* * *
Несколько недель в нашем офисе было все тихо. Минский какое-то время не беспокоил нас, вместо этого он оставлял короткие извинения на нашем автоответчике, которые мы прослушивали, смеялись и стирали их к чертовой матери. Тем временем Луизе удалось справиться со своим горем с помощью Эрни, который несколько раз в неделю ужинает с ней и ее новым мужем. Если вас интересует мое мнение, то это несколько странно, что бывший муж торчит все время с семейной парой, но если Террелл не жалуется, то я уж точно не буду. У меня сложилось впечатление, что его частенько не бывает дома, и возможно, Эрни утешает свою бывшую жену именно в те минуты, когда она отчаянно нуждается в этом. Может, он просто хочет затащить ее в койку. Не спрашивайте меня. Я же не психотерапевт.
Тейтельбаум, который владеет и управляет большим сыскным агентством "Трутель Энтер-прайз", расположенным в нашем районе, был настолько любезен (ха-ха, он наверное даже не знает, как пишется слово "любезный"), что подкинул нам парочку дел. Мне хотелось бы сказать, что мы с Эрни ответили любезностью на любезность, и мы время от времени оказываемся по уши в делах, что просто приходится отдавать клиентов кому-то еще, но это не так. Мы неплохо зарабатываем. У меня есть дом, хорошие тряпки, машина, за которую я выплатил уже почти всю сумму, и я даже иногда что-то откладываю, но мы не можем себе позволить обмениваться делами со всякими крутыми парнями. Если уж на то пошло, то Тейтельбаум и не ждал, что мы принесем ему наших клиентов на блюдечке с голубой каемочкой. Ему нужны были наши души.
- Плачу две штуки, цена обсуждению не подлежит, - объявил он, бросив папку с делом на стол передо мной. Я пришел по требованию Тейтельбаума в шесть утра и был не в настроении, чтобы меня опускали по ценам прототипа Джаббы Хата из "Звездных войн".
- Но ведь речь идет о поисках пропавшего без вести, правильно? Это может занять несколько месяцев.
- Ну да. И что?
- Две тысячи не покроют наших расходов.
- Делай, что хочешь, - сказал он мне, зная точно, за какую часть тела, или вернее, за какие части тела, он меня сейчас подвесит. - Я могу отдать это дело Сатерленду.
- Он же халтурщик.
- Но он дешевый халтурщик. И не ноет в отличие от тебя. Ну, хочешь или нет, Рубио?
И я согласился работать за такие деньги. Эрни меня убьет, но выбора не было. Мы на мели.
Итак, мы разыскивали пропавших без вести, выслеживали нескольких должников и шпионили за парочкой неверных супругов. Но это тоже работа, и есть чем платить по счетам. Пусть даже Тейтельбаум с нас живьем кожу сдерет.
Если этот придурок намерен отхапать половину гонорара, то я удостоверюсь, что ресурсы его конторы используются на все сто, настолько часто, насколько возможно. В результате прекрасный весенний вечер (где-то градусов двадцать с небольшим, на небе ни облачка, смог на неделю оставил Лос-Анджелес в покое) я провел, запершись в фотолаборатории и рассматривая размытые негативы. Меня чуть не выворотило от суперсильного запаха фотографических реактивов.
Парень, которого мы выслеживали, был раптором. Никудышный мошенник, который занимался тем, что охмурял старушек, а затем разъезжал по городу на их машинах и сорил их денежками.
К несчастью для него, он кинул так бабулю Томми Трубадура, местного дамского угодника, известного своими связями с мафией, разумеется, нашей, диномафией, так что остается надеяться, что он с удовольствием будет до конца своей жизни питаться через соломинку.
