* * *
Один из экипажей ехал в Санкт-Петербург по Мурманской трассе. Старшим экипажа был Немой. С ним было двое бойцов из Карелии – Моссад и Колобок. Оба сбиографией . Сначала ехали молча, а ближе к четырем часам, когда стала сказываться усталость, Моссад начал травить анекдоты. Он знал их много и рассказывал мастерски… Немой весело смеялся, сонливость как рукой сняло. Они уже приближались к мосту через Волхов недалеко от Новой Ладоги. Фары резали туман над дорогой.
– А вот еще вариант, – начал Моссад очередной анекдот. – Возвращается муж из командировки…
Второй боец – Колобок – перебил:
– В конце моста стоит блок– пост.
– Фигня, – весело ответил Моссад. – Камрад Немой взмахнет ксивой и – погнали дальше.
В его словах был резон – они миновали уже пяток блок– постов. На некоторых их останавливали, Немой демонстрировал "гестаповское" удостоверение, полицейский брал под козырек.
– Так вот: возвращается внезапно мужик из командировки, а у жены койка расстелена, сама в пеньюарчике порхает, на столе фужеры, коньячок, то-се…
"Фольксваген" въехал на мост. Сбоку замелькали ржавые стойки моста. Внизу, невидимая под слоем тумана, текла широкая северная река. "Фольксваген" проехал уже больше половины моста.
– …то-се, в общем: весь гламур. У мужика сразу мысль: ага! Трахаля ждет…
Уже был виден блок– пост в конце моста. Глазастый Колобок сказал: шлагбаум опущен.
Немой помигал дальним и посигналил: поднимай шлагбаум… Обыкновенно это срабатывало – у полицаев холуйская психология: раз кто-то ведет себя борзо, значит – начальник.
Шлагбаум продолжал лежать горизонтально.
– Спят, что ли? – вслух произнес Немой. Моссад на заднем сиденье замолчал. До блок– поста оставалось не более сотни метров.
Немой не знал, не мог знать, что три часа назад в районе началась операция по розыску террористов из группировки "Истребители". Накануне они провели операцию на территории Свирского заповедника – совершили налет на "охотничий домик", в котором отдыхали несколько офицеров МВД в компании с местными авторитетами. "Домик" сожгли, бандитов и полицейских расстреляли. По оперативной информации террористы могли уехать в направлении Санкт-Петербурга. Немой не знал, что на блок– посту находится спецгруппа комитета "Кобра" и два оперативника Особого отдела. А в ельнике в сотне метров от блок– поста укрыт "хаммер" с пулеметом.
До блок– поста осталось около пятидесяти метров. На крыше приземистого строения горел прожектор, светил в глаза, слепил. Шлагбаум лежал, как лежал. Из помещения блок– поста вышли двое полицейских – в бронежилетах, с автоматами. Немой снова посигналил: открывай… Один из полицаев поднял руку: стоп!
– Твою мать! – сквозь зубы пробормотал Немой. Он затормозил, почти упершись бампером в полицейского. Тот испуганно отскочил в сторону.
Немой опустил стекло, громко произнес:
– Открывай, придурок… комитет "Кобра".
Полицай подошел, козырнул: э– э… документики ваши разрешите.
Немой вытащил из нагрудного кармана удостоверение. Полицейский протянул к нему руку.
– Лапы! – рявкнул Немой. Полицай отдернул руку.
– Документы, – повторил он не очень уверенно и оглянулся назад.
– В моих руках смотри, – ответил Немой. Полицай изучил удостоверение. Потом облизнул губы, сказал: – Попрошу вас пройти в помещение поста.
– Чего-о? – сказал Немой. – Ты чего – не понял? Комитет "Кобра". Поднимай свою оглоблю.
Полицейский вновь оглянулся назад. Через секунду из темноты появился другой человек – в штатском, спокойный и уверенный – опер из ОСО. Он остановился около машины, сказал:
– Капитан Чубаров. Особый отдел. – Чубаров показал свое удостоверение. Немой спокойно ответил: – Майор Горохов. Со мной старшие лейтенанты Деревянко и Зухич. Спецперевозка.
– Откуда едите? – равнодушно спросил Чубаров.
– Из Петрозаводска, – ответил Немой. – А в чем дело?
– Вчера в районе произошел теракт, – спокойно сказал Чубаров. – Ищем террористов. Они где-то рядом. Они опасны. Я советую вам подождать до утра на посту. Отдохнете, вздремнете, попьете чайку.
– Заманчиво, но… не могу.
– Зря отказываетесь, – сказал Чубаров. – Здесь действительно опасно.
– Не могу, – ответил Немой. – К утру должен быть в Питере.
