– Нет. – Бросив взгляд мимо нее на темный монитор, он добавил: – Когда-нибудь я выброшу компьютер в окно. Я готов надавать себе пощечин за то, что добровольно влип в это дерьмо. Я должен был предвидеть, что будет дальше. Сначала несколько видов страхований и посредничество в финансировании строительства. Потом пошли небольшие фирмы с краткосрочными кредитами. И вот ты снова в самой гуще дел. Харденберг точно знал, для чего ты ему нужна. Если ты вошла во вкус, тебя уже не удержать. Но я не потому остался с тобой, что рассчитывал на твое имущество и деньги. Я прошел с тобой через все это, потому что люблю тебя, Надя.
Сюзанна готова была кусать себе пальцы. Его слова причинили ей боль, они словно жало вонзились в нее. Надя! Конечно, он любит Надю. Это ее он любил прошлой ночью и в последние часы. Каждый поцелуй, каждое движение, каждый томный взгляд принадлежал Наде. Как женщина Сюзанна Ласко не существовала для него, хотя и была вкусной и хорошо пахла. Она с силой вдавила ногти левой руки в ладонь.
– Я знаю, – сказала она.
Он спокойно кивнул:
– Ты знаешь, но для тебя это и наполовину не так важно, как твое жонглирование.
– Неправда.
Он махнул рукой:
– Не лги самой себе. Я скажу тебе только одно: того, что мы с тобой пережили два года назад, хватит мне на всю оставшуюся жизнь. Если ты снова затеваешь какую-нибудь дрянь или идешь купаться с Харденбергом, подумай о том, как будешь потом одна добираться до берега.
Он резко развернулся и вышел из комнаты.
Его слова еще звучали в ушах Сюзанны и вызывали вихрь мыслей в ее голове. Ни один разумный мужчина не стал бы говорить "затеваешь какую-нибудь дрянь", когда жена берется за бутылку, потому что он ей изменил. Перенес с тобой! Должно быть, здесь подразумевались Надины запои. Спекулировал имуществом! Жонглирование! Краткосрочные кредиты! Сюзанна не знала, что и думать после его речи.
Она вернулась в комнату, подняла юбку и блузку с пола, надела нижнее белье. На лестнице затих звук быстрых шагов Михаэля. Где-то вдали она услышала приглушенный всплеск, – очевидно, Михаэль решил искупаться в бассейне, чтобы остыть после ссоры. Она навела порядок в комнате, надела серый костюм и проверила, не осталось ли какой-нибудь предательской улики. Напоследок Сюзанна заправила в принтер бумагу, взяла мобильный телефон и толстый конверт, в который вложила составленное ею самой приглашение с логотипом "Берингер и компаньоны", заклеила его и отправилась в гараж.
В аэропорт Сюзанна ехала не спеша. На автостраде было плотное движение. Сюзанне было сложно сконцентрироваться на дороге: в голову лезли последние замечания Михаэля, не давали покоя впечатления, полученные в течение дня. Кроме того, сворачивая на подъездную дорогу к аэропорту, она стала опасаться, что, увидев Надю, может сболтнуть лишнее.
На малой парковке не было свободного места. Она оставила машину на полосе движения, бегом бросилась в зал терминала и принялась искать почтовый ящик, в который можно было бы сунуть толстый конверт. Вернувшись к машине, Сюзанна обнаружила рядом с "альфой" разъяренного водителя.
– Что вы себе позволяете, здесь…
Она одарила раздраженного мужчину чарующей и одновременно насмешливой улыбкой:
– Не волнуйтесь, я уже уезжаю.
Через несколько минут Сюзанна была на условленном месте. И все сразу стало так просто.
Надя ждала ее: в правой руке сигарета, лицо недовольное. Сюзанна остановила "альфу". Надя подошла к дверце со стороны водителя и распахнула ее.
– Наконец-то. Я уже подумала, что ты не придешь.
Сюзанна смущенно улыбнулась:
– Как только мне удалось вырваться, я сразу помчалась к тебе. Давно ждешь?
Надя махнула рукой:
– Поссорилась с Михаэлем?
