Вечером Саша позвонил Михаилу Ивановичу и поставил в известность, что Валет согласился придти на встречу, и, кажется, ничего не заподозрил. Михаил Иванович поэтому не стал звонить капитану, с которым был уговор, что он обязательно сообщает, если встреча по каким-то причинам откладывается.
Следующего дня Николай заранее, еще до половины двенадцатого, прибыл на место встречи и расположился на одной из лавочек внутреннего двора училища. На соседней лавочке мирно беседовали о чем-то двое молодых людей, один из которых явно напоминал гражданскую копию капитана Ковальчука.
За десять минут до двенадцати во дворе появился и расположился по соседству юноша лет пятнадцати-шестнадцати, причем с явными признаками косоглазия. Его косоглазие становилось заметным, когда этот юноша, садясь на лавочку, пристально осматривал двор и находящихся в нем молодых людей.
Прозвенел звонок на перерыв между занятиями и через несколько минут во дворе появился Саша. Увидев на лавочке Валета, он уверенно направился к нему и присел рядом.
– Ну что, принес? – сразу спросил "косоглазик", протягивая руку для приветствия.
– Принес, одногруппники тут насобирали, хорошие пацаны, не то что вы "друзья детства", – ответил Саша.
– Ты не базарь много, давай деньги и готовь остальные. Неделю тебе сроку, иначе поставлю на счетчик, – угрожающе проговорил Валет, жадно протягивая руку за двумя купюрами по сто гривен.
– А это тебе уж вряд ли удастся, шантажист ты мой сопливый. Теперь ты надолго попадешь в места не столь удаленные, и там другие заботы, кроме счетчика, у тебя появятся, будь уверен, – за теми словами капитана на руках Валета щелкнули наручники и его цепко подхватили под руки с обеих сторон два оперативника.
После этих слов Валета увели в милицейскую машину стоящую неподалеку. Саша же снова возвратился в аудиторию, продолжать учебу. Наблюдавший за всем происходящим Николай тоже отправился восвояси к месту своего пребывания в квартире Виталии. В последнее время ему там стало довольно неуютно – после продолжительного летнего отдыха домой возвратилась дочь Виталии. Приходилось задумываться о месте своего дальнейшего "проживания", поскольку свободное ранее место на диване около Виты оказалось вдруг занятым.
В связи с возникшими обстоятельствами Николай спрашивал себя, а где же раньше спала дочка, когда в квартире проживал муж – Максим? Ответ был явно очевиден – на раскладном кресле стоявшем перед телевизором. Но сейчас Максима нет, а он Николай – всего только призрак и не более.
2.5. Вторая встреча с фантомом отца
Прошло около полугода. За это время состоялся суд над косоглазым шантажистом. Тот получил два года колонии для несовершеннолетних преступников и на продолжительное время исчез из поля зрения семьи Николая. Казалось бы, что жизнь семьи Демчуков более-менее наладилась. Сам же Николай, учитывая обстоятельства, переместился на постоянное местонахождение во времянку родителей Ирины, время от времени навещая своего любимого энергетического донора.
Все это время Николай посвятил самосовершенствованию своего сознания и изучению метаисторических аспектов бытия. Особый интерес у него проявился к вопросу возникновения религиозных учений и сущности бытия их носителей (пророков). В то же время полного доступа к всемирному информационному каналу, вследствие его статуса "земного духа", у Николая так и не появилось.
Поэтому ему приходилось в основном ограничиваться услышанным, увиденным и информацией полученной из каналов Интернет, когда иногда удавалось туда попасть с помощью энергии Виталии и ее компьютера. Периодически навещал Николай свою одинокую мать, не забывал и могилу отца.
Очередная встреча с призраком отца состоялась по истечении почти полугода с момента первой встречи. Отец снова появился как бы из воздуха, поприветствовал Николая своим шелестящим голосом, а затем стал продолжать свой, неожиданно прерванный в предыдущий раз, рассказ.
"Слушай дальше сынок. В дополнение в ранее сказанному, в последующем я получил информацию об одновременном существовании в Первом Рае (Олирне – по Д.Андрееву) некоторых других подмиров, напоминающих резервации, специально созданные для размещения духов отдельных человеческих особей и даже отдельных народов, населяющих Землю.
В той информации сообщалось о мирах, в которых окружающая природа напоминает холмистые степи. В таких мирах находятся некоторое время те, кто на Земле (Энрофе – Д.Андреев) был слишком замкнут в себе, избегая общения с другими людьми. Кармические узлы у астральных фантомов таких люде были развязаны еще в течении их земной жизни, но их души и в послесмертии остались слишком закрытыми для дальнейшего просветления. Поэтому, после перехода в миры послесмертия, эти души просвещаются среди прозрачных тихих холмов, под великолепным небом Первого Рая (Олирны). Вся эта обстановка позволяет восполнить ущерб нанесенный душе в земном существовании, воспринимая внутрь себя лучи и голоса космоса, раздвигая границы своего духовного существования.
