- И все-таки, - сказал Майло, - моя работа мне нравится больше, чем твоя.
Спустя пять минут он барабанил в дверь, ведущую в расположенные внутри кабинеты. Приглушенный мужской голос прокричал нечто похожее на "Подождите!", и дверь чуть-чуть приоткрылась. Глаза, которые взглянули на нас из-за квадратных очков с двойными линзами, были светло-карими и настороженными. Изучающими. В них не было удивления.
- Что происходит? - Хорошо поставленный голос с легким скандинавским акцентом. Та часть лица, которую мне было видно, - гладкая и румяная, подбородок украшен светлой, с проседью эспаньолкой. Над бородкой - чопорно поджатые узкие губы.
- Полиция, - представился Майло. - Мы ищем доктора Коппел.
- Полиция? И потому вы барабанили в дверь? - Спокойный голос… почти дружелюбный, несмотря на причиненное беспокойство.
- Вы?..
- Доктор Ларсен. Я работаю с пациентом и предпочел бы, чтобы вы ушли. Зачем вам нужна Мэри Лу?
- Я бы не хотел обсуждать это с вами, сэр.
Элбин Ларсен захлопал ресницами.
- Как вам будет угодно. - Он начал закрывать дверь.
Майло ухватился за нее.
- Офицер!..
- Ее лампочка горит, - сказал лейтенант, - но в кабинете доктора нет.
Дверь открылась шире, и Ларсен вышел в приемную. Это был мужчина за пятьдесят, ростом примерно пять футов десять дюймов, фунтов на пятнадцать тяжелее нормы, с немного отросшим седеющим "ежиком" на голове. Зеленый, ручной вязки жилет плотно сидел на застегнутой на все пуговицы бледно-голубой рубашке. Его брюки цвета хаки были отутюжены и имели безукоризненную складку, коричневые с дырочками ботинки начищены до блеска.
Он долго разглядывал нас.
- Нет в кабинете? Откуда вы знаете?
Майло описал свой разговор с оператором из регистратуры.
- А! - Ларсен улыбнулся. - Это ничего не значит. Доктора Коппел вполне могли вызвать на работу в связи с кризисным состоянием кого-то из пациентов и у нее просто не нашлось времени отметиться в регистратуре.
- Кризисное состояние здесь, в офисе?
- Наша профессия изобилует кризисными состояниями.
- То есть такое бывает часто?
- Достаточно часто. Теперь, как я полагаю, лучший для нас выход из создавшейся ситуации, если вы оставите свою карточку, а я прослежу…
- Вы видели ее сегодня, доктор?
- Я никак не мог ее видеть. У меня пациенты один за другим с восьми утра. То же и у Франко… доктора Гулла. У нас у всех очень напряженный график работы, и мы стараемся так назначать время пациентам, чтобы избегать толчеи в приемной. - Ларсен отдернул рукав рубашки и обнажил старомодный розово-золотой "ролеКС". - Следующий сеанс у меня через десять минут, и я оставил пациента ждать в кабинете, что в крайней степени неэтично и непрофессионально. Поэтому, будьте любезны, оставьте карточку и…
- А почему бы нам не проверить, в кабинете доктор Коппел или нет?
- Это было бы неуместно.
- В противном случае нам придется ее ждать прямо здесь.
Маленький рот Ларсена стал еще меньше.
- В таком случае, сэр, вас выведут силой.
Майло пожал плечами, сел и взял в руки номер журнала "Модерн хелс", брошенный женщиной, у которой с лица облезла кожа.
Ларсен повернулся ко мне, словно надеясь найти понимание. Я разглядывал ковер.
- Хорошо, - сказал он. - Я пойду проверю.
Доктор шагнул во внутренний коридор и захлопнул дверь. Спустя несколько секунд он вернулся с каменным лицом.
- Ее там нет. Я ничего не понимаю, но уверен, что этому есть какое-то объяснение. А теперь мне нужно вернуться к пациенту. Если вы все же хотите остаться здесь, то, прошу вас, не шумите.
