* * *
Каморка с маленьким деревянным алтарем уже превратилась в оперативный штаб. План Аспсосской тюрьмы так и лежал на поверхности, предназначенной для церковных служб, на полу стояли пустые и полупустые картонные стаканчики с кофе из закусочной с ближайшей бензоколонки, створки открытого настежь узкого окошка слегка шевелились, впуская воздух в тесное помещение: взбудораженные, громко разговаривающие люди быстро расходовали кислород. Эверт Гренс беспокойно бродил между Эдвардсоном, Сундквистом и Херманссон, громогласный, но неагрессивный. Он даже не ругался. Назначенный полицейским руководителем спецгруппы, он сосредоточенно искал решение, исход дела зависит от его приказов, он и только он будет напрямую отвечать за жизнь нескольких людей. Гренс покинул каморку, где не осталось воздуха, побродил по пустому кладбищу между могил и недавно посаженных цветов, увидел другое кладбище, куда зайти пока так и не решился. Он пойдет туда потом, когда здесь все будет кончено. Гренс остановился между серым, очень красивым надгробием и деревом, похожим на платан, взялся за висящий на груди бинокль и стал рассматривать строение за тюремной стеной. В окне здания мелькал человек по имени Пит Хоффманн, которого Гренс хотел допросить днем раньше. Все это дурно пахло, концы не сходились с концами. У только что госпитализированного человека вряд ли достанет сил и самообладания выстрелить другому человеку в глаз.
- Херманссон! - Гренс встал под открытым окном церкви и крикнул внутрь: - Сходите к тюремному врачу. Я хочу знать, как получилось, что заключенный, которому вчера утром назначили карантин, сегодня в обед стоит вон там и целится в заложников.
Гренс еще немного постоял под окном, глядя в сторону тюрьмы. Эта сила внутри, та, что каждый раз оживала в нем, заставляя, единожды взяв след, не отпускать и идти до победного, - в этот раз комиссар точно знал ее источник. Пожилой инспектор. Если бы те двое, в кого целился террорист, оба были этому бандиту соседями по тюремному коридору, Гренс не усердствовал бы так, не чувствовал бы этой грызущей тревоги. Именно так. Об одном из тех двух голых тел на полу мастерской Гренс не слишком заботился. Ему не жаль заключенного, тот ведь вполне мог оказаться в сговоре с террористом. Возможно, таким равнодушием и не стоило гордиться, но других чувств у Гренса не было. А вот охранник, носящий форму и работающий в тюрьме, представитель общества на службе, этим обществом презираемой… Немолодой мужчина, который день за днем возится с этими подлецами, не заслужил такого оскорбления. Не заслужил, чтобы кто-то присвоил себе право оборвать его жизнь, приставив к виску револьвер.
Гренс проглотил комок.
Этот охранник. В нем все дело.
Гренс опустил бинокль и достал мобильный. Он попытался вспомнить, случалось ли ему хоть когда-то просить своего непосредственного начальника о помощи два дня подряд. Когда-то давно они, со взаимного молчаливого согласия, решили не лезть в дела друг друга, чтобы избежать конфликтов. Но теперь у Гренса не было выбора. Он позвонил на телефон, стоящий в кабинете всего через две двери от его собственного. Позвонил еще раз, на коммутатор, попросил перевести звонок на мобильный. Интендант Йоранссон ответил после первого же гудка. Голос был тихим; Йоранссон как будто сидел на каком-то совещании, согнувшись над столом.
- Слушайте, Эверт… у меня сейчас нет времени. Я пытаюсь решить одно срочное дело.
- Это тоже срочное.
- Мы…
- От меня до Аспсосской тюрьмы сейчас ровно тысяча пятьсот три метра. Я отвечаю за операцию по освобождению заложников, операция уже началась. Если я приму неверное решение, может погибнуть тюремный инспектор, и я собираюсь сделать все, чтобы этого не случилось. Но мне требуется чиновничья помощь. Ну, вы в курсе. Вы сами таким занимаетесь.
Интендант Йоранссон провел рукой по лицу, по волосам.
- Вы сейчас в Аспсосе?
- Да.
- И вы - полицейский руководитель операции?
- Только что сменил Эдвардсона. Он теперь вместе с бойцами.
Йоранссон поднял телефон над головой, широким жестом показал на него несколько раз, встретился глазами с заместителем министра и начальником Главного полицейского управления и энергично кивал им, пока те не поняли.
- Я слушаю.
- Мне нужен квалифицированный снайпер.
- Но ведь спецназ уже прибыл?
- Прибыл.
- Тогда я не понимаю.
