Далее завязался разговор, в предыстории которого я не разбирался. Максим критиковал намеренья дам, заявлял, что ни в коем случае не поедет, и вообще Сергей его бесит, и не хочется с ним видеться так часто, особенно после прошлого выходного. Постепенно пререкания переросли в спор о качествах неизвестного мне мужчины. Он длился, казалось, вечность, потому что производил много шума, а я устал делать вид, что "не с ними".
Когда эмоции выдохлись, а две из трёх девушек, обидевшись, направились в противоположном от площади направлении, мальчик вполне миролюбиво и ласково побеседовал о чём-то с глазу на глаз со студенткой в разноцветной куртке, что теперь постоянно смотрелась ярко, поскольку начинало светать. Вскоре Вика, повторив всю историю с ухажёром Маши, попрощалась со мной и пожелала удачи и счастья. Максим обещал позвонить через полчаса.
После небольшой заминки и я, и паренёк решили совместно пройтись по площади, где-нибудь перекусить, а затем расстаться. Учебные заведения, где доводилось преподавать мне и учиться ему, построены неблизко, но добираться до них лучше по-разному. По крайней мере, ему не хотелось идти к той станции метро, на которую нацелились мои чаянья.
Издали раздалось истерикоподобное весёлое "Пока!" - от двух раньше ушедших студенток. Вероятно, адресовалось оно мне.
5
Огромные пространства площади пьянили мнимой свободой. Огни перестали восприниматься зрением от привычности (внимание ослепло), и осознание мысли о приближающемся рассвете сгущало завесу мрака. Воздух будто посвежел, и грудь поглощала его со сладостным упоением. Тьма прореживалась мертвеющей синевой. Поднимаясь с каменных кирпичей мостовой, она разглаживалась на гладкой поверхности неба. Та земля, что пряталась за покровами бездны, невозвратимо отделилась бетонной завесой проступающих, но пока чёрных облаков.
Какие-то редкие (мрачные и не очень) наблюдатели могли быть замечены гуляющими и в этот час затишья.
- Ты совсем посторонний мне человек, Паша. Надеюсь, тебя не утомляют истории, в которые трудно поверить? Вику они, например, то ли пугают, то ли сильно злят.
- Да нет, наоборот даже. Про встречника можешь рассказать и поподробнее. Пока очень интригующе звучало.
- Я не успел договорить, нас прервали, о том, что незнакомец без роду и племени иногда принимается городскими жителями за вполне живое и ничего не подозревающее им известное лицо: друга, соседа, киноактёра или персонажа новостных хроник, порой криминальных.
С ним заводят беседу, соответствующую его фантомному облику, и тогда несчастная жертва рискует выпасть из привычной реальности. Провалиться в прошлое или увидеть видение ещё не произошедшего. Это зависит от контекста разговора, в чём несчастный сумеет убедить беспамятного встречника, то неожиданно отзовётся и ему. Но подобное способно произойти, если не получится более вероятного исхода. Незнакомец не подозревает о своём подлинном естестве, но у него есть склонность приносить людям боль. Часто от свиданий с ним случаются жуткие кровопролития. Преступления, насилие коих не укладывается в здоровых головах. И не всегда встречник сам творит зло. Часто только подначивает и знаменует.
Коли призрак выбрал жертву - ей не уйти. Уберечься одиночеством от демона так же невозможно, как и наличием компании. Не следует думать, что герой городской легенды является только в толпе, хотя подобное убеждение и известно как наиболее каноничное. Дух часто имеет стойкий для определённого подопытного повторяющийся в пространстве образ. Не всегда его и путают с кем-то. Часто он олицетворяет кого-то из прошлого, а субъект воздействия не узнаёт сходства. Если прикинуть, даже мы с вами, Павел, могли хоть раз, но общаться с чёртом в личине человека. Согласно одним ответвляющимся поверьям от основной легенды, мировая душа, воплотившись в городского призрака, для особых личностей способна являться не только в скоплении народа. Тем, кто хочет её видеть, кому судьба попасть к ней на свидание или есть другой резон, она приходит в качестве полтергейста: необъяснимо поменявших места повседневных предметах, запахе дыма, эффекте чьего-то невидимого присутствия. Запугивая избранных людей, нечисть гонит их туда, где присутствует хоть кто-то посторонний, а потом материализуется в конкретного незнакомца. Ещё увидеть то, как встречник исчезает, нельзя. Поймав его взглядом среди толпы, можно, не теряя тень из виду, гнаться за ним до ближайшего поворота, где дух, скорее всего, оторвётся от преследователя, хотя в качестве оружия у него и без того есть возможность насылать морок, в рамках коего демон с лёгкостью явится как хочет и где хочет, запросто карая соглядатая.
