Джеффри расстроило то, что она, похоже, ничего не чувствует. Он бы даже предпочел видеть ее в гневе. Куда лучше, чем робот, в которого она превратилась.
– Действуй не спеша, – посоветовал он и подал ей папку с делом. – Нам нужно получить как можно больше информации.
– Что-нибудь еще? – спросила она бесцветным голосом, будто они обсуждали погоду.
Джеффри ответил отрицательно, и она вышла, не произнеся ни слова. Он повернулся к зеркалу, дожидаясь, когда Лена войдет в комнату для переговоров. Когда молодая женщина вернулась на работу, Джеффри сказал, что ей нужно пройти курс терапии для преодоления того, что с ней случилось. Насколько ему было известно, Лена этого не сделала. Ему нужно настоять на этом. Только вот как это сделать, Джеффри не знал.
Скрипнула дверь: в переговорную вошла Лена. Она держала руки в карманах легких хлопчатобумажных брюк. На ней была фирменная темно-синяя рубашка. Каштановые волосы длиною до плеч аккуратно зачесаны за уши. В тридцать три года она наконец-то стала выглядеть взрослой. Лена всегда была привлекательна, но в последние два года она стала женственной, что не укрылось от внимания мужского персонала.
Джеффри отвернулся, смутившись от собственных мыслей. После того что с ней произошло, неэтично смотреть на Лену такими глазами.
– Миссис Уивер? – сказала Лена.
Она протянула руку, и Джеффри съежился, как и Дотти Уивер. Она оба смотрели на открытую ладонь Лены. Шрам был воистину ужасен. Только Сара осталась спокойной.
Лена, смутившись, убрала руку.
– Я – детектив Лена Адамс. Страшно сожалею о вашей потере.
– Благодарю вас, – вымолвила Дотти.
Грубоватый выговор уроженки Среднего Запада резко контрастировал с мягким южным произношением Лены.
Лена уселась за стол против Сары и Дотти, сложила перед собой руки, снова привлекая внимание к своим шрамам. Джеффри почти ожидал, что она снимет туфли и положит на стол ноги.
– Мне очень жаль… – Дотти запнулась и замолчала.
Выдержав паузу, она продолжила:
– Я имею в виду то, что произошло с вами.
Лена кивнула, опустила голову: по-видимому, брала себя в руки. Джеффри научил молодого следователя одной из уловок, применявшихся при допросе, – длинная пауза – лучший помощник копа. Нормальные люди не выдерживают молчания и стараются что-то сказать. Делают это в большинстве случаев неосознанно.
– И ваша сестра… – продолжила Дотти. – Она была чудесным человеком. Я знала ее по научной выставке. Дженни любила точные науки. Она была…
Грудь Лены поднялась и опустилась, но это было ее единственной реакцией.
– Сибил была настоящей учительницей, – сказала Дотти. – Ей нравилось учить детей.
В комнате снова стало тихо. Джеффри посмотрел на Сару. Из конского хвоста выбились пряди темно-рыжих волос и прилипли к шее. Очки, что недавно криво сидели на носу, теперь так же криво торчали на голове. Она смотрела на Лену, как на змею, словно пытаясь понять, ядовитая она или нет.
– Вы хотите, чтобы мы связались с вашим мужем, миссис Уивер? – спросила Лена.
– Дотти, – поправила она. – Я ему уже сообщила.
– Он придет на похороны?
Дотти покрутила на запястье тонкий серебряный браслет и обратилась к Саре:
– Вы ее вскрывали?
Сара открыла рот, чтобы ответить, но Лена ответила за нее.
– Да, мэм, – сказала Лена. – Доктор Линтон провела вскрытие. Я при этом присутствовала. Мы хотели позаботиться о Дженни после ее смерти.
Дотти переводила взгляд с Лены на Сару. Неожиданно склонилась над столом, ссутулилась, словно получила удар в солнечное сплетение, и всхлипнула.
– Она была моим единственным ребенком.
Сара хотела погладить женщину по спине, но Лена остановила ее взглядом. Сама подалась вперед и взяла Дотти за руку:
– Я знаю, что значит терять близкого человека. Знаю.