- Мне нужен кто-нибудь, чья подготовка и снаряжение позволят выстрелить по цели с расстояния в полтора километра. Полиция, естественно, этого не сможет. Поэтому мне нужен военный снайпер.
Они слушали - начальник национальной полиции и замминистра юстиции, они сидели рядом с Йоранссоном и начинали понимать.
- Вы, разумеется, знаете не хуже меня, что военные не могут вмешиваться в гражданские операции.
- Вы чиновник, Йоранссон. Если вы в чем-то и хороши, то исключительно в этом. В чиновнической работе. Я хочу, чтобы вы нашли решение.
- Эверт…
- Пока заложников не убили.
Йоранссон держал телефон.
Отвращение.
Опять.
- Это звонил Гренс. Тот самый комиссар, который расследует Вестманнагатан, семьдесят девять. Теперь он здесь.
Йоранссон ткнул в план, в тонкие черточки, символически передававшие реальность. Эверт Гренс стоял где-то там. Именно Эверт Гренс очень скоро примет решение, основываясь на информации из доступных ему баз данных. Основываясь на образе, созданном собственными коллегами, образе, который дает любому полицейскому право стрелять на поражение.
Стрелять.
- Здесь… он, полицейский руководитель операции, стоит вот здесь. Он отвечает за операцию, он решает, как именно она пойдет.
Рука Йоранссона дрожала. Он крепче прижал палец к карте, но рука все равно дрожала. Обычно такого не бывало - чтобы у интенданта Йоранссона тряслись руки.
- Тысяча пятьсот три метра до окна, где регулярно видят Хоффманна, и снайпер, полицейский снайпер, у которого нет необходимой выучки и снаряжения. Поэтому Гренс требует военного снайпера. С более мощным оружием и боеприпасами, обученного стрельбе на дальние расстояния.
Стрельбе на поражение.
- Решение всегда можно найти. Если захотеть, приемлемое решение всегда найдется. И, конечно, найти его - в наших интересах. В наших интересах содействовать тому, чтобы все закончилось. - Замминистра говорила спокойно, четко. - Ведь спасти заложников - наш долг.
Эверт Гренс потребовал обученного вооруженного снайпера.
Судя по тому, что сейчас творится в тюрьме, Хоффманн не освободит заложников.
Если Гренс получит военного снайпера, он тут же пустит его в дело.
- Что вы там говорите?
Йоранссон поднялся. Посмотрел на хрупкую женщину.
Палец на спусковом крючке будут держать не они.
Приказ о стрельбе отдаст полицейский руководитель операции. Стрелять будет снайпер.
А они не будут принимать решений.
Они передадут возможность принимать решения другим.
- Но… боже мой… - Йоранссон все еще держал палец на карте; вдруг он подтащил ее к себе и обеими руками смял в комок. - Что мы делаем? - Он с усилием поднялся, неподвижное лицо пылало. - Мы же превращаем Эверта Гренса в убийцу!
- Успокойтесь.
- Мы узакониваем убийство!
Он швырнул бумажный комок, тот попал в оконное стекло, затем срикошетил от стола замминистра юстиции.
- Что, если мы дадим полицейскому руководителю то, что он просит? И если он будет принимать решения, исходя из того, что ему известно о Хоффманне? Возможно, Гренсу придется отдать приказ о стрельбе на поражение в человека, который никогда не совершал насильственных преступлений, но при этом имеет репутацию беспредельщика, способного на любое насилие.
Замминистра наклонилась и подобрала бумажный шарик, подержала в руках, долго смотрела в лицо человека на грани срыва.
- Если все так и будет, если этот полицейский получит военного снайпера и ему придется принимать решение о стрельбе… то он примет это решение ради спасения жизни заложников.
Она уже снова владела голосом и говорила очень тихо - можно разобрать слова, но не более того. Гостям пришлось затаить дыхание.
- Убивал только Хоффманн. И только Хоффманн угрожает убить снова.
Четырехугольный прогулочный двор Аспсосской тюрьмы - запыленные грубые камни. Ни людей, ни звуков. Заключенные сидят по своим камерам уже часа два, и двери откроются не раньше, чем закончится операция по спасению заложников. Гренс прогуливался с Эдвардсоном; двое спецназовцев - на шаг впереди, Херманссон - на шаг сзади. Она дождалась Гренса у ворот тюрьмы и коротко рассказала о встрече с тюремным врачом. Тот слышать не слышал ни о какой эпидемии и ни разу за все время работы в Аспсосской тюрьме не объявлял карантин. Они подошли к дверям, ведущим на первый этаж корпуса "В". Гренс остановился и подождал Херманссон.
- Идиотское вранье… и сходится… сходится вот с этим всем. Продолжайте, Херманссон. Найдите директора тюрьмы и заставьте его отвечать.
