111.
"Видал? Она сразу же взялась за дело, а ты не верил, дурачина".
Тяжело дыша, Четыресыра смотрел на маленькую руку Рамоны, на серебряное колечко с черепом на ее безымянном пальце, которое ходило вверх-вниз, медленно-медленно. Аж дыхание перехватывало.
Он закрыл глаза и прислонился боком к стволу дерева, ожидая, когда у него встанет.
Он не мог понять, в чем дело. Он желал этого больше всего на свете, почему же тогда член был такой обмякший? Он сжал ягодицы и стиснул зубы, пытаясь пробудить его, но безрезультатно.
Нет, этого быть не может, именно теперь, когда Рамона ему...
- Медленно. Помедленнее, пожалуйста... - Четыресыра поднял в воздух дрожащий кулак и стукнул себя в грудь.
Он знал, что способен кончить за минуту. Но эта штуковина была как будто чужая. Мертвый придаток. Горячая ладонь и его тело, холодное и бесчувственное. Почему у него самого получалось, а с нею нет?
"Это она виновата. Во всем виновата эта шлюха".
Он вцепился ей в волосы и в отчаянии взмолился: "Медленнее. Медленнее. Прошу тебя..."
112.
Никогда у него не встанет.
Фабиане Понтичелли казалось, что прошло не меньше часа, а член этого урода все оставался дряблым, как мертвая улитка. Казалось, он тает у нее в руке, словно кусок масла.
- Медленнее. Медленнее. Прошу тебя...
Она бы рада, но куда уж медленнее...
- Нет, сожми его. Сильно. Очень сильно. Тяни.
Поди разбери, то ему медленно, то... Но сделала, как он просил.
В какой-то момент Фабиана остановилась, сокрушенная и испуганная. Подняв глаза, она увидела, что подонок плачет.
- Успокойся, приди в себя, а то не получится, - вырвалось у нее. - Вот увидишь, погоди...
Но мужчина яростным движением отбросил ее руку и начал лихорадочно расстегивать ей ремень и штаны. Потом он спустил с нее трусики...
Сердце Фабианы бешено забилось. Глотая ртом воздух, она впилась пальцами в холодную землю.
"Ara, вот и оно. Спокойно. Ничего страшного. Не двигайся". - Это был голос матери. Как в тот раз, когда ей накладывали швы на лбу после того, как она упала с велосипеда, и в больнице...
"Пусть он сделает свое дело, и все закончится".
Она почувствовала, как он возится у нее между ног, потом он с криком схватил ее за волосы.
"Так. Думай о чем-нибудь. О чем-нибудь хорошем, далеком. Так. Думай о Милане. О том, как ты будешь учиться в Милане, в университете. О квартирке, которую ты снимешь. Маленькая. Комната для меня, другая для Эсме. Да, Эсме тоже. Постеры. Книги на столе. Компьютер. Привычный беспорядок. Маленькую квартирку надо держать в порядке. В холодилке, ясное дело, пусто. Еще бы, чтобы у нас с Эсме... Зато есть дверь, которая ведет на балкон, залитый солнцем и полный цве..."
113.
Брошенный на полу сотовый завибрировал, и спустя мгновение заиграла полифоническая версия "Лети же, мысль" Джузеппе Верди .
Рино Дзена медленно разлепил веки и потратил несколько секунд на то, чтобы понять, откуда раздается звук.
Зевнув, он усталым жестом потянулся за трубкой, уверенный в том, что это опять зануда Данило, однако на экране мигала надпись "4 СЫРА".
Продолжая зевать, Рино ответил:
- Ты остался дома?
Но вместо ответа он услышал безудержные рыдания.
- Четыресыра?
Он услышал, как тот шмыгнул носом и опять заскулил. Дома он быть не мог, потому что слышался шум дождя.
- Что происходит?
На том конце Четыресыра продолжал горестно стенать.
- Говори! В чем дело?
Немного погодя он услыхал сквозь всхлипы бессвязные слова:
- О господи... Господи... Приезжай... Срочно.
