Ревущий милицейский "Уазик" остановился рядом с местом, указанным свидетелем. Задняя дверь машины тяжело, со скрипом распахнулась. Из машины выскочил молодой человек, который стал нервно поглядывать по сторонам, вспоминая место встречи с двумя пугающими незнакомцами. Всю дорогу, подпрыгивая на жестком заднем сиденье автомобиля, Максим проклинал свое самолюбивое желание жить, заставившее его бросить самого близкого ему человека. Предатель мысленно обращался к Богу, прося о милосердии к такой чистой и непорочной девушке. "Боже, накажи меня за мое преступление, а сохрани жизнь ей", - молил Макс всевышнего творца. Он так сильно уверовал в Божью милость к такому невинному существу, как Оля, что, выпрыгнув из машины, сразу надеялся увидеть знакомую фигуру любимой. В его голове скакало множество отшлифованных слов и фраз о его чувствах к ней, а также о сиюминутном помешательстве, прогнавшем его с позором с поля битвы. Он мысленно представлял себе, как упадет перед ней на колени, вымаливая прощение до скончания времен. Но, оказавшись вновь на том же месте, где он бросил любимую, Макс с зарождающимся ужасом и смятением всматривался в ночной пейзаж набережной пруда. Темная гладь воды, редкие деревья и невысокие кустарники окружали его плотным кольцом, убивая последнюю, тлеющую в его сердце искорку надежды на встречу с Олей. Он застыл на одном месте с тупым и испуганным лицом, провожая взглядом разбредавшихся в разные стороны трех милиционеров с горящими в руках фонариками.
- Я нашел, она здесь! - крикнул сержант из невысоких зарослей кустарника. Юноша мгновенно сорвался с места и побежал на звук, быстро вспоминая отточенные, как карандаш, слова для встречи с любимой девушкой. Он с лету врезался в раскинувшиеся владения невысокого растения. Несколько веток хлестнули по лицу, больно оцарапав его, но, не замечая боли, он проследовал вглубь зарослей. Пробравшись сквозь колючие ветки, предатель выскочил на небольшую полянку, плотным кольцом обвитую дикорастущим кустарником. Яркий луч света сержантского фонарика освещал раздробленную голову девушки с открытыми глазами. Она, казалось, с неподдельным интересом, зачарованно любовалась ночным небосводом, неподвижно лежа на остывшей от дневного света холодной земле.
- Нет, нет, этого не может быть, это неправда! - не веря собственным глазам, закричал Максим и, чуть попятившись назад, рухнул на землю.
Глава 21
Быстрым шагом подельники дошли до "Летнего сада", который к этому времени был давно уже пуст от немногих посетителей. Парк отдыха "Летний сад", имея в наличие неплохие аттракционы, оставшиеся от социалистического наследия, пользовался огромным успехом у горожан. Кроме этого, среди других парков развлечений он выгодно располагался в самом центре города, что не могло не повлиять на почетно занимаемую первую строку популярности у ижевчан. Заботливые родители приводили сюда своих чад и вместе с ними весело и задорно проводили время отдыха. Вечером, когда сад пустел, в нем собирались пьяные молодые компании, доставлявшие дворникам немало бед, но щедро платившие за свое пребывание кучей алюминиевых и стеклянных бутылок. Сад бурно жил своей яркой и насыщенной жизнью с конца весны и до начала осени, замирая поздней осенью и совсем затихая длинной зимой, что полновластно правит чуть ли не полгода на территории Урала. Присев на скамейку, Анатолий с жадностью набросился на дерматиновую сумку. Ему безумно нравилось копаться в дамских вещах, с любопытством рассматривая массу необходимых для каждой женщины мелочей. Изнутри были извлечены: небольшая связка ключей, студенческий билет, немного косметики и коричневое женское портмоне. Вытащенные из кошелька сто двадцать пять рублей, ключи и косметику палач забрал с собой, а остальное небрежно запихнул обратно. "Кроме золотой цепочки, можно подарить и косметику", - подумал он и, закрыв молнию, сильно размахнувшись, выбросил сумку в темную глубину стриженых кустов, обрамляющих пешую дорожку. То, что косметика была уже изрядно использована, рыжеволосого карлика особо не смущало. Ему не раз приходилось дарить подобные, не первой свежести подарки пьяным любовницам, наблюдая их восторженные взгляды, полные благодарности. Карлик уже пережил состояние униженного мужского самолюбия, раздирающего душу за неспособность справиться с беззащитной девушкой. В его груди, мерно клокоча, жили восхищение и гордость за самого себя, способного доказать как себе, так и другим, собственную значимость в этом мире.
