Тем не менее вместе с выпиской ситуация с родителями вернулась бы к прежней точке ссоры, но из-за трагических событий пришлось переехать в другой дом, и тут совершенно безвозмездно очень посодействовали родственники, которые даже не обижались на замкнутость их долго болевшего иждивенца, почти не поддерживающего после трагедии старых контактов с внешним миром. Наверное, им верилось, что это нормально. А мне теперь приходилось всерьёз подумывать о взятии ещё одного кредита, и эта перспектива уже не пугала, вот только были проблемы с сомнениями в собственной нормальности… Ведь если включить голову, следовало найти себе хотя бы подработку, а не спешить опять слепо обретать независимость от семьи только ради независимости. Подобные суетные мысли утомляли и злили, но неизменно откладывались на потом и не развивались. Уму будто казалось, что вышеизложенные факты биографии принадлежат кому-то постороннему. Родители жалели меня, но я холодно отстранялся от них и со стыдом принимал деньги на содержание своего нового временного убежища. Если бы бездна событий, о которой и рассказывает данное повествование, не поглотила автора, моя совесть непременно заставила бы изменить образ жизни. Да только множество факторов отвлекли от светлых помыслов и изменили характер. Собственно, после госпитализации мне вообще стало непросто себя узнавать, а находиться в одиночестве, тем более ночевать, было страшно из-за непривычных, ни на что ранее не похожих фобий. Ужас перед собственным неузнаванием доходил до уровня болезненной страсти, лишающей покоя и сна.
Доктор, лечащий души, убеждён, что это совершенно нормально в моей ситуации, а ведь от усталости, сопряжённой с недугом, не удавалось даже набраться сил, чтобы найти себе новую подработку. Никакие объяснения врача не настораживали. "Оставаясь без общества, сознание начинает доискиваться, кто я? И в чём истинная сущность личности, обитающей в зеркалах повсеместно? Когда ответов нет, приходит опустошённость и скука с всесокрушающей силой. Один раз началась почти что паника, вспотели руки, и меня стошнило" - такие речи много раз раздавались в кабинете доктора, но пациента он не воспринимал с должным вниманием.
- Все люди страдают в одиночестве, - повторялся эхом в воспоминаниях его извечный комментарий.
- Но раньше я мог жить затворником сколько угодно, - не сдавался мой голос, - окружающие видели во мне надменного мизантропа. Почему теперь такая тоска ходит за мной, словно повсюду какой-то обман?
Вопросы всегда не получали должных ответов. Лекарства не помогали так, как желало воображение, а телевизор и алкоголь раздражали самим пагубным фактом своего существования как вариации "выхода". В результате оставаться один я не хотел. Пусть лишь первое время, но следовало разобраться в себе и не насиловать психику. Собственно, доктор тоже советовал избегать уединения. Жаль, я с детства считал себя хоть не робким, но немного замкнутым человеком и устраивал быт так, дабы одиночество, пусть и неполное, всегда составляло некоторую часть жизни. Теперь из-за этого возникали сложности, и в данный момент они перетекали в ситуации с моей огненно-рыжей попутчицей. К тому же, несмотря на уверенное поведение в мужской среде, с незнакомками оно делалось чуть скованным. Требовалось встретиться с девушкой хотя бы пару раз, дабы почувствовать себя свободно.
Естественно, и сейчас мне пришлось ответить голубоглазой незнакомке, в ответ на её предложение о благодарности, что приму подобное с радостью, как только милая спутница будет готова, но высказать вслух тайные желания о крове и постели я не осмелился.
Когда девушка говорила о своём благородном порыве, мои надежды уже приготовились к появлению из её сумочки горсти конфет или шоколадки. Настаивать на большем, понятное дело, такой человек, как я, не станет.
Незнакомка и в самом деле начала рыться в своих вещах. Сумка плохо раскрывалась. Стало заметно, что она слишком широка и неудобна для хозяйки, правда, это могло и показаться. Изо рта при свете фонаря скользнуло облачко дыхания.