– Да, очень сильно.
Сюзанна вышла из машины.
– Я думала, у меня сердце лопнет от страха, когда он вырвал у меня мобильник.
Надя бросила сигарету на землю и затоптала ее.
– Ничего страшного. Я ожидала этого, когда услышала в комнате его голос.
Надя уже выполнила все формальности и вернула взятый напрокат "мерседес". Она была абсолютно уверена, что сейчас снова станет хозяйкой своей судьбы. Через несколько секунд чемоданы лежали в багажнике. Надя забрала у Сюзанны свою сумочку и мобильный телефон. Требовательным жестом она дала ей понять, что хочет услышать подробный отчет обо всех событиях.
Сюзанна медленно сняла украшения, подробно, обдумывая каждое слово, рассказала о том, каким веселым был сначала Михаэль, о его планах на отдых и о внезапной перемене настроения. Надя очень обрадовалась, узнав, что Сюзанна успела обмолвиться об одолженном ей Филиппом ноутбуке, и поинтересовалась, будет ли у Сюзанны время на следующей неделе.
– В воскресенье я должна навестить мать.
– Речь не о воскресенье, – сказала Надя. – В среду мой друг улетает на три дня в Женеву. И так как я вчера приехала очень поздно, мы подумали… – Она вздохнула. – Он спросил, не удастся ли мне поехать вместе с ним. У нас было бы много времени. Для тебя ведь не имеет никакого значения, замещаешь ты меня в выходные или в середине недели. До тех пор, пока у тебя нет никакой работы и у меня есть возможность предложить тебе… – Надя не закончила фразу.
Сюзанна снова почувствовала, как в ней пробуждается неудержимая ярость. "До тех пор, пока у тебя нет никакой работы"! Возможно, Надины отлучки были всего-навсего обычными деловыми поездками – с неким женатым мужчиной. Работая у Берингера, Сюзанна была бы свободна только в выходные и могла бы достаточно зарабатывать, чтобы из принципа отказаться от побочного дохода, основанного на обмане.
– Ну как? – продолжала допытываться Надя. – Ты сможешь?
– Не знаю, – задумчиво протянула Сюзанна.
Мысли о Наде и Михаэле не шли у нее из головы. Мужчина, который подарил ей несколько незабываемых часов. Но он любил свою жену. Чужую бы он не принял. Информация… Сюзанне необходимо было узнать побольше, ей нужна была вся информация. И возможно, когда-нибудь… Но строить планы на будущее она пока не решалась.
– Боюсь, что скоро мой обман раскроется, – сказала Сюзанна. – Возьми хотя бы промах с Олафом. Ты посмеялась, а мне вот было не до смеха. Вспомни Йоахима Коглера с… – Ей на ум одновременно пришло около десятка имен. Чувствуя, что окончательно в них запуталась, Сюзанна просто сказала: – Я должна знать больше.
– Не Йоахим, а Йо! – воскликнула Надя. – Не вздумай называть его Йоахимом, он терпеть этого не может. Нет, он не будет тебя беспокоить. В начале следующей недели Коглеры на две недели улетают в Канаду.
– Но у тебя же на среду назначена встреча.
– Я уже перенесла ее на вторник. Все, что мне придет в голову, я буду для тебя записывать, хорошо?
Первым безотчетным побуждением Сюзанны было сразу же согласиться. Тем не менее она помедлила, изображая нерешительность, потом кивнула и обреченно пожала плечами, как будто смиряясь с судьбой.
– Хорошо. Но, если все провалится, отвечать придется тебе.
– Конечно, – ответила Надя. – Но я более чем уверена, что все пройдет удачно. Мы встретимся в понедельник в четыре часа на крытой парковке. Там и обговорим все подробности. Тебе не составит труда вернуться в город на автобусе?
– Конечно нет, – ответила Сюзанна и почувствовала огромное облегчение оттого, что больше не надо стоять словно на допросе, чувствуя на себе Надин взгляд и пытаясь собраться с мыслями.
Надя села в машину. Красная "альфа-спайдер" мгновенно исчезла из поля зрения. И Сюзанна отправилась к автобусной остановке.