Рассказывали мне и о других мирах Первого Рая (Олирны), похожих на горные страны. В этих мирах, природа которых напоминает зеленые оазисы среди высоких гор, совершенствуют свои души (шельты), те духи, которые только в посмертии смогли принять и почувствовать существование потустороннего мира. Из этого мира они созерцают окружающие их горные вершины, но не такими материальными, какими видим их мы, а во всей их духовной красоте и убедительности. Могущественные духи, господствующие на тех вершинах, льют в души созерцающих мощные струи духовных сил. Вследствие этого души, парализованные ранее своим злостным неверием, постепенно раскрываются к вере и свету.
Но все эти подробности я помню не столь отчетливо, наверное, потому, что в тех мирах я был лишь временным гостем, а источник получаемых сведений, возможно, представленную мне информацию упростил ради ее понятности.
Кроме общения с астральными фантомами людей и наслаждения природой окружающего мира посмертного существования, основное время у меня уходило на работу над совершенствованием своего духовного тела. Мне сообщили, что его предстояло подготовить к необходимым преобразованиям, ибо путь из Первого Рая (Олирны) в последующие, высшие миры комического существования душ лежит уже не через смерть астрального тела, а через его поэтапное преображение.
Мне, как и всем остальным обитателям мира Первого Рая (Олирны), в дальнейшем предстояло постепенное возвышенно-духовное преобразование моего астрального тела (шельта). Но объяснить детально, какими именно усилиями было достигнуто произошедшее в дальнейшем преобразование и что, собственно, совершалось в ту минуту с моим астральным телом, я не могу. Могу только припомнить то, что провести меня из Первого Рая в путь к высшим мирам пришло множество сосуществующих там фантомов (духов), может быть их было даже несколько сотен.
Следовало отметить, что достижение духовного уровня позволяющего переход в более высокие миры кем-либо из живущих в Первом Рае (Олирне) всегда бывает радостью и для других обитателей этого мира. Это событие обычно сопровождается торжественным, светлым и счастливым настроением всех окружающих.
Судя по моим воспоминаниям, это событие происходило днем под открытым небом, на возвышении напоминающем невысокий холм. Припоминаю, как ряды обращенных ко мне астральных человеческих лиц стали постепенно становится все прозрачнее, как бы удаляясь в пространстве. Однако это происходило потому, что не они, а я сам понемногу удалялся от них, приподнимаясь ввысь над горизонтом. Постепенно передо мной возник полупрозрачный горный кряж, затем я заметил, что его горы начинают излучать удивительное свечение. Трепещущие мосты радуг скрестились между собой по небосклону, в зените неба проступили дивные разноцветные светила, затмить которые не могло даже яркое солнце.
Я припоминаю, возникшее во мне чувство захватывающей красоты, ни с чем не сравнимого восторга и изумления. Когда же мой взгляд неожиданно опустился вниз, то я увидел, что толпа провожавших меня душ исчезла. При этом весь окружающий меня ландшафт преобразился совершенно, что свидетельствовало о том, что моя душа перешла в более высокий слой посмертного существования.
Однако я был заранее предупрежден, что в этом слое пробуду совсем недолго, буквально несколько часов. В то же время, я знал, что в эти часы весь этот слой под названием Второй Рай (Файр – по Д.Андрееву) будет охвачен ликованием обо мне, его достигшем. Переход души через мир Второго Рая является большим праздником, преподносимым каждому живому духу (монаде – Д.Андреев), поднимающемуся по ступеням внутреннего просветления В некотором смысле Второй Рай (Файр) является определенным рубежом на пути посмертного фантома к единому Творцу (Богу). После преодоления этого рубежа фантом не лишается возможности совершать воплощения (реинкарнации) в новые физические тела на Земле (Энрофе), но такие воплощения происходят уже только с определенной для него свыше миссией. Для такой души, вновь воплощенной в физическом теле, не исключаются новые ее кармические проступки, возможности духовного бунта, допускается даже духовная измена Творцу (Богу). Однако изначально исключается синдром ее поведения, понимаемый как бездуховный материализм.
Если искать в знакомых для нас на Земле явлениях хотя бы отдаленную аналогию тому, что можно увидеть во Втором Рае (Файре), то все это ассоциируется с прекрасной праздничной иллюминацией. Надо ли при этом говорить, что самые великолепные из иллюминаций на Земле (Энрофе) сравнительно с Вторым Раем (Файром) – не более чем свет нескольких электрических ламп в большой люстре по сравнению с созвездием Ориона.