Вот отличное фото мерзкого раптора. Он выходит из своего "олдсмобиля-89" с членом департамента Общественной безопасности под ручку. Его жирные черные волосы неприятно контрастировали с ее голубым чепчиком, и даже на черно-белых фотографиях это было довольно угнетающее зрелище. Контрастность была недостаточной, так что я снова обмакнул снимок в проявитель. Мне следовало бы контролировать процесс проявки с секундомером в руке, но иногда мне нравилось действовать по наитию. Проявка фотографий для своих профессиональных целей для меня была чем-то средним между тонкой духовной интуицией художника и обыденным фотомонтажом, над которым корпит третьеклашка, готовя свой проект для научной выставки. Мне нравилось работать не торопясь, нащупывая золотую середину.
Я уже почти получил то, что хотел. Вот она наша картиночка. Четкая и красивая. В центре лицо этого сукиного сына, готовое к опознанию. И тут вдруг занавески распахнулись, и вспышка флуоресцентного света чуть не сбила меня с ног.
- Что за черт, - заорал я, пытаясь защитить непроявленные негативы. - Закрой сначала дверь, идиот!
- Ой, блин, Винсент, мне так жаль, - из-за яркого света мне было не видно, кто это, но голос я идентифицировал за секунду. Сатерленд. - Так жаль, так жаль.
- Я уже понял. Тебе очень жаль. А теперь закрой гребаную дверь! - я ненавижу ругаться как сапожник, но этот кретин не реагирует на обычные команды.
- Конечно, - сказал он. - Ну, конечно, конечно.
Наконец, источник света был ликвидирован, и мы остались в темноте, слегка подсвеченной красным светом. Сатерленд глуповато улыбнулся и показал на снимок, который я держал в руках. - С фоткой вроде все в порядке.
- Ага, все в порядке, потому что я ее уже проявил, но у меня тут еще три пленки висят, которые ты, возможно, только что засветил.
- Мне так жаль…
- Хватит уже. Тебе что-то нужно, Сатерленд?
У него даже не хватило самоуважения, чтобы отвести взгляд или притвориться пристыженным.
- Пожалуйста, я не слишком умею это делать.
Я схватил из рук Сатерленда катушку с фотопленкой и начал помогать этому олуху проявить ее. Черт, я это сделаю, если это поможет побыстрее его выпроводить.
- Итак, - сказал он, когда я вытащил пленку из кассеты. - И в чем тут хитрость?
- Ну, хитрости никакой нету. Если ты постоишь рядом, то сможешь понаблюдать, что я делаю. Может, научишься чему-нибудь.
- Конечно, разумеется, - Сатерленд изобразил, что внимательно следит за всеми моими движениями, бормоча "да-да" себе под нос, но я-то знал, что это показуха. Он ничего не запомнит, его мозг покрыт тефлоном, знания к нему не прилипают. Но он все время торчал рядом, его прогорклое дыхание и запах протухших яиц просто убивали мой чувствительный нос.
- Слушай, - выпалил я после того, как прошли невыносимые пять минут. - Может, я просто проявлю для тебя эти пленки? И оставлю фотки здесь, а ты их попозже заберешь?
- Да? - невинно спросил Сатерленд, и я понял, что он считает меня простофилей. Но это ничтожная цена за то, чтобы снова побыть одному и без посторонних запахов. - Это… так мило с твоей стороны, Рубио. Вот что, я сегодня свожу тебя в одно местечко на Франклин-авеню, где продают отличную траву. Я угощаю.
- Не нужно, - сказал я. - Я по таким местам не хожу.
Я знал, о каком заведении идет речь. Это маленький занюханный подвальчик, где расположен бар, специализирующийся на базилике, и официантки сидят там на той же наркоте, которую втюхивают клиентам. Пустые глаза и заторможенность - вот основные характеристики "Песто Паласа", и на меня это действует угнетающе каждый раз, как я захожу туда. Голливудские бары почему-то производят на меня именно такой эффект, поэтому я взял себе за правило по возможности избегать их.
- Эй, - сказал он. - А как у вас дела с этими чумными прогрессистами?
Я пожал плечами и сказал.
- Закончили. Сделали то, зачем туда приходили. А у тебя?