Дотти сжала руки Лены:
– Мне это известно.
Джеффри затаил дыхание. Он ждал этого момента. Лена нашла подход к женщине.
– Что случилось с ее отцом? – спросила Лена.
– О! – Дотти вынула из сумки платок. – Вы знаете. Мы не ладили с мужем. Он хотел от своей жизни чего-то особенного, а кончил тем, что сбежал с собственной секретаршей.
Она повернулась к Саре:
– Вы знаете, каковы мужчины.
Джеффри почувствовал легкое раздражение, потому что она явно имела в виду его неверность. Вот что значит – жить в маленьком городе.
– Он на ней так и не женился, – сказала Дотти. – На секретарше.
На губах промелькнула торжествующая улыбка.
– Моя лучшая школьная подруга прошла через это, – сказала Лена, перекидывая к Дотти Уивер более прочный мостик. – Ее отец поступил точно так же. Просто в один прекрасный день собрал вещички и ушел, не оглянувшись. С тех пор они его не видели.
– О нет. Сэмюел действовал иначе, – возразила Дотти. – Во всяком случае, поначалу. Он виделся с Дженни раз в месяц, пока не перебрался в Спокейн. Это в Вашингтоне.
Лена кивнула и Дотти продолжила:
– Последний раз он ее видел чуть больше года назад.
– Какова была его реакция на смерть дочери?
– Он плакал, – сказала она, и по ее щекам тоже потекли слезы.
Она повернулась к Саре, возможно, потому, что Сара знала ее дочь:
– Она была такой хорошей. У нее было доброе сердце.
Сара кивнула, но Джеффри видел, что ей неловко от того, как Лена вела беседу.
Дотти высморкалась, и ее слова стали более отчетливыми:
– Она связалась с этой компанией. И Паттерсоном.
– Марк Паттерсон? – спросила Лена, имея в виду подростка, которого Дженни грозилась убить.
– Да, Марк.
– Она с ним встречалась?
Дотти пожала плечами:
– Трудно сказать. У них была компания, и Дженни дружила с его сестрой Лэйси.
– Лэйси? – переспросила Сара, потом поняла, что прервала беседу и кивнула Дотти, чтобы та продолжала.
– После того как муж оставил семью, мы с Дженни были очень близки – скорее подруги, чем мать с дочерью. Она очень помогла мне пережить то, что случилось. Возможно, я слишком ее опекала. Наверное, мне следовало дать ей больше свободы.
Дотти снова помолчала.
– Просто Марк мне казался совершенно безобидным. Летом он у нас стриг траву и делал другую работу по дому – хотел заработать.
Она грустно рассмеялась.
– Я его считала хорошим мальчиком. Думала, что могу ему доверять.
Лена не позволила ей развивать эту тему.
– Когда Дженни подружилась с Лэйси?
– Около года назад. Они вместе ходили в церковь. Я думала, что это хорошо, но эти подростки… Не знаю. Казалось бы, церковь – безопасное место для ребенка, но…
Она покачала головой.
– Я не знала, – сказала она. – Я даже не догадывалась, что она беременна, а уж тем более…
Лена едва заметно кивнула Саре. Джеффри видел, что Сара напряглась, приготовляясь сообщить новость.
– Дотти, я вчера осмотрела Дженни.
Дотти крепко сжала губы и приготовилась слушать.
– Дженни не была беременна, – сказала Лена. – Там, на катке, был не ее ребенок.
Мать в недоумении переводила взгляд с Сары на Лену. Она была слишком потрясена, и ее взгляд выражал открытое недоверие.
– Лена права, – вмешалась Сара. – Она не была беременна, хотя должна заметить, что полгода назад у нее были сексуальные отношения.
Губы Дотти безмолвно шевелились. Она улыбнулась, по видимому, посчитав, что услышала хорошую новость.
– Значит, она этого не делала? Она не убила ребенка?
– На самом деле мы пока не знаем, что произошло, – ответила Лена.