- Ну чё, пошли, а то вон сколько времени потеряли, - спросил настороженно Александр, к этому времени уже озябший от холода, отвлекая главаря от его радужных фантазий.
- Пошли, - сухо ответил палач, рассовывая награбленную добычу по карманам. Миновав небольшую, плохо освещаемую территорию сада с неработающими аттракционами, они очутились на залитой разноцветными огнями улице. Город пустел на глазах, превращаясь в скученное царство бетона, кирпича и стекла. Низкорослый главарь уверенным шагом быстро засеменил на остановку; ощущение неминуемо приближающегося завтрашнего дня будоражило воображение красочными картинками о распахнутой ногой деревянной двери любовницы с неторопливо надменным вручением поистине королевского подарка. И тогда кончай с лежавшей как бревно Люсей и, подобными ей, местными синячками, берущими за акт любви бутылку "Ясона". Прощай навсегда дряблые и угловатые женские тела, давно не знавшие хорошего ухода и внимания. Начинается новая жизнь, жизнь, где он будет любим и почитаем белокурой бестией, своей неимоверно неиссякаемой сексуальностью сводившей его с ума. С кучей планов и грез, теснившихся в его небольшой рыжеволосой голове, он не заметил, как дошел до остановки, где стоял ожидающий пассажиров полупустой автобус пятнадцатого маршрута. Плюхнувшись на сиденье рядом с окном, убийца закрыл глаза и начал повторно в воображении мечтательно прокручивать известное до малейших мелочей развитие сюжета завтрашнего дня. Горбун, беззвучно следовавший за Анатолием, сел рядом, стараясь не мешать, хотя его изнутри распирало от переполнявших эмоций и чувств по поводу сегодняшней неоспоримо удачной охоты. Простояв несколько минут на конечной остановке, автобус нехотя закрыл двери и поехал по своему многократно пройденному маршруту.
Глава 22
Максим пришел в себя в служебном "Уазике", везущем его в Октябрьский отдел милиции. Тело пронизывала неимоверно тяжелая слабость, многотонным грузом внезапно обрушившаяся на молодого человека. С не так-то просто давшимся ему усилием, он, наконец, смог пошевелиться. И сразу слезы отчаяния и боли хлынули бурным потоком из помутневших глаз. То, чего он боялся больше всего, ужасным образом свершилось. Смерть этим вечером безжалостно забрала предназначенную ей душу, не задумываясь, обменяла мужскую жизнь на женскую гибель. В его памяти всколыхнулись, подобно языкам жгучего пламени, последние, предостерегающие слова незнакомца: "Смерть близка, очень близка". "Почему, почему ты, Господи, позволил произойти этой несправедливости!" - кричала внутри юноши разбитая на множество острых осколков душа, винившая всевышнего творца в безучастном наблюдении чудовищного преступления. - Ведь на месте Оли должен быть я, ведь за мной пришла древняя костлявая старуха. Почему, почему? - задавал многократно он Богу один и тот же вопрос, тщетно пытаясь получить на него вразумительный ответ. Ничем не сдерживаемые слезы стекали вниз, заливая пол милицейского автомобиля. "Уазик" все дальше и дальше увозил его от мертвого тела любимой девушки, все больше и больше наполняя юношеское сердце бескрайней пустотой и отчаянием.