Глава 15
- Вот именно таких, - сказал Майло, когда мы покинули здание, - я называю целителями душ. Невозмутимый, с тихим голосом, постоянно анализирующий ситуацию.
- Я не подхожу под это определение?
- Ты, мой друг, отклонение от нормы.
- Чересчур невозмутимый?
- Чересчур приземленный. Давай-ка проверим жилье доктора Коппел. Время есть?
- Конечно. Нестерпимо хочется взглянуть, как живут настоящие целители.
В соответствии с данными отдела автотранспортных средств Мэри Лу Коппел проживала на Макконнелл-драйв в Шевье-Хиллз.
Я поехал на запад, миновал Сенчури-сити, повернул на юг к Пико, потом проехал еще полмили мимо Ранчо-парка и радара полицейского-мотоциклиста с каменным лицом. Майло помахал офицеру, но тот не ответил на приветствие. Макконнелл была приятной улицей, холмистой и извилистой, в отличие от разбитых, словно садовые дорожки, магистралей Беверли-Хиллз и удивляла смелой смесью различных пород деревьев, росших по сторонам дороги.
Дом Коппел представлял собой угнездившийся на вершине небольшого холма двухэтажный кирпичный особнячок в стиле эпохи Тюдоров, к которому вели тридцать каменных ступеней. Крутая подъездная дорожка могла бы стать серьезным препятствием для автомобиля со слабосильным движком. Никаких признаков "мерседеса", но двери гаража закрыты.
- Возможно, она напугана двумя убийствами своих пациентов сильнее, чем нам показалось, и решила взять небольшой отпуск, - изрек Майло.
- Не предупредив предварительно своих пациентов?
- От страха можно сделать и не такое. - Он посмотрел на вершину холма. - О'кей, прочь сомнения, и повезли. Как у тебя с альпинистской подготовкой?
- По крайней мере здесь хороший вид, - пробормотал он, первым двигаясь вперед. За ним в двух шагах полз я. Майло отдувался и пыхтел, когда мы добрались до самого верха. - При всем… при этом, - старался отдышаться он, - ей… дома… не нужен… никакой черт-его-побери-тренажерный-зал.
Вблизи было видно, что дом ухожен, окна сияют, на медных водосточных трубах ни пятнышка, резная дубовая дверь покрыта свежим лаком. Посадки папоротника, папируса и белых роз делали более приветливым фасад из потемневшего кирпича. Аромат от травяной смеси в каменной вазе окутывал крытое крыльцо дома. Палисандровое дерево с многочисленными стволами формировало центральную часть крошечной уютной лужайки. Сквозь его ветви открывался вид на запад: чаша Лос-Анджелеса и горы Сан-Габриель за ней. Несмотря на завесу смога, панорама потрясающая. Пока Майло звонил в дверь, я разглядывал многомильное пространство, и в голове крутилась мысль: слишком много места для одного города.
Никто не открыл. Он попытал счастья еще раз, потом постучал.
- Нечему удивляться, раз нет ее машины, однако давай как следует осмотримся, - сказал Майло.
Мы обошли дом слева и оказались у маленького квадратного заднего двора, почти целиком занятого круглым бассейном. Высокая живая изгородь из фикуса прикрывала его от любопытных соседей. Бассейн с вымощенным серой плиткой дном был безукоризненно чистым. В крытом патио размещалась кирпичная печка для барбекю с встроенной трубой, садовая мебель, цветы в горшках. С балки свисала кормушка для колибри, а в стороне, в углу приятно булькал миниатюрный фонтан - бамбуковая палочка, под углом приделанная к крошечному бочонку.
Задняя стена дома состояла из двойных застекленных дверей, три из которых были закрыты шторами. Майло припал к той, где шторы оказались раздвинуты, и заглянул внутрь.
- О Боже!
Я тоже подошел к незашторенным дверям.
Хорошо просматривалась комната, в которой стояли белые кожаные диваны, стеклянные журнальные столики, винный бар из дуба и гранита, пятифутовый плазменный телевизор со стереокомплектом. Телевизор был настроен на какую-то игровую программу. Возбужденные участники конкурса подпрыгивали словно на пружинах. Изумительные цвета и четкость изображения.