Рино вскочил на ноги:
- Куда?! Скажи мне, где ты!
Четыресыра всхлипывал, но ничего не говорил.
- Кончай реветь! Послушай меня. Скажи, где ты. - Рино начал терять терпение. - Возьми себя в руки, черт побери, и скажи, где тебя искать, мать твою.
114.
Данило Апреа проснулся с воплем, отбросив сотовый на пол.
Ему снилось, что он сжимает в руке теннисную ракетку, которая вдруг превратилась в гремучую змею.
"Телефон!"
Он резко поднялся, чтобы ответить, но ему пришлось сесть обратно. Комната ходила ходуном. Хмель не прошел.
Данило протянул руку и поднял с пола телефон, прищурился, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на дисплее: наверняка звонил этот придурок Четыресыра.
- Алло?! Ты куда запропастился?!
- Это Рино.
- Рино?.. - Во рту был тошнотворный привкус, как будто он съел мертвую мышь.
- Четыресыра попал в переделку. С ним что-то случилось. Воет, как полоумный. Я еду к нему.
Данило потер виски и помотал головой. Рино ему очки втирает.
- Что с ним стряслось?
- Не знаю.
- А почему он плакал? Не понимаю. Что-то в голове не укладывается.
"Могли бы придумать что-нибудь поумнее".
- Ты вообще слышишь, что я говорю?
Данило помял себе живот:
- Ну и?.. Что ты мне этим хочешь сказать? Что дело откладывается?
- Сообразил, молодец.
- На сколько?
"Сейчас он мне скажет, что не знает".
- Ты понял, что Четыресыра попал в аварию?
Внутренности разорвало болью такой силы, что Данило не сумел ответить на этот наезд, ставящий под сомнение его умственные способности. Такое ощущение, что в желудке выбило пробку. Как когда взбалтываешь бутылку с "Просекко" . Только вместо вина наружу вырвалась пенящаяся ярость со вкусом горькой настойки.
Ему хотелось разнести все крутом. Разбить ногами телевизор, раздолбить киркой стены, взорвать дом, возглавить эскадрилью бомбардировщиков и стереть с лица земли Варрано и всю эту чертову долину, а лучше сбросить на Италию водородную бомбу.
Его прорвало:
- Понял! Понял я, ты что себе думаешь?! Понял, не дурак! И хочешь знать одну вещь? Поделом ему! Так ему и надо, он заслужил. Я ему сказал: приезжай ко мне. Я его даже на ужин, пригласил. Я ему сказал: двигай сюда, съедим по тарелке спагетти с помидорами и потом вместе выдвинемся. Куда там. Если бы он приехал сюда, то не попал бы ни в какую аварию. Но вы же меня никогда не слушаете! Я, конечно, балбес, а вы - два умника. - Мудрый голос тихо советовал ему заткнуться, но он уже ничего не хотел слышать. Как хорошо разрядиться. Он принялся раскачивать головой, как голубь. - Я в любом случае знал. Прекрасно знал.
- Что?
- Я понял, ты что думаешь, я кретин? Вы не хотите никакого налета. Так и скажите. Чего проще. А то рассказываешь мне сказки про аварию... "Мы не хотим, мы бздим", - так и скажи. Не проблема. Ничего страшного. Такое с нашим братом случается. Я давным-давно это понял. Вы боитесь не только дела, но и денег и перемен в вашей дерьмовой жизни, боитесь перестать быть вечными неудачниками. - Данило изливал до дна накопившуюся злость и горечь, игнорируя замигавший в мозгу сигнал тревоги. Единственный раз в жизни он дал волю закусившему удила коню, и ему было в высшей степени начхать на то, что этот лживый ублюдок Рино Дзена мог выйти из себя. Наоборот, коли уж его прорвало, он прибавил оборотов: - И вообще, так вам и надо. Вы - два голодранца, готовые весь свой век жить в нищете, как свиньи в грязи.. Больше всего мне жаль Кристиано, он ни в чем не виноват... Я...