Наконец в моих руках появилась мятая бумажка с цифрами и словами. Шарф из красного шёлка дрогнул на женском плече. Красный шёлк?
Улыбаясь, спутница благодарила.
- Если ещё здесь появитесь и захотите купить цветы, искусственные или живые. Я подрабатываю на Лесной, 23 в магазине "Оранжерея". Обещаю, что устрою так, дабы вы незаметно заплатили меньше. Но решайтесь скорее. Через две недели мне хотелось бы оставить цветочное дело.
Она снова улыбнулась, извиняясь, спросила моё имя. Записала где-то для себя.
- Ну что, до встречи, спасибо ещё раз, и удачно вам отдохнуть перед трудовым днём - прощаясь восклицала она. - До улицы Дальней неблизко.
- Думаю, я пойду в центр, точнее по направлению к нему, ведь метро закрыто. Буду молча двигаться до рассвета, проходя квартал за кварталом, совсем почему-то нет желания спать. А так на людях поброжу, глядишь, и утро настанет. Кто-то в столице всегда полуночничает.
- Вы что же, совсем не спите?
- Бессонница, ничего не поделаешь, приходится искать повода на работе.
На том мы и расстались.
Провал на месте небосвода напоминал, как глубоко и необратимо отдаляется вселенная машин, фонарей и пешеходов от своего естества, своего начала. Прожекторы тушили подлинные звёзды, мерцающие в бездне, отчего высота становилась зеленоватой. Кто бы ни подал сигнал из мира недостижимого, мы воспримем его лишь бледным подобием последней сигареты.
Линия красного шёлка жгла начинающее уставать сознание. Когда сестра моего друга в своё время пошла гулять со своим братцем, а рядом оказался я, к нам пристала их соседка. Ей чем-то не угодило поведение пса. Женщина, одержимая раздражением явно по другому поводу, начала распекать нас. Наверняка, не будь с нами девушки, ничего такого бы не случилось. Володя выслушал упрёк в том, что собака лает по ночам, извинился, и путь наш продолжился. Но Лиза впитала в себя всю нервозность родителей брата. Там, где мой друг показывал полное спокойствие и силу, она реагировала живо и стремительно. Завязалась перепалка. Женщина огромного роста, с искажённым злобой лицом спорила с девушкой в незастёгнутой осенней куртке. Казалось, что что-то случилось, и поэтому она так беспорядочно одета. Глядя на разницу в росте, я ощутил завесу красного шёлка. Пёс тянул слишком сильно за поводок, и Лиза едва стояла на ногах. Я непроизвольно сделал несколько шагов в сторону дам. Повернувшись ко мне, они словно разом устали и, глядя в мои глаза, даже смешались, смотря растерянно и утомлённо.
К счастью, на том конфликт и закончился.
Но в день моего повествования завеса шёлка нависла слишком близко. И тонкость её поражала. На этот раз не было бы нескольких шагов. Один шаг - уничтожил бы покровы. А за ними на меня смотрели бы только омертвевшие глаза, с пустотой внутри. Неужели такими глазами вообще можно видеть?
Во что бы то ни стало захотелось вернуться. Или то оказалось лишь желание, продиктованное бредовым наваждением? Возможно, ум начинало клонить в сон. Уже почти месяц я спал преимущественно в университетской библиотеке, имитируя, что готовлюсь к семинарам и диссертации. Кости от такого болят до сих пор, а студенты привыкли к незнакомому старшему товарищу, похожему на остывший труп, сидящий где-то в углу. Но в конечном счёте этого сна не хватало, и кофе лишь истощал организм. Никакого проку.
Самовыдуманное ли обещание ночлега? Не знаю, но какая-то досада повела меня назад к дому незнакомки. Фантазию подстёгивали те мелкие наблюдения об излишней осмотрительности девушки, которые теперь во множестве составили её образ. Иначе говоря, тревожность бывшей спутницы заражала. И постепенно, от шага к шагу, к моим необоснованным намерениям и страхам начало добавляться новое, более реальное беспокойство, причину которого я сразу и не понял.