– Ну что ж? Мое дело предложить… Подождите двадцать секунд – схожу, отдам приказ, чтобы вас пропустили.
Чубаров повернулся и пошел в сторону поста. Немой смотрел ему в спину.
Моссад сказал:
– А чего ходить– то? Вот полицай стоит. Скажи ему, чтобы поднял шлагбаум – всех и делов.
Чубаров вошел в помещение блок– поста, плотно закрыл за собой дверь и бросил командиру спецгруппы: в машине – террористы! Быстро свяжись с "коробочкой".
Лейтенант, командир спецгруппы, не стал ничего спрашивать, кивнул и нажал на тангенту рации:
– "Коробочка", первый вызывает… Прием.
Через три секунды рация отозвалась: "коробочка" на связи. Прием.
Лейтенант снял с груди рацию, протянул ее Чубарову.
– "Коробочка", – сказал Чубаров в рацию. – Твой выход, "коробочка".
Моссад сказал:
– Командир, нужно сваливать… Он нас раскусил.
– Не паникуй, – ответил Немой Моссаду. Он не знал, что совершил две ошибки: во-первых, сказал Чубарову о спецперевозке. Немой не мог знать, что сотрудник, осуществляющий спецперевозку, сказал бы коллеге: "Красная шапочка. Везу пирожки бабушке". Во-вторых, он сказал, откуда и куда едет. Настоящая "Красная шапочка" никогда этого не скажет. В самом крайнем случае "шапочка" может сообщить номер наряда на спецперевозку… Ничего этого Немой не знал.
Водитель "хаммера" разбудил пулеметчиков и повернул ключ в замке зажигания. Восьмицилиндровый дизель "молотка" запел ровно и мощно. Старший пулеметного расчета занял свое место за гашетками "браунинга" калибром 12,7, зевнул и спросил: че, воюем?.. Водитель ответил: огонь только по команде, – включил фары и выехал, легко сминая елки, на дорогу. До блок– поста отсюда было чуть больше ста метров.
Немой увидел, как вспыхнули в ельнике фары и спустя несколько секунд на дорогу выкатился автомобиль. Немой еще не видел, что это за автомобиль, но уже догадался… Он включил дальний и разглядел характерную приземистую тушу "хаммера" с пулеметом наверху. "Хаммер" медленно катил к мосту.
– Твою мать! – сказал Немой.
Одновременно раздался голос из громкоговорителя:
– Эй, "майор Горохов"! Советую сдаться. Выходите из машины, ложитесь на землю.
Немой лихорадочно соображал: что делать? Впереди "хам" с пулеметом. Сзади триста метров узкого моста… На "хаммере" вспыхнул прожектор. Он светил прямо в глаза.
– "Горохов"! – произнес слегка искаженный динамиком, но все же узнаваемый голос Чубарова. – Слышишь меня, "Горохов"?
– Слышу, – буркнул Немой, стиснул зубы и включил заднюю передачу.
Из блок– поста выскакивали спецназовцы.
"Фольксваген" ринулся назад. В узком лотке моста он был обречен, и это понимали все. Слепил прожектор на "хаммере", слепил прожектор на крыше блок– поста. Взмыл вверх шлагбаум, "хаммер" въехал на мост.
От блок– поста ударил выстрел и правое переднее колесо "фольксвагена" осело. Микроавтобус мотнуло в сторону. Он проехал бортом по бетонному ограждению. Со скрежетом рвался металл борта, сыпались искры. Не очень быстро, но неотвратимо надвигался "хаммер". Казалось, он заполняет всю ширину моста.
Моссад крикнул Немому: притормози, командир. – Зачем? – Выйду, подышу свежим воздухом… Немой остановил машину, Моссад откатил боковую дверь, сказал: жаль, анекдот так и не рассказал! – выпрыгнул, сходу дал длинную очередь в сторону блок– поста и перевалился через высокое бетонное ограждение на пешеходную дорожку. По бетону хлестнули пули.
Немой отпустил сцепление, "фольксваген" покатил дальше.
Пуля пробила левое переднее.
Чубаров подумал: а ведь уйдут, суки! Уйдут…
В идеале, террористов нужно брать живыми. Этого требуют все служебные инструкции. Но в реальной жизни редко удается взять террориста живым – в большинстве своем они стремятся покончить с собой. Еще бы – все хорошо наслышаны о спецтюрьмах… Вообще, инструкции инструкциями, а в реальной жизни обычно все идет не по писаному. Однако если ты упустишь террористов, то потом с тебя спросят: почему упустил? И твои оправдания: хотел, мол, взять живым, – никому нах не нужны.
Несколько секунд Чубаров колебался, а потом скомандовал в рацию: "коробочка"! "Коробочка", огонь! На поражение!
