Ангел сам только что вспомнил, что Джем отказался не окончательно, а просил сперва показать фото матери Насти.
Настя в путь отправилась на такси – узнала у Влада адрес. Мотивировала визит тем, что не просто покажет фото матери, но и посмотрит на его реакцию на то, как выглядит Лилия. Чтобы либо начать разубеждать мать уже сегодня по скайпу, до приезда в Москву, затевать интрижку с молодым турком на свадьбе, либо убедиться самой, что Джем к афере готов.
Офис Джема показался Насте слишком женственным из-за софы фривольной формы и старинного стола с инкрустациями из слоновой кости. Хотя, пожилым дамам должен нравиться такой стиль – он говорит о респектабельности и процветании фирмы. И, видно, по замыслу Иллариона, именно красавец-мужчина и нужен в качестве нотариуса в курортном городе. Эта мысль промелькнула у Насти, когда она только вошла и взглянула на парня с уложенными назад волосами и в прекрасном льняном пиджаке. Он показался ей еще более красивым, чем в аэропорту.
Джем улыбнулся ей с прищуром глаз профессионального обольстителя и, поздоровавшись, вопросительно посмотрел на нее.
– Я – Настя, меня прислал Гия ухаживать за Владом, помните, вы меня встречали.
– Конечно. Сам бы приударил за вами, Настенька, если бы Влад не опередил.
Скажите, ваш скоропалительный брак – из-за беременности? – корректным тоном поинтересовался Джем. – Вы, наверное, хотите составить брачный контракт? Ваш жених отказался, но, возможно…
– Нет, я не для того приехала. Это я подала матери идею закрутить показной роман с красавцем из Турции на глазах у отца, который может и сюда притащиться со своей красоткой Танькой. И Влад сказал, что вы не определитесь, пока не посмотрите на фото. Вот, я скачала несколько свежих фотографий в телефон. – Она протянула Джему аппарат. С портрета на него смотрела большегрудая блондинка "восковой спелости". Элегантная, независимая. Но печальная.
На другом фото – в полный рост – было видно, что она стройна и подтянута. Немного консервативная прическа – забранные в шишку на макушке волосы. А так все в штанах у парня шевельнулось.
– Ну, это другое дело – она настоящая леди и в то же время сексапильна. – Глаза Джема помасленели. Он перевел взгляд на Настю, и в глазах скользнуло сожаление, что у девушки с матерью – ну ничего общего. Она явно мальчикового типа, видимо, похожа на отца.
И в этот момент Настя окончательно поняла, что она не в его вкусе. И выбора у нее нет. И разочарование отразилось на ее лице. А Джем, прочтя его, решил сделать комплимент.
– Говорят, что прежде чем жениться на дочке, надо посмотреть на мать. И у вас, Настя, большое будущее. Ваша хрупкая красота разовьется в пышную розу, судя по матери.
– Спасибо за комплимент, – тон Насти был сухим. И Джем – не дурак. Он тут же отреагировал: ревнует к маме. Надо к ней самой подкатить. Невеста – не жена.
– Да вы присаживайтесь на софу, Настя, обсудим план моих действий и допустимые границы.
Настя села, он приземлился рядом. Ароматом он пользовался божественным. Вот именно что как джем – сладковатая амбра и ваниль. Тело Насти напряглось. И уж такой ловелас, как Джем, не пропустил свой ход.
– Как твою маму можно поцеловать при встрече – в щеку или в губы? Она очень строгая? – Джем приблизил свое лицо к Настиному. И дыхание у него оказалось… несвежим. Это было следствием того, у него был гастрит, и пахло так из желудка. Впрочем, изо рта сильно "фонило" табаком. Оба запаха сливались в непередаваемый "аромат". Настя даже отшатнулась.
Ангелы ее и Джема облегченно вздохнули. Все утряслось – произошло отторжение. Сближение было жизненно опасно для обоих. Намерения наставлять рога племяннику Гии у Джема не было. Но он был готов – привычка ловеласа, потребность постоянного самоутверждения.
