* * *
Шел уже девятый час вечера, когда майору Колесову позвонил заместитель начальника управления полковник Спиридонов:
– Как движется расследование по убийству Гриваса? Результаты есть?
– Так точно, есть.
– Поднимитесь ко мне, доложите.
Колесов поднялся на шестой этаж "Кубышки" – там находились кабинеты руководителей. Полковник Спиридонов сидел за столом, пил мате. В "Кобре" Спиридонов был известен как крепкий профессионал и человек с тяжелым характером.
– Садитесь, майор, – предложил Спиридонов. Колесов сел. – Докладывайте.
Колесов коротко и четко доложил: капитан Гривас был убит приблизительно около трех часов ночи в ночь с субботы на воскресенье. Смерть наступила в результате удара тупым предметом в правый висок. Удар сильный – проломлен висок. Вероятно, били кастетом. Тело капитана обнаружено на Канонерской улице, под аркой дома № 27. Вполне вероятно, что его привезли туда на его же собственном автомобиле – в "форде" Гриваса обнаружены следы крови. Больше ничего нет, кроме номера сотового телефона, на который позвонил Гривас, отправляясь в свою "командировку"… А в организме убитого капитана обнаружено изрядное количество алкоголя.
– Он что – был пьющий? – резко спросил подполковник.
– Выпивал весьма умеренно. Всегда контролировал себя.
– Всегда контролировал, – желчно повторил Спиридонов, – а в эту ночь нет… Как вы это объясните?
– Возможно, его сознательно напоили. После чего он был убит и ограблен. В его карманах не осталось ничего, кроме упаковки презервативов… А полицейские сняли с него ботинки.
– Ботинки сняли?
– Так точно, сняли ботинки. Гривас любил качественную обувь. У него были дорогие, ручной работы, мокасины. Их присвоил себе дознаватель.
– Вот ведь сволочь какая, – мрачно произнес Спиридонов. И сделал пометку в блокноте. – Ботинки снял… Что еще взяли?
– Все – бумажник, пистолет, часы, телефоны. Остался только личный жетон.
Спиридонов побарабанил пальцами по столешнице, сказал:
– Ладно… Сейчас я хотел бы услышать ваши выводы, майор.
– Полагаю, господин полковник, что мы имеем дело с банальным разбоем. Или с убийством из ревности. Например, пришел домой муж, застал в своей постели Гриваса…
Полковник встал, прошелся по кабинету. Была у него такая манера – ходить из угла в угла.
– Может и муж. А может… Про эту женщину что-нибудь известно? – спросил Спиридонов.
– Ничего… Телефон, на который звонил Гривас, в тот момент находился в районе действия антенны, которая расположена на доме №183 по набережной Фонтанки. Сейчас не отвечает. Радиус действия антенны в условиях плотной городской застройки сто пятьдесят-двести метров. Это двадцать– тридцать домов. Завтра же направлю туда ребят с фотографией капитана Гриваса. Возможно, мы найдем людей, которые его видели. Далее. Номер, на который звонил Гривас, зарегистрирован на некоего Быстрова Альберта Григорьевича, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения. Этот Быстров полгода, как умер. Жил в коммуналке, сильно пил, родных нет.
– По учетам?
– Не проходит.
– Жену Гриваса допросили?
– Еще нет.
– Почему? – Спиридонов остановился напротив Колесова.
– Господин полковник, я считал неуместным… сразу после смерти мужа…
– Майор! – перебил полковник. – Вы где служите? Это что такое: я считал неуместным? Ее муж, возможно, предатель… По крайней мере до тех пор, пока мы не доказали обратного.
– Виноват, господин полковник. Завтра же допрошу. Лично.
Спиридонов вновь сел за стол, сказал:
– Займитесь этим прямо с утра. Женщину, к которой ездил Гривас, установить обязательно. Может, не в разбое дело-то? Если это разбой или убийство из ревности, то… А что, если Гривас предатель? Если он работал на "Гёзов" или "Александра Невского"?