Пулеметчик прицелился в середину бликующего лобового стекла "фольксвагена", нажал на гашетку.
Немой увидел, как над "хаммером" вспыхнул яркий белый огонь… Трассирующие пули калибром 12,7 миллиметра прожгли шестьдесят метров холодного сырого воздуха, обрушились на "фольксваген". Через секунду одна из них пробила грудную клетку Колобка, через четыре секунды другая прошила правое плечо Немого. Немой выпустил руль. "Фольксваген" вильнул и уперся задом в ограждение… "Хаммер" продолжал ехать, пулеметчик стрелял. Колобок прошептал: господи, как больно! – и умер.
Немой застонал.
Ефим Гинзбург по кличке Моссад лежал за бетонным ограждением, отделяющим проезжую часть моста от пешеходной. Он прижимался к бетону с выступающими наружу прутьями арматуры и ощущал телом дрожь моста под весом "хаммера". Бетон был очень холодным. Потом Моссад услышал обвальный грохот пулемета. Казалось, что пулемет стреляет прямо над головой. Непроизвольно Моссад еще плотнее прижался к бетону, но через несколько секунд все-таки заставил себя поднять голову. Он увидел тень от проезжающего мимо "хаммера", ощутил запах сгоревшего пороха.
Немой распахнул дверцу и вывалился на бетон. Перебитая правая рука висела, перед глазами была пелена. Сквозь эту пелену Немой видел, как приближается "хаммер". Левой рукой Немой достал из кармана на внутренней стороне дверцы гранату, неловко начал подниматься на ноги.
Пулемет умолк. Пулеметчик жевал резинку, с интересом смотрел, как барахтается в крови террорист возле дверцы… Террорист поднял руку ко рту, и пулеметчик увидел, что из кулака торчит цилиндр взрывателя с кольцом.
– Идиот, – пробормотал пулеметчик, выплюнул розовый комочек резинки и дал короткую – три выстрела – очередь. Тело террориста дернулось, как будто от удара хлыстом, он выронил гранату с так и не выдернутой чекой. А потом упал сам. "Хаммер" остановился.
Сквозь дыру в бетонном барьере Моссад смотрел на труп Немого. Еще минуту назад Немой был жив. Улыбался, слушая анекдот, который Моссад так и не успел рассказать до конца… Теперь он лежит мертвый на разбитом бетоне с обнаженной арматурой. А над ним смрадно – соляркой и сгоревшим порохом – дышит стальная туша. Моссад ощутил острое чувство ненависти к этому ящику на колесах. И к тем, кто сидит в этом ящике.
– Суки, – сказал Ефим. – Что же вы творите, суки?
Светил прожектор, заливал мост светом. Было очень холодно. Моссад прополз несколько метров и оказался напротив "хаммера". Он привстал и рванул гранату, привязанную за кольцо к шнуру. В этот момент левая дверца "хама" распахнулась. Моссад вскочил, метнул гранату в проем… Она влетела в темное чрево машины. Моссад тут же перепрыгнул через барьер, быстро подскочил и захлопнул дверцу, навалился на нее плечом… Внутри раздался крик: граната! Спустя три секунды внутри "хаммера" громыхнуло, сверкнуло, дверь сильно толкнуло изнутри, как будто кто-то хотел выйти.
Моссад точно знал, что оттуда никто не выйдет.
– Вот так, – пробормотал Моссад, – вот так.
Прикрываясь корпусом "хаммера", он присел на корточки, вытащил из кармана сигареты и зажигалку – закурил. Он сделал три затяжки – дым был горьким. Он затушил сигарету о колесо "хаммера", заменил магазин автомата и стал ждать… На него одобрительно смотрел мертвый Немой.
Через громкоговоритель Моссаду предложили сдаться. В обмен на жизнь. Моссад криво улыбнулся. Он не боялся смерти. Знал, что раньше или позже он погибнет. Относился к этому спокойно. Хотелось только, чтобы смерть была легкой. Остальное казалось неважным… Ему предложили сдаться, он ответил автоматной очередью. Больше ему ничего не дали сделать – снайпер прострелил ему одну руку, потом вторую. Моссаду стало тоскливо. Невероятно тоскливо. Он встал и пошел к перилам. Через слепящий электрический свет… Когда он был в трех метрах от перил, снайпер вновь выстрелил, пробил ему ногу. Моссад упал, пополз к дыре в ограждении… Что-то говорил в громкоговоритель капитан Чубаров. Моссад не разбирал слов. Он уже почти совсем ничего не понимал, но упорно полз, полз, полз к краю, к дыре, тащил кровавый след… По мосту к нему бежали бойцы спецназа. Ближайший из них был всего в пяти метрах, когда Ефим Гинзбург протолкнул тело в дыру и упал в белый туман над черной водой. Вода приняла его и понесла в Ладожское озеро.