Я видел там множество духовных фантомов (монад) в их вдвойне и втройне просветленных обликах. Они явились сюда из более высоких слоев, движимые чувством радости за новый просветленный дух. Чувство радости за достижения других свойственно всем просветленным духам несравненно больше, чем тем, которые находятся на Земле (как в живых людях, так и в состоянии посмертия). Каждый такой посмертный фантом (дух), достигший Второго Рая (Файра), порождает это ликующее чувство у миллионов тех фантомов, которые миновали его ранее.
Наблюдая такую встречу, меня охватило чувство не благодарности, не радостного смущения, даже не потрясения. Это состояние быстрее всего было похоже на то блаженное состояние, когда смертные на Земле (Энрофе) предаются неудержимым и беззвучным слезам радости от успехов, например, своего ребенка.
Каких то новых впечатлений от перехода в следующий более высокий слой Третьего Рая я не помню. Потрясающее переживание Второго Рая (Файра) вызвало в моей душе глубокое изнеможение и как бы размягчение всех ее тканей. Все, что я могу теперь восстановить из пережитого на следующей стадии подъема, сводится к одному состоянию, но длившемуся очень долго, может быть, целые годы.
Это состояние можно попробовать назвать словами – лучезарный покой. В этом словосочетании, казалось бы есть противоречие. Обычно с обилием света на Земле (Энрофе) связано представление о кипящей деятельности и движении, а не об отдыхе и о покое. Но это на Земле (Энрофе) и то не всегда. Да и самое слово "лучезарный" не столь точно, как хотелось бы. Потому что сияние Третьего Рая (Нэртиса – по Д.Андрееву) лучезарно и в то же время невыразимо мягко. В нем сочетается чарующая нежность наших ночей полнолуния с сияющей легкостью высоких весенних небес. В этом мире я растворялся в счастливой дремоте, как будто убаюкиваемый чем-то, более нежным, чем тишайшая музыка. Я чувствовал себя подобно ребенку на руках у матери, подвергнутому перед тем на длительное время обидам, страданиям и незаслуженной горечи.
Женственная ласка была разлита во всем мире Третьего Рая, даже в воздухе. С особенной теплотой излучалась она от тех, кто ухаживал за мной с неистощимой любовью, словно за очень больным и усталым человеком. Ухаживали за мной возвышенные духи, взошедшие раньше меня в еще более высокие слои и нисходящие оттуда в слой Третьего Рая (Нэртис) к таким, как я, для создания состояний ласки, любви и счастья.
Третий Рай (Нэртис) – страна великого отдыха и духовных преобразований. Неприметно и неощутимо, без всяких усилий с моей стороны, лишь в итоге труда окружающих меня духовных друзей, мое эфирное тело медленно изменилось, становясь все легче, духовнее и послушнее моим желаниям. И если бы меня мог увидать кто-нибудь из близких, оставшихся на Земле, он бы понял, что это – я. Он уловил бы неизъяснимое сходство нового облика с тем, который был ему знаком, но был бы потрясен до глубины сердца неземной духовностью преображения.
Возникает вопрос, а что же сохранилось в облике нового астрального тела от меня прежнего? Следует сказать, что черты лица полностью сохранились, но теперь они стали светится вечной, неземной молодостью. Органы тела сохранились тоже, но теперь на висках сияли как бы два нежно-голубых цветка (органы духовного слуха). Лоб, как бы украсился волшебным блистающим камнем – органом духовного зрения. Орган глубинной памяти, помещающийся в мозгу, оставался как и прежде невидимым.
Так же невидима была и перемена, совершавшаяся во внутренних органах тела, ибо все, приспособленное раньше к задачам питания и размножения, было упразднено или в корне изменено и приспособленно к новым задачам. Питание здесь сделалось похожим на акт дыхания, и пополнение жизненных сил совершалось за счет восприятия светлого энергетического излучения, исходящего от Творца. Размножения в том виде, как мы его понимаем на Земле, ни в одном из миров Рая восходящего ряда нет.
По истечении некоторого времени я стал ощущать все прибывающее, радостное нарастание сил, как будто раскрывание таинственных и долгожданных крыльев. Но здесь не нужно понимать меня слишком буквально. Речь идет не о появлении чего-нибудь, напоминающего крылья летающих существ Земли, но о раскрытии способности беспрепятственного движения во всех направлениях четырехмерного пространства.
Однако в начале все это было только предполагаемой возможностью и благостная неподвижность по-прежнему большей частью сковывала мои перемещения. В дальнейшем возможность полета в пространстве и времени постепенно превращалась из неопределенной мечты в очевидную, открывающуюся передо мной сияющую перспективу путешествий. Спустя некоторое время я узнал, что мое пребывание в Третьем Рае (Нэртисе) подходит к концу.
