На подъездной дорожке никакой машины не было. На ступенях - никаких растений в горшках. У крыльца нет оставленного хозяином велосипеда. Жалюзи опущены. Похоже на состояние, в каком пребывал тот дом в Сан-Луис-Обиспо. Ничто не указывает на то, что за человек живет здесь… Если, конечно, здесь вообще кто-то живет… Мендес не удивился бы, если бы, заглянув внутрь дома через окно, он увидел бы то же самое запустение, как и в Сан-Луисе.
Хикс позвонил в дверь.
- Не хотел бы я быть его соседом, - сказал Хикс, - чтобы однажды узнать, кто живет рядом со мной.
- Или, что еще хуже, - добавил Мендес, - не знать, что за придурок живет по соседству со мной.
Конечно, соседи Балленкоа, скорее всего, не в курсе, кто поселился рядом с ними. Учитывая обстоятельства, его собственная твердая уверенность в этом практически не играла никакой роли. Преступление имело место довольно давно. Никто за Балленкоа не следил. Что бы Лорен или Дэнни Таннер ни думали о причастности этого мужчины к исчезновению Лесли Лоутон, официального обвинения никто никогда ему не предъявлял. Согласно букве закона предупреждать его соседей было не о чем.
Хикс снова позвонил в дверь…
Они ждали…
Наконец дверь открылась, и детективы впервые увидели Роланда Балленкоа воочию. Больше тридцати лет. Кожа оливкового цвета. Большие темные глаза с нависшими веками. Прямые каштановые волосы, чистые и разделенные посередине пробором, спускались до плеч. Его лицо украшали аккуратно подстриженные усы и эспаньолка. Мендес подумал, что он похож на Джона Леннона или, как сказала ему Дэнни Таннер, на одного из персонажей фильмов о жизни Иисуса Христа.
Мендес показал свое удостоверение.
- Мистер Балленкоа! Трудно было отыскать вас.
- И зачем вам было меня искать, детектив? - бесстрастным голосом поинтересовался мужчина.
- Можно нам войти, мистер Балленкоа? - спросил Хикс. - Нам надо задать вам несколько вопросов.
- Или вы хотите, чтобы ваши соседи увидели двух детективов из управления шерифа, стоящих на крыльце вашего дома? - усмехнувшись, добавил Мендес.
- Нет. Я вас не впущу, - отрезал Балленкоа. - Я не совершил ничего противозаконного. У вас нет оснований настаивать на том, чтобы я впустил вас к себе домой.
Мужчина был невозмутим и холоден. Он явно не относился к тем, кто нервничает или проявляет излишний энтузиазм при виде полицейских, желая тем самым доказать им, что он - хороший парень. Впускать их к себе он не собирался.
Мендес решил взять быка за рога.
- Можете сказать нам, где вы были вчера, начиная с половины десятого ночи и заканчивая двумя часами утра?
Лорен Лоутон говорила, что вернулась вчера домой поздно вечером. Было бы логично предположить, что ее "гость" подождал, пока стемнеет, а потом уже сунул фотографию под "дворник" ветрового стекла ее машины.
Балленкоа заморгал своими большими колючими глазами.
- Я работал у себя в фотолаборатории. А кто-то утверждает, что я был в это время в другом месте?
- Вы знаете женщину по имени Лорен Лоутон?
- Уверен, что вам известно, что я знаком с ней.
- Вы с ней встречались в последнее время?
- Я знаю об этой женщине только то, что она живет в Санта-Барбаре.
- Вы не ответили на мой вопрос, - сказал Мендес. - Вы видели ее недавно? Возможно, случайно.
- Нет, - ответил Балленкоа, - и я надеюсь, что никогда больше не увижу. В Санта-Барбаре мне пришлось добиться для нее судебного запрета приближаться ко мне. У нее нестабильная психика. Ее нападки негативно сказались на моей профессиональной деятельности. Пришлось уехать из Санта-Барбары.
- Ее нападки негативно сказались на вашей профессиональной деятельности, - повторил за ним Мендес. - А вам не кажется, что ваши дела пошли плохо из-за подозрений в похищении шестнадцатилетней девочки?