Среда! Очень скоро она снова увидит Михаэля. Если за это время ничего не произойдет. Она запретила себе думать о нем и Наде, о том, что он может завести речь о той ночи и о послеобеденных часах следующего дня. Она еще недостаточно хорошо знала Михаэля, чтобы судить о том, насколько он тактичен.
Уже через час она была на Кеттлерштрассе, взяла ключ от квартиры Ясмин Топплер и забрала свой конверт. Первым побуждением Сюзанны было порвать записки, но она все-таки сдержалась. Конверт и все фотографии она положила в шкаф, рядом с тремя письмами от Нади. До трех ночи она сидела перед телевизором, но не видела ничего перед собой, кроме глаз Михаэля, стоящего обнаженным около кровати. Он улыбался ей и говорил: "Иди ко мне, я обниму тебя".
Влюбилась по уши, как девчонка! После развода прошли годы, ей уже начало казаться, что она научилась прекрасно обходиться без мужчины. Сюзанна действительно не ожидала, что с ней может еще раз произойти что-либо подобное.
К утру она задремала на диване. Ей приснилось, что она идет по лесной дороге, впереди – ничего не подозревающая Надя. Она не замечает, как Сюзанна поднимает руку с толстой дубиной. Вскоре после полудня ее сон нарушил звонок в дверь. Это был почтальон. Сюзанне в это время снилось, что она пытается вырыть могилу. Яма в лесной земле никак не хотела становиться глубже. Смущенная и ошеломленная подобным сновидением, Сюзанна еле дотащилась до дверей и заплатила почтовую пошлину за толстый конверт.
На воскресный выпуск газеты с богатым выбором вакансий она не обратила особого внимания, как и на сильный ливень, затопивший под вечер ее балкон и маленькую кухню. Поздно вечером она поела, мало и без особого аппетита. Потом включила телевизор, чтобы нарушить гнетущую тишину, царившую в квартире. У нее был выбор между семейной драмой, музыкальным шоу, телевикториной и детективом. Сюзанна выбрала последнее и, когда на экране телевизора молодая женщина погибла от рук любовника, ощутила внутри леденящий холод.
Ночью ей все это приснилось. Самым ужасным во сне было то, что Сюзанна только из ежедневной газеты узнала, что убийцей был Надин любовник и что Михаэль Тренклер оплакивал свою любимую жену. Она почувствовала себя совершенно беспомощной, проснулась вся в поту, и ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Утро понедельника! Полвосьмого! Еще целых восемь часов до встречи с Надей на парковке. На завтрак Сюзанна съела бутерброд с сыром, на вкус отдававшим кровью. Обедать она не стала: кусок не лез в горло. Она боялась самой себя и своих мыслей. В начале второго она тщательно оделась и вышла из квартиры. Выходя из подъезда, увидела в окне Хеллера. Высунувшись из окна, он проорал какую-то скабрезность и плюнул в нее, но промахнулся. Сюзанна не обратила на него внимания, быстро пошла в направлении центра, мимо крытой парковки, заглянула в два бутика, в которые еще несколько недель назад не осмелилась бы войти. Потом отправилась дальше, к кафе у оперы.
Сюзанне вспомнились слова, сказанные Илоной Бластинг: "Несколько минут первого акта". Рядом со стереоустановкой лежало множество дисков, ясно указывавших на музыкальные пристрастия Нади. Сюзанне не верилось, что Михаэль разделял ее вкусы. "When а man loves a woman". Эта музыка до сих пор звучала у нее в ушах.
Ровно в четыре она была на условленном месте и в течение следующих пятнадцати минут пережила адские мучения, боясь, что Михаэль в разговоре обронил неосторожное замечание насчет той ночи и Надя сегодня не появится. И тут на покатом въезде появился белый "порше".
Надя, как обычно, была приветлива и предложила поехать за город. Во время поездки они почти не разговаривали. Фотография Михаэля по-прежнему была на приборной панели. Сюзанна не могла заставить себя отвести взгляд от фотографии и, лишь когда Надя припарковала "порше" на маленькой стоянке у лесной дороги, спросила, как прошла субботняя вечеринка у Йо и Лило.