После этого я ощутил, что оказался в чем то похожем на детскую колыбель, которая медленно раскачивается вверх и вниз, и каждый ее взлет казался выше предыдущего. Такое движение порождало во мне предвкушение еще большего счастья, в которое я должен теперь войти. Тогда я понял, что нахожусь уже в мире Четвертого Рая (Готимне – по Д.Андрееву), последнем из миров Просветления.
Огромные цветы Четвертого Рая (Готимны), составляющие целые леса, склоняются и выпрямляются, качаются и колышутся, звуча в непредставимых ритмах, и это их колыхание подобно тишайшей музыке, никогда не утомляющей и мирной, как шум земных лесов, но полной неисчерпаемого смысла, теплой любви и участия к каждому из там живущих. С легкостью и спокойствием, недостижимыми ни для какого существа на Земле, мы двигались, как бы плывя в любом из четырех направлений пространства между этими напевающими цветами, или медлили, беседуя с ними, потому что их язык стал нам понятен, а они понимали наш. Здесь, на небесно-синих полянах среди огромных, тихо мерцающих золотых лепестков, нас посещали те, кто сходит в Четвертый Рай (Готимну) из мира избранных (затомисов), чтобы подготовить нас, младших братьев, к следующим этапам пути.
Садом высоких судеб называется Четвертый Рай (Готимна), оттого что здесь предопределяются надолго судьбы душ. Передо мной представало распутье. Оно предоставляется для выбора всякому, взошедшему в этот слой. И выбранного здесь пути нельзя уже было бы изменить долгие столетия ни в одном из многих миров. Я мог свободно выбрать одно из двух – либо подъем в мир избранных духов и окончание навсегда пути перевоплощений. Либо еще одно, может быть и несколько, существований на Земле, но уже не как следствие неразвязанной кармы (она была уже развязана), а как средство к осуществлению определенных, только мне поручаемых и мною свободно принимаемых задач.
И хотя слово "миссия" на нашем языке звучит книжно и лишено поэзии, я буду употреблять его и впредь для обозначения таких специальных заданий, поручаемых отдельной душе для осуществления на Земле. Тяжесть ответственности того, кто принял миссию, возрастает во много раз, так как миссия связана всегда не только с судьбой ее носителя, но и с судьбою очень многих душ, судьбою и прижизненной, и посмертной, иногда же – с судьбой целых народов и всего человечества.
Того, кто предаст свою миссию добровольно или вследствие слабости, ждет возмездие и искупление в самых глубоких и страшных слоях. Это не значит, что для прошедшего сквозь миры Просветления невозможны при реинкарнации на Земле падения, измены, этические срывы. Невозможен только срыв, основанный на незнании о существовании Творца. Если эти падения не затронут существа его миссии, то духи добра поднимут его из любого провала, чтобы миссия все-таки была осуществлена."
Произнеся вышесказанное призрак отца, вдруг остановился и произнес:
– Пока на этом все, сын мой, меня снова призывают возвратиться на постоянное место пребывания. Но я еще приду к тебе, и снова продолжу повествование.
Часть третья
3.1. Откровения о пророках человечества
Получив определенную хотя и не во всем точную информацию о посмертных мирах, во время очередной встречи с фантомом своего отца, Николай решил немного расспросить его о духах известных личностей прошедших времен. Во-первых, ему уже давно и очень сильно хотелось получить, более или менее, достоверную информацию о человеке, которого называли в прижизненном мире, как Иисус Христос.
Когда фантом Григория Павловича в очередной раз появился перед призрачным взором Николая, и они обменялись телепатическими приветствиями, Николай сразу же перешел к сути своего вопроса.
– Отец, долгое время меня терзают вопросы, связанные с религиозными православными догмами описывающими рождение, родословную, жизнь, воскресение и вознесение Иисуса. Ведь многие из них настолько похожи на красивые детские сказки, что не вызывают вопросов только разве, что у совсем маленьких детей. Очень большое сомнение в достоверности историй рассказанных различными евангелистами, появилось у меня тогда, когда я ознакомился с родословной Иисуса (а по сути с родословной его отчима Иосифа) из двух различных Евангелий – от Матвея и от Луки.
Николай немного приостановил свою речь, вспоминая фразы из текстов Евангелий.
– Так вот в первом разделе в строфах 15,16 Евангелия от Матвея утверждается, что Иосиф был рожден Яковом, а его отцом был Матфан, отцом которого был Елизар. В то же время в разделе три в строфах 23 и 24 Евангелия от Луки дается совсем другая родословная Иосифа. Там утверждается, что отцом Иосифа был Илия, а его отцом был Матфат, отцом которого в свою очередь был Леви. Так кто же на самом деле был Иисус названый в посмертии Христом – обычным человеком, или действительно сыном Бога, как утверждают Евангелия, авторы которых даже не потрудились дать ему одинаковую родословную?!
Восприняв вопросы Николая, фантом Григория Павловича некоторое время находился в состоянии их осмысления, после чего начал свое повествование.