- Ты напился вдрызг, дерьмо вонючее, - перебил его Рино.
Данило застыл, вытянул шею, выпятил грудь и, возмущенный до глубины души, словно его обвиняют в том, что он мочится в раковину, оскорбленным тоном заявил:
- Ты с ума сошел? Что ты такое несешь?
- Если мы свиньи, которые валяются в говне, то ты тогда кто? Пьянчуга хренов, записавшийся в вожаки?
- Но... - Данило попробовал ответить, поставить Рино на место, но куда вдруг делся весь гнев? Желание все разнести? Испарились вместе с даром речи и решимостью.
У него заходил кадык.
- Правда, мой дорогой Данило, в том, что ты просто алкаш, параноик и эгоист, которому начхать на всё и вся. Четыресыра попал в переделку, а тебе до этого и дела нет. Да ты еще и думаешь, что это вранье. Меня тошнит от тебя. Думаешь только о своем сраном бутике, мечтаешь стать большим человеком. Но ты всего лишь жалкий засранец, который плачется, потому что его оставила баба, у которой не было больше сил вытирать задницу этому засранцу, который...
"Убил ее дочь, ну, так и скажи", - подумал Данило.
-... разрушил ей жизнь. Твоя жена правильно сделала, что ушла от тебя. Очень правильно. И я дам тебе один совет. Если ты еще хоть раз попробуешь сказать мне, как воспитывать сына, я... Оставь меня в покое, Данило. Не лезь. Держись от меня подальше, а то пожалеешь.
115.
- ...Оставь меня в покое, Данило. Не лезь. Держись от меня подальше, а то пожалеешь. - Тряхнув головой, Рино Дзена поставил точку в разговоре, закурил сигарету и вышел из дому. - Вонючий кусок дерьма...
У него чесались руки. Если бы не надо было мчаться к Четыресыра, он бы охотно наведался к старине Данило Апреа, чтобы окончательно со всем разобраться.
"Какой дорогой быстрее всего доехать до Сан-Рокко?"
Между всхлипами Четыресыра промямлил, что он в лесу Сан-Рокко. Рядом с трансформаторной будкой.
"Что он там забыл?"
Рино забирался в кабину, когда вдруг накатила слабость, внезапный упадок сил; ему показалось, что он теряет сознание, сигарета выпала изо рта, колени дрогнули, и он повалился на землю.
"Какого хрена со мной творится?"
Он попытался встать, но не смог, кружилась голова. Пришлось сидеть на земле, под проливным дождем, дожидаясь, когда полегчает. Руки дрожали, в груди бешено колотилось сердце.
Немного придя в себя, Рино сел в "дукато" и выехал за ворота. Боль в голове была такой сильной, что он не мог даже сообразить, какой дорогой ехать - по шоссе и потом вдоль реки или по дороге через лес рядом с окружной.
116.
Данило Апреа застыл, как парализованный, с трубкой у уха.
Рино Дзена ему угрожал. А этот двинутый нацист слов на ветер не бросает. Он может явиться и прикончить тебя без долгих раздумий.
А главное, он ничего не забывает.
Как-то один бедняга подрезал его на дороге, так Рино сломал ему три ребра. Причем не сразу, а спустя полгода. Все это время он вынашивал в себе обиду, и когда однажды столкнулся с тем типом в пивной, сперва повалил его на землю, треснув пивной кружкой, а потом ногой выбил ему три ребра.
Внезапно почувствовав, как заныло в кишках и начал ритмично сокращаться анальный сфинктер, Данило бросил телефон и ринулся в туалет. Спустив струю поноса, он остался сидеть на унитазе, уткнувшись локтями в колени и обхватив ладонями пылающий лоб.
У него и так проблем по горло, и прибавлять к ним угрозы Рино...
- Ладно, если хочешь убить меня, давай, убивай. Что я могу тебе сказать... - пробормотал он. - Я просто хотел помочь вам разбогатеть..