Тела убитых террористов, их документы и телефоны отправили в Санкт-Петербург. Оперативники приступили к досмотру автобуса… Когда капитан Чубаров попытался открыть большую дорожную сумку, которую извлекли из микроавтобуса, прогремел взрыв – посмертный привет от Немого. Чубаров погиб на месте, еще двое "гестаповцев" были ранены, а антенна-усилитель разрушена на фрагменты.
"Фольксваген" группы Немого должен был прибыть в Санкт-Петербург около восьми часов утра и остановиться возле терминала, который официально называется "Восток – Запад", а неофициально – "Китайский". В столице китайцев было не так много, как в Москве, но слово "китайский" было весьма в ходу. Здесь, у въезда на терминал, один из членов экипажа должен был выйти и помочиться на левое заднее колесо. Это был "цветок в окне" – условный знак: все в порядке. В одном из грузовичков на подъезде к терминалу с вечера сидел наблюдатель, ждал.
В полдень 6– го октября истекло контрольное время прибытия группы Немого. Наблюдатель (через посредника) доложил об этом Мастеру. Мастер – также через посредника – немедленно снял наблюдателя, уничтожил телефоны, предназначенные для связи с Немым. Что произошло – неизвестно, но факт: группа Немого до города не доехала. В лучшем случае они погибли, в худшем – арестованы.
Оба варианта не отменяли операции, так как даже арестованные и допрошенные с применением пыток, члены группы смогут дать только самые общие показания: готовится покушение на Председателя… Каким способом, знает только Немой. Где и когда – не знает даже он…
Мастер позвонил Дервишу, сказал: Молчун с племянниками не приехали…
Дервиш несколько секунд молчал, потом вздохнул и сказал: пошли кого-нибудь прокатиться по маршруту.
У Мастера была напряженка с людьми. Он подумал: кого же послать? – и решил: Викторию и Бьёрна. Возможно, им удастся узнать что-то про судьбу группы Немого… Впрочем, маловероятно.
* * *
Три благополучно добравшиеся группы были размещены на квартирах, загодя снятых Мастером. Для каждой группы было снято две квартиры. Все – неподалеку от Территории Зла. Мастер завез в них запас продуктов, воды, сигарет, телефонов и прочих необходимых для жизни мелочей. Продукты были закуплены с таким расчетом, чтобы группа могла прожить на любой из квартир не менее недели.
Вечером Мастер начал объезжать конспиративные квартиры. Первый визит он нанес в квартиру, где расположилась группа, которой командовал Глеб… Мастер относился к Глебу, как к сыну. Они не виделись больше двух лет. Мастеру хотелось обнять Глеба, похлопать по спине. Он этого не сделал – считал, что такое выражение чувств неуместно и ограничился крепким рукопожатием. Мастер познакомился с бойцами, сам представился: Иванов, – после этого приступил к инструктажу. Инструктаж был короткий, посвященный в основном конспирации и способам связи, и закончился словами:
– Я попрошу вас… я настоятельно попрошу вас не выходить из дому. Все, что необходимо для жизни, здесь есть – от туалетной бумаги до обезболивающих препаратов. Я прошу вас оставаться в квартире не потому, что не доверяю. А потому, что этой операции мы придаем очень важное значение. Поэтому хотим свести к минимуму риск провала… И значит будет лучше, если до начала операции вы не будете покидать квартиру. Отдыхайте, отсыпайтесь, ждите. О времени операции вы узнаете за три часа до ее начала… Вопросы есть ко мне?
Вопросов не было. Мастер попрощался и уехал.
В следующем адресе располагалась группа, которой командовал Кот. Когда Мастер уже уходил, Кот задержал его в прихожей, спросил:
– Скажите, Немой п– приехал?
– Немой? – спросил Мастер. – Кто такой Немой?
– Ну вот что, товарищ Иванов… Мы с Немым, к– как братья. Больше, чем братья. П– понятно?
– Понятно, – ответил Мастер. – Приехал Немой.
– Н– ну, спасибо… А то что-то с-сердце не на месте.
– Нет, – ободряюще улыбнулся Мастер, – все в порядке.
Он был противен сам себе.
Последний визит в тот вечер Мастер нанес в группу Студента. Провел инструктаж. Потом, в прихожей, Студент как бы невзначай, как бы между делом, спросил о Виктории. Мастер подумал: да что ж такое-то? Что за день такой? – и хотел уже было ответить сухо, но передумал и сказал: она в командировке, Саша… А потом неожиданно для самого себя добавил: она тоже о тебе спрашивала.