Но чем ближе тень, отлитая из небытия серым фонарём надо мной, доходила до подъезда, где из сумки материализовалась бумажка с номером телефона и именем "Анна", тем вкрадчивей доносился неприятный шум с третьего, и последнего обитаемого здесь, этажа. Чердак, впрочем, нависал над тротуаром, занимая места ещё пары полноценных мансард. И что-то было не так. Как будто чего-то не хватало. Будто воображение требовало, чтобы это место предстало глазам либо днём, либо в грозу, либо посередине зимы. Странное ощущение обжигало взгляды по сторонам, словно предметы, вызванные в памяти ещё изначальным дежавю при виде данных стен, оказались не на месте. Анна умудрялась рассеивать фантомы. Теперь загадочный шум напротив - провоцировать примечать всё нестандартное.
Стоя у двери, можно было расслышать брань и громкие удары, словно кто-то ломился к кому-то в квартиру высоко над головой. Сломать кодовый замок, дабы попасть на лестничную клетку, не казалось сложным, вызывало беспокойство неуверенность в том, нужно ли моё присутствие? Может, это недоразумение? После последнего попадания в больницу мне хотелось скорее умереть, чем снова оказаться в палате.
Крепко задумавшись над тем, что же предпринять, я поймал себя на мысли, что теперь просто не смогу уйти, потому что такой поступок сам смогу расценить только как трусость. Ввязываться тоже, однако, не хотелось, особенно - действуя эмоционально.
Смятая бумажка в руках навязывала определённые движения по её распрямлению. Увлечённость листком имела такую власть над волей, что вскоре даже буквы имени начали расплываться под каплями пота от пальцев. Из подобной внутренней сумятицы, казалось, и родилось решение позвонить.
Номер набирался, а между тем воздух начал видеться чётче, и предметы кругом приобретали небывалую отчётливость. Я слегка озяб, но заметил это только в ту минуту. Трубку никто не брал, голоса же надо мной доносились всё отчётливее и громче, будто увеличиваясь в объёме. Происходящее на удивление напоминало сон. Ни холод, ни адреналин не могли прогнать это ощущение. Тени вокруг казались чересчур плотными.
Быстро позвонив ещё дважды, мне удалось достичь соединения. Но стоило Анне сказать: "Алло" - как из подъезда вышли двое. Сразу ответить в телефон не представлялось возможным. Среди вышедших я узнал одного человека, но встретить его здесь было почти невозможно. Он ли это?
С ним вместе здание спешно покидала девушка, по виду - той же возрастной категории, что и моя сегодняшняя новая знакомая. Узнанный юноша встретился со мной взглядом. Какая-то смутная тоска сквозила в его глазах, перерастающая в недоумение или равнодушие. Запомнились странные нашивки на его одежде, напоминавшей старую военную форму, нашу или иностранную, но, конечно, ещё сильнее не давала покоя давняя история, на которую наталкивал только что пойманный взгляд, подразумевающий нечто большее и связанный с моим прошлым. Пока мозг не собирался это подробно анализировать, но уже на следующий день оно ощущалось крайне значительным.
Девушку я плохо рассмотрел. Помню, она много и на повышенных тонах говорила, а увидев незнакомца в тени на секунду остолбенела, чтобы вскоре продолжить своё отступление вглубь столицы. Ноги удаляющихся широкими шагами возмутителей спокойствия (у меня не оставалось сомнения, что именно они ломились в дверь и спорили на лестнице) плотно и изящно облегались высокими сапогами.
Телефонная трубка молчала. Без особой надежды я сказал: "Алло" - но ещё только подумав об этом, услышал выжидающее дыхание.
- Они ушли, ты видел их? - голос Анна звучал напряжённо. Ощущалось негласное присутствие слёз, что либо уже отхлынули, либо только намеревались пролиться.