Когда-нибудь каждый из нас, в самый, казалось бы, трудный час взывает к милости Вселенского творца, надеясь на безграничную любовь и снисхождение с его стороны к нашим призывам. Мы настолько уверовали в помощь и участие Бога, что опускаем руки, поменяв борцовскую форму на мантию стороннего наблюдателя. Если вопрос решен, мы, восхваляя и дивясь небесному творению, приносим похвалу Небесному Отцу, не допуская даже и мысли, что он откажет в наших просьбах. Если этого не происходит, мы виним его во всех смертных грехах, перекладывая всю полноту ответственности на его плечи, даже не утруждая себя раздумьями о собственной бездеятельности и низменном тщедушии к разрешению своих же проблем.
Сверкая проблесками синего цвета, милицейский автомобиль въехал на территорию Октябрьского отдела милиции г. Ижевска и затормозил у входных дверей. С бригадой милиционеров уже немного успокоившийся и изредка всхлипывающий свидетель ужасного убийства проследовал внутрь двухэтажного белого здания для дачи показаний. Максима долго и обстоятельно допрашивали, водя из кабинета в кабинет. Весть о новом кошмарном происшествии в их районе быстро облетела отдел. Дежурный следователь был наслышан об Ижевском маньяке, убивающем свои жертвы специфическим инструментом, более подходящим для плотницкого дела. Правоохранительные органы давно охотились за серийным убийцей, расставляя ловушки и капканы на поражающего своим хладнокровием нелюдя, кровавый список жертв которого пополнился еще одной загубленной жизнью, застыв на отметке 13. Достаточно юный и подавленный Максим далеко не подходил на роль кровожадного душегуба, держащего шестисотысячный город в неописуемом страхе. Один маленький трусливый карлик, способный проявить отвагу, только выскочив из-за спины, невидимыми нитями, как паук, опутал целый город, смертельно запугав умы простых горожан. Плотник (так нарекли в милиции маньяка) перекочевал в разговорный обиход ижевчан, неся в этом, на первый взгляд, безобидном слове скрытую смертельную угрозу, тщательно перемешанную с душераздирающей порцией животного страха. Еще одним неоспоримым оправданием для Максима послужило то, что среди непредусмотрительно оставленных убийцами отпечатков протекторов обуви рядом с трупом сыщики не обнаружили следы подошв юноши.
"Итак, - подытожил немолодой следователь Октябрьского отдела, - это опять дело рук карлика". Следственные органы по описаниям случайных свидетелей уже располагали фотороботом предполагаемого Ижевского Чикатило. Вглядываясь в пустое и отрешенное лицо выжившего свидетеля, он только никак не мог понять истинного мотива трусливого побега, безоговорочно решившего судьбу и жизнь любимой девушки.
- Да, мир точно перевернулся, - про себя сказал он и, неторопливо достав сигарету из пачки, зажег ее. - Ну что, ладно, можешь ступать, - негромко объявил милиционер, с наслаждением затягивая вглубь легких никотин.
Вступившая в законное владение осенняя ночь не предвещала спокойного несения службы с просмотром телевизора и недолгим сном на диване. За долгие годы работы в следствии он начал ненавидеть это время суток, с рождавшимися в ее темных просторах человеческими амбициями и завистью. С заходом яркого небесного светила удмуртская столица превращалась в реалистические декорации предстоящего полномасштабного театрального представления, где убийцы, бандиты и насильники воплощали в жизнь свои кровавые сценарии, выполняя роль не только сумасшедших сценаристов, но и превосходно играя главные роли.
- Да, чуть не забыл, скоро можешь понадобиться, - догнали слова курившего милиционера уже стоявшего в дверях Максима. Юноша с бессмысленным взором, застывшим в глазах, понимающе кивнул головой. "Да, и как же ты будешь жить дальше с такой ношей?" - удрученно думал следователь, провожая взглядом выходившего из комнаты трусливого влюбленного. Миновав узкие и мрачные коридоры районного отдела милиции, свидетель открыл входную дверь. Необыкновенно холодная и отрезвляющая прохлада раннего утра встретила его на ступеньках. Город странным образом был пуст от людей и созданной ими суеты, он встретил юношу призрачной тишиной, изредка нарушаемой отдаленным гулом проезжавших автомобилей. Невероятно длинная и тяжелая ночь начала медленно отступать под грозным напором зарождавшегося нового дня, который, как казалось, начнет писать новую историю жизни города с чистого листа.