Пока мы с Максимом шли, пространства пьянили своими ветрами и пустотой. А мне приходило на ум, что мировая душа - это то, что я ненавижу - эдакая усреднённая живая единица земли, во главе с толпой людей как венцов мироздания. После моей выписки зависимость от общества и страх оставаться одному могли только усиливать тайную враждебность к данной идее, о которой мозг тогда и не думал. Однако теперь Максим нарисовал отличный образ врага. Правда, в момент описываемых событий гнева я не испытывал, лишь в будущем мысль о мировой душе не раз горячила кровь.
Глаза милого вампира - Анны плыли воспоминанием перед глазами. Хотелось сделать что-нибудь ради неё. Она даровала мне покой и силу, тёмную и всеотрицающую. Наверное, любовь - это смущение. Ты не понимаешь, кто тобой манипулирует, не видишь, кем управляешь сам, но в итоге ощущаешь давление незримого, невоплощённого. Теперь площадь властью усталости заклинала поздних прохожих на что-то. Или только меня?
- Паш, о чём ты думаешь?
- Да так…
- У тебя неприятное лицо стало, ухмылка злая… легенда не нравится?
- Пока не началось про убийства, история напоминала прекрасные образцы фольклора, но потом скатилась на уровень примитивных страхов перед неизвестным. Твой встречник, эдакий призрак, шатающийся по городу, внося сумятицу, - великолепен, а вот связь с преступлениями явна излишня.
Эх… корни твоей легенды, полагаю, кроются в сказках о двойнике. Существует поверье, будто по старым кварталам крупных столиц путешествует один и тот же господин в давно вышедшей из моды одежде. Всегда по сходным и центральным маршрутам и в поздний час. Если случайный полуночник осмелится заглянуть под его нависшую широкополую шляпу, то увидит лицо самого себя.
Обычно частые явления вечного господина предвещают катастрофы и войны. Такое мнение сложилось потому, что издавна такое странствующее зеркало называлось в оккультных кругах символом мировой души. Иными словами, единого естества всего человечества. Той матрицы характеристик вида, коя сокрыта в любом. Духа, который есть в каждом из нас и составляет макет, схему, на которую индивидуальная биография наносит свои рубцы, формирую индивидуальную личность.
Согласно доктрине мистиков, от сотворения вселенной мировая душа претерпела множество изменений, пройдя через опьяняющие бездны эволюции. Даже человеком в привычном понимании вещей она являлась не всегда, а только с относительно недавних пор. Когда-то попав на землю из царств другого мироустройства, она забыла, кто она и где её дом. Безуспешно пытаясь вернуться назад, зеркало выпустило искры самосознания в надежде, что поодиночке в разных углах планеты они найдут то, что не удалось ей.
Перед войнами и революциями томления внутреннего двойника в каждом усиливаются. Вернее, войны и революции - это и есть побочные эффекты от медленного беспокойства нашей общей управительницы, переросшего в тревогу.
Индивидуальности стираются, океаны подсознания выходят из берегов. Уровни насилия в городах растут.
Еженощно с новым актом насилия мировая душа готовится к очередному эволюционному скачку. Кто станет её жертвой, неизвестно, но совершенно очевидно, что во всех, даже в ребёнке, это зеркало, эта табула раса, в подлинном и не опровергнутом своём естестве, загорается пламенем тысячи свечей, призывая жениха-призрака будто на гадании. Мы говорим чужими словами, встречаемся под чужими именами, творим немыслимое, а потом не помним, какой огонь зажёг адскую страсть?
Максим преградил мне дорогу. От беспорядочного кружения по площади кирпичики под ногами смешивались в сеть из чёрных нитей. Остановишься - мир снова прежний, но стоит двинуться в путь - понимаешь: невидимый ловец устроил западню. Но скоро ли он проявит себя?