- Да, я не успел далеко уйти, когда раздались крики на лестнице, а потом ты не брала телефон…
- Не хотелось, чтобы они слышали наш разговор, понимаешь? Стало бы ясно, что кто-то в доме.
После неловко повисшей паузы Анна попросила меня подняться.
2
Вопреки ожиданию увидеть слёзы и страх я застал хозяйку квартиры скорее в приподнятом настроении. По крайней мере, в настолько приподнятом, насколько позволяла ситуация. Невольно вспомнилось, что девушка немного пьяна, однако недавнее потрясение с двумя ломящимися в дверь людьми должно было напугать кого угодно. Получилось же так, будто происшествие лишь насторожило незнакомку. Причём объектом скрытого недоверия и подозрения вечно выступал ночной гость. Постоянные попытки выспросить всё обо мне и скрыть правду о себе бросались в глаза.
- Ты чуть всё не испортил. Их очень насторожил телефонный звонок. Удивительно, что они ушли. Но, возможно, вернутся. Ещё ничего не ясно. Все думают, я уже отсюда уехала. По крайней мере, думали.
Не дав мне прокомментировать свои слова, Анна предложила кофе, прося заодно подробно рассказать, что именно случилось внизу, у подъезда.
Квартира, находящаяся в невысоком старинном домике, представляла собой две комнаты с коридором, кухней и санузлами. В фантастическом количестве на подоконниках стояли растения, но цветов не было. Не похоже, чтобы кто-то собирался вообще отсюда съезжать. Хотя, с другой стороны - взгляд несколько раз зацепился за какие-то тюки и пакеты, чем-то плотно набитые. Мебель же явно собирались оставить. Старая, неплохо убранная, но всё же пыльная, она сама представляла собой часть пыли. Или, что даже вернее, часть дома, уставшего от бесконечного своего века. Отсюда не уезжают, это дом вечности. Тем не менее (не знаю, вопреки ли?) на кухне царила уютная чистота. Откуда-то дуло, и слышимость происходящего на улице была значительной. Где-то далеко шумел прилив неизвестных потоков машин с автострады и выли сирены скорой помощи, а поблизости, наверное в этом же районе, чей-то смех превращался эхом в подобия привидения.
- Ты одна живёшь? - спрашивая, я невольно смутился от того, что не мог вспомнить, когда мы выбросили из речи местоимение "вы".
- Последний месяц да. Хотя, может быть, это странно, при моей боязни людей. Но ведь в случае отъезда удобно иметь меньше удерживающего, не правда ли?
- У тебя очень красивый дом. Много лет вижу подобные строения в центре и всегда с интересом воображал, кто же в них живёт? Почему-то приходят смешные мысли о провалах во времени, призраках, феноменах проклятых мест… но я это не к тому, что он странный. Просто я действительно люблю старинные здания.
Моя собеседница задумчиво молчала. Чашка явно не остыла, однако хозяйка держала её плотно, и внимание не могли не привлечь изящные пальцы. Одно неловкое движение и едкий напиток сожжёт их нежность!
- Скажите мне, Павел, кого вы увидели у подъезда, когда позвонили сюда?
- Можно просто Паша, всё равно перешли на ты. Да и так гораздо лучше. Из дверей вышли, даже выбежали двое. Парень и девушка. И что совсем невероятно, мне показалось, юношу я узнал, как и он своего случайного встречного.
- Кто это был, по-твоему?