Глава 23
Наталья Сергеевна, в длинном, ниже колен, халате, молча стояла у незашторенного окна в темном зале, с надеждой всматриваясь в освещенный редкими фонарями двор. Несколько раз ее сердце начинало судорожно биться при виде человеческого силуэта, появлявшегося из глубины покрытой кромешной мглой дороги.
"Ну, наконец-то, моя милая Оленька идет", - радовала себя этой мыслью женщина, теряясь в догадках, - плакать или радоваться. Но всякий раз минутная радость безвозвратно растворялась, коварно заполняя пустоту неприятным страхом, холодившим откуда-то изнутри. Раз за разом припозднившиеся путники проходили мимо их подъезда, забирая с собой частичку надежды, пылавшую в материнской груди. Старинные настенные часы монотонно пробили двенадцать часов ночи. "Вот уж и полночь, ну где же ты, моя любимая доченька?" - волновалась женщина с невероятно ноющим в груди сердцем. Она даже и не заметила, как подло и предательски проникли зловещие мысли в ее взбудораженный ум. Они, подобно миллионам змей, сбившись в клубок своими телами, начали душить последнюю недогорающую лучинку материнской надежды. Но женщина не сдавалась, осилив дурные мысли силой чистой родительской любви, которая никогда не иссякнет в ней. Но все же странное, гнетущее изнутри чувство пугало ее. Раздавшийся внезапно громкий звонок телефона заставил её невольно вздрогнуть. Замешкавшись еще на одну секунду, она вдруг выскочила из оцепенения и бросилась к звенящему телефону Сомнений не было, в столь поздний час могла звонить только Оля, ее единственная Оля, - радостно кричала не находившая себе покоя женская душа. Настенные часы с изумлением наблюдали, как немолодая хозяйка, с горящими глазами и нервно дергавшимися краями покусанных губ, схватила телефонную трубку.
- Добрый вечер, это квартира Звягинцевых? - спросил четко поставленный мужской голос из аппарата.
- Да, - еле слышно ответила удивленная женщина, надеявшаяся услышать голос своего единственного ребенка. Она была готова расплакаться, проклиная невидимую силу, издевающуюся над ней.
- У вас есть дочь? - как-то приглушенно, будто чего-то опасаясь, спросил полуночный незнакомец.
- Да, а в чем дело? - вспыхнула она, надеясь, что мужчина прольет свет на единственный вопрос, мучивший ее: где сейчас находится Оля. Крепкая по силе духа и характера, женщина была готова на многое. Но она никак не ожидала, что судьба вынесет такой суровый приговор. Сердце женщины защемило, открытый рот принялся судорожно хватать воздух. Наталья Сергеевна уже не слышала, что говорил принесший недобрую весть мужчина, в ее ушах истерично кричала материнская утрата. Опершись спиной о стену, она медленно сползла на пол, разбив пластмассовую телефонную трубку об паркет. Не дающий покоя ее сердцу материнский инстинкт, что рождается в женщинах при рождении ребенка, не обманул, не солгал.
- Доченька. Оленька, моя родная, моя кровинушка, моя любимая девочка, тебя больше нет, как же ты могла умереть, как же ты могла оставить меня одну! - истерично зарыдала полная отчаяния и смертельной печали мать, закрыв руками лицо. Звук непомерного материнского страдания эхом отлетал от стен, быстро заполняя душераздирающим криком трех комнатную квартиру. Из дальней комнаты, где располагалась спальня, на громкий звук женского рыдания выскочил заспанный Игорь Петрович и устремился к жене.
- Что, что случилось что произошло? - на повышенных гонах спросил он, пытаясь перекричать надрывно плачущую Наталью, что сидела на полу в коридоре, методично ударяясь тыльной частью головы о бетонную стену. Не дождавшись ответа обезумевшей от горя жены, он стремглав побежал на кухню. Трясущимися от волнения и нелепой неизвестности руками он, вытащил из шкафа стакан и, заполнив его холодной водой, быстро вернулся обратно. Непонятный для него, разрывающий душу женский плач усиливался, пронизывая тело хорошо отточенными пиками стрел. Ему ничего не оставалось делать, как выплеснуть все содержимое стакана на заливающееся слезами женское лицо. Надрывно плачущая жена громко всхлипнула, будто захлебнувшись, и, на мгновение перестав рыдать, уставилась на мужчину заплаканными глазами.