– Мы не пошли, – сказала Надя, выключила мотор, взяла сумочку и вышла из машины. Захлопнув дверцу, она добавила: – У меня жутко разболелась голова.
Сюзанна непроизвольно вздрогнула. Надя с улыбкой наблюдала за ее реакцией. Эту улыбку нельзя было назвать дружелюбной.
– К сожалению, – растягивая слова, сказала Надя и закрыла на ключ "порше", – мне пришлось довольствоваться аспирином. Мой муж был все еще не в духе.
Впервые в разговоре с ней Надя назвала Михаэля своим мужем. Она явно на что-то намекала. Надя не торопясь пошла по узкой, обрамленной деревьями дорожке, не заботясь о том, следует за ней Сюзанна или нет. Через несколько секунд Сюзанне удалось стряхнуть с себя оцепенение, и она, спотыкаясь, последовала за Надей.
– Кстати, аспирин находится в комнате для переодевания, – продолжила Надя. – На случай, если тебе вдруг понадобится. При такой травме черепа у тебя часто бывают головные боли, верно? – И прежде чем Сюзанна смогла ответить, Надя сказала: – К сожалению, у меня не было времени записать важную для тебя информацию. Мы сделаем это сейчас устно. Что тебе сообщить в первую очередь?
– Н-не знаю, – запинаясь, ответила Сюзанна. – Тебе лучше знать.
Надя была уже на десять-двенадцать шагов впереди нее. Внезапно она обернулась. С леденящей кровь улыбкой она промолвила:
– Откуда я знаю, что тебя интересует? Мне кажется, я тебе сказала все, что нужно знать дублерше. Ты не должна была спорить с Михаэлем. И тебе следовало относиться к нему холодно, помнишь? А… – Надя на секунду остановилась и, направив на Сюзанну леденящий взгляд, закончила начатую фразу: – …относиться холодно – значит ничего не делать. Особенно того, для чего необходимы специальные или даже интимные знания. Но здесь тебе явно не нужны особые указания. Я бы никогда не подумала такого о женщине, которая три года живет без мужчины и так скромно держится. У тебя, похоже, природный талант. Он был просто поражен тем, с какой готовностью я отдалась ему, и, когда я пришла, надеялся на продолжение.
Сюзанна залилась краской. Надя, поджав губы, осведомилась:
– Неважно себя чувствуешь?
Сюзанна медленно покачала головой. В улыбке Нади промелькнул оттенок участия, но взгляд ее по-прежнему оставался злобным.
– Чего же тебе не хватает? Моего мужа?
– Мне очень жаль, – с трудом выговорила Сюзанна и поняла, какую чудовищную ошибку она допустила, не рассказав все сразу. Тогда ей, возможно, удалось бы каким-то образом оправдаться.
Надя продолжала улыбаться.
– Жа-а-аль? – осведомилась она протяжно. – Если тебе действительно было так жаль, он не смог бы быть в форме. Он не забыл спросить тебя, испытала ли ты оргазм? Я надеюсь, ты была снисходительна к нему после неудач в лаборатории и проблем с Кеммерлингом. Обычно он не такой эгоистичный.
– Мне действительно очень жаль. Я не хотела с ним спать. Но поскольку я забыла тампоны… Я подумала, что головная боль – неплохая отговорка, и…
– Ладно, – покровительственным тоном прервала ее Надя. – Это была моя ошибка. Я должна была тебе сказать, что у нас есть своего рода пароль. Я не подумала об этом. Но, насколько я помню, я успела тебе сказать, как много для меня значит мой брак.
Лицо Сюзанны еще пылало, но от ледяного взора Нади она, как ни странно, постепенно пришла в себя. Она осторожно кивнула:
– Да, и я спрашивала себя, почему ты вообще ему изменяешь. У тебя нет никакой причины для беспокойства. Твой муж ничего не заметил, поверь мне. Если бы я знала, что он так отреагирует на слова о головной боли, я бы отговорилась поносом.
Надя взглянула вверх.
– В пятницу ты уже догадалась о значении этих слов. Тогда ты могла бы просто сказать: "Трахни меня".