– Это крайне маловероятно, господин полковник.
– Почему же? В Архангельске был случай, в Тамбове. А Москве, если помните, завербовали едва ли не целый отдел.
– Капитан Гривас прошел плановую проверку на детекторе.
– Когда это было?
– Это было почти год назад. Через полтора месяца ему снова на детектор.
– Вот вам, кстати, и возможная причина ликвидации Гриваса товарищами по борьбе: риск разоблачения. – Спиридонов несколько секунд молчал, потом произнес: – Я тоже не хочу думать, что капитан Гривас предатель, но… назовите мне хотя бы одну причину, которая убедит меня, что это был обычный криминал.
– Преступники не взяли даже личный жетон офицера "Кобры".
– И что? С ним легко спалиться.
– С пистолетом тоже легко спалиться, но пистолет они взяли.
– Верно… И каков вывод?
– Это уголовники. Террористы непременно взяли бы личный жетон сотрудника.
Спиридонов некоторое время молчал, потом сказал:
– Я полагаю, майор, что с вероятностью девяносто пять процентов вы правы – это обычная уголовщина. Но – "Мертвый огонь". Окончательное решение я приму утром. Вы свободны. Но женщину, которой звонил Гривас, нужно установить обязательно.
Колесов вернулся в свой кабинет и позвонил вдове Гриваса. Попросил ее "заглянуть" в управление завтра утром. Она спросила: зачем? – он ответил, что должен задать несколько вопросов: не волнуйтесь, простая формальность.
* * *
Дервиш, Студент и Глеб ехали на встречу с Котом. Машина с меланхоличным китайцем за рулем неторопливо катила через ярко освещенный центр Москвы. На тротуарах непрерывной стеной стояли проститутки. Здесь были девушки всех национальностей и всех возрастов. Мелькали и совсем молоденькие, почти дети. В неживом неоновом свете их лица выглядели матовыми, заретушированными. Прогуливались увешанные золотыми цепями сутенеры. У входа в казино "Магриб" кипела драка. Дрались два десятка смуглых мужчин. Быстрыми ручными молниями мелькали ножи, на асфальте уже валялись убитые или, может быть, раненые.
Дервиш сидел на переднем сиденье, навалившись на трость, смотрел в блестящее стекло "мерседеса" и что-то шептал. Студент подумал, что старик молится. Но Дервиш не молился. Дервиш проклинал.
Покрутившись по центру, сменили машину и приехали в небольшое заведение в Ясенево. Когда-то это была типовая двухэтажная "стекляшка". Но после погромов 14-го года времена "стекляшек" прошли, здание обложили кирпичом, оставив узкие, похожие на бойницы, щели. Собственно, это и были бойницы.
На первом этаже был общий зал. Там было много восточных людей, накурено, шумно, пахло марихуаной, крутилась на шесте девица. Из одежды на ней были татуировки и стразы. Дервиш уверенно прошел на второй этаж, постучал рукоятью трости в стальную дверь. Динамик над дверью произнес с очень сильным акцетом: что твой хотел?
– Открывай, басурманин, – грубовато-весело ответил Дервиш.
Некоторое время "басурманин" разглядывал клиентов в невидимый глаз камеры, потом раздался щелчок реле. Вошли. Коридор, столик, кресло. На столике порножурнал "Московские киски". В кресле молодой азиат с багровым шрамом на щеке. Под рукой двустволка с сильно обрезанными стволами. Азиат сказал:
– Двер в конец коридор.
Они прошли по коридору, остановились перед покрашенной в коричневой цвет дверью. Дервиш постучал. На этот раз костяшками пальцев.
– Открыто, – прозвучал ответ.
Они вошли в помещение бордельного толка – плюш и зеркала, в глубине альков с широченной тахтой. За столом сидели двое. На столе стояли бутылки, тарелки. Картина была совершенно мирной, но Студент отлично знал, что в любой момент она может обернуться стрельбой. Кровью. Трупами. С первого этажа доносились – бум! Бум! Бум! – отзвуки музыки.