Мой спутник держал меня за руку, а я тем временем надел очки. Никто не смеет попадать в сеть, не оказав ни малейшего сопротивления.
- Паш, - глаза мальчика смотрели испуганно и остекленело, - ты говоришь как Андрей. Только он никогда так красноречиво не выражался, он просто любил говорить, что встречник - это все мы и каждый в отдельности. А вместе, в одном человеке, незнакомец примеряет нас как маски на карнавале, но ни в ком не может понять естества, истинной сущности, искры Божьей. От того и странствует который год.
- Правильно, ведь борозды на схеме подобно царапинам на стекле - не способны обладать ценностью и бессмертием. То есть, в сущности, отличий нет.
- Но Андрей также говорил, что раз существует то, почему мы так тоскуем хотя бы в качестве абстрактного понятия, следует считать его реальным, пусть и не здесь. Окружающих следует видеть как символы. Любое лицо, дела индивида, события в его судьбе, все чувства и мысли - образуют знак, эквивалентный той внутренней сущности или той мечте о внутренней сущности, которую лелеет встречник. Да и вообще той мечте, что есть в каждом из простых горожан, только им думается от страха, будто она уже воплотилась. Недаром повсеместный культ личности и ценности индивидуальности кружит головы. Отними у прохожих их души, и начнётся война. Они кинутся и тебя же первого растерзают.
Максим закашлялся и, недоверчиво косясь по сторонам, продолжил. Откуда-то стали скапливаться какие-то неприятные сомнительные типы.
- Из тех пустот, откуда приходит твой жених-демон, миллиардами свечей в своё время было вызвано подобие наших душ. Мечты затаились в большинстве живущих. Гибель хоть одной из них уже превращает человека во встречника, а если умрут разом множества - стремительный и априори бесплодный поиск естества приведёт к волне самоубийств и жестокости. Пусть неясна земля, с которой к нам явились мечты, нужно собой как символами приближать её в качестве Царствия Небесного.
- Хе-хе, а ты подумал, что приближать будет просто нечего, если люди не испугаются и не потеряют ориентиров? Жертв не удастся полностью избежать, но сейчас тысячи существуют ради сиюминутного, что согласно всем религиям приведёт их в ад. Я считаю, имеет смысл утопить город в крови, но спасти мечты из зазеркалья.
Кроме того, - мой голос стал необычайно жесток, - мы говорим о коллективных мерах спасения, но существуют ведь и личные. Мне кажется, спасти собственную душу - проще, чем найти источник уникальности для миллионов. Нужно только уничтожить в себе незнакомца. Понять, что внутри шаблонно и схематично, и сжечь это на горниле своих страстей.
- Вот так и думает встречник. Ты ещё спрашивал, почему он сеет насилие и преступления… Вот потому и сеет, что желает, убивая общее, спасти частное, но до сих пор у него не получилось.
- Вполне возможно, многие кровавые тираны двадцатого и других столетий были этими твоими встречниками. Народы страдали за что-то, а кто-то один воплощал их волю и выступал в роли абстрактного двойника.
Я усмехнулся, но Максим не заметил сарказма в моих словах.
- Может быть… Андрей бы тебе рассказал. Издревле существуют обряды по выявлению подозрительных незнакомцев, мне они неизвестны, но помню, что суть всегда сводилась к тому, что встречник ограничен в памяти. Он безразличен к ушедшему, а ведом иллюзиями о своём прошлом или вообще мнит себя страдающим амнезией. Но отличает его огромная тяга к будущему. Это вечный демон завтрашнего дня. А воспоминания чужих ему людей - самое смертоносное оружие.
Возможно, было бы красиво, если бы дальше мы оба просто погибли от удара подобного клинка дней отживших в такт городским легендам. Только представьте, оставшийся внезапно одиноко на площади мой силуэт забрал кто-то другой. Максима оплакала Вика, а я исчез полуночным духом. Но мне прекрасно известно, что этого не происходило. Зоркими линзами очки показали мне живых на площади, и стало одиноко. Не помню, как происходило прощание между низеньким суетливым пареньком и мной.
Но знаю, что мы ещё заходили в кафе, обсуждая какой-то фильм и, кажется, книгу "Голем" Густава Майринка.
* * *
Днём, после сна в библиотеке, мне вспоминались утренние флаги и начавшиеся рано-рано беспорядки на подступах к центру. К площади никто не прорвался.