Слева на одном из диванов, лицом к нам и спиной к экрану, в неуклюжей позе сидела Мэри Л у Коппел. Ее конечности были как-то неестественно вывернуты, голова откинута назад, рот открыт, глаза смотрели в потолок.
Смотрели, но ничего не видели. Что-то длинное и серебристое торчало из груди, а цвет ее кожи не мог принадлежать никакому живому существу.
Все вокруг нее было в ржаво-красных пятнах.
Майло вызвал криминалистов и коронера, которых мы остались дожидаться снаружи. Через двадцать минут местность вокруг лихорадочно забурлила.
Коронер была азиаткой, которая едва говорила по-английски и скрылась, не удосужившись побеседовать с нами. Вскоре появился помощник коронера, толстый мужчина с седыми усами, по имени Арнольд Мэттингли.
- Чо говорит, что труп в полном вашем распоряжении, - сказал он.
Майло нахмурился:
- Коронер ушла?
- Она так занята, как нам вовек не быть. Трупы в морге уложены штабелями.
- Коронер сообщила вам предварительное заключение?
- Похоже, женщине воткнули в грудь нож для разрезания бумаг и выстрелили в голову. Я знаю, что вы обычно сами составляете описание трупа, но если пожелаете получить копию уже сделанного мной, то я его отксерю.
- Спасибо, Арни. Что было сначала, нож или пуля?
- Гадать не мое дело, а Чо сегодня немногословна. - Мэттингли сложил ладони трубочкой, но голос не понизил: - Муж от нее ушел.
- Неприятно.
- Хорошая женщина, правда. - Мэттингли помолчал. - Я бы отметил, что вокруг колотой раны много крови. Обилие. И лишь небольшие потеки вокруг пулевого отверстия. Скорее плазма, чем кровь.
- Сердце вовсю работало, когда ее ударили ножом, - кивнул Майло.
- Я бы поставил именно на это, если бы пришлось держать пари.
- Пистолет малого калибра?
- Судя по всему. Коппел - это та психолог, да?
- Ты знаком с ней, Арни?
- Моя жена слушает ее выступления по радио, но считает, что это все прописные истины. Странно: раз это всем известно, то чего ради люди ей деньги платят? - Он покачал головой. - Жену удар хватит, когда я ей расскажу… Ей ведь можно рассказать, да?
- Давай. Раззвони на весь белый свет. Какие еще идеи?
- Что, сегодня день догадок?
- Сегодня паршивый день, и я готов выслушать любые соображения.
- Даже от ничтожного чиновника вроде меня? - Мэттингли почесал в затылке. - Я бы предположил, что это связано с ее работой. Быть может, она слишком глубоко влезла в тайную жизнь какого-нибудь помешанного. - Тут он, казалось, впервые заметил меня. - Такое возможно, док?
- Вполне.
Мэттингли ухмыльнулся:
- Вот это мне и нравится в моей работе. Я начинаю шевелить мозгами. А прихожу домой, становлюсь идиотом. - Он собрал свои вещи и ушел.
Криминалисты закончили сбор отпечатков пальцев, поиск следов обуви, крови и взлома дверных замков, а также возможных свидетельств борьбы.
Ни одного отпечатка не оказалось на ноже для бумаг. Ничего примечательного, кроме того, что этот нож - старинный, с костяной рукоятью, с лезвием из серебра высокой пробы - был, как выяснилось, взят с письменного стола в домашнем кабинете Мэри Лу Коппел.
Когда дом опустел, Майло приступил к делу.
Осмотр медицинского шкафчика в личной ванной комнате Коппел выявил обычный набор туалетных принадлежностей, а также противозачаточные пилюли и презервативы ("осторожная девочка"), лекарства от аллергии, мазь от грибковых инфекций, тайленол, адвил, пепто-бисмол и таблетки от бессонницы амбьен.
- Учила других жить, а у самой были нелады со сном, - сказал Майло. - Что-то ее тяготило?
