"Золото" – одно из самых известных произведений Уилбура Смита.
Роман, положенный в основу суперпопулярного фильма с Роджером Муром и Джоном Гилгудом в главных ролях.
Потрясающая воображение история о страстях, кипящих в южноафриканской империи золотопромышленников.
Увлекательная сага о дерзких преступлениях и гениальных финансовых аферах, запретной любви и предательстве, почти дворцовых по тонкости интригах и отчаянном, безнадежном мужестве…
Уилбур Смит
Золото
Эту книгу я посвящаю своей жене Мохинисо, бесценному сокровищу моей жизни, с бесконечной любовью и искренней признательностью за благословенные годы нашей совместной жизни.
1
Все началось, когда мир был еще очень молод, когда человека еще не было, да и сама жизнь не успела зародиться на планете.
Земная кора была еще тонкой и мягкой, деформированной и изломанной чудовищным давлением изнутри.
Плоская сейчас материковая плита Африки в то время представляла собой горный массив. Хребет за хребтом то поднимались ввысь, то рассыпались под воздействием движений магмы на огромной глубине. Таких гор человек не видел никогда, по сравнению с ними даже Гималаи выглядели бы карликами. Гигантские, окутанные паром горные громады, из щелей и зияющих ран которых сочилась лава.
Она поднималась от центра Земли сквозь трещины земной коры, постепенно остывая, таким образом менее летучие минералы оставались внизу, а вещества с более низкой точкой плавления выносились на поверхность.
В один из моментов бесконечного течения времени открылась серия трещин в одном из безымянных горных хребтов, и из них хлынули реки расплавленного золота. В результате каприза природы изменение температуры и химические реакции привели к грубому, но достаточно эффективному процессу обогащения. Материнская порода остыла и затвердела на поверхности Земли, и концентрация золота в ней была очень высокой.
Человек просто не в состоянии представить размеры гор того времени, сила ветров и ливней была им под стать.
Золотая жила была зачата на фоне дьявольского пейзажа – голые скалы, отвесно уходившие в облака, темные от сернистого газа, отрыгнутого землей, плотные и непроницаемые для солнечных лучей.
Атмосфера была насыщена влагой, которой впоследствии суждено было стать морями.
В течение многих миллионов лет дождь и ветер разрушали безымянный горный хребет с золотыми склонами, дробили его и уносили ручейками и целыми реками грязи и песка вниз в ущелье.
Скалы постепенно остывали, вода задерживалась на них дольше, и вскоре в долине образовалось озеро размером с внутреннее море.
В это озеро дождевые потоки с золотых склонов несли мельчайшие частицы желтого металла, которые вместе с песком и кварцевым гравием образовали на дне плотный пласт.
Со временем все золото со склонов хребта было перенесено на дно озера.
Затем, как случалось примерно каждые десять миллионов лет, Земля вступила в очередной период сейсмической активности. Поверхность сотрясали чудовищные землетрясения – одно за другим.
Один из ужасных толчков расколол дно озера от берега до берега, вода ушла, а осадочный пласт распался на множество фрагментов, разбросанных беспорядочно в виде гигантских, многомильных торосов.
Снова и снова землетрясения властвовали на Земле. Скалы качались и падали, заполняя обломками бывшую котловину озера, погребая под собой одни обломки золотоносного пласта, превращая в пыль другие.
Период сейсмической активности прошел, нисколько не повлияв на царственное течение времени. Приходили и уходили потопы и засухи. Вспыхнула и ярко разгорелась волшебная искра жизни, которая, пройдя гигантский путь от чудовищных рептилий, сквозь многочисленные изгибы и повороты эволюции, породила к середине плейстоцена человека-обезьяну – австралопитека, впервые поднявшего с земли берцовую кость бизона, чтобы использовать ее в качестве оружия или инструмента.
Австралопитек стоял в центре раскаленной солнцем равнины, простиравшейся на многие сотни миль во всех направлениях, так как горы давно были разрушены, а озера и русла рек засыпаны их обломками.
