– Подъезжай в студию. В музыкальную, – уточнил он, коротко взглянув в зеркало в машине. Водитель тоже услышал это уточнение. Ведь была еще бывшая порностудия, в которой теперь снимались рекламные ролики, музыкальные клипы, монтировались виды природы, предназначенные для просмотра на большом экране при занятиях в тренажерных залах или беге на месте.
В настоящий момент Илларион размещал заказ на специальные "пейзажные" освежители воздуха. Их будут продавать вместе с дисками для бегунов на тренажерах, перед глазами которых разворачивались то джунгли, то пустыня, то лес, то берег моря. И в комнате параллельно можно будет слушать стук сердца и дыхание спортсмена под музыку и чувствовать морской бриз или полынный запах – в зависимости от той местности, которая разворачивалась перед глазами.
Пришлось обратиться к парфюмеру известного модного дома из Франции, чтобы "букет трав" для той или иной местности был более реалистичным.
Илларион подумывал о том, чтобы производить воду на лекарственных травах без сахара. Конечно, в небольшой концентрации. Это была его личная идея, которая его заводила. Но он боялся, что его как человека, контролируемого полицией, могут обвинить в сбыте травки. Или в том, что поставками трав, листьев или цветов для питьевой воды он будет прикрывать ввоз наркотиков. Поэтому не хотел идею озвучить, чтобы ее не перехватили.
В студии звукозаписей народ сидел расслабленным. Без контроля энтузиастки Насти, которая в связи с неурядицами в личной жизни и проблемами со здоровьем наезжала в студию редко, оба компьютерщика пропускали через программу превращения звуков первой брачной ночи в музыку без фанатизма. Много болтали друг с другом, высмеивали за глаза новобрачных, которые и особых-то звуков не издавали.
В комнате образовалась пыль. Пульт стоял неподключенным к синтезатору – кроме Клода, никто не переделывал и не улучшал компьютерную музыку.
Гия приехал первым и успел "шугануть" народ, чтобы убрали сушки и крошки от них с дорогого оборудования. А тут и Илларион подоспел. Но в студии все равно пахло шаурмой, что портило техногенный образ.
– Распустились вы, парни, я вижу.
Гера (по паспорту Герасим) с немытыми волосами и жидкой косичкой из них, болтающейся сзади, был атлетического телосложения, с лицом, не испорченным интеллектом. Но, вопреки физиогномике, соображал отлично и все делал быстро.
А Максим – астеничный блондин с кукольным лицом, который был на грани дистрофии из-за нежелания ходить по магазинам за едой, – похоже, жил на сушках. И сам сгибал свое худое тельце в баранку над пультом звукозаписи. Он был человеком дотошным, въедливым, медленным на подъем.
При появлении Лари оба лениво поднялись, чтобы как-то продемонстрировать активность. Они уже усвоили, что даже сорокалетние люди и те, кто еще старше, не совсем понимают, что работа за компьютером – тоже большая нагрузка. Статичность позы их не убеждает в интенсивности действий. Парни, не служившие в армии, инстинктивно понимали властность Иллариона. Его тяжелое, монументальное лицо и выражение глаз заставляли вытянуться во фрунт.
Лари считал тех, кто родился на десять лет позже него, просто инопланетянами какими-то. Они, на его взгляд, все перепоручили компьютерам. Когда он прочел в желтой прессе статью о сексе с помощью "компа" и гаджетов, то понял, что если люди перепоручают машинам то, что все предыдущее человечество требовало друг от друга, мир вымрет. И этим парням, когда их только приняла на работу Настя, он свое мнение высказал. Они промолчали в ответ, но их Ангелы тоже отметили, что оба считают наоборот: тех, кто все делал лично и еще учил в школе таблицу умножения, – некими атавизмами, рудиментами, беспомощными перед современностью. Они вообще абсолютно уверены, что достаточно выучить компьютер, а остальное (включая лица людей), можно не запоминать. Все есть в сети и не надо "грузить" себя. Создание запоминания в облако сделало зримым как раз теорию Вернадского о ноосфере. Осуществило ее в некоем техническом приспособлении и образе облака. И Ангелы знали, что и раньше вся память о каждом человеке и каждой цивилизации запоминалась в облаках и выше.