- Быть под подозрением - это не значит быть осужденным, - спокойно возразил Балленкоа. - Никто не предъявил никаких доказательств того, что я хоть что-нибудь сделал с девочкой.
Хикс и Мендес переглянулись. Оба обратили внимание на то, что Балленкоа не отрицает своей причастности к исчезновению Лесли Лоутон. Он отрицает лишь то, что у полиции против него были доказательства. У Мендеса на голове зашевелились волосы.
- Лорен Лоутон и полицейское управление Санта-Барбары развернули грязную кампанию против меня в прессе.
Желваки массивной челюсти Мендеса заходили ходуном.
- Бедолага. Знаете, что я вам скажу, мистер Балленкоа? Я выяснил все, что касается вашего криминального прошлого. Мы не потерпим извращенцев в нашем городе.
- Вы мне угрожаете, детектив?
- Я говорю, как обстоят тут дела. Если нам пожалуются на то, что вы слишком пристально смотрели на какую-нибудь юную леди или что вы торчите там, где бывать вам не стоит, мы приедем и разберемся…
Балленкоа и бровью не повел.
- Я исправно плачу налоги. Я - законопослушный гражданин, детектив. Если я не нарушаю закон, у вас нет права донимать меня, следить за мной или врываться в мой дом… Ни у вас, ни у кого-либо другого…
Произнеся последние слова, Балленкоа захлопнул перед ними дверь. Детективы услышали, как запирается засов.
- Я не думаю, что мы ему понравились, - заметил Хикс.
Мендес пожал плечами.
- А мне показалось, что я был сама любезность. А тебе так не показалось?
- Так же любезен, как удар молотком между глаз.
- Ладно. В следующий раз я буду любезнее.
- По крайней мере теперь мы знаем, что он здесь, - сказал Хикс, когда они садились в машину.
- И он знает, что мы знаем, - заводя двигатель, добавил Мендес.
Даже если его угрозы удержат Роланда Балленкоа в рамках, в чем детектив сильно сомневался, присутствие этого человека в Оук-Кнолле очень его нервировало. У них в городе поселилось нечто опасное. Нельзя отмахиваться от этого, даже если опасность пока дремлет. Опасность не исчезнет до тех пор, пока Балленкоа живет здесь.
На углу он свернул направо, потом еще и еще раз направо и наконец подъехал к дому Балленкоа, остановившись на расстоянии трех домов от его бунгало.
- Ты знал, что в Санта-Барбаре он добился судебного запрета для Лоутон приближаться к нему? - спросил Хикс.
Он, как и Мендес, не сводил глаз с дома Балленкоа, ожидая, выйдет или не выйдет тот из него.
- Нет. Но мне говорили, что он угрожал подать в суд на полицейское управление.
- И в Санта-Барбаре, и в Сан-Луисе, - заметил Хикс.
- А еще на миссис Лоутон. Вот козел! - проворчал Мендес.
- Плохо, что это не противоречит закону.
- В противном случае нам пришлось бы строить тюрьмы в открытом пространстве.
- Он не выглядел растерянным, когда увидел нас, - поделился своими наблюдениями Хикс.
- Да уж. И он, похоже, не удивился, когда я упомянул имя Лорен Лоутон. А вот и он!
Балленкоа вышел из своего дома. С его плеча свисала курьерская сумка. Мужчина нырнул в гараж.
- Ему известно, что она здесь живет, - сказал Хикс.
Коричневый автомобиль-фургон "додж" без окон в грузовом отсеке выехал задним ходом из гаража и помчался прочь по улице. Мендес позволил ему оторваться, а затем тронулся с места и поехал в том же направлении. Трудно следить за машиной в жилых кварталах. Движение здесь не такое оживленное, как в центре города, поэтому оставаться незамеченным было непросто. Но по мере приближения к колледжу машин становилось все больше.
Приготовления к музыкальному фестивалю уже шли полным ходом. Гости фестиваля и музыканты начали прилетать в Оук-Кнолл за несколько недель до его начала. Они давали всем желающим мастер-классы. Вскоре в городских парках и церквях будут устраивать небольшие концерты, а затем настанет очередь главных событий фестиваля.
