– Да ты страх потерял, гроза свалки! Я знаешь, что с тобой сделаю, наркоман ты паршивый? – Петрович нарочито придал своему голосу оттенок наглости, пытаясь говорить с ухмылкой. Но то, что у старика получилось, выглядело жалко и ни капельки не устрашало. Шакал хрипел и давился слюной, и кот не обратил на его угрозы особого внимания. Вместо этого он обмотал край жилетки вокруг лапы и снял с плиты раскаленный чайник.
– Сделай что-нибудь! – сказал Пус и плеснул кипятком на спину Шакала.
Едва ли с улицы кто-то расслышал утонувший в хрипоте визг когда-то первого хулигана всего поселка. Через несколько минут Шакал перестал орать, не имея больше сил на крики. Его спина превратилась в один большой вздувшийся красный волдырь, куда кот вскоре поставил горячую сковороду, сняв с нее колбасу. Раздалось тихое шипение, но вместо того, чтобы снова заорать, Шакал дернулся и потерял сознание.
Вскоре он пришел в себя и обнаружил, что лежит на столе в комнате, его голова свесилась вниз, и под ней стояло ведерко. Рядом прохаживался кот и о чем-то галдел себе под нос. Шакал слегка подвигал конечностями, чтобы понять привязаны они или нет. Едва завидев движение, кот мигом оказался возле шакала и потуже затянул ремень, которым тот был прихвачен через талию к столу.
– Удобно тебе? – участливо спросил Пус Мидун.
– Чего ты от меня хочешь?… – гримаса боли перекосила морду шакала.
– Да много не возьму, не переживай. Убью, да и только. И колбасу заберу. И консервы другу отнесу.
– Зачем это?… – выдохнул тот.
– Ну как, друг ведь голодный! – Пус пошел снимать вновь закипевший чайник. – Я сейчас, не уходи никуда.
– Вот падаль дрянная… – бормотал привязанный зверь. – Да ты хоть понимаешь, что Кабанов с тобой сделает?…
– Ну как тебе сказать! – голос кота звучал довольно, он вернулся с горячим чайником в лапе. – Он ничего не сделает, но я понимаю, что я сделаю с тобой, и это мне очень приятно!
– Да кто ты вообще такой?!
– Я твой гость. Правда, необычный, но очень дорогой. Да?
Шакал только злобно покосился на кота, но промолчал.
– А я думал, ты обрадуешься мне! Не расстраивай меня, радуйся. Потому что тебе суждено стать частью великого действа, понимаешь? – кот поставил чайник на пол. – Потом все будут говорить о тебе, и обсуждать, но уже не так, как раньше! Ты должен бы меня благодарить!
– Угу… Спасибо, на хрен…
– Да ты не расстраивайся, у тебя билет в первом ряду на это зрелище. И знаешь, что? Я тебе расскажу. Ты представляешь, как это хорошо? Как это воодушевляет? Как придает сил? Не знаешь ты, брат. Хотя, ты тоже такое делал, но только забавы ради. А я ради высшей цели. Понимаешь? В этом есть глубокий философский смысл. Какой? Очень простой. Я всемогущий. Хотя и заключен в это тело. Но вот, благодаря тебе и таким как ты, я становлюсь самим собой. Понял?
Шакал лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.
– Ну, раз понял, значит, продолжим.
Шакал ощутил струю вара на своем животе и снова хрипло заорал, выплевывая легкие и булькая горлом.
– Больно же… Не надо!..
– Не надо? – кот приблизил свою морду к морде своей жертвы. – А знаешь, что мне когда-то енот Чумазый рассказывал? Как ты однажды пришел к нему домой и зарезал его отца. На глазах у детей. А твои товарищи его мать изнасиловали и порезали. Так он знаешь, что? С тех пор того… Головой-то тронулся. А так хороший зверь был.
– Это не я был! Стой, хватит!
– Да не ты, конечно не ты. А его мать тебе орала – не надо, пожалуйста, нет! Ты остановился?
– Да пошел ты, сука!
Кот снял с чайника крышку и все, что в нем оставалось, плеснул в морду шакала. Тот закрутился под ремнем, пытаясь вырваться, но силы уже почти полностью покинули старое тело. Морда шакала вздулась, веки набухли и не открывались. Потрескавшиеся обваренные губы зашевелились, но голос его звучал тихо, так что коту пришлось прислушаться.
– Ты такой, как я… – прошептал хозяин.
Пус хмыкнул и достал нож.
– Нет, Шакал. Ты не прав. Я хуже.
Острый нож воткнулся между шеей и плечом шакала, разрывая ссохшуюся плоть. Через несколько минут ковыряния кот сумел разорвать вену и подставил под льющуюся кровь ведерко.