Но Ангелы понимали, что сейчас в каком-то смысле слова решается их профессиональная судьба. Ведь если они сейчас не сделают лица более преданными делу, а будут продолжать так же скептически смотреть на руководство, им придется идти на биржу труда.
– Я собрал вас, господа, чтобы сообщить наиприятнейшее известие, – Илларион, который в школе еще изучал "Ревизор", хотел надавить интеллектом. Но оба двадцатидвухлетних балбеса не читали ничего, кроме инструкций к программам и смс-ок. Поэтому не отреагировали никак на фразу из пьесы Гоголя.
Гия стоял как бы в тени брата и тоже внимательно наблюдал за происходящим. Вялость и отсутствие энтузиазма его разочаровали. Но он-то знал, что в поколении пепси, в отличие от поколений молока, редко встречаются люди со стержнем. Да и зачем он исполнителям.
– Итак, – продолжил Илларион свой "спич" для не очень благодарной публики, – ваша бывшая шефиня Анастасия Цхелава беременна, едет к наилучшим специалистам сохранять ребенка за границей. И вы оба поступаете в полное распоряжение Георгия, ее мужа. Приказ об этом вам вышлют на электронный адрес. На этом я покидаю ваш "реал" в надежде, что вы слышите меня, потому что знаю о наличии у вас крошечных наушников, которыми вы отгораживаетесь от мира. Они помогают вам пропускать мимо ушей замечания шефа. Но нынешний может вынести вам мозг и с помощью кулаков. В полном смысле этого слова, так что записывайте все распоряжения. И знайте – вы должны творить чудеса. Иначе их будут творить другие.
И он монументально прошествовал к двери. А Гия остался.
– Сколько человек в день приносят вам исходные записи первой брачной ночи? – Георгий уселся, брезгливо отставив кружку одного из парней, которая от чая или кофе стала полностью черной изнутри.
– Пять-шесть. Мы ведь рекламу давали давно. И при Клоде записи после компьютерной обработки он еще трансформировал. Я уж не говорю о рэпе. Без него стало скучнее.
– Или просто молодожены недостаточно стараются. Вы должны им продавать записи с рэпом до брачной ночи, чтобы они их вдохновляли.
– Увы, тогда они их не отключают, свои охи-мудохи не записывают…
– Да, проблема. А вы тогда сделайте возможным создавать такие диски, где будет запрограммировано включение записи после одной единицы рэпа Клода и Сони.
Оба компьютерщика от изумления рты приоткрыли.
– Мы о таком не слышали.
– Я тоже. Но знаю одно: если есть необходимость что-то сделать, то компьютерные гении найдут, как.
– Спасибо, за гениев, – смущенно промямлил Максим.
– Надеюсь, что это окажется не комплиментом, а правдой. – Гия ухмыльнулся их изумлению.
– А вы, простите, "петрите" хоть каплю в нашем деле? – едко поинтересовался более брутальный Гера.
– Я умею ставить задачи и добивать их исполнение. Добивать, а не добиваться, – издевательским тоном сказал Гия.
– И не ешьте за пультом. А то новый куплю – за ваш счет. При этом вам придется продать обе квартиры.
Парни переглянулись между собой. И собрались надерзить. Но Георгий развернулся и быстро вышел на улицу. Там было чудесно. Купола на церквях блистали. И он, сев в свой джип, оправился покупать синтезатор. Ему захотелось записать звуки секса с Лианой, когда она вернется после отъезда Насти. Ик тому моменту попробовать себя в творчестве. Он читал в своем гороскопе, что у него необычайные музыкальные способности. И уже тогда хотел их испытать.
Глава шестая
За поминальным столом, где все уже было съедено и выпито, воцарилось неловкое молчание. Потому что никто не решался начать разговор о фиктивном браке с отцом Жизель. Но он единственный, кто неловкости не чувствовал. Он был очарован этой бело-розовой русской, такой чистенькой, что ее хотелось укусить за плечо, как за наливное яблочко. Она упорно не смотрела ему в глаза. А он ловил ее взгляд и смотрел так, что сомнений не оставалось – Лилия ему нравится. В этой ситуации уговаривать его и не надо было. Но Ангелы всех собравшихся гомонили над столом.