– Прошу к нашему шалашу, – произнес один из мужчин за столом.
Дервиш ответил:
– Мне нужен Кот. Где он?
– Д– да здесь К– кот, – раздался голос сзади. Студент стремительно обернулся. Из-за ширмы в углу появился человек. Он был невысок, седоват, ему могло быть и тридцать лет и пятьдесят. Он улыбался, одновременно убирал в оперативную кобуру под мышкой наган.
Дервиш и Кот шагнули навстречу друг другу, обменялись рукопожатием.
Студент смотрел на мужчину и думал: вот он какой, легендарный Кот. Человек, за голову которого обещано двадцать пять тысяч новых евро.
Студент завершил рассказ словами:
– Перевозка будет осуществяться в ночь с четверга на пятницу, то есть двадцать пятого августа, скорым поездом №29 "Мегаполис". Из Москвы экспресс уходит в ноль сорок пять. В Петербург прибывает в девять ровно… Вопросы ко мне?
Несколько секунд все молчали, потом Кот сказал:
– Н– ну, если известна д-дата и номер п– поезда, то какие же тут вопросы? Сделаем – не в п– первый раз.
– А как конкретно вы себе это представляете? – спросил Дервиш.
Кот улыбнулся и сказал:
– А мы не п– представляем. Мы идем и д-делаем… Конечно, расскажу.
Он закурил и подробно рассказал о том, как собирается организовать налет на спецвагон.
– Отлично, – сказал Дервиш. – Кстати, могу предложить место для проведения операции.
– П– предлагайте.
– Железнодорожный переезд у станции Спирово. Это в сотне верст от Твери. Я эти места хорошо знаю.
– П– посмотрим, – сказал Кот. – Если место п– подходящее, то там и сделаем.
Дервиш сказал:
– Но это не все, друзья мои. Есть еще один вопрос.
– Какой?
– Дело в том, что сами по себе антенны не имеют никакого значения. Антенна без "Ужаса" это как пистолет без затвора… Правильно?
Кот кивнул: п– правильно.
– Значит, – сказал Дервиш, – необходимо добыть "Ужасы". Они хранятся в горотделах полиции. Добыть из нужно сразу, не откладывая. Потому что когда они поймут, что произошло – переведут все управы на усиленный режим. Посему желательно в эту же ночь добыть хотя бы пару "Ужасов". – Дервиш обвел всех глазами и спросил: – Есть идеи?
Один из "котят" – мужчина лет сорока по кличке Немой – ответил:
– Если "Мегаполис" будем брать недалеко от Твери, то, пожалуй, есть кое-что… Тут такое дело: год назад мы готовили в Твери операцию. Как раз неподалеку от горотдела полиции. По ряду обстоятельств не сложилось, но предварительная подготовка была проведена. Конечно, сейчас нужно побывать в Твери, посмотреть, что к чему… Кстати, для операции понадобится еще хотя бы пара человек – чтобы было кого посадить за руль и, вообще, для страховки.
Дервиш сказал:
– Студент и Глеб поедут с вами.
Немой вопросительно посмотрел на Кота. Кот в свою очередь посмотрел на Дервиша, спросил:
– А в деле ребята б– бывали?
– Бывали, – ответил Дервиш.
Кот кивнул и произнес:
– Тогда чего тянуть? Завтра же п– поедите в Тверь, осмотритесь на месте. А мы с Гориным п– прокатимся этим "Мегаполисом" в П– питер, п– посмотрим, что к чему. А как вернемся – нужно п– приступать к детальному п– планированию операции… А сейчас, – Кот посмотрел на часы, сказал: – Сейчас нужно п– поторопиться. Д– до отбытия "Мегаполиса" осталось чуть больше д-двух часов.
В ноль часов сорок пять минут скорый поезд "Мегаполис" отошел от перрона Николаевского вокзала. Одно купе спального вагона занимали Кот и Горин.