Тут он вспомнил еще об одном кошмаре. Завтра около полудня приедут из магазина на диване и привезут картину с паяцем-скалолазом.
- И что я им скажу? "Извините, у меня нет денег. Картина мне не нужна. Я ошибся", - изобразил он, оседлав биде.
Он не мог вот так упустить этот шедевр.
- Я все равно не боюсь тебя, дорогой Рино Дзена. Плевать я хотел... - Он задрал губу, обнажив, как злобный волк, зубы, и набрал в рот жидкость для полоскания. - Отвали, понял? Поосторожнее с Данило Апреа!
Данило вернулся в гостиную в одних трусах и ветровке. На губах у него играла коварная улыбка. Он оскалился. "Кто это алкаш? Я алкаш? А ты тогда кто, дорогой Рино Дзена? Жалкий нацисталкоголик? Неудачник? Отбросы общества? Кто, а? Решай сам. Как нам тебя называть? Нет, ты уж скажи. - Он закивал. - С тобой у нас покончено. Я тебя не боюсь. Только подойди, я тебя... - он не мог подобрать слово, - истреблю. Ты будешь горько раскаиваться, что отмочил эту глупость. Ну? Ты не понял, с кем имеешь дело! - Он повалился на диван и закончил речь, подняв указательный палец к потолку: - Отвалите все от Данило Апреа! Надо мне заказать футболку, чтоб там это было написано крупными буквами".
117.
Беппе Трекка был уверен, что Ида уже не придет.
"Оно и к лучшему".
Он провел кошмарный вечер, запертый в этой зловонной каморке. Будет знать, как охмурять жену лучшего друга.
Все, пора возвращаться домой, забраться под одеяло, и пусть рассеивается это нелепое наваждение, эта страсть к Иде Ло Вино. То было лишь искушение, воспламенившее его душу, чтобы обречь ее на вечные муки.
"Я переборщил" Надо было сесть и сочинить эсэмэску, объяснить Иде, что для их обоюдного блага с этой историей надо заканчивать.
"Но что я ей напишу? "Извини, что побеспокоил"? "Забудем все, что было?"
Нет. Как-то малодушно. Беппе увидится с ней завтра и все обсудит. Напомнит, что у нее есть дети и любящий муж, так что расстаться будет единственно верным решением.
Точно, это проверка характера, благодаря которой он снова почувствует себя в ладу с совестью и с Богом.
Но тут совсем рядом бибикнул автомобиль.
Беппе бросился к окошку и увидел под дождем две желтые фары.
"Это она! Она приехала. Сейчас я ей все скажу.
Надо привести себя в порядок... "
Он собрался было заглянуть в туалет, чтобы посмотреться в зеркало, но вспомнил, что заперто там внутри.
Тогда Беппе, глядя в разлинованное дождем стекло, поправил галстук, прошелся пальцами по волосам и немного попрыгал, наклоняя голову вправо и влево и поводя плечами, как готовящийся к поединку боксер.
Надо подобрать слова, чтобы не ранить ее. Но, откровенно говоря, он не верил, что сможет говорить, настолько он был взволнован. Желудок свело, а во рту пересохло.
"У меня изо рта небось так несет, что носорог копыта откинет".
Дрожащей рукой он залез в карман и достал баночку с мятными конфетами, высыпал горсть себе в рот и стал перемалывать зубами, одновременно прокручивая в голове слова, сказанные однажды великим мотогонщиком Лорисом Реджани: "Я провел большую часть жизни за рулем гоночного мотоцикла, понимая, что мог бы достичь лучших результатов, если бы умел лучше управлять своими эмоциями и лучше распорядиться своим потенциалом".
"Так что держись. Спокойно. Ты справишься"
Глубоко дыша, он распахнул дверь кемпера.
Ида Ло Вино, насквозь промокшая, юркнула внутрь.
- Что творится? Всемирный потоп? - воскликнула она, снимая мокрый дождевик.