Она помолчала, разглядывая руки, в этот раз не преднамеренно. Потом снова взглянула на Дотти. Когда заговорила, голос ее звучал очень тихо. Она смотрела на мать, словно Сары не было в комнате.
– Я высказываю лишь свое мнение, мэм, но из всего, что я узнала о вашей дочери, могу сделать вывод, что она не виновата в том, в чем ее обвиняют.
Мать вздохнула с облегчением, потом снова заплакала и прижала к носу платок.
– Она была такой доброй, – сказала она. – Она не могла этого сделать.
И повернулась к Саре за подтверждением.
– Она была такой хорошей девочкой.
Сара снова кивнула, слабо улыбаясь.
– Она говорила, что будет врачом, – сказала Дотти, обращаясь к Саре. – Говорила, что хочет помогать детям, как это делаете вы.
Сара неловко улыбнулась, и Джеффри заметил виноватое выражение ее глаз.
Лена вмешалась в этот разговор:
– Вы говорили о компании Дженни… Она дружила с детьми Паттерсонов?
– Да, с Марком и Лэйси.
– Она ходила с ними в церковь? До последнего времени?
– Восемь месяцев назад перестала ходить, – ответила Дотти. – Не знаю, почему. Сказала, что вообще никуда больше ходить не хочет.
– Стало быть, это началось с января?
– Наверное.
– Сразу после Рождества?
Дотти кивнула.
– А что могло тогда произойти? Может, она на кого-то обиделась? Или поругалась с Марком Паттерсоном?
– Нет, – твердо ответила Дотти. – Через неделю после Рождества церковь устроила поездку. Они отправились кататься на лыжах в Гэтлинбург. Я не хотела, чтобы на праздники она уезжала из дома, но Дженни настаивала. К тому же она порадовала меня хорошими отметками в школе…. – Дотти замолчала.
– Итак, дома ее не было неделю?
– Да, но тогда я сама ездила к сестре в Огайо: она тогда плохо себя чувствовала. – Дотти сжала губы. – За два месяца до этого Юнис диагностировали эмфизему. Сейчас ей лучше, но тогда у нее было тяжелое время.
– Значит, Дженни была дома одна?
– Нет, – Дотти решительно покачала головой. – Конечно, нет. Она была у Паттерсонов три или четыре дня, а потом и я вернулась.
– Для нее это было обычно – жить у Паттерсонов?
– Да, – сказала Дотти. – Каждый выходной либо Лэйси была у нас, либо Дженни гостила у Паттерсонов.
– Вы хорошо знаете Паттерсонов?
– Тедди и Грейс? – Она кивнула. – Да, они оба ходят в церковь. Тедди мне не особенно нравится.
Она слегка понизила голос:
– Видно теперь, в кого пошел Марк.
– Вы о чем?
– Он такой… – Дотти запнулась и пожала плечами. – Не знаю. Если вы его увидите, то поймете, что я имею в виду.
– Итак, – подытожила разговор Лена, – в Рождество Дженни ездила за город, несколько дней жила у Паттерсонов, после чего перестала ходить в церковь и общаться с Паттерсонами.
Дотти призадумалась.
– Да, сейчас и сама вижу, что так все и было. А я этой связи не уловила.
– Вы не подозревали дочь в употреблении наркотиков?
– Нет, она всегда это осуждала, – ответила Дотти. – Она даже кофе не пила, а в последнее время отказалась от сахара.
– Чтобы похудеть?
– Она сказала, что делает это ради здоровья. Она хотела очистить тело.
– Очистить, – повторила Лена. – Как думаете, не имеет ли это отношение к церкви?
– В церковь к этому времени она ходить перестала, – напомнила ей Дотти. – Не знаю, почему она так поступила. Однажды мы с ней ехали домой из школы, и она сказала: "Я не стану больше есть сладкого. Я хочу очистить свое тело".
– Вам не показалось это странным?
– В тот момент – нет, – сказала Дотти. – Впрочем, может, и показалось, но в последнее время она вообще вела себя странно. То есть не до такой степени, чтобы это бросалось в глаза, но она, например, перестала пить кока-колу. Когда приходила домой из школы, уделяла больше времени домашней работе. Она словно пыталась быть лучше. Становилась похожей на себя прежнюю.