При всем его игривом тоне, Джем тут же стал неприятен Насте. Она уже сильно хотела оказаться вдали от этой софы, рядом с таким родным и приятным во всех отношениях Владом. Но сказать Джему прямо, что он ей не нравится, она все же не решилась.
– Я подумала сейчас здраво. Притворяетесь вы плохо, не всем дан актерский талант. Папа не поверит в подлинность чувств ваших к маме и раскусит замысел. Так что я отменяю мамин реванш с вами. Будете просто гостем, можете прийти со своей девушкой, – успокаивающим тоном произнесла Настя, поднимаясь решительно, даже надменно. И Джем остался сидеть.
Настя вышла на улицу с огромным облегчением от того, что развеяла свои сомнения. Нужна ли ей и вправду некая жгучая страсть? Или глупо есть один перец, как таковой, а не как приправу? Она была рада, что наваждение развеялось. И теперь она точно хочет замуж за Влада!
Режиссер Заславский нервничал. Завтра – премьера фильма "Насильно мила не будешь". У него уже взяли интервью три журналистки. И он был на высоте.
Конечно, по просьбе спонсора Гергия Цхелавы он перед прессой прославлял эротический рэп. И делал это искренне. Но что если другим людям рэп не понравится? Что если покупатели фильма и те, кто отбирает кино на фестивали, заставят вообще вырезать столь откровенную сцену вначале? Чтобы не переходить границы жанра эротики в сторону порно.
Игорь не спал же вторую ночь. То ему приходили в голову идеи небольшого перемонтажа картины в последний момент, то он беспокоился о том, все ли приглашенные придут? Кого с кем посадить в ресторане? Словом, он был весь на нервах. И в эту ночь решил расслабиться с женой и быстро погрузиться в сон. Но ему не удалось ни то, ни другое.
В одиннадцать вечера ему позвонили со студии звукозаписи и попросили забрать диски для раздачи на премьере завтра вечером. Режиссер хотел отговориться, перенести на завтра это дело и перепоручить его помощнице и второму режиссеру. Но кто-то на другом конце провода вмешался в обычный деловой разговор.
– Дуй сюда немедленно. Или премьеры завтра не будет.
Голос был таким грубым и вульгарным, в нем было столько скрытой угрозы, что Игорь Заславский счел за благо не противиться.
Он попросил Марианну отвезти его и подождать в паре-тройке метров от студии. Конечно, он не был настоящим мачо, и опасность его не привлекала в принципе. Но он нутром почуял, что если не поехать сейчас на встречу с неизвестным, то тот и правда сможет премьеру сорвать.
В пути Игорь Заславский тяжело вздыхал и надеялся, что просто кто-то наслушавшийся эротического рэпа будет требовать секса с исполнительницей главной роли в фильме или же пригласит композитора на приватную вечеринку.
Но Седой не стал бы лично угрожать кинорежиссеру по мелочам. Он хотел скупить дело на корню.
Игорь вошел в студию с оскорбленным лицом. Но руки его дрожали.
– Здравствуй, Засранский! Так, кажется, тебя прозвали на съемочной площадке, – Седой был и вправду седым, коренастым, с классическими золотыми зубами по всей пасти и с полагающимися его статусу наколками на руках. Так что Заславский побагровел оттого, что кто-то пытается его унизить, но разборки устраивать не стал.
– Да ты не наливайся кровью-то. Я как раз из тех, кто плохих парней ценит больше хороших, – усмехнулся Седой.
– Говорят, ты захотел девку, а ее увел этот самый композитор. Она тебе не дала, и ты стал ее опускать. Правда?
Заславский на этот раз чуть не лопнул от злости. Значит, все догадались о его мотивах…
– Не совсем. Музыку эту в принципе придумала именно девка, да и стихи к ней – тоже. Она взяла композитора. Тогда он, правда, был только каскадером в койке. Да и она с ним кувыркалась.
Игоря понесло. Он нашел возможность излить свою обиду понимающему слушателю. И сдать Соньку этому бандюгану со всеми потрохами.