- Современная чёрная сотня, - констатировал мой спутник.
Одетые силой совета цветочницы взглядом покойного глаза замечали сладостные черты лиц, предавшихся неизвестному протесту. Какое счастье и благополучие сокрыто в нём! Убивать своё естество, освобождая, хоть на миг мечту о самом себе. Покидая центр, где серость побеждала тьму, я наблюдал языческие праздники под личиной здравого смысла. Красная завеса впервые поднялась одновременно над целым скоплением людей, бунтующих и подверженных истерике, и кто-то сорвал её. Быть может, неизвестный незнакомец-провокатор из милиции. "Думаешь о крови, думаешь об Анне", - шептали неслышно мои губы.
За мной увязался мальчонка в шарфе вполовину головы. Всучил листовку, но, не прощаясь, убежал. Красивая школьница (хотя с возрастом не уверен) весело улыбнулась мне. Живость её черт развеяла предутренние призраки. Ещё долго её бодрость придавала уверенности и сил.
6
В красный шёлк обёрнуты стены зданий, точно настали невозможные праздники. Падает снег. Мои сны в библиотеке, после рабочего дня и ночных путешествий, поражают яркостью цветов. Иногда в грёзы попадают громкие звуки из внешнего мира и даже всполохи света из-под полуприкрытых век. Приступы лунатизма пронзают виденье, и часто мой же голос повторяет фразы нездешнего.
В заснеженном городе моя мама живёт там, где сейчас Анна. Купив у цветочницы фиалки, я покидаю знакомые кварталы. Пока идёт снег и длится мой уход, все улыбаются и смеются задорно, улицы состоят из хороших людей.
Если бы мне сказали: "Возьми душу себе или разорви и отдай им" - отдал бы не думая.
На углу ждёт девушка, неизвестная и красивая. Но тоска наваливается… скука, бессмысленность. Букет касается земли, и передо мной Анна, и будто бы это и до того было ясно, зачем бросил цветы - доносится в голове. Но вдруг у моей спутницы становятся грустные глаза, она что-то хочет сказать, и не решается.
Полотно из красного шёлка опускается с неба, опутывая алой паутиной.
- Осмелишься ли ты, - искушает знакомый голос, - вспомни о Норвегии.
Я сдираю шёлк, но за ним опять его полотно, уже будто шарф Анны развевается передо мной, а руки спутываются в нём, но девушка отдаляется.
- Ничего не получится, если ты боишься.
Шёлк рвётся, я отбрасываю завесы, предчувствуя великое откровение, и слышу стук сердца. Он поглощает прочие звуки. Нет других звуков. Тишина. Эмоции нахлынули волной и отошли. А в ледяном море роилось понимание страшного и сладкого. Будто бы открылась пропасть, где явлены потерянные людские отличия, но если вглядишься в неё и протянешь руку - не станет ни тебя, ни мира, ни их, а только гибель. Хочется зажмуриться, а над морем плывут гроза и корабль. И снова зима…
Падает снег, но повсюду кровь… Мёртвая Анна смотрит взглядом, летящим из вечной страны снегов. Бегство спотыкающихся ног томит, дыхание нарастает, и стонут сирены… Ужас… и вот… пробуждение… точнее завершение грёз и плавное тягостное встраивание в повседневность. На границе реальности северным сиянием колыхается понимание чего-то важного и забытого.
Что-то было во сне очень личное… безусловно, он навеян недавней беседой с хозяйкой квартиры на Лесной, 17 о Лилит, которую сильной личности нужно преодолеть и победить, но всё же в нём отражалось что-то иное… связанное только со мной, нечто давнее и страшное, относительно чего и сама легенда о Лилит - только символ полузабытого события из биографии. Словно на пустом листе бумаги, в памяти проступали слова истины, написанные будто на чужом языке и превращающие в бледные копии мифы о гибели искушающей девушки. Жаль, разобраться со своими видениями мне не позволили обстоятельства. Внешний мир настойчиво и жадно звал аспиранта Леденеева к себе, прочь от холодных снегов и знаков, но казалось, что-то было узнано, вот только, к счастью или к сожалению, не удавалось понять, что именно. Но в мире снега определённо осталась моя душа, и там она была жива.