пытались, - ответил Такер.

- Мы даже потеряли Бахмана. Разве этого недостаточно?

- Не для них, - сказал Такер.

- Железная Рука, - сказал Ширилло. Они прижались слишком сильно к наружной части дороги: сосновые сучья скребли по крыше как длинные отполированные ногти, а рессоры пели как плохой альт.

- Железная Рука? - спросил Харрис.

- Так обычно называл их мой отец, - сказал Ширилло, не отводя глаз с дороги.

- Мелодраматично, не так ли? - спросил Такер.

Ширилло пожал плечами: "Мафия сама по себе - не степенная и рассудительная организация; она такая же мелодраматичная, как дневная мыльная опера. Они всё время проигрывают сцены прямо как в дешёвых фильмах: убирают конкурентов, избивают владельцев магазинов, которые не хотят платить за охрану, используют зажигательные бомбы, шантажируют, распускают слухи о детях в школе. Мелодрама не делает их менее реальными".

- Угу, - сказал Харрис, бросая тревожные взгляды в заднее окно, - Но не могли бы мы поехать чуточку быстрее, как думаешь?

Дорога понемногу повернула на восток и сузилась так, что огромные сосны и изредка вязы и берёзы стали ближе - как покровители пьесы, последний акт которой игрался без отдыха и достиг кульминации. Внезапно дорога снова соскользнула вниз, а пыль стала влажной и превратилась в толстый слой грязи.

- Где-то поблизости подземная река, - сказал Такер.

От основания возвышенности дорога шла понизу на протяжении ста ярдов, где начинался другой склон. Вот здесь, укрытый нависающими деревьями и расположенными по бокам тысяче-слойными стенами глинистого сланца, "додж" упёрся, кашлянул, грохотнул как Демосфен, изрыгающий изо рта камни и утерявший последнюю грацию.

- В чём дело? - спросил Харрис.

Ширилло был не так сильно удивлён, так как ожидал этого через некоторое время. Тем не менее, он был удивлён по-своему. "Бензобак был пробит, когда мы свернули на грязную дорогу", - сказал он им. "Я наблюдал, как индикатор мало по малу падал последние полчаса - это указывало на то, что отверстие маленькое - но я не видел никакого смысла заставлять всех нервничать до тех пор, пока мы не стали на самом деле пусты".

Они вышли и стали в узкой долине, где очертания утреннего раннего тумана все ещё гнало медленно ветром сквозь деревья - призрак без дома.

Харрис повесил пулемёт через левое плечо, на чёрном кожаном ремне, и сказал: "Ну, дорога чертовски узкая для того, чтобы они могли проехать вокруг "доджа". Так что если нам нужно идти, то пошли".

Такер сказал: "Мы не собираемся идти так далеко, когда они прямо за нами на хорошей машине", - его тон не оставлял пространства для дебатов. "Мы заберём у них этот "мустанг".

- Каким образом? - спросил Ширилло.

- Ты увидишь через минуту, - Он пробежал вокруг носа "доджа", открыл водительскую дверь и кинул дробовик на сиденье. Он выкинул их резиновые маски на дорогу. Сняв машину с ручного тормоза, он перевёл коробку передач в нейтральное положение. - Вы двое становитесь сзади и толкайте, - сказал он.

Они заняли противоположные концы заднего бампера, а Такер подпёр плечом дверную раму и медленно двигался вперёд, держа одну руку на руле, предохраняя машину от вклинивания в глинистый сланец, который подходил близко с обеих сторон. В том месте, где дорога начала идти вниз, Такер схватил дробовик и отпрыгнул с пути. "Отпускайте её!".

Ширилло и Харрис стояли сзади и смотрели, как чёрная машина громыхала неуклюже вниз первые несколько ярдов нисходящего склона. Когда наклон стал круче, машина набрала скорость и подалась влево. Она ударилась о глинистую стену, полетели искры, заскрипела, пошла вправо, как животное, ищущее убежище, стукнулась о другой каменный склон, заскользила боком, когда склон резко пошёл вниз, её подбросило на ямке, которую они не могли уже разглядеть сверху. Её начало разворачивать, как будто этого было достаточно, и она собиралась вернуться обратно на возвышенность, затем она грациозно перевернулась с сильным грохотом, который ударил по ним как волна. Она проскользила ещё двести футов перед тем, как остановилась, её шасси смотрело на них.

- Борцам за охрану окружающей среды это понравится, - сказал Ширилло, - Мы начали сегодня свою собственную войну на автомобилях - и потеряли целых три меньше, чем за час.

- Ты хочешь, чтобы они думали, что мы попали в аварию? - спросил Харрис. Когда Такер кивнул, он сказал: "Что на счёт наших следов в грязи?"