– Так-то, зверюга, – довольный Пус отошел подальше и осмотрел свое творение. – Так-то!
Через минуту в его лапах оказалась тяжелая жердь, которую он нашел в коридорчике. Похоже, когда-то Шакал брал ее на свои бандитские вылазки, она была старой, с давно засохшими и затертыми сколами. Жердь взлетела над головой кота, а потом с большой силой рухнула на коленный сустав Шакала. Хруст засвидетельствовал точный удар, и раздробленное колено превратилось в кровавую массу.
Настроение кота начало стремительно улучшаться. Он ходил из стороны в стороны в сторону, нанося поочередно удары по суставам, костям, ребрам. Через десять минут, насытившись страданиями жертвы, кот опустил жердь и толкнул Шакала. Никаких признаков жизни тот уже не подавал. Тогда кот схватил ведерко с кровью, наспех сгреб провизию в импровизированный узел, сооруженный из куска какой-то ткани, и вышел на улицу. Вокруг дома белел отвратительно чистый снег, разрушая его тонкое настроение своей безупречностью. Кот бросил узел наземь и принялся носиться по придомовой территории, набирая в рот кровь шакала и разбрызгивая ее вокруг себя. Через время весь снег во дворе окрасился в зловещий алый цвет, радуя звериный глаз. Наконец-то все идеально, решил кот.
Пус Мидун стоял и смотрел на результат своих трудов. Уронив пустое ведерко, кот утер краем жилетки кровь с морды и довольно цыкнул.
– В пустыне пошел дождь!.. – заорал он, что было мочи.
Спустя мгновение Мидун уже мчался обратно к пещере енота, гремя консервами в узелке.
Глава 8
Енот с неописуемой благодарностью в глазах вгрызался в консервные банки, выбирая языком оттуда последние крохи еды. Он уже опустошил четыре банки, сминая в лапах пятую. Пус, прислонившись боком к входу в пещеру, вглядывался в темнеющую даль снежных полей и бормотал под нос что-то про хорошее самочувствие. В своих лапах он вертел любимый ножик, затачивая его о камень. Солнце давно ушло ночевать на запад, и густая темнота уже вовсю властвовала на горизонте. Тяжелая синева кусала низкие облака, набегающие с юга и предвещающие новый снегопад.
Вскоре Чумазый с довольным видом побрел, пошатываясь, к горе тряпья, собираясь прилечь.
– Топить больше нечем? – повернул голову к нему Пус.
– Давно все сжег уже. Даже резину.
Мидун передернул плечами от холода. По пути сюда он захватил несколько сучьев, но те давно сгорели и тепла не осталось.
– Что-нибудь придумаем. Замерзнешь ведь.
– Помню, одной зимой мы как-то попали с экспедицией в горы, в буран. Холод страшный, а ветер такой… и не померзли. Зимний я.
– Ну, раз зимний… – пробормотал Мидун и вышел из пещеры. Через пять минут он вернулся и осмотрел в сумерках очертания своей лапы. Стоя в темноте, он вдруг ощутил, что тело начало затекать, и кот потянулся. Приятная истома, как после славного трудового дня, овладела его конечностями и звала забиться в уголок, вздремнуть. Прикладываться боками к холодным камням не хотелось, поэтому Пус надергал из-под ойкающего енота тряпок и примостил себе небольшое место для сна глубже внутри пещеры и подальше от пашущего ветрами входа. Вскоре в пещере настала тишина, прерываемая иногда скулением спящего енота. Пус Мидун, напротив, забылся крепким и ровным сном здорового и счастливого существа.
Вскоре на улице вновь воцарилась непогода. Снег закрутился и посыпался с небес бесконечными кругами, будто знакомя снежинки друг с другом. Ветер, подхватывая их, стелил снег горбами, набивая в каждую щель и под каждый камешек. Видимость не превышала нескольких метров, серьезно затрудняя зверям взятие пещеры енота в осаду. После часа такой метели все следы и запахи бесследно улетучились, но Кабанов уже точно знал, кто на какой позиции должен находиться и за какие пути отхода отвечать. Весь вечер и полночи он строил план захвата Пуса Мидуна, для чего привлек практически все силы своего личного состава.