Восемьсот тысяч лет спустя на этом же самом месте оказался дальний, но прямой потомок австралопитека с инструментом в руке. Человека звали Харрисон, а его инструмент был более сложным, чем у предка. Это был изыскательский молоток, изготовленный из металла и дерева.
Харрисон наклонился и отбил молотком образец породы, обнажившейся из сухой коричневой африканской земли. Выпрямившись, он стал рассматривать его в лучах солнца.
Это был не представляющий никакого интереса конгломерат с серо-черными прожилками. Харрисон разочарованно что-то пробурчал, потом, уже почти потеряв надежду, лизнул одну из граней. Это был старый старательский прием, позволявший выявить зерна металла в руде.
Его глаза удивленно сузились, увидев сверкнувшие в глубине золотистые частицы.
История сохранила только его имя. Никто не знает ни его возраста в то время, ни цвета его глаз, ни то, как он умер. Через месяц Харрисон продал этот участок всего за десять фунтов и исчез, возможно, в поисках по-настоящему богатого месторождения.
Лучше бы он оставил право собственности на этот участок за собой.
За восемьдесят лет примерно пятьсот миллионов унций чистого золота было добыто на месторождениях Трансвааля и Свободной Оранжевой Республики. И это лишь малая часть того, что осталось в земле, что будет отобрано у нее, так как людей, разрабатывающих месторождения Южной Африки, по праву считают самыми настойчивыми и упрямыми из всех наследников Вулкана.
Эта масса драгоценного металла является основой процветания энергичного молодого народа численностью в восемнадцать миллионов человек.
Правда, Земля отдает свои сокровища неохотно, человеку приходится отбирать их силой.
2
Электрический вентилятор гнал воздух из угла, но, несмотря на его старания, в кабинете Рода Айронсайдса было безумно жарко.
Он потянулся к серебристому термосу с ледяной водой, стоявшему на столе, но замер, так как сосуд вдруг заплясал на полированной поверхности. Потом задрожал стол. Зашелестели бумаги на нем. Завибрировали стены кабинета, зазвенели стекла в рамах. Дрожь продолжалась четыре секунды, потом все стихло.
– Черт! – Род схватил трубку одного из трех телефонов, стоявших на столе. – Говорит начальник подземных работ. Соедини меня с лабораторией механики грунтов и побыстрее, пожалуйста.
Он нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Дверь в соседний кабинет приоткрылась, из нее выглянул Дмитрий.
– Ты почувствовал, Род? Судя по всему, серьезная авария.
– Почувствовал. – Род услышал голос в трубке.
– Доктор Вессел.
– Питер, это Род. Есть данные?
– Пока нет. Можешь подождать минуту?
– Могу. – Род едва сдерживал нетерпение, но понимал, что Питер Вессел – единственный человек, способный разобраться в массе электронного оборудования лаборатории механики грунтов. Лаборатория являлась совместным научно-исследовательским проектом четырех основных золотодобывающих компаний, они вложили четверть миллиона рандов в исследования грунтов и сейсмической активности под давлением. Местом размещения лаборатории была выбрана шахта компании "Сондер дитч". Микрофоны и датчики Питера Вессела размещались на тысячах футов земной толщи, а магнитофоны и самописцы готовы были зафиксировать любое подземное колебание.
Прошла еще одна минута, Род развернулся в кресле и принялся рассматривать гигантский шахтный копер № 1 высотой с десятиэтажный дом.
– Давай, Питер, давай, – пробормотал он нетерпеливо. – У меня там двенадцать тысяч мальчиков.
По-прежнему прижимая трубку к уху, Род взглянул на часы:
– Два тридцать. Самое неподходящее время. Они все еще в забоях.
Он услышал, как на другом конце взяли трубку, потом прозвучал почти извиняющийся голос Питера Вессела:
– Мне очень жаль, Род, но произошел выброс породы под давлением силой семь баллов на глубине девять с половиной тысяч футов в секторе S7C2.