Теперь этот Седой, как пить дать, тоже спокойно на ее шрам не сможет смотреть, не говоря уж о других частях тела. Похитит Соньку и отымеет до смерти.
Вот уж правильно говорят: месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным. Он ведь считал, что остыл. Ан нет! Его случайные оговорки случайными не были.
– Вижу, ты их не простил. Дай все координаты, какие знаешь, этой парочки. Мы заставим их нашей студии предоставить эксклюзивный контракт на записи эротического рэпа.
На круглом лице Игоря Заславского отразилось сожаление:
– Они уже заключили такой контракт со своей "крышей". Илларион даже открыл свою студию и во главе поставил какого-то компьютерщика и его невесту. Им и переданы авторские права на музыку в этом стиле.
Так что вся прибыль через них будет идти Иллариону. Со мной вел переговоры его начальник охраны о распространении на премьере бесплатных дисков всем гостям в качестве рекламы. И мы все оформили официально. Так что терки у тебя будут не с супругами Тауб, а с вашими коллегами, так сказать. Все еще нужны координаты?
Бандюган тяжело шевелил мозгами. На скулах вздулись желваки.
Видно, не думал он, что кто-то еще успеет подсуетиться до премьеры фильма в присвоении себе "золотой жилы". Он ведь не знал, что успех нового музыкального направления искусственно раздувается. И неизвестно, чем на самом деле обернутся для Иллариона его капиталовложения: быть может, "эро-рэп" станет модным и популярным, а может, и загнется на корню. Те, кто занимается шоу-бизнесом, знают, как ненадежен может быть их продукт. Иногда талант так и остается безвестным, а тупая бездарность процветает десятилетиями.
Наконец, решение Седого созрело.
– Да, нужны номера телефонов. Но теперь не композитора и автора текстов, а этих самых подставных.
– Влад и Настя – так их зовут. Остальное не знаю, даже их не видел. А телефон Влада – вот он. – Режиссер протянул свой аппарат Седому на открытой странице с нужным контактом.
Седой решил попробовать перекупить контракт "у подставных", таким образом надув и конкурента.
Настя с Владом решили навестить Клода и Софью вечером того же дня: столько новостей! Да и не мешало дать Мише денег на организацию застолья на крыше по поводу их торжества.
Они застали супругов, Фредика и Михаила за "островом" в кухне. Все, кроме малыша, резали овощи и строили планы на время отъезда.
Свет горел только над рабочей поверхностью, и от этого было в комнате так уютно, что мысль покинуть этот особняк, ставший домом, даже на день показалась всем такой глупой. Будто выйти из теплой комнаты в холодную слякоть улицы.
Кстати, в Москве был мороз. Заморозки были сегодня и тут, в Аланье – даже робко распустившиеся листочки побурели на деревьях.
Георгий обещал встретить Таубов в аэропорту с шубой, которую Соня не взяла с собой из Москвы при отъезде, оставив ее в шкафу.
Клод вывесил еще днем в прихожей свою умопомрачительную дубленку.
Настя вошла, поеживаясь от ветра. Волны тепла от теплого пола сразу окутали ее. Влад же был просто румяным и довольным. Все предыдущие дни его терзала ревность. Но сегодня Настя вернулась от Джема такая разочарованная, говорила, что чуть не связала маму с неприятным типом. Так что душа его пела так, что понижение температуры воздуха он даже не заметил.
– Привет, брачующиеся! – выкрикнул Миша.
Остальные помахали руками в приветственном жесте.
– Садитесь с нами, сейчас будет салат. Рыбу мы готовой покупаем, – упредила замечание насчет своих кулинарных способностей Софья.
– Хорошо, что мы не ужинали, – Влад довольно потер ладони. Он любил поесть.
– Мы еще хотим, Миша, тебе денег оставить на организацию торжества. Ведь наши гости свалятся на вашу крышу.
– Звучит многозначительно про крышу, – вздохнула Соня. – Есть новости от Иллариона?