– То есть до того, как она начала общаться с детьми Паттерсонов?
– Да, пожалуй, что так. – Дотти поджала губы. – Это было очень странно, потому что Лэйси – капитан спортивных болельщиков и очень популярна. С первого дня в школе Лэйси дразнила Дженни.
– За что? – спросила Сара.
– Да просто так, – ответила Дотти. – Дразнила за то, что она, дескать, толстая. А ведь тогда она была нормального сложения, разве только щечки пухлые. Во всяком случае, не такая, как в последнее время.
– Как думаете, Лэйси и Марк когда-нибудь ее били?
Дотти, похоже, удивилась.
– Да нет, что вы! Если бы я узнала, то сразу бы обратилась в полицию.
Она промокнула глаза платком.
– Они просто дразнили ее, вот и все. Никакого физического насилия. А потом, как я и сказала, они подружились.
– Отчего такая перемена? – спросила Лена.
– Не знаю. Это произошло, когда они перешли в старшие классы. К тому моменту Лэйси уже не была капитаном болельщиков, но сохранила командный тон. Вы же знаете подростков. Они любят подражать. Теперь мне кажется, что сахар, возможно, – идея Лэйси.
– Лэйси? – переспросила Лена.
– Да. У нее постоянно рождались идеи, и все должны были им следовать. В какой, например, одежде они должны ходить в школу, куда пойти на уикэнд. По телефону они часами обсуждали эти вопросы.
Лена улыбнулась.
– Мы с сестрой делали то же самое, – сказала она. – Может, здесь что-то связанное с религией? Как вы думаете?
– А что такое? – обеспокоенно спросила Дотти.
– Сахар. Кофе. Что-то в этом от религиозных запретов.
– Вы думаете?.. – Дотти запнулась. – Нет, вряд ли здесь дело в религии. Думаю, это влияние Паттерсонов. За плечами Марка были правонарушения – его уличили в кражах.
Дотти медленно покачала головой.
– Я не знала, что делать. Должна ли запретить ей встречаться с ним? Или разрешить проводить с ним все свободное время?
– С юными девушками всегда такая проблема, – согласилась Лена. – Вы все еще ходите в церковь?
– Да, конечно, – закивала Дотти. – Для меня это – большое утешение.
– Вы уже сделали распоряжения? Вероятно, по этому случаю все соберутся на заупокойную молитву?
Дотти вздохнула.
– Не знаю. Я просто…
Она замолчала, высморкалась в платок.
– Думаю, ей нравился проповедник Файн. Он приходил к нам, разговаривал с ней. И Брэд Стивенс – тоже. Церковь поручила ему работу с молодежью.
– Вот как? – спросила Лена.
– Да. Брэд – активный общественник.
– А проповедник Файн приходил к вам, когда Дженни забросила церковь?
– Да, – кивнула Дотти, по-видимому, ей нравилось, что она способна вспомнить нечто важное. – Он пришел после того, как она пропустила две воскресные службы.
– Вы слышали, что она ему сказала?
– Нет, – ответила Дотти. – Они были в кабинете, и я не хотела мешать.
Она продолжила, кое-что припомнив:
– Через неделю после разговора он позвонил по телефону, но она велела сказать, что ее нет. Это, должно быть, была суббота, потому что днем я была дома. Помню, что в тот день ей еще дважды звонили, и она оба раза не подходила к телефону.
– Вам это не показалось странным?
– Тогда – нет, – ответила Дотти. – Кажется, дело было в феврале. Помню, я почувствовала облегчение, когда она больше не захотела встречаться с Марком.
– Она с ним поссорилась?
Дотти пожала плечами.
– Все, что я знаю, это то, что она его возненавидела. Начала с того, что проводила с ним все свободное время, а кончила ненавистью.
– Эта ненависть из разряда тех, когда девушка готова стереть в порошок парня, потому что он не зовет ее погулять?