Балленкоа свернул на Виа-Верде. Мендес последовал за ним. Не упуская из виду коричневый автофургон, он бросал взгляды на беззаботных людей, толпившихся перед бутиками и кафе. Девушки… девушки… девушки… Студентки непринужденно болтали, смеялись, ходили по магазинам… Они пребывали в счастливом неведении и не замечали мужчины в автофургоне, проезжавшем мимо них.
- И куда, черт побери, он едет? - вслух удивлялся Мендес.
Они миновали колледж… жилые кварталы… начальную школу Оук-Кнолла… и выехали на автостраду Оуквудс.
К управлению шерифа.
26
- Что за черт?! - воскликнул Мендес, видя, как Роланд Балленкоа сворачивает на автостоянку перед управлением шерифа.
- Не знаю, - сказал Хикс, - но мне это не нравится.
Мендес поддал газу и заехал на ту же автостоянку, вместо того чтобы, объехав здание, остановиться там, где сотрудники оставляли служебные машины. У Хикса возникло неприятное ощущение, как будто у него в животе начал извиваться солитер.
Остановившись, Мендес распахнул дверь, выскочил из седана и быстрым шагом направился к зданию. Хикс старался не отставать от него. Балленкоа они увидели ожидающим у окошка дежурной. Заметив их, он, кажется, ничуть не удивился.
- Что вы здесь делаете? - спросил Мендес.
Со стороны это скорее походило на призвание к ответу, чем на вопрос. Раздражение детектива росло по мере того, как росли его подозрения.
Балленкоа, напротив, казался невозмутимым и безучастным ко всему.
- Я приехал сюда, чтобы подать жалобу.
- На нас? - спросил Мендес, взмахом руки обводя себя и напарника.
Балленкоа переводил взгляд с одного детектива на другого, взвешивая слова Мендеса. Хикс отстал на несколько футов. Он казался мрачным, но спокойным. На самом деле, как знал Мендес, его напарник был взбешен до чертиков. Просто Хикс умел держать себя в руках.
После довольно продолжительной паузы Балленкоа произнес:
- Я не должен отвечать на ваши вопросы.
Мендес резко отвернулся от него. Его темные глаза уставились на дежурную. Сегодня за столом в приемной сидела дородная светловолосая женщина средних лет, одетая в фиолетовый женский брючный костюм.
- К кому он?
Прежде чем женщина успела ответить, к ним вышел Кол Диксон, как всегда, в своей идеально отутюженной униформе. На орлином лице - хмурое выражение, словно он едва сдерживал раздражение. Окинув взглядом Мендеса и Хикса, он перевел его на Балленкоа.
- Мистер Балленкоа! - протягивая руку гражданскому, сказал шериф. - Кол Диксон.
Наблюдая за их рукопожатием, Мендес подумал, что скорее уж возьмет в руки дерьмо, чем притронется к руке Балленкоа.
- Идите сюда, - сказал Диксон, направляясь к двери, из которой только что вышел.
Оглянувшись, он добавил:
- И вы тоже, детективы.
- Я предпочел бы поговорить с вами наедине, - сказал Балленкоа, пока они шли по вестибюлю к входу в конференц-зал.
Приоткрыв дверь, Диксон отступил в сторону.
- Как я понимаю, вы собираетесь жаловаться на детективов Хикса и Мендеса, - отрезал шериф, - поэтому я хочу поговорить со всеми. Садитесь, мистер Балленкоа.
Тот отошел к дальнему концу стола и присел. Курьерскую сумку он положил на столешницу перед собой. Войдя в помещение, Мендес встал недалеко от двери, привалившись спиной к стене. Руки он скрестил на груди и теперь стал похож на обыкновенного драчливого громилу. Диксон наверняка предпочел бы, чтобы он присел, но детектив настолько рассвирепел, что опасался занимать место напротив Роланда Балленкоа.
Билл Хикс устроился как раз на том стуле, на который не захотел садиться его напарник. Шериф сел во главе стола. Спина прямая, как шомпол. Он бросил взгляд на Мендеса, но ничего не сказал. Шериф явно сердился. Челюсти плотно сжаты. На шее проступила пульсирующая вена. Что бы там ни собирался сказать Балленкоа, ответ будет, мягко говоря, резковатым. Кол Диксон вел корабль своего управления неуклонно, словно скользил по стрелке собственных наглаженных брюк. Любой намек на неповиновение не допускался.