* * *
Во вторник утром Колесову позвонили из проходной: к вам посетительница, вдова капитана Гриваса.
Майор выписал пропуск, спустился вниз, принял Антонину Гривас у дежурного и привел в свой кабинет. Колесов включил электрический чайник, поставил на стол чашки, печенье.
– Антонина Леонидовна, – сказал Колесов. – У меня к вам весьма деликатный вопрос.
– Да, слушаю.
– Вам чай или кофе?
– Мне все равно… Это и есть ваш деликатный вопрос?
– Нет. Вопрос у меня про Виктора.
– Да?
– Антонина Леонидовна, дело в том, что в тот злополучный день Виктор не был в командировке.
– Я знаю, – ответила она.
– Вот как? А где он был – знаете?
– Знаю, – спокойно произнесла она. Колесов напрягся.
– И где же? – спросил он.
Вдова Гриваса усмехнулась:
– У бабы он был. А вы не знали?
– Мы предположили это… А у какой бабы был Виктор? Вы что-то знаете о ней?
– Знаю.
Чайник на приставном столике зашумел.
– И что вы о ней знаете?
– Какое это имеет значение теперь?
– Имеет… так что вы о ней знаете?
– Я не хочу об этом говорить.
– Сожалею, но придется. Что вы о ней знаете?
Она поднялась, сказала:
– Подпишите мой пропуск и проводите меня на выход.
– Нам нужна информация об этой женщине.
– Да плевала я на то, что вам нужно.
Колесов подумал: не понимает. Эта коза просто не понимает… Колесов тоже встал, обошел стол и остановился напротив нее.
– Антонина, – сказал он, – Леонидовна, ты, я вижу…
– Почему вы мне тыкаете? – вскочила она. Он несильно толкнул женщину в плечо и она шлепнулась на стул. Колесов взял ее за подбородок, поднял голову вверх.
– Могу не тыкать. Могу на вы. Но ты, я вижу, не догоняешь. Положение у тебя вот какое: мужа твоего мы подозреваем в предательстве. А это что значит? Значит, пенсии ты лишишься. Из квартиры четырехкомнатной в охраняемом доме вылетишь. Сын пойдет учиться в обычную государственную школу. Ты знаешь, что это такое – государственная школа? Это – наркотики и уголовные порядки. Половина одноклассников – кавказоиды, половина учителей – алкоголики.
Колесов говорил спокойно, почти равнодушно. Но женщина от этих его слов все больше терялась. Она как будто становилась меньше.
– Я могу на вы, Тоня… Леонидовна. У нас не лягавка, у нас приличная организация. Аналог немецкой Geheime Staatspolizei. Сокращенно – Gestapo. Ге-ста-по. Знаете ли вы, Антонина Леонидовна, чем наше "гестапо" отличается от народной полиции? Не знаете? Так я объясню. В народной полиции людишек тупо забивают насмерть. А здесь – нет. Здесь сначала наизнанку выворачивают. Спускают в "душевую" и наизнанку выворачивают. Кстати, слышала про "душевую"?
– Нет… нет, нет.
– Значит, слышала. Значит, трепанулся Витюша. Язык у него был длинный… Так вот, либо ты ответишь на мои вопросы и пойдешь домой. Либо – в "душевую". Там ты все равно ответишь на все вопросы, но… в общем, ты все поняла.
Антонина сглотнула, из глаз выкатились две маленькие слезинки.
– Я… отвечу, отвечу.
– Вот и хорошо, Антонина Леонидовна. – Колесов вернулся за стол, сел в кресло. – Итак, что вам известно про эту женщину?
– Немного… Почти ничего. Ее зовут Валерия. Случайно услышала, как мой козел называл ее "Валерочка".
– Как вы это услышали, Антонина Леонидовна?
– Случайно… Он по телефону с этой сучкой говорил. У него для этих дел специальный телефон был. Он его даже домой не приносил, в машине держал… Думал, я не знаю.