– Она ему сразу понравилась, а он ей?
Все посмотрели на Ангела Лили. Тот пожал плечами.
– Она любит Мишу. Или, по крайней мере, испытывает к нему страсть. Иних векторные нерушимые отношения.
– То есть она будет Стефану изменять? – ревниво ощетинился Ангел Лили.
– Брэк, – пошутил Ангел Роберты. – Вы же сами говорили, что Архангелы решили, что брак этих двоих будет не фиктивным.
– А много ли люди нас слушаются? Косяк на косяке. Упрется сейчас эта Лиля, повиснет на Михаиле гирей. И оба пропустят свою судьбу. В Ленте их судьбы – браки с иностранцами. И свою жену Михаил встретит меньше чем через месяц. Это не нововведение! Нам просто показали с вами, как решено на небе. Так что лети к своей Лиле и внушай ей мысли о привлекательности Стефана. И побыстрее их жените!
Ангел Лили последовал своему. Стал внушать симпатию к Стефану. Благо, тот был мужчиной обходительным, культурным, терпеливым. И… влюбленным.
Лиля, несмотря на появившееся желание получше разглядеть Стефана, как приятного собеседника, не могла не чувствовать себя из-за этого предательницей. Но и не признать, что с такой женой и дочерью он не мог не настрадаться, ему требовалась нормальная жизнь хоть на старости лет, все чаще приходила женщине в голову. И… и к тому же Миша намного моложе. И у него нет детей, когда-нибудь он от нее уйдет к молодой. И будет страшно и больно. И Лиля решила первая встать из-за стола.
– Прошу всех извинить, но мне нужно в постель. – Посмотрев на Стефана, она покраснела от прозвучавшей двусмысленности. – Я ночами ухаживаю за близнецами.
– Можно мне отвезти вас до дома? – Стефан с таким энтузиазмом выскочи из-за стола, что опрокинул стул. Все замерли, ожидая реакции Лилии.
– Если вас не затруднит, буду обязана, – сказала Лиля.
– Помилуйте, обязаны будете со мной разве что поужинать на днях. – Забыв попрощаться с бывшими родственниками, Стефан бросился вперед, в прихожую, чтобы открыть перед Лилей дверь.
Когда они ушли, все вздохнули с облегчением – ничего циничного делать не пришлось. Мало того, еще и помянули бывшую жену Клода. Иначе было бы как-то не по-людски.
Лиле понравилась большая и роскошная машина Стефана. Он купил недавно новый "Лексус" золотистого цвета. Он сиял, словно солнце, на подъездной дорожке к дому Таубов среди цветущих кустов. И так Лиле захотелось нормальной жизни и никогда не возвращаться в холодную Москву, что она улыбнулась Стефану кокетливо.
Села на переднее сиденье. И не сразу оправила задравшуюся юбку. И отметила, как повлажнели глаза Стефана, сфокусировавшиеся на ее круглом белом колене.
Стефан с ликованием в душе отметил, что женщина не застенчива. И что она не растеряется от поцелуя.
– Я так изголодался по женскому обществу, что не хотел бы сейчас расставаться, – с откровенным желанием глядя ей глаза, сказал мужчина.
– Вы не против, если я покажу вам мой дом, вы поспите в саду – у меня там роскошные розы и цветущие лианы вокруг него. А потом вечером поужинаем у меня, и я отвезу вас на работу.
– М-м, какой вы быстрый. Впрочем, я не против ложа в тени цветущих лиан.
Стефан быстро завел машину и на пределе дозволенной скорости устремился к своему особняку.
Лиля собиралась с духом, чтобы не растеряться в этой ситуации. Женится ли Стефан на женщине, с которой удастся переспать сразу? Надо ли его "мариновать"?