- Меня что, решили запугать? Почему они здесь? - спросил Балленкоа.
Впрочем, он не выглядел ни испуганным, ни рассерженным, ни расстроенным.
- Они имеют право видеть того, кто их собирается обвинить, - твердо заявил Диксон. - В любом случае я уверен, что это недоразумение, которое мы сейчас разрешим.
Балленкоа схватил курьерскую сумку, которую положил на стол, и сунул в нее руку. Все изменилось в мгновение ока.
Билл Хикс отпрыгнул в сторону. Диксон бросился к Балленкоа и сжал его руку. Мендес выхватил из подмышечной кобуры пистолет "глок" и, наведя его на Балленкоа, крикнул:
- Не балуй!
Балленкоа даже не пошевелился. Только взгляд его больших, глубоко запавших глаз метался из стороны в сторону.
- Это не оружие, - наконец произнес он.
Его лицо приобрело мертвенную бледность.
У двери возникли фигуры с полдюжины помощников шерифа, готовых ринуться в бой.
- Это не оружие, - повторил Балленкоа.
Мендес не тронулся с места.
- Разожмите руку и выньте ее из сумки.
Кол Диксон медленно разжал пальцы и отодвинул руку мужчины не более чем на несколько дюймов.
- Очень медленно, мистер Балленкоа.
Тот послушался и очень медленно вынул руку из курьерской сумки. Пальцы были выпрямлены.
Напряжение в конференц-зале упало на несколько градусов. Хикс схватил сумку за ремешок и оттащил ее подальше от Балленкоа.
- Можно заглянуть внутрь, мистер Балленкоа?
Тот колебался, не сводя глаз с сумки.
- Да, - после паузы произнес он.
Хикс, заглянув в сумку, вытащил оттуда миниатюрный кассетный магнитофон размером с половину рукоятки пистолета.
Мендес выпустил воздух из легких и, расслабившись, отступил к стене. Пистолет он сунул обратно в подмышечную кобуру. Кровь до сих пор шумела в висках. Сердце бухало в груди. Выброс адреналина в кровь сделал свое дело.
Кол Диксон сел обратно на свой стул и положил руки на столешницу, возвращая утраченный статус-кво.
Балленкоа невозмутимо смотрел на свою сумку и лежащий на ней кассетный магнитофон.
- Если вы вернете мои вещи… - тихо произнес Роланд.
Хикс толкнул сумку обратно Балленкоа.
- Ваши детективы сегодня днем постучали в мою дверь, - сказал он Диксону. - Они угрожали мне.
Шериф глянул на Мендеса.
- Детектив Мендес!
- Вы знаете о прошлом мистера Балленкоа и о том, что у него приключилось с Лорен Лоутон, - сказал тот в ответ. - Прошлой ночью меня туда вызывали. Кто-то проник на земельный участок Лоутон и оставил на ветровом стекле ее машины фотографию. У женщины были основания считать, что это дело рук мистера Балленкоа. Детектив Хикс и я поехали к дому Балленкоа спросить, где он был прошлой ночью.
- Я даже не знал, что эта женщина здесь живет, - спокойно произнес Балленкоа.
Мендес громко рассмеялся.
- Мы должны вам поверить? Лорен Лоутон переезжает в Оук-Кнолл, а за ней переезжаете вы. И это, как вы считаете, совпадение?
- А я и не говорю, что это совпадение, - возразил Балленкоа. - Я говорю о том, что не знал, что эта женщина здесь живет. Впрочем, касательно этой особы у меня есть серьезные подозрения.
- Вы хотите сказать, что она вас преследует?
- Я уже говорил, что она и раньше меня преследовала.
Подбоченившись, Мендес недоверчиво покачал головой и подошел поближе.
- Я не совершил никакого преступления, шериф, - заявил Балленкоа. - Я живу тихой жизнью…
- Здесь или в Сан-Луисе? - уточнил Хикс. - Признаться, нам кажется странным тот факт, что человек снимает жилье в одном месте, а живет в совершенно другом. Потрудитесь объяснить, зачем это вам?