– У меня бы язык не повернулся сказать такое.
– Ах да, конечно! – издевательским тоном воскликнула Надя. – Я совсем забыла! Ты же у нас агнец божий и не употребляешь никаких неприличных выражений. Да и зачем, если у тебя есть другие методы? Ну вот, теперь ты знаешь, как работает пароль. Что планируешь делать в среду? Ради разнообразия займешься с ним сексом в постели? Не советую, в кровати он слишком консервативен. Попробуй лучше в бассейне, там он неподражаем.
– К сожалению, не получится, – сказала Сюзанна. – Я не умею плавать.
– Тем лучше, – прошипела Надя. – Утонуть во время любовной игры – какая прекрасная смерть, не правда ли?
Надя медленно подошла к ней. Они стояли лицом к лицу. В какой-то момент Сюзанне захотелось схватить ее руками за горло.
– На то, что произошло ночью, – процедила Надя, – я еще могу закрыть глаза. Тогда ты, не зная пароля, попала в неприятное положение, и в этом никто не виноват. Но в пятницу после обеда, моя дорогая, ты решительно зашла слишком далеко. Ты явно вошла во вкус, не так ли? Только не с моим мужем!
Теперь, когда Надя открыто выразила свою ярость и ситуация прояснилась, Сюзанна окончательно успокоилась.
– Или вообще ни с кем, – сказала она, – или только с твоим мужем. Твой друг не в моем вкусе. Тот, кто с телохранителем разъезжает по стране, не обязательно самый сильный.
Надя удивленно переспросила:
– С телохранителем?
– Тот парень в аэропорту, – пояснила Сюзанна. – Я приехала в четверг немного раньше и видела, как ты выходила из черного автомобиля. Что это за тип? Шофер или сторожевой пес? Скорее всего, последнее, потому что он должен был ждать снаружи, как лакей. Ночью он тоже сторожил вас? А может, был третьим в постели, чтобы поддержать хозяина? Нет, мне это не понравилось бы – тебя постоянно караулит какой-то слуга. Мне больше нравятся свидания тет-а-тет, и я рада, что у меня была более приятная ночь.
Надя уже успела взять себя в руки:
– Тогда можешь довольствоваться этим. Второго раза не будет.
– Я так не считаю, – возразила Сюзанна. – Мы останемся при нашем соглашении: каждые две недели я заменяю тебя и получаю за это тысячу евро. Это очень мало, если заметить, что ты лишила меня работы у "Берингер и компаньоны". Это сделала ты, я знаю. Я еще была там, когда позвонил Филипп Харденберг. Но я не хочу быть наглой и рассчитывать на доплату за интимные услуги. За удовольствие, полученное твоим мужем, ты не должна платить. В конце концов, я не проститутка. То, в чем Михаэль нуждается, он получит от меня даром. Я охотно сделаю это для него. Он не был эгоистом, он был просто великолепен. И пришел к выводу, что мои губы вкуснее и пахну я лучше.
Вообще-то она не хотела этого говорить. Но просто не смогла удержаться. Надя пристально смотрела на нее, в ее глазах сверкала ярость. Ровным тоном и без пауз Сюзанна продолжала:
– Если ты не согласна, я могу позвонить Михаэлю и договориться с ним о встрече. Дать ему послушать маленькую кассету, которую ты записала в моей квартире на диктофон. Я могу показать ему свой паспорт и твои письма ко мне. И не только это. Я могу сделать многое, чтобы убедить его в том, что существует точная копия его жены. И что относительно этой копии он не должен волноваться, если она порой позволит себе глоточек спиртного.
Говоря все это, Сюзанна чувствовала, что временами ее сердце замирает от страха, но в целом она ощущала себя уверенно, как и в тот момент, когда при втором нападении на банк она тащила к выходу господина Шрага. На несколько секунд Сюзанна ощутила себя хозяйкой положения. Затем Надя опять начала улыбаться. В этой улыбке не было ни злобы, ни презрения. Она была холодной и равнодушной и действовала на Сюзанну, как расплывающееся пятно крови на рубашке директора банковского филиала.