– Черт! – Род бросил трубку и резко вскочил с кресла. Лицо его выражало решимость и гнев. – Дмитрий! – бросил Род все еще стоявшему в дверях помощнику. – Звонка ждать не будем. Аварийная ситуация высшей категории сложности. Семибалльный выброс с эпицентром точно в середине восточного длинного забоя на девяносто пятом уровне.
– Пресвятая Дева Мария! – Дмитрий бросился в свой кабинет. Склонив покрытую черными как смоль кудрями голову над аппаратом, он начал обзванивать службы, причастные к ликвидации аварии высшей категории сложности. Больница… спасательная команда… главный специалист по вентиляции… кабинет генерального директора.
Род отвернулся, и в этот момент в его кабинет вошел Джимми Патерсон – главный электрик.
– Я почувствовал его, Род. Твое мнение?
– Скверно.
В кабинет стали заходить другие главные специалисты. Они закуривали, кашляли, переминались с ноги на ногу, но все не сводили глаз с белого телефона на столе Рода. Время тянулось мучительно медленно.
– Дмитрий, – попытался разрядить напряжение Род, – ты предупредил, чтобы нас ждала клеть?
– Да, нам подготовили "Мэри-Энн".
– У меня на девяносто пятом уровне пять человек проверяли высоковольтный кабель, – сказал Джимми Патерсон, но никто не отреагировал на его слова. Все смотрели на белый телефон.
– Дмитрий, тебе удалось найти босса? – Род нетерпеливо расхаживал перед своим столом. Теперь, когда в комнате были другие люди, был особенно заметен его огромный рост.
– Он под землей, Род. Спустился в двенадцать тридцать.
– Передай по всем станциям просьбу, чтобы он связался со мной.
– Уже сделано.
Зазвонил белый телефон.
В первое мгновение резкий звон полоснул по нервам Рода, но уже в следующий момент трубка была поднята.
– Начальник подземных работ…
Он услышал лишь тяжелое дыхание на другом конце провода.
– Говори, что случилось?
– Все обрушилось… – прозвучало в ответ. – Все обрушилось к чертовой матери. – Голос был хриплым, грубым от страха и пыли.
– Откуда ты говоришь? – спросил Род.
– Они все еще там. Они кричат там. Из-под камней. Они стонут.
– Назови свою станцию. – В тоне Рода появились металлические нотки. Он пытался пробиться к сознанию говорившего сквозь туман шока.
– Весь забой обрушился на них. Весь проклятый забой.
– Черт тебя возьми! – взревел Род. – Глупый ублюдок! Назови свою станцию.
На минуту воцарилась тишина. Потом вновь раздался голос, более уверенный, немного раздраженный от выслушанного оскорбления.
– Девяносто пятый уровень, главный штрек. Секция сорок три. Восточный длинный забой.
– Мы идем. – Род положил трубку и схватил со стола желтый фибергласовый шлем с лампой. – Сорок третья секция. Обрушился висячий бок, – объявил он Дмитрию.
– Жертвы? – спросил маленький грек.
– Несомненно. Слышны крики из завала.
Род надел шлем.
– Остаешься здесь за старшего, Дмитрий.
3
Род, застегивая белый комбинезон, подошел к зданию копра. Машинально он прочитал вывеску над входом:
БУДЬ НАЧЕКУ – ОСТАНЕШЬСЯ ЖИВЫМ
С ТВОЕЙ ПОМОЩЬЮ ЭТА ШАХТА ПРОРАБОТАЛА 16 ДНЕЙ БЕЗ ЖЕРТВ
"Снова придется менять цифры", – мрачно усмехнувшись, подумал Род.
"Мэри-Энн" ждала их. В тесной клети, предназначавшейся для спуска и подъема спасательной и аварийной команд, уже стояли люди. Здесь размещалось не более сорока человек, и, хотя на шахте были еще две большие клети вместимостью до ста двадцати человек, в данной ситуации было достаточно и маленькой "Мэри-Энн".