С самого утра Кабанов неторопливо прохаживался, скрипя снегом под своими могучими когтистыми лапами. Волчий след проходил около каждого двора, останавливаясь и прислушиваясь к происходящему в доме. Чутье говорило волку, что дежурство будет сложным и беспокойным. В животе неприятно крутило, голова болела еще с самого утра. Завершив обход ближе к вечеру, волк потопал к своему участку, как вдруг краем глаза в наступающем полумраке он заметил красные пятна на снегу во дворе шакала. А потом Кабанов долго приходил в себя после увиденного. Руководствуясь невиданной жестокостью, убийца окропил двор кровью убитого, а что сделал с самой жертвой не стоит и вспоминать. Даже у видавшего виды Кабанова комок к горлу подкатил, когда он вошел в дом Шакала. С краев стола безжизненно свисали куски мяса, бывшие когда-то его дальним родственником. На морде замерла гримаса боли и отчаяния, которых это животное отродясь не испытывало. Через десять минут и после выкуренной папироски, Кабанов поймал возле двора проходящего мимо козленка и отправил его в участок с важным посланием, а сам принялся обыскивать место преступления. Долго искать не пришлось, снег пестрил кошачьими следами. Наглая тварь даже не пыталась скрыть свой запах – важнейшую улику – открыто расхаживая по всему двору. Вспомнилось убийство козла Федора, но тогда ни следов, ни запаха… Из памяти всплыли и другие жуткие преступления, произошедшие за последнее время. Буйвола Сигизмунда заживо сожгли в погребе. Суслика Надымыча утопили в собственном туалете. Пару недель назад на центральной площади нашли искусно выделанную лисью шкуру. Куда делись все ее органы, так и осталось загадкой. И всякий раз не было никаких улик. Кабанов выругался и принялся чесать затылок, одергивая свой пояс с кобурой. Он всеми костьми чувствовал, что эти злодеяния дело лап Пуса Мидуна. Но почему этот мохнатый выродок вдруг перестал бояться волка? Почему не скрыл следы, а оставил более чем явные улики? В его голове крутилось множество вопросов.
Вскоре прибыла подмога. Из участка прибежало пятеро волков, грозно рыча. Они деловито помахали хвостами и побежали обследовать место преступления, замерев, правда, на минуту при виде окровавленного снега. Даже несмотря на сгустившийся мрак, слабого света из окон дома было достаточно, чтобы оценить масштаб разгула преступника. На сбор улик и составление необходимой документации ушло не более часа. Кабанов приказал не тратить времени на это, ведь улики налицо и убийца известен. Вместо этого волк отослал одного из своих подчиненных пронюхать тропинку, ведущую к пещере енота. Тот вернулся с более чем обнадеживающими вестями – запах Мидуна отчетлив и свеж. Псу удалось даже заглянуть незаметно в пещеру и обнаружить там беседующих кота и енота, которые ютились у небольшого огонька.
Кабанов внимательно выслушал подчиненного, закурил и случайно плюнул на спину принесшему эти сведения волку.
– Тьфу ты. Извини. Брать надо его, – подумав несколько минут, сказал волк.
Те снова ответили рыком и дружно закивали.
– Опасно, но надо. У него совсем голова уехала. Ишь, что творит… Так, все в участок, а ты иди к тропе, карауль, чтобы он оттуда не ушел. Если уйдет, за ним двигай. Проследи. Жди нас, через пару часов будем.
План, составленный волком, был прост до безобразия. Обойти, окружить, налететь и схватить. Для этого служебных волков и собак хватало даже с лихвой. В участке лежала конфискованная рыбацкая сеть, которую можно было бы набросить на кота и обездвижить его. Сеть понес на себе один из псов. Еще в полутораста шагах от пещеры Кабанов распорядился, кому куда идти и что делать, и подчиненные послушно рассыпались по склонам горы, перекрывая все возможные тропы. Подождав с десяток минут, чтобы все заняли свои места, Кабанов лично возглавил облаву, шикая на подчиненного, тащившего на себе сеть. Волку подумалось о том, как его представят к награде за героическую поимку особо опасного преступника, как он будет полировать почетную медаль и прогуливать премию. Как высшее руководство из столицы распорядится установить на центральной площади отлитый в бронзе бюст Кабанова, назовет его именем одну из улиц и присудит пожизненную пенсию.
Оказавшись недалеко от входа, волк жестами приказал подчиненным начать окружение, а сам в это время выбирал себе наблюдательный пункт. Ему на глаза попалась хорошая проплешина в снегу, образовавшаяся за счет того, что ветер, огибая лежащий рядом камень, нанес сюда совсем мало снега. Отсюда было бы очень удобно вести наблюдение и отражать атаки врага, если такие вдруг последуют. Недолго думая, он плюхнулся задом как раз на это место. В ночном воздухе, который только-только успокоился вместе с внезапно закончившимся снегопадом, раздался щелчок и металлический стук. К удивлению волков, ступавших как можно тише и старавшихся не спугнуть преступника, их слух потревожил не приказ начальника "вперед", а его прямо-таки дикий вой, наполненный болью и ужасом. Громадный волк взвыл во всю мощь своих сильных легких, сотрясая ночной покой. Его подчиненные растерянно замерли и дружно уставились в сторону волка, не зная, что делать дальше.