Беппе хотел ответить ей, сказать хоть что-нибудь, но при виде Иды голосовые связки напрочь парализовало.
"Боже, какая она красивая"
Даже в дыму ароматических палочек она смотрелась богиней. На ней была юбка до колен, черные туфли на шпильках и жакетик персикового цвета.
"И она приехала сюда ради тебя".
- Холод какой, дрожь берет, - сказала она, зябко ежась.
Беппе молча протянул ей бутылку с дынной водкой.
Ида недоуменно поглядела на него:
- Даже стакана не дашь?
- Извини... Ты... - Он взял со стола бокал и передал его ей.
Осматриваясь кругом, она плеснула себе на донышко.
- Места немного. Но хорошо спланировано. - Она скривила нос. - Ты зажег ароматические палочки? Запах какой-то странный...
Было ощущение, что сидишь внутри жестяного барабана, такой оглушительной дробью стучал дождь по крыше. Он прокричал в ответ:
- Да, так и есть.
Ему хотелось спросить, как ей удалось уйти из дому, не вызвав подозрений Марио, но он промолчал.
Ида одним глотком выпила водку.
- Ух, хорошо. А то совсем продрогла.
Она казалась взволнованной и смущенной пуще него.
- Ой, больше не могу терпеть. Есть тут туалет?
Беппе указал на дверь и хотел было предупредить, что лучше ее не открывать, за ней сущий ад, так что, может быть, лучше... Но дар речи не желал возвращаться.
- Я на минуточку. - Ида отворила дверь и скрылась внутри.
Социальный работник сокрушенно уронил голову на ладони.
118.
Река вышла из берегов, залив поля, еще немного, и узкая полоска асфальта, по которой катил фургон Рино Дзены, тоже скроется под водой. Фары дальнего света скользили по затопленным полям.
Затертые щетки "дворников" с трудом справлялись с дождем, стекла запотели.
Рино протирал стекло рукой, продолжая недоумевать, какого черта Четыресыра поперся в лес. И чего он ревел? Есть повод для серьезного беспокойства? Или это очередной сдвиг по фазе?
Рино уже давно отказался от попыток понять искривленную логику Четыресыра. Приключение на плотине, конечно, усугубило ситуацию, но он и раньше не то чтобы блистал. У него не было всех этих тиков и хромоты, но он всегда был с приветом.
Помнится, еще в интернате за ним водились странности: он, например, мог часами играть в теннис без мячика и ракетки с воображаемым партнером по имени Аурелио.
Рино проехал мимо пустынной заправки "Аджип". Оттуда дорога подымалась на поросший лесом холм. Под светом фар поблескивали капли льющего стеной дождя, но стена деревьев вдоль дороги была непроницаема.
По телефону Четыресыра, хлюпая носом, сказал, где его искать: на площадке с трансформаторной будкой.
Наконец, незадолго до поворота Рино увидел по левой стороне длинный асфальтированный карман. В глубине, у самого ограждения, стоял покрытый разноцветными надписями бетонный параллелепипед.
"Вот она".
Рино съехал с дороги, заглушил мотор, достал из ящика с инструментами фонарик с резинкой и нацепил его на голову.
Никого не было. Может, не та будка. Он уже повернул к фургону, когда из-за будки что-то блеснуло. Подойдя, он увидел знакомый "боксер" и рядом с ним - "скарабео"
"Чей это мотороллер?"
И тут он понял.
Четыресыра нарвался на какого-то ублюдка, которому больше нечего делать, как доставать окружающих.
Однажды его окружила банда отморозков и всласть поизмывалась над ним, заставляя плясать и петь. Их особенно добивало, что Четыресыра не сопротивлялся.
- Вот говнюки. Если вы его хоть пальцем тронули, я вас убью. - Рино вытащил из кармана штанов пистолет, вернулся к фургону, достал пули и зарядил, чувствуя, как от ярости вскипает кровь.
Включив фонарь, он двинул в чащу.