Я пожал плечами.
Ее спальня была очень уютной, этакий этюд в полынно-зеленом и розоватом тонах. Стеганое покрывало на кровати хорошо разглажено, комната идеально убрана.
Майло обыскал шкаф, наполненный красными и черными вещами. В ящиках комода он обнаружил одежду для сна - от мягкой фланелевой пижамы до крошечных наборов из "Хастлер эмпориум". Он подержал в руке трусики цвета леопардовой шкуры с вырезом в промежности.
- Бельишко для свиданий. Интересно, кто ходил у нее в любовниках? - На дне ящика для белья Майло нашел серебряный вибратор, покоившийся в бархатном мешочке. - Все виды любви.
Мы оставили спальню и направились в кабинет - просмотреть ее бумаги. Понадобилось немного времени, чтобы наткнуться на интересные вещи.
Как и все в этом доме, кабинет содержался в идеальном порядке. Ровная стопка бумаг стояла на изысканном столе в стиле французского Возрождения, придавленная красным хрустальным гнетом в виде розы. Рядом находились ежедневник в позолоченном кожаном переплете и серебряный настольный набор, откуда и было взято орудие убийства.
Сначала Майло навалился на ящики письменного стола, нашел финансовые документы Мэри Лу Коппел, налоговые формы и пачку писем от людей, которые следили за ее выступлениями в СМИ и имели по этому поводу собственное мнение.
Их он связал вместе и положил в конверт для вещественных доказательств.
- Она декларировала двести шестьдесят тысяч баксов в год от лечения пациентов и еще шестьдесят тысяч от публичных выступлений. Не слабо. - Судебные документы из нижнего ящика поведали основные детали состоявшегося двадцать два года назад бракоразводного процесса. - Ее мужем был некий парень по имени Эдвард Майкл Коппел, - сказал Майло, водя пальцем по печатным строчкам. - Когда составлялись эти бумаги, он учился на юридическом факультете в университете… непримиримые расхождения, раздел имущества… Брак продлился меньше двух лет, детей нет… Идем дальше.
Он вернулся к тому, что лежало на столе, снял розу-гнет и взялся за стопку бумаг.
Сверху лежала история болезни Гэвина Куика.
Глава 16
Тонкая папочка.
Майло не потребовалось много времени, чтобы прочесть ее, и когда он закончил читать, его челюсти были крепко сжаты, а плечи сведены.
Лейтенант бросил ее мне.
Мэри Лу Коппел написала детальный отчет о начале лечения Гэвина Куика, но последующие записи оказались схематичными.
Впрочем, в отчете было сказано достаточно.
Гэвин поступил к ней не в связи с посттравматическим стрессом после аварии. Его отправил на лечение судья округа Ориндж после того, как четырьмя месяцами ранее ему было предъявлено обвинение в преследовании Бет Галлегос.
Галлегос была штатным психотерапевтом в больнице Сент-Джон, где лечила Гэвина после травмы. В соответствии с записями Коппел парень испытывал к Бет Галлегос болезненную привязанность, из-за чего та передала его на лечение другому специалисту. Гэвин был настойчив в попытках назначить ей свидание, звонил домой, иногда по двадцать раз за ночь, рыдал и молил о любви.
Он писал Бет Галлегос длинные любовные записки и слал их по почте вместе с подарками в виде ювелирных изделий и косметики. Во время обострения болезни Гэвин каждый день посылал в Сент-Джон по двадцать четыре розы.
Бет Галлегос пришлось уйти из больницы, и она приступила к работе в реабилитационной клинике в Лонг-Бич, но Гэвину удалось отыскать ее и там, после чего его ухаживания возобновились.
Зная о травме головы Куика, Галлегос не хотела обращаться к правоохранительным органам, но когда Гэвин посреди ночи объявился у ее квартиры, начал стучать в дверь и требовать, чтобы она его впустила, женщина вызвала полицию. Куик был арестован за нарушение спокойствия, однако полицейские сказали Галлегос, что если она хочет, чтобы Гэвин отвязался от нее, то ей нужно добиваться соответствующего судебного вердикта.