– Поехали, – сказал Род, войдя в клеть.
Стволовой закрыл решетчатые двери. Раздался один звонок, два, и пол ушел из-под ног, а желудок прижало к ребрам. Спуск представлял собой нескончаемое падение в темноту. Гремела и лязгала клеть, менялись вкус и запах воздуха, они становились более химическими, искусственными, быстро повышалась температура.
Род стоял, ссутулившись и прижавшись спиной к металлической решетке клети. Высота клети была всего шесть футов и три дюйма, а Род был значительно выше, особенно в шлеме. "Итак, – подумал он с яростью, – сегодня мы получим очередной счет от мясника".
Он всегда приходил в ярость, когда земля требовала плату искалеченной плотью и переломанными костями. Вся изобретательность человека и опыт, полученные за шестьдесят лет глубинных шахтных разработок в Витуотерсрэнде, были направлены на то, чтобы цена, выплачиваемая кровью, была как можно ниже. Но когда вы уходите в толщу земли на глубины свыше восьми тысяч футов и вынимаете оттуда четверть миллиона тонн породы ежемесячно, вырабатывая наклонный пласт и оставляя за собой низкие и огромные по площади полости, расплата неизбежна. Напряжение в грунтах нарастает, точки приложения давлений меняются, пока ситуация не становится критической, и тогда происходят обвалы, погибают люди.
Род едва не потерял равновесие, когда клеть начала торможение и наконец остановилась у ярко освещенной станции на шестьдесят шестом уровне.
Здесь всем следовало перейти к другому стволу – вспомогательному. Дверь открылась, и Род зашагал по главному ярко освещенному штреку, напоминающему размерами железнодорожный тоннель.
Аварийная команда шагала следом. Никто не бежал, но в движениях каждого чувствовалась едва сдерживаемая нервная энергия людей, идущих навстречу опасности. Род вел всех к вспомогательному стволу.
Есть предел глубины, до которой возможно пробурить ствол, служащий для подъема и спуска людей в клети, подвешенной на стальном тросе. Этот предел составляет примерно семь тысяч футов.
На этой глубине следует начинать все сначала. Вырубать помещение для копра в породе и бурить новый ствол – вспомогательный.
Вспомогательная клеть уже ждала их. Все встали плечом к плечу, загремела закрывающаяся дверь, и снова захватывающее дыхание падение в темноту.
Вниз, вниз, вниз.
Род включил фонарь. В воздухе запрыгали крошечные пылинки, а ведь раньше он был практически стерильным.
Пыль! Один из смертельных врагов горняка. Пыль от обвала. Вентиляция пока не успела очистить воздух.
Падение казалось бесконечным. Поднималась температура и увеличивалась влажность, лица вокруг, как черные, так и белые, заблестели от пота.
Пыли стало еще больше, кто-то закашлялся. Мелькали ярко освещенные станции – 76, 77, 78 – вниз, вниз. Пыль превратилась в туман.
85, 86, 87. Никто не произнес ни слова с самого начала спуска. 93, 94, 95. Торможение и остановка.
Загрохотала дверь. Они опустились на глубину 9500 футов.
– Вперед! – сказал Род.
4
В помещении девяносто пятой станции толпились люди, человек сто пятьдесят, возможно, двести. Грязные после работы в забое, в пропитанной потом одежде, они смеялись и болтали с несдержанностью людей, только что избежавших смертельной опасности.
На свободном пространстве в центре помещения лежали пять носилок, на двух из них ярко-красные одеяла закрывали лица людей. Лица трех оставшихся выглядели так, будто их только что присыпали мукой.
– Двое, – пробормотал Род, – пока.
На станции царил беспорядок, люди бесцельно бродили взад-вперед, каждую минуту из неповрежденных, но потенциально опасных штреков прибывали новые горняки.