- Просто фигня какая-то. Не пойми меня неправильно. Я все, что надо, разузнал, и мистер Тейтельбаум был мной очень доволен. Очень.
Сатерленд залез в карман и достал бумажник, набитый квитанциями и купонами. Откуда-то из его глубин Сатерленд выкопал визитку и протянул ее мне. Гораций "Счастливчик" Сатерленд. Господи, а я до сегодняшнего дня и не знал, что у этого придурка такое идиотское имечко. ВТОРОЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ СЫСКНОГО БЮРО.
- Это почти что партнер, - по секрету сообщил Сатерленд.
Ага, старший помощник младшего дворника.
- Как мило, - вслух сказал я.
- Но после моего возвращения произошла куча странной фигни, - Сатерленд снова засунул бумажник в карман брюк и собрался уходить. Но что-то в его последней фразе зацепило меня. Возможно, его тон, он выпалил ее очень быстро, или же просто мои подозрения, погребенные в глубинах сознания, нашли повод вылезти на поверхность. Короче, я схватил Сатерленда за плечо.
- Что ты имеешь в виду под "странной фигней"?
- Что значит "что ты имеешь в виду"? - он отпрянул и внимательно посмотрел на меня.
- Не начинай… Слушай, ты сказал, что произошла странная фигня, а я спрашиваю тебя, какая именно. Давай-ка поболтаем.
Сатерленд вздохнул и попытался снова повернуться, но столкнулся с моим телом, вклинившимся между ним и черными занавесками.
- Да так, неприятность одна. Ты не захочешь слушать. Просто потеряешь время.
- Ну же, уважь старика, - чем больше он увиливал, тем интереснее мне становилось.
Сатерленд пожал плечами и сел на столик для проявки фотографий своей толстой задницей, чуть было не намочив брюки в ванночке с реактивами, и разоткровенничался.
- Короче, работали мы по одному дельцу. У одной мамаши исчезла дочка. Оставила только записку, мол нашла прогресс и т. д.
Ага, слышали.
- Продолжай.
- Когда мы встретились на вечеринке, я искал девчонку. Учуял ее запах и пошел по следу, когда она пошла в дамскую комнату. Там у нас произошла небольшая стычка. Сначала она заявила, что она - не та, кто мне нужен и что я псих, но я ведь обнюхал ее старые простыни и не забываю запахи. Это точно была она, и я стал на нее давить. Давил, давил, и она раскололась. Но идти со мной отказалась. Я не мог оказывать на нее, так скажем, физическое воздействие, и пришлось отпустить. Она смешалась с толпой, и весь остаток вечера я не мог ее найти. Кстати, там подавали вкусную жрачку. Ну, я вернулся в офис и все рассказал. И они отправили свою группу, чтобы извлечь девчонку из лагеря. Так и сказали, "извлечь". Через несколько дней я узнал, что они доставили ее домой, и ей уже лучше. Тейтельбаум повысил меня в должности и дал прибавку к зарплате. Короче, все классно.
- И мне так кажется, пока что никаких неприятностей.
- Ну, и я так думал. А потом мне позвонили из офиса нашего большого босса, и он сказал мне, что девчонка сыграла в ящик, и я должен передать на рассмотрение все документы по этому делу. Ну, заметки мои и все такое прочее. Как будто я их храню в одном месте. Вот тебе уже и неприятности, теперь придется мне перерывать все свои папки…
- Погоди-ка секунду, - перебил я, моему рту понадобилось несколько секунд, чтобы угнаться за мыслями, внезапно набравшими просто дикую скорость. - Ты сказал, что она мертва?
- Хм? Стыдоба, да? Мы ее вытащили из этого культа, вернули девчонку к нормальной жизни, а она - бац - и умерла.
- А как она умерла? - я вскочил с пуфика, говорил уже в полный голос, и в маленькой комнатушке раздавалось эхо.
- Ты сегодня легко возбудим, ты об этом знаешь?
- Сатерленд… - прорычал я.
- Автомобильная катастрофа, это была автомобильная катастрофа.