– Еще что? Фамилия? Адрес? Телефон? Подробности? Где они встречались?
– Больше не знаю ничего, – покачала головой женщина. – А, вспомнила – рыжая она. Он сказал ей по телефону: твои волосы как осенний пожар.
Колесов усмехнулся: романтик, блин! Поэт, блин, недорезанный.
Колесов хотел задать еще один вопрос, но вдруг его осенило: ресторанчик на Парадной и его, Колесова, день рождения… Они уже изрядно выпили, когда вошла эта, ну, которая, как осенний пожар. И все обратили на нее внимание – она из тех женщин, на которых все нормальные мужики обращают внимание. Она посидела минут пятнадцать– двадцать и ушла. И Витька сразу вслед за ней намылился… А было это всего две недели назад.
– Как осенний пожар, значит? – задумчиво повторил Колесов. Вдова Гриваса вдруг заплакала. Колесов посмотрел на нее и сказал: – Да, ладно тебе. Все будет нормально. Витьку похороним как героя, павшего в борьбе… Памятник поставим приличный за казенный счет. Пенсию будешь получать хорошую, спиногрыза твоего в приличную школу бесплатно устроим.
– Твари, – произнесла женщина сквозь всхлипывание. – Твари вы все противные.
Колесов доложил Спиридонову о "разговоре" с вдовой Гриваса. Спиридонов сказал: значит, была, все-таки, баба… Спустя час полковник Спиридонов "дал добро" на перевозку партии специзделий по теме "Мертвый огонь".
– Но Рыжую, – сказал полковник, – все равно нужно установить.
– Сделаем, Георгий Анатольевич, – заверил Колесов.
* * *
Из Петербурга Кот и Горин возвращались дневным экспрессом. Сошли в Твери, там встретились с Немым, Студентом и Глебом. Поодиночке прошлись мимо здания ГУВД, "погуляли" по прилегающим улицам. Немой сказал, что за год здесь ничего не изменилось – можно работать.
Потом поехали в Спирово. Там осмотрели железнодорожный переезд и прилегающую территорию. После короткого совещания решили, что подходит, что именно здесь нужно брать "Мегаполис".
Вернулись в Москву, сели планировать операцию в деталях. Это была рутинная и кропотливая работа – требовалось учесть десятки самых различных факторов: просчитать графики движения каждой группы, соотнести их с конкретной обстановкой и предусмотреть запасные варианты на случай, если основной придется по каким-то причинам отменить… Без какой-либо гарантии, что все получится.
Кот в этой связи весело и почти не заикаясь рассказал, как год назад проводили похищение высокопоставленного "гестаповского" офицера. Его хотели обменять на троих "гёзов", арестованных во время налета на банк. Операцию готовили более двух месяцев, захват "гестаповца" провели в высшей степени профессионально. Взяли – пискнуть не успел. Предусмотрели, казалось, все. Но никто не мог предусмотреть, что под аркой дома заглохнет грузовой фургон и перекроет маршрут отхода. Операцию пришлось срочно свернуть, уходить пешком через сквозной подъезд, а "гестаповца" пристрелить. Ибо, как выразился Кот, "не пропадать же добру".
До операции "Мегаполис" оставалось немногим более двух суток.
В хлопотах по подготовке операции они пролетели незаметно.
В четверг, 24 августа, около двадцати двух часов Дервиш, Студент и Глеб выехали из Москвы в Тверь. Ехали на купленном три часа назад микроавтобусе "мерседес". "Мерс" приобрели по подложным документам, повесили поддельные номера.
Их несколько раз останавливали на полицейских постах, но у Дервиша было удостоверение советника Генеральной прокуратуры. Это мигом остужало пыл полицейских.
На платной стоянке в Твери они забрали купленные накануне старую "Ниву– шевроле" и УАЗ – "буханку". "Мерседес" спрятали в лесу в шестидесяти километрах от Твери, на "Ниве" и УАЗе поехали в Спирово.