– Еще какие! – включился Влад в беседу. – Нам под ваш "эро-рэп" купили студию и все оборудование – оно придет через неделю. Оплачивает папочка и пиар-кампанию. Даже диски для раздачи на премьере заказал с вашими произведениями – всеми, а не только теми, что для фильма.
– Клод, готовься давать интервью. Соню, думаю, лучше не светить в связи с этим делом. Все же музыка… неоднозначная, – вдогонку мужу высказалась Настя.
– Океюшки, – пропел Клод, подражая Софье. Все засмеялись.
– Нет уж, путь мужикам дает интервью Клод, а женщинам дам я. А то начнут клеиться к любимому эти акулы пера и телеэкрана.
Эту мысль срочно внушил ей Ангел. Потому что у одной их журналисток были уже планы на композитора такой сексуальной музыки: ей хотелось наброситься на него и проглотить.
Да и сама Софья стала бы лакомым кусочком для охмурения красавцами с ТВ.
– Вернемся к вашему желанию дать Мише денег. Мы их уже дали ему: расширенное застолье – это наш подарок на вашу свадьбу. – Алаверды Софьи вызвало возражения молодоженов, но Клод жестом их пресек. – Мы ж теперь еще и партнеры по бизнесу! Так что возражения не принимаются. Все уже заказано и организовано Мишей для вас и для нас. И его подарок молодоженам – труд.
– Да ладно. И куплю какой-нибудь вам чайник. – Миша был смущен.
– Вот спасибо! – воскликнула Настя. А то миллионеры мы пока теоретические, а практически наскребли довольно мало! – призналась она.
– "Вот и славно – трам-пам-пам", – пропела Соня музыкальную фразу из фильма "Обыкновенное чудо", вытирая руки салфеткой. – Прошу всех к тазику с салатом и кастрюльке с сардельками. Она на плите. Доставайте, кому сколько.
Все жадно потянулись к еде.
– Готова ли ты к свадьбе, – тихо и многозначительно спросила Соня у Насти.
Та посмотрела ей в глаза спокойно и твердо сказала: "Да".
Это успокоило Соню, которая втайне опасалась, что эта девочка с мужской стрижкой и таким же характером не послушает ее совета. Она ведь не знала, что Настя все же потащилась к Джему не без задней мысли. И какое счастье, что разочаровал ее сразу запах изо рта.
Ангел Насти как раз рассказывал коллегам-Ангелам всех остальных за столом, что Архангел посоветовал внушить Насте сходить сегодня к Джему. И она успокоилась – страсть как рукой сняло.
– Вырвали "полынь"! – потирал он руки. Все остальные коллеги уставились на него непонимающе. Они ведь не слышали стихи Сони про чувства – семена растений. Только Ангел Софьи хмыкнул, поняв шутку.
Фредик на следующее утро закатил настоящую истерику, провожая родителей из дома. Он оставался с Михой вдвоем – всего на сутки. Сегодня днем Соня и Клод должны были быть свидетелями на свадьбе Влада и Анастасии в ЗАГСе. Потом – в церкви, небольшой, на окраине Москвы. О венчании договорилась там Лилия. И прямо оттуда все гости отправятся отметить в узком кругу – только родители, Таубы уедут на премьеру фильма с их участием и их песнями и музыкой. После премьеры – банкет в ресторане с киношниками и приглашенной прессой.
Таубам там придется дать три интервью – одно для телевидения, другое – для музыкального журнала, третье – для журнала о кино.
Ну и раздавать диски с их музыкой и автографами, конечно. На премьере это будут делать специально нанятые студенты. Словом, день будет более чем напряженный.
А обратно домой родители смогут примчаться только часов в девять утра послезавтра. Узнав, что мамы с папой не будет рядом так долго, Фредик оставил всякую дипломатию, хватал родителей за полы одежды и плакал слезами размером с горошину.
Соня вся извелась, отцепляя ручонки от короткого болоньевого пальто, сама чуть не плача. Не брать с собой малыша ее побудил страх за него. Фильм-то, на премьеру которого его пришлось бы тащить, взрослый "по самые помидоры". А оставлять сына с кем-то еще, кроме Миши, она вообще боялась: еще похитит какой-нибудь идиот. Словом, внутренний голос был против. А она взяла за правило к нему прислушиваться, как к шепоту Ангела.