Галлегос стала торговаться с родителями Гэвина: если он не прекратит преследовать ее, то она подаст иск в суд.
Парень подчинился требованиям родителей, однако через неделю его телефонные звонки Галлегос возобновились. Бет Галлегос добилась судебного вердикта, по которому Гэвину Куику запрещалось вступать с ней в какие-либо контакты, и когда он это постановление нарушил, ожидая ее на парковке у клиники в Лонг-Бич, его арестовали за злостное преследование. Из-за травмы в аварии ему было позволено ходатайствовать о смягчении обвинения, что давало право обратиться за помощью к психологу. При отсутствии возражений со стороны прокурора суд выразил согласие, и Гэвина направили к доктору Франко Гуллу.
Коппел сделала запись о том, что проинформировала суд о переводе больного от Гулла к ней.
Мэри Лу соблюдала правовые нормы.
"…П-т плохо контролирует себя, - написала она в конце отчета, - не способен понять, что он делает неверно. Возм., связ. с травмой головы".
Я вернул папку Майло.
Он хрустел суставами пальцев, его густые черные брови опустились на сузившиеся от злости глаза.
- А ведь никто так и не рассказал об этом мне!
- Куики не захотели пятнать память Гэвина, поэтому я бы не стал удивляться тому, что они "забыли".
- Ага, ага, ага! А как насчет этого чертова прокурора из округа Ориндж? Чертовой Мэри Лу? Мальчишку убивают, и никто даже не намекнул мне, что меньше полугода назад он начал чудить и доставил кому-то много-много неприятностей?
- Убийство на Малхолланд не получило большой прессы, и прокурор из Ориндоса мог о нем ничего не знать.
- Я отправил по телетайпу сообщения и запросы по информации о блондинке во все местные правоохранительные органы, в том числе и в Ориндос, и везде было упомянуто имя Гэвина Куика. Не сомневаюсь, что все это валяется в корзинках для входящей корреспонденции. - Он попробовал еще похрустеть костяшками пальцев, безуспешно. - Если бы только люди знали… О'кей, парень был маньяком, и это уже совсем другая игра.
- Как это увяжется с убийством Коппел? Или Флоры Ньюсом?
- Дьявол, если бы я знал! - вскричал лейтенант.
Я промолчал.
- Прости, - сказал он. - Возможно, Коппел погибла потому, что ей было известно о Гэвине нечто особенное. Что именно, я, правда, не имею ни малейшего представления. В отношении Ньюсом, похоже, Лорейн была права. Я слишком увлекся схожестью дел, не особенно обращая внимание на различия. - Он убрал папку, просмотрел стопку остальных бумаг. - Счета, формы всякие, мусор, - пробормотал лейтенант и отодвинул бумаги на прежнее место. - И я сам напросился на это, - буркнул он.
"Тебе нужны трудности", - подумал я.
- Итак, Ньюсом остается проблемой Лорейн, - объявил Майло. - Я занимаюсь моим мальчиком Гэвином. И всем, что он успел натворить. Безумный маленький ублюдок.
Глава 17
Убийство Мэри Лу Коппел медиасообщество встретило в обычном стиле: много возмущения, мало информации, несколько коротких заметок в газетах, десяток бодреньких текстов, озвученных ясноглазыми хохотунчиками с ТВ, которые мнят себя журналистами. Не имея возможности получить достаточно деталей дела, пишущая братия особое внимание обратила на вторжение убитой на их территорию. Определения "продувная" и "мыльный пузырь, созданный массмедиа" передавались из уст в уста с обычным для газетных клише смаком.
Майло попросил Отдел по связям с общественностью полицейского управления Лос-Анджелеса найти способ показать по телевидению изображение блондинки и объявить, что между этими двумя преступлениями - убийством на Малхолланд и убийством Коппел - существует связь. Полицейские-пиарщики, однако, наживку не заглотили, заявив, что телевизионные каналы ни под каким видом не станут демонстрировать сделанный в морге снимок реального человека.