Она кивнула и повернулась; Гренс проследил взглядом за ее худой спиной и плечами в легкой пыльной дымке. Они не часто разговаривали в последнее время, даже в последний год, да он вообще ни с кем особо не разговаривал. Когда он съездит на могилу, то эта девочка снова станет ему ближе. Гренсу никогда не нравились женщины-полицейские, но этой девочке он с каждым годом симпатизировал все больше. Он все еще чувствовал себя неуверенно, когда она смеялась над ним и когда злилась, но она была способной, умной и смотрела на него требовательно, не допуская компромиссов, как мало кто осмеливался. Гренс поговорит с ней, может, даже на минутку уведет ее из управления и пригласит на чашку кофе с кексом, недалеко, в закусочную на Бергсгатан. Приятно было думать об этом. Как он выпьет кофе с дочерью, которая у них так и не родилась.
Гренс открыл дверь в изолятор строгого режима, в коридор, где все началось несколько часов назад. Тело, лежавшее ничком, с окровавленной головой, уже убрали, закрепили на носилках и отправили на вскрытие, а двое надзирателей, которым угрожали оружием, а потом заперли в камеры, сидели теперь в кризисной группе и беседовали с тюремным психологом и тюремным священником.
Грохот - первое, о чем подумал Гренс.
В каждой камере первого этажа стояли посаженные в принудительный изолятор заключенные и колотили в запертые двери. Гренс знал, что так у них принято, и решил не обращать внимания, но грохот пробивался в его голову, так что когда Гренс следом за Эдвардсоном вышел на лестничную клетку и двинулся мимо вооруженных полицейских, расставленных на всех углах, то испытал облегчение.
Добравшись до третьего этажа, они остановились, молча кивнули восьмерым спецназовцам, которые замерли возле мастерской в ожидании приказа взломать дверь, бросить шоковую гранату и в течение десяти секунд взять ситуацию под контроль.
- Слишком долго.
Гренс говорил тихо. Эдвардсон нагнулся, чтобы так же тихо ответить:
- Восемь секунд. С этой группой я могу сократить время до восьми секунд.
- Все равно слишком долго. Хоффманн… прицелиться, перевести дуло с одной головы на другую, выстрелить… ему потребуется секунды полторы, не больше. А при его психическом состоянии… я не могу рисковать жизнью заложников.
Эдвардсон кивнул на потолок и глухой скрежет - по крыше перебегали бойцы.
Гренс покачал головой.
- Тоже никуда не годится. Что через дверь, что через крышу… Говорите - секунды…, заложники успеют погибнуть не один раз.
Грохот. Гренс больше не мог выносить этого грохота. Эти полоумные снизу отвлекали от того полоумного за дверью. Гренс направился было на лестничную клетку, выбрав навязчивое и монотонное, но обернулся, когда рука Эдвардсона легла на его плечо.
- Эверт…
- Спасибо.
Они стояли молча, ожидающие приказа полицейские дышали за спиной.
- Если Хоффманн не сдастся добровольно, если - и когда - мы решим, что его угрозы стали чем-то большим, чем просто угрозы… остается только один выход. Военный снайпер. С оружием, из которого можно убить.
Отвращение не отступало, оно проявлялось теперь дергаными движениями и долгим откашливанием. Фредрик Йоранссон минут десять энергично шагал между окном и письменным столом в кабинете правительственной канцелярии, и идти ему было некуда.
- Мы позаботились, чтобы заключенные получили информацию о некоем стукаче.
Измятая до неузнаваемости карта лежала в мусорной корзине. Йоранссон достал ее и расправил.
- Мы вынудили его действовать.
- Он выполнял задание.
До сих пор Йоранссону отвечала только замминистра. Но теперь начальник Главного полицейского управления прервал молчание и взглянул на своего коллегу:
- Убийство людей в это задание не входило.
- Мы его спалили.
- Вы и раньше палили агентов.
- Тогда я отрицал, что мы вообще сотрудничали с такими агентами. Я смотрел на ситуацию со стороны, никак не защищал раскрытого агента, если за него бралась организация. Но теперь… теперь все по-другому. Теперь это не значит спалить. Это значит - убить.
- Вы никак не можете понять. Решение принимаем не мы. Мы только предлагаем его полиции, а принять его - уже ее дело.
Затравленный мужчина с дергаными движениями не мог больше стоять на месте - преследуемый омерзением, он пробежал мимо стола для заседаний и кинулся к двери.