Дотти откинулась на спинку стула и строго посмотрела на Лену. Кажется, она догадалась, что разговор с ней затеян не для того, чтобы обелить Дженни, а чтобы выявить ее вину.
Лена повторила вопрос.
– Нет, – резко ответила Дотти. – Конечно, нет.
– Вы уверены?
– Примерно в это время его арестовали, – сказала Дотти; видимо, она почувствовала себя увереннее, напомнив о криминальном проступке Марка. – За нападение. Он напал на свою сестру.
Джеффри обругал себя за то, что не проверил это раньше. Снял телефонную трубку и набрал номер Марлы.
– Да? – сказала Марла.
– Принеси мне дело, – вполголоса произнес Джеффри. – Дело Марка Паттерсона.
– Вчерашнего подростка?
– Да.
– Сейчас, – сказала она и повесила трубку.
Когда Джеффри снова взглянул на комнату переговоров, атмосфера там резко изменилась. Дотти Уивер сидела, сердито сжав губы.
– Может, хотите что-нибудь выпить? – спросила ее Лена.
– Нет, спасибо.
– Вы знали, что в прошлом году ваша дочь повредила руку?
Дотти удивилась и спросила у Сары:
– Она что же, обращалась к вам без меня?
– Нет, – ответила Сара.
Она сердилась, но не на Дотти Уивер.
Лена усилила давление.
– Ваша дочь интересовалась культурой Африки или Ближнего Востока?
Дотти непонимающе покачала головой.
– Конечно, нет. А в чем дело? К чему все эти вопросы?
– Дотти, может, сделаем перерыв? – спросила Сара.
Лена, поерзав на стуле, продолжила вопросы.
– У вашей дочери был усталостный перелом в тазовом поясе, миссис Уивер. Вы знали об этом?
Дотти безмолвно пошевелила губами.
– Вероятно, ее изнасиловали, – сказала Лена; сделала паузу и потом ровным голосом добавила: – Грубо изнасиловали.
– Я не… – Дотти повернулась к Саре, а потом снова к Лене. – Я не понимаю.
– А как насчет шрамов на ее руках и ногах? – продолжила Лена. – Почему они появились? Зачем ваша дочь резала себя?
– Резала себя? – поразилась Дотти. – О чем вы говорите?
– На всем ее теле были порезы. Судя по всему, она их сама себе наносила. Как получилось, что вы о них не знали?
– Я не видела ее обнаженной, – сказала Дотти. – И одежду она носила закрытую. Я никогда…
Лена прервала ее.
– Вы знали, что полгода назад она перенесла операцию?
– Операцию? – переспросила Дотти. – Да что вы такое говорите?
– Не операцию, – вмешалась Сара и положила ладонь на руку Дотти. – Дотти, когда я осматривала Дженни…
Лена открыла папку с делом и бросила через стол фотографию, потом еще одну. Со своего места Джеффри не видел, какие это фотографии, но понимал по выражению лица Дотти, на что в данный момент смотрит мать.
– О господи, девочка моя!
Дотти прижала ко рту руку.
– Лена! – воскликнула Сара и прикрыла фотографии.
Попыталась их убрать, но Дотти ее остановила. Они несколько секунд боролись. В результате Сара нехотя уступила.
– Чт-то ж это такое? – заикаясь, спросила Дотти.
Дрожащей рукой она поднесла фотографию к глазам.
Лена казалась довольной. Она повернулась к зеркалу, в сторону Джеффри, и торжествующе вскинула бровь.
Сара положила руку Дотти на плечо.
– Позвольте я возьму это, – она попыталась забрать фотографию.
– О господи, господи, – громко всхлипывала женщина. – Деточка моя. Кто это с тобой сделал?
Сара повернулась к Лене, и Джеффри увидел, как глаза ее полыхнули огнем. Лена пожала плечами, словно говоря: "А чего ты ожидала?"
– О господи, господи… – прошептала Дотти и вдруг замолчала.
Ее тело обмякло, и Сара лишь успела смягчить удар осевшего на пол тела. Дотти потеряла сознание.
Джеффри стоял в коридоре возле комнаты переговоров, разговаривал с Леной.