Род быстро огляделся и узнал одного из своих мастеров.
– Макги! – закричал он. – Командуй здесь. Рассади всех по очереди. Начнем эвакуацию смены немедленно. Скажи там, на подъемнике, что сначала я хочу эвакуировать раненых.
Он подождал немного, чтобы убедиться в том, что Макги уже контролирует ситуацию, и взглянул на часы. Два пятьдесят шесть. Он с изумлением понял, что прошло всего двадцать шесть минут с того момента, как он почувствовал толчки у себя в кабинете.
Макги удалось навести на станции некое подобие порядка. Он кричал что-то в телефонную трубку, требуя от имени Рода первоочередной эвакуации людей со станции 95.
– Отлично, – сказал Род. – Вперед! – Он повел людей в штрек.
Пыль висела плотно. Он закашлялся. Висячая стена проходила здесь совсем низко. Ему пришлось пригнуться, и он вдруг подумал о неудачном выборе термина для потолка выработки – "Висячая стена". Название навевало мысли о виселице или в лучшем случае привлекало внимание к миллионам тонн породы, висящих над головой.
Штрек разветвился, и Род не задумываясь повернул направо. В его голове находилась точная трехмерная карта тоннелей протяженностью в сто семьдесят шесть миль, составляющих разработки шахты "Сондер дитч". Штрек привел к Т-образному перекрестку. Ответвления были уже и ниже. Правый вел к секции 42, левый – к секции 43. Пыль висела в воздухе так плотно, что видимость снизилась до десяти футов.
– Здесь вентиляция вышла из строя. – Род крикнул через плечо: – Ван дер Берг!
– Здесь, сэр. – Старший аварийной команды подошел ближе.
– Мне нужен воздух в этом штреке. Займитесь этим. При необходимости используйте брезентовые рукава.
– Слушаюсь, сэр.
– Затем я хочу, чтобы подали давление в водопровод и убрали эту пыль.
– Слушаюсь.
Род повернулся к штреку. Здесь пол, или, как называют его горняки, подошва, был неровным, шаг пришлось замедлить. Вскоре они подошли к ряду стальных вагонеток, груженных рудой и брошенных посреди штрека.
– Немедленно убрать их отсюда, – бросил через плечо Род, не замедляя шага.
Еще пятьдесят шагов, и он замер на месте. Почувствовал, как встали дыбом волосы на руках. Сколько раз он слышал этот звук, но привыкнуть к нему было невозможно.
На умышленно грубом языке горняков таких людей называли "пискунами". Эти звуки издавал взрослый мужчина, у которого ноги были раздроблены сотней тонн породы, позвоночник, возможно, сломан, нос и рот забиты пылью, а разум выведен из строя смертельной опасностью положения. Он звал на помощь, призывал Бога, звал жену, детей или мать.
Род вновь двинулся вперед, а звук становился все громче и громче, ужасный звук, почти нечеловеческий, то переходящий от рыданий и бормотания к тишине, то вдруг взрывающий эту тишину леденящим кровь воплем.
Впереди в тоннеле показались люди – темные силуэты в пыльном тумане. Их фонари пронзали этот туман лучами желтого, фантастического, искаженного света.
– Кто здесь? – спросил Род, и люди узнали его голос.
– Слава Богу! Слава Богу, вы пришли, мистер Айронсайдс.
– Кто ты?
– Барнард. Сменный мастер сорок третьей секции.
– Доложи о разрушениях.
– Висячая стена всего забоя обрушилась.
– Сколько человек было в забое?
– Сорок два.
– Сколько осталось сейчас?
– Пока обнаружили шестнадцать человек невредимыми, двенадцать легкораненых, трех тяжелораненых и двух покойников.
"Пискун" закричал снова, но голос его значительно ослабел.
– Что с ним? – спросил Род.
– Двадцатитонный камень упал на поясницу. Сделал уже два укола морфия. Пока не помогло.
– К забою есть проход?