В этот самый момент из темного зева пещеры бесшумно вылетел увесистый булыжник и угодил прямо в затылок стоявшего ближе всех пса. Тот даже гавкнуть не успел, беззвучно заваливаясь набок. Второй камень, пущенный Мидуном, с точностью попал в следующего захватчика. Опешившие собаки успели заметить тень, мелькнувшую от входа в пещеру. Вооруженная ножиком, тень метнулась к третьему псу, стоявшему над входом в пещеру, и вонзила свое оружие ему в шею. Натянутая, как тетива лука, тишина на миг повисла в ночном воздухе, Кабанов перестал орать и потерял сознание от болевого шока. Пус отпрыгнул от собаки, которая, схватившись за горло, с хрипом рухнула на камни у входа в пещеру. Бросив короткий взгляд вокруг, кот в два прыжка оказался возле тропы, в нескольких шагах от затихшего в снегу Кабанова. Он поднял лежавший рядом булыжник и занес его над головой волка, искоса поглядывая на двух оставшихся в стороне псов.
– Ну, вы поняли… – хрипло изрек он. – Шаг в мою сторону, и Кабанов труп. А теперь пошли вон. Увижу – разорву. В поселке вы больше не имеете власти.
Псы нерешительно топтались и не могли понять, что им делать. Кабанов команду дать не мог, он лежал и бредил, совершенно не понимая происходящего. Трое их товарищей замертво растянулись на свежем снегу, что также стало отличным сдерживающим фактором. Кот явно сошел с ума и в таком состоянии живым не дастся. Поразмыслив, один из псов пустился наутек, второй побежал за ним секунду спустя.
Пус довольно улыбнулся, окинув взглядом Кабанова у своих лап.
– Сетью меня, значит, хотел… Как тебе мой сюрприз? Капкан-то я специально тут поставил. Только уж никак не думал, что ты туда сесть решишь. Думал, за лапу тебя прижмет.
Он отбросил камень, когда убедился, что собаки убежали совсем.
– Ты уж прости, что тебе прямо хрен отхватило. – Пус присел и покосился на распространяющееся вокруг волка красное пятно. – Что же делать с тобой-то теперь?
Волк, схватившись лапами за то место, где недавно были его половые органы, еле слышно хрипел и стонал, не поднимая головы из глубокого снега.
– Теперь ты понимаешь, Кабанов, что все это сделал я. И кабана, хотя и не помню, как было дело. И Синеванову, и козла Федора. И Шакала того. Я все. Так что зря ты Стенечку извел. Не он это был.
Кот пнул волка по почкам.
– Ну, ему тоже было больно. Так что не стони особо. Мне тебя не жаль. Думал я тебя сразу пришибить, когда в капкан попадешь. Но ты так метко туда попал, что я теперь тебя даже трогать не стану. Ты и сам подохнешь. Забавно вышло-то… Ну, так что, надо ли теперь говорить, что я бы не хотел, чтобы ты мне мешал? Теперь в поселке я хозяин. Теперь я буду решать, кому сколько жить и что делать.
Кот поднял волчью морду с земли и заглянул в его затуманенные глаза.
– Не будешь ведь мешать мне? Нет? Нет?! – срываясь на крик, кот изо всех сил ударил волка по зубам.
Один из псов, пришибленных камнем, вдруг зашевелился и попытался встать.
– Эй, эй, эй! Куда? – Пус бросился к нему и вцепился зубами в горло зверю, находившемуся в полусознательном состоянии. Пес, не успев оказать никакого сопротивления, снова рухнул наземь, и кот дождался, пока тот обмякнет совсем.
Утро еще было не близко, когда кот стащил мертвые тела к краю тропы, в одном месте заканчивающейся крутым обрывом, и спустил их туда. Кабанова он поднял и повел в сторону поселка, отпустив его восвояси. Обессилевший волк упал в снег и не смог пошевелиться.
– Да чтоб тебя… Что ж такое, когда не надо, ты издыхаешь. Когда хотелось бы – так в добром здравии. Ты специально что ли? – кряхтел Мидун, неся на себе Кабанова дальше в поселок. – Эх, на кой же ты мне сдался…
Дотащив Кабанова до дома Шакала, кот кое-как перетащил его за порог и сразу за входной дверью бросил.
– Подыхай, падаль! – злобно прошипел Пус Мидун и помчался в участок, чтобы разбить рацию, по которой в поселок могли бы вызвать подкрепление.
Отныне в поселке нет власти. С этого момента он был волен делать все, что угодно, и когда заблагорассудится.