Но вопросы отпали сразу. В густом саду стоял опьяняющий аромат разогретых роз. Глицинии оплетали постель. И в тот же момент, когда, выйдя из "Лексуса", Лиля это увидела, она упала на ложе, раскинув руки, и призывно потянулась. И Стефан снял ее туфельки и стал целовать каждый пальчик на ногах, поднимаясь все выше.
А потом Лиля сама дрожащими от нетерпения руками расстегнула ему джинсы и стянула с себя трусы, покраснев.
Стефан не проронил ни слова и вошел в нее прямо так, не раздеваясь. А у нее только освободил шею и одну грудь. В сексе он оказался очень умелым. И дрожал при этом так, будто занимался любовью первый раз.
Не выдержав наплыва чувств, он чуть не прокусил Лиле плечо. Потом они ушли в дом и там совершили это голыми. Потом в душе, потом на ковре в прихожей, потом на кухонном столе.
И вечером Лиля на работу не вышла. Миша разбил всю посуду. И тут привезли близнецов. Пришлось взять себя в руки. Но, приняв малышей в обе руки от их папаши, он не смог сдержаться:
– Она осталась у него сразу, – сквозь зубы с горечью, граничащей с ненавистью, сказал Миша Клоду.
– Чтобы не рубить хвост кусками, она заставила себя ему поддаться. К тому же, Насте нужно быстро уехать подальше от Гии. Тот и сам это понимает. И она заступит на смену матери по присмотру близнецов.
– И ты думаешь, что Настя будет спать со мной?
– А с кем же? И это не я так думаю. Это написано в книге "Астролюдия". Ася ее как раз переводит с английского на русский. А моей маме прислала вариант на английском. И там я прочел, что вы оба женитесь на иностранцах – ты и Лиля. А Настя переспит с тобойи со мной, находясь здесь.
– Ну, Соня была не только красавицей, но и умницей. Но Вангой ее тоже не назовешь.
– Так ведь гороскопы она на всех заказывала, чтобы при написании романа руководствоваться подсказками оттуда.
– А там у нее не написано, что я с женами друзей не сплю, а с Гией мы скорешились?
– Еще не дочитал до конца. Но даже если Гия тебя после этого убьет, удержаться, живя рядом с такой девушкой год, вряд ли получится. Или ты пожалеешь ее, страдающую от измены мужа.
– Меня больше заинтересовала иностранка. Она откуда появится?
– Ты будешь делать ей массаж во время восстановления после автоаварии. И это произойдет до приезда Насти.
– То есть я женюсь, а потом заведу роман на работе?
– Отстань от меня. Астрологический прогноз – это одна из версий возможных событий. Я еще не дочитал да конца то, что Соня написала. И выискивал я тогда все о судьбе Фредика. Так вышло… Пока! – Клод поспешил ретироваться, чтобы Миша не стал расспрашивать, что же судьба уготовила Фредику. К тому же он ясно видел, что от перспектив новой любви и брака другу полегчало.
– Хорошо заранее узнавать о хорошем, – сформулировал свое открытие Клод, идя к машине, – плохо только, что не знаешь, окажется ли будущее хорошим, потому что про все плохое заранее лучше не знать. "И нам неведенье дается, как нам дается благодать". (Эту мысль подсказал ему в концентрированном виде его Ангел).
Улучив минутку после секса на столе, Лилия, едва волоча ноги от усталости от секса, вошла в туалет и набрала по сотовому номер дочери.
– Лапушка, я уже переспала с отцом Жизель. Он во всем хорош, скорее всего, я выйду за него. Пока не предложил.
– Мама, здравствуй! А как же Миша? Он страдает?
– Страдает. Но я – нет. В конце концов, он бы когда-нибудь захотел детей, а мне рожать нельзя. Так что хорошо, что мы расстались на пике страсти. Если расстались…
– Ты собираешься спать с обоими? – У Насти даже голос охрип от таких слов в адрес матери.
– Не собираюсь. Но это вполне возможно.
– Да-а-а, – с осуждением проронила Настя. – Впрочем, Софья написала в книге, что я пересплю с Мишей тоже. И еще – с Клодом.