- Нет, нет больше нашей дочки, она умерла, умерла, ты слышишь? - всхлипывая, произнесла Наталья Сергеевна, и вслед за этим новая порция слез затопила женское лицо. Мужчина обнял руками’ рыдающую жену и прижал к себе, капли слез тонким ручейком потекли из его глаз.
Глава 24
Стрелка командирских часов неукоснительно подбиралась к одиннадцати часам вечера, когда ярко-красный "Лиаз" въехал - в район одноэтажных, теснившихся друг к другу, деревянных домов. Горящие вверху световые плафоны тускло освещали полупустой салон автобуса. Анатолий, оторвавшись от буйствовавших в его голове сексуальных мечтаний, нехотя открыл глаза и посмотрел в окно. На темном, если не сказать, абсолютно черном, фоне изредка мелькали яркие пучки света.
- Мы, это, сейчас где? - не в состоянии определить местоположение, поинтересовался он у соседа.
- Да, это, на следующей остановке выходим, - встрепенулся Александр, дождавшись наконец хоть какого-нибудь внимания к его персоне.
- Ну че, может это, отметим, мы как-никак такую делюгу замутили, - с лукавой улыбкой поинтересовался горбун, ожидая лишь только положительного ответа.
- Да тихо ты, урод, - еле различимым шепотом закричал главарь, мгновенно сменив равнодушно детское лицо на маску рвущегося в бой хищного животного с застывшим в глазах звериным оскалом. - Ты че это, жертва аборта, орешь на весь автобус? Пасть закрой и сиди, говнюк!
Колющие и жгучие, как копья, слова главаря с невиданной скоростью вылетали из уст и впивались в испуганное лицо насильника, который уже и сам был не рад своей очередной глупой выходке. Закончив моральное избиение, карлик быстро оглянулся вокруг. Немногочисленные пассажиры автобуса, на его счастье, были заняты лишь своими проблемами: кто-то неторопливо разговаривал, кто-то тупо пялился в одну точку.
- Надеюсь, никто не услышал? - грозно произнес он, впившись недобрым взглядом в соседа. От этого взгляда у Александра перехватило дыхание, а по неровной, сгорбленной спине затанцевало множество мелких, противных мурашек. Горбун только успел открыть рот, чтобы попросить прощения, как "Лиаз", снизив скорость, остановился на одной из остановок "Болота".
- Ну, давай двигай, твою мать. - зло оскалился душегуб, сильно ударив подельника в бок. Потеряв еще долю секунды, сгорбленный человек опомнился и быстро устремился к распахнутым дверям. Вслед за ним из салона вышел полутораметровый монстр, разменявший человеческую жизнь на сто двадцать пять рублей, которые неимоверно жгли карман в надежде остаться в черном пластмассовом отделе кассы, стоящей в круглосуточно не закрывающемся ларьке. Пропустив разъяренного главаря, Александр послушно последовал за ним. Он хотел было повторно попытаться извиниться, но все же удержался, опасаясь очередной, не к месту сказанной глупости. "Пусть лучше сам начнет разговор", - решил он, упираясь взглядом в спортивную куртку душегуба, шедшего впереди него. Молчаливое шествие закончилось в полусотне метров от горящего огнями продовольственного ларька, утопающего в кромешной темноте. Палач резко обернулся - шедшему за ним подельнику пришлось экстренно притормозить, чтобы не врезаться в лидера молчаливой процессии.
- Ну чё, чё купим: водяру или "Ясон"? - живо поинтересовался душегуб, отдав право выбора насильнику.
- Это, давай лучше водяру, я так давно ее не пил, - зажегся новым витком примирения горбун.
- Хорошо, о’кей, - великодушно вымолвил рыжеволосый карлик и уверенной походкой зашагал к манящим впереди огням.