- Не ваше дело. Снимать несколько домов - это не преступление.
- Не преступление, сэр, - согласился Хикс, - но это выглядит несколько подозрительно.
- А с какой стати вы заинтересовались моим домом в Сан-Луис-Обиспо? - с вызовом спросил Балленкоа. - Я ничего такого не сделал, чтобы ваше управление учиняло у меня дома обыск. По-моему, это преследование. С этим и мой адвокат, думаю, согласится.
- Вы - правонарушитель со стажем, мистер Балленкоа, - сказал Мендес. - Мы имеем полный список ваших правонарушений. И было бы пренебрежением по отношению к нашему долгу перед гражданами Оук-Кнолла, если бы мы не поинтересовались тем, что вы здесь делаете.
- Да, я совершил несколько ошибок по молодости, - бесстрастным тоном произнес Балленкоа. - Но я заплатил свой долг перед обществом. Теперь я свободный человек и имею право на частную жизнь. - Повернувшись к Диксону, он добавил: - Меня уже и раньше преследовали, шериф. Я этого больше не потерплю. Я хочу написать официальную жалобу.
Пальцем он указал на Мендеса.
- Это уже явный перебор, мистер Балленкоа, - холодно заметил Диксон. - Извините, если вам… доставили беспокойство, но я не вижу причин для каких-нибудь официальных жалоб.
Балленкоа взял магнитофон и нажал кнопку "play". Голоса, которые послышались оттуда, были тихими и писклявыми, но спутать, кому они принадлежат, было трудно.
Шериф Диксон, прислушавшись, бросил на Мендеса хмурый взгляд. Детективу захотелось развернуться и что есть мочи ударить ногой по стене. Он едва сдерживался, глядя на Балленкоа. У этого негодяя еще хватило наглости явиться сюда со своими жалобами! В равной степени он сердился на себя за то, что не сумел сохранить спокойствие. Что ни говори, а его голос на аудиозаписи, без сомнения, звучал угрожающе. Впрочем, он и не отказывался, что намеревался припугнуть мерзавца. Балленкоа сам подставил себя под раздачу.
Запись закончилась. Балленкоа вопрошающе уставился на шерифа.
- Мне угрожали, - сказал он. - Я не потерплю, чтобы мне угрожали, шериф Диксон. Я без колебаний подам на управление в суд, если ваши люди продолжат преследовать меня.
- А теперь кто кому угрожает? - прорычал Мендес.
Диксон мрачно взглянул на подчиненного, а затем вновь посмотрел на Балленкоа.
- Я прошу прощения за поведение моих подчиненных, мистер Балленкоа. Детектив Мендес превысил свои полномочия. Я вынужден согласиться с вами. Мы не станем донимать излишним вниманием законопослушных граждан.
На лице Балленкоа промелькнула тень самодовольства.
- С другой стороны, - сказал Диксон, - у вас довольно длинный список серьезных правонарушений, а еще… есть эта уникальная в своем роде история, связанная с миссис Лоутон. Я уверен, что вы понимаете…
- Я знаю свои права, - твердо произнес Балленкоа. - Я хочу сделать официальное заявление, а потом уехать.
Отговорить его не представлялось возможным. Шериф Диксон вывел Балленкоа из конференц-зала и направил его к дежурному сержанту оформлять жалобу. Мендес провожал уходящую по коридору парочку убийственным взглядом. Как только они свернули за угол, детектив пнул стул на колесиках с такой силой, что тот, прокатившись через всю комнату, ударился о стену со звуком, равным по громкости пистолетному выстрелу.
- Блин! Чертов ублюдок! Насильник детей! Извращенец! Преследователь женщин! И он набрался наглости приехать сюда и пожаловаться на меня! Сука!
Хикс пожал плечами. Затем развел руками, словно говоря: "Сам напросился. Не надо было подставляться".
- Он хитер. Он хочет держать тебя на коротком поводке.
Жалоба Балленкоа попадет в дело Мендеса. Одна она мало что может ему дать, но если он запасется несколькими такими жалобами, то это будет означать соответствующую "модель поведения". Короче говоря, Балленкоа создавал бумажный фундамент для иска, если он, конечно, осмелится его предъявить.