- Ох, - непонятно, чего я ожидал, но автомобильной катастрофы в списке точно не было.
Сатерленд заметил мое разочарование и добавил:
- И передозировка.
Ага, другое дело. Передозировка и автомобильная авария - это просто дежурный набор самоубийц.
- Она была одна?
- Ну да, сказали именно так. На какой-то пустынной дороге рядом с шоссе Анджелес Крест.
Ага, дело было в горах, заповедник рядом с этой магистралью - любимое местечко серийных убийц из-за густого лесного покрова, где можно спрятать гниющие трупы. Самоубийцам тоже по нраву эта дорога. Полагаю, это связано с тем, что можно уехать подальше от городского смога, шума и жары, и провести свои последние минуты на этой земле наедине с пением птичек и приятным легким ветерком.
- Увидимся позже, - услышал я свой собственный голос, а ноги уже несли меня мимо Caтерленда, светофильтров, ванночек с химикатами сквозь черные занавески.
- Погоди! - крикнул мне вслед Сатерленд. - А как же мои фотки?
- Отнеси их в "Фотомат", - ответил я.
Двери распахнулись, и яркий свет острыми иглами вонзился мне в глаза, но я не обратил внимания. Затем дверь за мной захлопнулась, и я даже не знаю, слышал ли меня этот незадачливый детектив. И по правде говоря, мне было наплевать. Мне нужно выяснить кое-что еще.
10
Эрни сказал, что это просто совпадение. Я согласился, что такое возможно. Эрни сказал, что я просто теряю время. Я снова согласился. Эрни сказал, что двое умерших динозавров - это просто двое умерших динозавров, и они никак не связаны. И я еще раз сказал "возможно".
Но это не остановило меня от визита к коронеру.
- Мне нужен список суицидов и несчастных случаев за последние несколько лет, - сказал я, пытаясь перебороть нежелание доктора Кэличмэн допустить меня к своим архивам. - Только динозавры. Это не займет много времени.
- Невозможно.
- Но вы же сдаете отчеты, значит, можете предоставить мне информацию.
- Разумеется, могу, - сказала доктор Кэличмэн. - Но не должна.
Я выхватил две двадцатидолларовые бумажки и кинул их на секционный стол, разделявший нас. Они упали на грудную клетку практически нераз-ложившегося человеческого трупа, и остались лежать там. Доктор Кэличмэн приподняла одну бровь и посмотрела на меня.
- Я не беру взяток, мистер Рубио.
- Простите, - сказал я, подхватил деньги с тела и сунул их обратно в карман. - Сила привычки. И прошу вас, зовите меня Винсент.
- Отлично, Винсент. Я не могу предоставить вам отчет.
- Послушайте, - сказал я. - Сколько мы уже знакомы? Несколько лет, да? В каком-то смысле мы коллеги. А коллеги оказывают друг другу любезности.
Я сделал ударение на последней фразе, чтобы напомнить доктору Кэличмэн о том, как бесплатно провел для нее расследование, когда несколько лет назад она заподозрила, что муж дурит ее. Он допоздна задерживался на работе в Музее естественной истории, каталогизируя поддельные ископаемые. Ранее подобная работа не предполагала ничего, кроме стандартной сорокачасовой рабочей недели. С их общего банковского счета потихоньку испарялись деньги, кто-то снимал большие суммы наличными. С недавних пор он с неохотой выполнял свой супружеский долг. В результате доктор К. заподозрила измену. Всего несколько дней наблюдений потребовались для того, чтобы выяснить, что он не бежал по вечерам к своей любовнице, а несся проигрывать все деньги, предназначенные для выплат по закладной, а потом поздно ночью ехал в Тихуану, чтобы возместить убытки - он катался на механическом быке, а другие туристы кидали ему лишние доллары. Он был чертовски измотан, чтобы спать со своей женой. Думаю, сейчас они вместе ходят к психологу.