- Мы будем надеяться, что они их не заметят. - В полумиле за ними стал слышен равномерный гул двигателя "мустанга". Такер поднял маски и раздал их, нацепил свою. - Двигайте задницами, - сказал он. - Становитесь с краю дороги, вдоль стены - так следы, идущие вниз, не будут бросаться в глаза. Вдоль склона достаточно рассыпчатой глины, чтобы скрыть их. - Он сорвался с места, остальные следом за ним, кусок сланца сдвинулся под ними, мокрый и скользкий. Такер дважды подумал, что он мог сорваться, но он сохранил равновесие, побежав быстрее. Происходило это перед прибежищем перевёрнутого "доджа" в тот самый момент, когда "мустанг" показался на возвышенности.

- Что теперь? - спросил Харрис. Он снял с плеча пулемёт.

Такер посмотрел вдаль с холма, который был за ними, увидел, что сланец значительно сужается с обеих сторон только лишь на протяжении короткой дистанции впереди. "Успокойтесь и повторяйте за мной", - сказал он и пошёл быстрой утиной походкой.

Когда они дошли до точки, где могли уже разогнуться, так как склон на протяжении всего пути вниз их уже полностью скрывал, Такер оглянулся назад, чтобы посмотреть, насколько их видно сверху. Ему не было видно дорогу, находившуюся выше перевёрнутого "доджа"; хорошо, это давало право предполагать, что их не будет видно тоже. Он отправил Пита Харриса налево, оставил Ширилло с собой, забрался на небольшое возвышение, соскользнул, расцарапав колено о выступающий край сланца, игнорируя вспышку боли. Когда они были в лесу, который примыкал к дороге, он посмотрел через дорогу и позвал Харриса, который посигналил пулемётом в ответ. С осторожностью они проделали путь обратно к месту, где перевернулся "додж", по краю стен из сланца и посмотрели вниз.

"Мустанг" был припаркован двадцатью футами выше крушения, двери открыты. Двое мужчин, которые, должно быть, вышли из него, двигались осторожно к "доджу", с пистолетами в руках.

- Не двигаться, - сказал им Такер.

Они были паиньками, так как их застали врасплох, и послушались.

- Отсоедините обоймы от своих пистолетов, но направляйте их при этом в землю. Вы под ударом с обеих сторон дороги.

Двое мужчин сделали то, что им было сказано, неохотно, но с несомненной покорностью профессионалов, которые понимали, что они загнаны в угол. Оба были широкоплечими, одеты в лёгкие летние костюмы, которые выглядели так, как будто не принадлежали им. Гориллы. Образно, но также и буквально. Они бы лучше смотрелись в зоопарке, ограждённые от посетителей железной решёткой.

- Сейчас, - сказал Такер, - посмотрите на меня.

Они посмотрели вверх, прикрывая глаза от яркого неба, перекосившись от вида дробовика.

- А сейчас посмотрите через дорогу.

Они повернулись, как единое целое, уставились на Томпсон в руках у Пита Харриса. Такер не видел их лиц, но он знал, что это точно произвело на них впечатление, так как видел, как вытянулись их плечи в инстинктивном желании наклониться и бежать.

- Теперь бросайте своё оружие сюда, - сказал он им. Когда он засунул оба пистолета за пояс, то указал на заляпанный грязью "мустанг" и спросил: "Кто был за рулём?"

- Я, - сказала та горилла, которая была выше. Она сжимала обе руки в карманах брюк как обиженный ребёнок и смотрела вверх на Такера из-под бровей, ожидая того, что будет дальше.

- Ты хороший водитель?

- Я думаю, что да.

- Кто из вас лучше?

Мужчина, который не был за рулём, указал на того, который был за ним, и сказал: "Он. Он возит мистера Баглио, когда…"

- Достаточно! - водитель сомкнул челюсти.

Мужчина пониже побледнел и замолчал. Он посмотрел на Такера, затем на своего партнёра. Он потёр свой рот, как будто хотел вычеркнуть то, что уже сказал.

- Садись обратно в "мустанг", - сказал Такер водителю, - и поставь его прямо перед "доджем".

- Зачем? - спросил водитель.

- Потому что, если ты этого не сделаешь, я тебя убью, - Ответил Такер. Он улыбнулся. - Достаточно для тебя?

- Вполне достаточно, - сказал водитель, направившись к "мустангу".

Такер сказал: "Не пытайся уйти из поля зрения. Этот джентльмен разнесёт машину до того, как ты сможешь проехать десять футов". Второй горилле Такер сказал: "Повернись к стене. Не стой на пути и веди себя хорошо".

Назад Дальше