– Ну и хорошо, – обрадовалась Лиля. – Я жалею, что была верна твоему отцу, который променял меня на секс с молодой девицей. И это меня просто убило. Так что за измены мужьям нужно мстить. Тем более что это так сладко, – по голосу матери Настя поняла, что ей со Стефаном было хорошо. Тон был каким-то сладострастным, и в нем плавал мед.
– Я рада, что вынужденная мера оказалась тебе на пользу, – грустно сказала Ася. Она предпочла бы ничего не знать о сексе матери, как и в свое время о сексе отца. Все же некоторые темы должны оставаться под запретом. Или нет?
Ангел Насти растерялся: не знал он ответа на вопрос подзащитной. И по интуифону спросил у Архангела Уриила.
– Все, что сопровождается любовью, добрыми намерениями, – табу не является. А вот блуд – это да.
Это и прошептал на ухо Насте Ангел. Благо, матери его слова она не могла передать – та отключилась.
И вышла снова, попав голой в объятия Стефана.
– О нет, я больше не могу, все горит.
– Хорошо, любимая. Пойдем спать. Кстати, тебе не нужно разве ехать нянчить близнецов?
– Не поеду. Там есть еще и Михаил. И мы с ним… мы были любовниками. Могли бы пожениться. И я его… предала. Мне стыдно смотреть ему в глаза.
– Ничего, завтра же начнем подготовку к нашей свадьбе. Пусть Клод ищет другую няню. Я так долго тебя ждал! – В его голосе была почти истерика. Он взревновал к сопернику – более молодому и сильному. И сразу понял, что только предложение руки и сердца может стать его козырем в этой борьбе за женщину из розоватого фарфора. И такую сексуальную, но при этом трезвенницу и леди. Хоть в конце жизни он нашел что-то нормальное, не мучительное, а восхитительное.
– Утром идем в мэрию и в церковь, – твердо сказал он. Поднял Лилию на руки и отнес в спальню. И там оба уснули, едва коснувшись подушки. Сексуальный марафонпривел к победе.
А Миша не спал и представлял себе в картинах, как его любовница обольщает нужного человека. Чем она лучше проститутки. А ведь, если разобраться, жена – это женщина, готовая на все ради блага своего и обеспечения ребенка. В данном случае Лилю подвигло на такое поведение желание помочь дочери, а не деньги.
Увы, расчет в деньгах у Лили тоже был. Она утром пошла готовить завтрак и обнаружила, что столешница кухонного острова, на которой она вчера так самозабвенно и бесстыже отдавалась Стефану, сделана из драгоценного розового мрамора. Но местами впитала пятна вина. Она представила, как ее предшественница похмелялась тут по утрам среди окурков и бутылок.
Лиля не чувствовала перед ней никакой вины. Но была рада, что эта женщина освободила Стефана. Пусть у него и был уже стокгольмский синдром, и он любил свою мучительницу. Но та атмосфера, которая создала тут женщина, была красивой и распутной. Но Лиля понимала, что всякое счастье не банально. И решила никогда не поминать покойницу плохо.
Миша всю ночь совершенно напрасно так сильно раскачивал люльки близнецов. Те вовсе не плакали. Бедные дети могли схлопотать морскую болезнь от такой качки. Но ему было просто жизненно необходимо что-то делать, двигать, совершать. Вся кожа горела и зудела от мысли, что сейчас другой получает то, что предназначено ему. Он страдал от возмущения, от злости, от ущемленного самолюбия. Ему хотелось мстить. А в следующую минуту – увезти Лилю от всех, спрятать в глуши. И не отдавать.
И не нужна ему никакая Настя. Та ведь совсем не его тип – "суповой набор", много шику из ничего. Единственно, что ему нравилось в Насте, – это ее хватка и организаторские способности. Но это не повод для секса.
А вот то, что она в этот момент также страдает от измены мужа, как он – от измены Лилии, это может послужить…
Миша пошел под холодный душ (впрочем, в Австралии таковой недостижим), чтобы прийти в себя. И принять свершившийся факт – его бросили. По расчету. Смягчает ли это вину изменщицы или усиливает ее.