- Я знаю, на что ты намекаешь, - сказала доктор Кэличмэн, ее щеки слегка порозовели. - И я благодарна тебе за помощь в том деле. Но я нарушу целый ряд серьезных правил, если дам тебе…
- Тогда не давай мне отчеты, - сказал я. - Вообще не давай.
- …ладно…, - она была растеряна, и я почувствовал себя на коне.
- Разве еще не пришло время обеда? - предложил я. - Разве у тебя не назначена встреча с представителями других моргов? В нескольких милях отсюда? На нее ведь уйдет пара часов или что-то типа того?
Доктор Кэличмэн вздохнула, но я уверен, это был вздох согласия. И знал, дело сделано.
- Поаккуратнее с папками, - сказала она. - И расставь их в том порядке, как раньше.
- Без проблем. Если тебе в следующий раз понадобится детектив, я в твоем распоряжении.
Через несколько минут она ушла, я запер дверь и принялся рыться в папках, проскакивая через бесконечные имена умерших, проверяя верхнюю треть первой странички, нет ли на полях зеленой точки, которой отмечались трупы динозавров. После этого я опускал глаза в самый низ страницы, где доктор Кэличмэн или кто-то из ее ассистентов указывал предположительную причину смерти. Затем я рассматривал самоубийства, несчастные случаи и нерешенные дела на предмет даты смерти и отбрасывал все, что старше двух лет. Уверен, используя подобную методику, я терял массу интересной информации, но мне же никто не оплатит это время, так что приходится где-то проводить черту. Даже у подозрений есть свои пределы.
Через час я имел уже двадцать три имени на двадцати двух папочках, которые соответствовали нужным критериям. Они были сложены в шаткую стопочку у моих ног. Я понимаю, что можно было бы использовать данные базовые сведения, выписать имена и телефоны и обзвонить родственников умерших, но у меня появилось ощущение, что я упускаю что-то из виду, какой-то признак, по которому можно отбраковать неподходящие дела.
Пол? Нет. Когда дело касается набора неофитов обоих полов, то прогрессисты не делают разницы. Даже те два случая, о которых я знаю, - Руперт и девушка, которую выслеживал Сатерленд, - сразу же доказывают это предположение. Доход? Как мне казалось, секта в основном заинтересована в таких членах, из чьих семей можно выкачать все имеющиеся денежки. Несомненно, такой сказочный дом и офисы в метро они отгрохали не на деньги, вырученные от продаж на Голливудском бульваре миниатюрных Оскаров, врученных в номинации "Лучший дедушка игрового кино". Но в отчетах о вскрытии нет сведений о финансовом статусе жертвы.
Что остается? Цвет волос? Сексуальная ориентация? Возраст?
Ага, в самую точку. Как мне показалось, большинство прогрессистов на той вечеринке были довольно молоды, лишь некоторые средних лет. На самом деле самым старшим среди них был Сэмюель, игуанодон, который предвосхитил появление Цирцеи, но я решил, что он - один из основателей секты, уж точно, не просто обычный ее член. Молодость стала следующим критерием для выборки. Без сомнения, возможно, что и какой-нибудь восьмидесятилетний старикашка захочет духовного совершенствования на старости лет, но к этому возрасту у большинства динозавров голова уже крепко привинчена, а болты давным-давно проржавели, так что крышу не так легко сносит, как у молодежи.
Я быстренько поискал в своем списке престарелых хиппи, вычеркивая всех старше тридцати, в результате стопка сократилась до каких-то двенадцати несчастных. Я спешно нацарапал имена и телефоны ближайших родственников, и список сократился до девяти, поскольку у трех жертв никого не осталось. Затем аккуратно расставил папки по местам. Должен признаться, картотеки никогда не были моим коньком, остается только надеяться, что ошибки в алфавитном порядке, которые я допустил, не пустят под откос всю работу. После этого я вышел из кабинета доктора Кэличмэн и плотно закрыл за собой дверь. Не хотелось, чтобы ее коллеги совали свой нос куда не следует.