- Друг из моего детства, точнее сводный брат. На добрую половину наши биографии должны состоять из одних и тех же воспоминаний. Мы дружили не разлей вода ещё с тех пор, когда я ребёнком жил в провинции. Дома стояли рядом. Наши родители дружили, позже поженились, воспитывали нас как братьев. В принципе, и до брака меня с братом окружали, по сути, одни и те же люди. Члены семьи, и его и моей, смешались и стали единой в детской памяти. Но когда лет семь назад мы приехали в Москву, друг, к которому больше подходит слово "брат", исчез. Обе семьи искали его, правда, боюсь, я принял недостаточное участие. Никогда не забуду депрессию родителей и переполох. Полиция нечего не нашла, однако заявила, что парень скрылся по доброй воле, иначе остались бы хоть какие-то следы. Естественно, никто с такой точкой зрения не согласился. Тем не менее самостоятельное расследование тоже зашло в тупик. Толком и его новых друзей, которые на тот момент уже появились, не смогли найти. Словно их и не существовало. А ходили слухи, будто он якшался с какой-то новой организацией типа секты, нечто околорелигиозное. Уже несколько лет расследованием пропажи юноши даже его семья интересовалась, уже теряя веру… иными словами, без должной бодрости и внимательности. А ведь кто знает, может быть, парень где-нибудь успел оставить след в последние годы?
Собеседница пила кофе, и её шея беззащитно подрагивала. Красные волосы давали повод открыть двери каким-то тёмным ассоциациям в моей голове. Завеса из красного шёлка плавно опускалась на глаза, лишь нить беседы развевала её.
- Короче говоря, на данный момент с мёртвой точки поиски не сдвинулись… - подытожила Анна и меланхолично добавила: - Где замешана вера и религия, всегда так. Помнишь недавнюю историю об этом районе? Ходили слухи, что здесь действует какая-то секта. Они избили нескольких человек неподалёку и сняли процесс на видео. Подобное являлась у них своего рода фетишем, и они наслаждались разными проявлениями жестокости. У этих психов странный способ атаковать. Всегда кто-то входит в доверие к жертвам, выманивает, а потом его с ними и бьют. Не понятно только зачем такая система? Один раз кто-то уцелел после драки с серьёзными травмами, но тронулся умом. Полиция ничего не смогла понять, и я тут подумала… если подключить фантазию и продолжить мысль о секте, точнее мысль о её желании разнообразной жестокости… выходит, что многие преступления в принципе способна совершать одна неформальная группа, вместо фирменного почерка балующаяся разнообразием. Что если схем нападения куда больше, чем упоминалось в новостях? А полиция в сговоре и ничего не понимает, как и в твоём деле, верно?
- Да, но не стоит верить СМИ. Что бы они ни твердили - это не заслуживающая внимания ложь. Мне видится лишь один элемент сходства. Буквально несколько месяцев назад произошёл странный случай, и если бы не дальнейшая чёрная полоса в моей судьбе, я бы, безусловно, пристально изучил его.
- Появилась зацепка?
- Пришло письмо, явно от брата. Это даже не столько по обращению понятно, сколько по тексту. Никто другой не мог так написать. С манерой строить фразы мои глаза не ошиблись. Они слишком хорошо в своё время запомнили, как Денис вёл беседу на бумаге и в интернете. К сожалению, сейчас мне не найти письма. Месяц назад я попал в больницу, и кто-то из полиции повредил мне электронную почту. Не хочется вдаваться в подробности этой истории с моей госпитализацией.
Пролетел ангел благого молчания. Краем глаза посмотрев за окна и увидев город, мы с Анной оба задумались на минуту. Воображение рисовало занимательные картины на улице. Мне пришло на ум взглянуть на место своего пребывания глазами постороннего. Случайный прохожий, одетый в макинтош и шляпу, останавливается, вдохновлённый сумраками осенней лирической ночи, и видит дом, архитектуры веков минувших. За окнами в большинстве своём темно, но в одном горит свет. Что увидит он там? События какой эпохи? Интуиция подсказывает: здесь запросто заблудиться во времени.
Стук чашки о стол прервал тихие мысли.
- Сожалею, что у тебя всё так сложилось, - глаза Анны снова смотрели на меня пусто и заколдованно, как во время нашей первой встречи в кафе, казалось, она готова проявить некую эмоцию, коей не дано названия в земном языке, но одновременно не верилось, что подобные глаза способны что-то выражать. Леденящий душу взгляд.
Девушка спросила:
- Ты помнишь, из чего состояло письмо?