Клод пытался Фредика урезонить, мол, мальчики не плачут. Но в ответ раздавался рев, становящийся все более басовитым.
– Фредик, ты хочешь, чтобы маме стало плохо? – тихо спросила его Соня, нежно слизывая слезы со щек.
– Нет, – оторопело ответил мальчик, все еще икая от рыданий.
– Тогда не плачь. Мне и так тяжело на сердце от разлуки. Солнце зайдет, а когда взойдет, я уже буду снова тут. Или я умру сейчас здесь от твоих рыданий.
– Что такое "умру"? – таких событий в его осмысленной жизни еще не было.
– Меня не будет больше никогда.
– Тогда лучше эта фигня с солнцем, – тяжело, как взрослый, вздохнул мальчик и обнял мать.
– Давай, уходи. И не умри.
Клод с Соней переглянулись с комком в горле. И молча выполнили приказ.
Миша усадил к себе на плечо успокоенного малыша, и оба они махали вслед джипу. Вел его Махмуд. Он же должен был пригнать машину обратно из Анталии.
– Представляешь, мы все даже двух месяцев вместе не живем. А в Турции и вообще недавно. А так прикипели друг к другу и к дому. Будто так всегда было и вечно будет.
– А с Жизель я все три года чувствовал себя чужим на перевалочной станции в антисанитарных условиях.
– А я вообще жила одна – читала книги, смотрела телевизор и играла роль любимой жены успешного адвоката в перерывах между изнасилованиями.
– Тебя вообще из дома не отпускали, – изумился Клод.
– Только с мужем или охраной, да и то редко. Никаких салонов и магазинов – вдруг кому-то расскажу о том, как живу с мужем-кастратом. Зато образование повысила, бесконечно читая журналы о науке, о психологии, романы разные. Детективы, в основном.
– А как же любовные романы?
– Мне всегда стыдно было в них за героинь. Или дуры, или – стервы. А мужчину любят всегда одного и того же – такого, как ты, "мачо", только в период неудачи.
– Ты после школы не получила никакого образования, – только сейчас осознал Клод, – но ты такая умная и эрудированная.
– Гены, – коротко вздохнула Соня, вспомнив мать – заведующую кафедрой английского языка – и отца-профессора.
Супруги впервые после свадьбы выкроили время побыть наедине и больше рассказать друг другу о своей прошлой жизни.
– Давай лучше вернемся к сравнению с животными. Это у нас было общим и до свадьбы. Я же тебе внушал, что я – леопард. Потом, что конь. Так кто я теперь, когда ты меня узнала получше?
Соня всерьез задумалась. Она и вправду верила, что если во внешности человека есть некое сходство с каким-то зверем, то и в характере это может проявиться. Она всерьез подумывала, что какая-то из предыдущих цивилизаций на земле пыталась скрещивать человека с животными, чтобы улучшить, например, выносливость, или силу, или гибкость, или зоркость.
Словом, потом результаты скрещивались, по ее мнению, с обычными людьми, все уменьшая привнесенные качества, но совсем они не исчезли.
И сейчас ее муж предложил ей решить, на кого же он похож из фауны.
Эта его высокая посадка головы на высокой и чуть растянутой к плечам шее, атлетическая мощь фигуры с широкой грудной клеткой, но при этом грациозность и легкость движений.
– Надеюсь, что ты все же конь, а не леопард. Хотя, когда у тебя недавно случился приступ ревности, на хищника ты был похож больше.
– Чудненько. Значит, я арабский скакун в яблоках вместо леопардовых пятен.
Софья представила себе эту картинку и захохотала до слез.
Махмуд на переднем сиденье рассмеялся тоже.
– А можно я скажу, на кого похож Клод, да и ты. На пару длинношеих лебедей, – дал он определение супругам.
– Очередная "птичья версия" нас с тобой! Мы ведь были на пути к ней, рассмотрев в тебе царевну-лебедь, – согласился Клод.