Он больше не мерз. Пол, от которого пахло соляркой, был все таким же жестким и холодным, но он больше не чувствовал холода, не чувствовал боли в коленях, он даже не думал о том, что он раздет, связан и что его вот-вот пнет в бок кто-то, шепотом обещавший убить его. Мартин Якобсон берег силы для слов, для мыслей, он замер неподвижно. Он больше не был уверен в том, что видит. Действительно ли Хоффманн подошел к самому большому верстаку и вытащил из-за пояса штанов пластиковый кармашек с какой-то жидкостью? Действительно ли разрезал его на двадцать четыре одинаковые части и, взяв моток скотча с полки, наклеил их на безымянного заключенного - к его голове, рукам, плечам, животу, груди, бедрам, лодыжкам, ступням? Действительно ли достал оттуда же, из-за пояса, что-то похожее на несколько метров тонкого шнура-детонатора, потом намотал, оборот за оборотом, на тело заключенного? Если Мартин действительно видел именно это, то больше нет сил смотреть, что будет дальше. Он медленно отвел взгляд, чтобы ничего не видеть. Для неопределенности не осталось места.
Один из стульев, отодвинутых от стола для заседаний, стоял пустым; это был стул хозяйки кабинета. Заместитель министра юстиции провела ладонью по смятой карте, бессознательно пытаясь загладить то корявое, что не относилось к делу.
- Мы можем это осуществить?
Человек, стоявший напротив нее, руководитель шведской полиции, слышал ее вопрос, но знал, что означает он совсем другое. Хозяйка кабинета спрашивала не о том, способны ли они действовать - в этом-то никто не сомневался, решить проблему мог не только Йоранссон, решение проблемы не ушло вместе с ним. На самом деле слова замминистра значили "доверяем ли мы друг другу?" или даже "доверяем ли мы друг другу в степени достаточной, чтобы сначала решить это дело, а потом соответствующим образом относиться к этому решению и его последствиям?".
Он кивнул:
- Да. Можем.
Хозяйка подошла к книжному шкафу позади письменного стола и вытащила один из длинного ряда черных корешков. Полистала и нашла нужный свод законов. Шведская конституция, статья 2002:375. Ввела пароль, нашла нужное место в хранившемся в компьютере тексте и распечатала два экземпляра.
- Вот. Возьмите.
Конституция Швеции, статья 2002:375. "Положение о поддержке, оказываемой Вооруженными силами гражданским властям".
Она указала на седьмой параграф.
В соответствии с данным положением, Вооруженные силы, призванные оказать поддержку гражданским властям, не могут быть задействованы, если существует риск применения Вооруженными силами принуждения или насилия по отношению к человеческой личности.
Оба знали, что это означает. Использовать военных в полицейских целях - запрещено. Эта страна почти восемьдесят лет не позволяла военным стрелять в гражданских.
И все-таки именно это теперь предстояло сделать.
- Вы ведь тоже так думаете? Как тот комиссар, который распоряжается на месте? Что единственный способ справиться, единственная возможность, при которой пуля может долететь… туда, до этого здания… это задействовать военного снайпера? - Замминистра разгладила план тюрьмы, и теперь можно было следить за ее пальцем.
- Да. Я тоже так думаю. Нам нужно более мощное оружие и боеприпасы, лучшее снаряжение. Этого я требую уже несколько лет.
Она устало улыбнулась, поднялась, медленно прошлась по кабинету.
- Значит, Главному полицейскому управлению не разрешается использовать снайперов, служащих в Вооруженных силах. - Она остановилась. - А использовать снайперов, служащих в полиции, Управлению можно. Верно?
Она посмотрела на своего гостя; тот осторожно кивнул и развел руками. Он пока не понимал, куда она клонит.
Замминистра снова подошла к компьютеру, поискала что-то на экране и распечатала еще по два экземпляра каких-то документов.
- Статья номер 1999:740.
Подождала, пока он найдет нужную страницу.
- Постановление о подготовке полицейских. Девятый параграф.
- Да?
- Исходя из него и будем искать решение.
Она зачитала вслух:
- Главное полицейское управление может, если на то есть особые причины, допускать исключение из того, что говорится в настоящем Положении о профессиональной подготовке полицейских.
Начальник Управления пожал плечами:
- Я отлично знаю этот параграф. Но все еще не вижу связи.
- Мы наймем военного снайпера. В качестве полицейского снайпера.
- Но он все равно останется военным. Формально у него не будет полицейской подготовки.
Заместитель министра юстиции снова улыбнулась:
- Мы ведь с вами оба юристы, верно?
- Верно.
- Вы - руководитель Главного полицейского управления. У вас есть полномочия полицейского. Верно?
- Верно.
- Хотя формально вы не имеете полицейской подготовки?
- Не имею.
- Вот исходя из этого и будем искать решение.
Он и теперь понял не намного больше. Из чего она собирается исходить и какое решение искать?