Туман открылся перед ними и поглотил Хаос, как только она вошла в него, его внезапно охватила паника. Его спину и ноги заполнило легкое покалывание, и он, блять, попал в западню. Земля поднялась и впечаталась в его лицо, нанося удар под дых. Моргая, он старался рассмотреть происходящее, понимая, что находился под покровом тумана, но ему все же удалось сделать это. Он не мог пошевелиться. Тело, ноги были неподвижны. Голова слишком отяжелела, чтобы поднять ее.
- Соломон!
Он силился открыть глаза, пока его сердце трепетало, словно перепуганные птицы в клетке.
- Соломон! Соломон!
Хаос выкрикивала его имя, находясь где-то на расстоянии от него.
Господи, нет. Он изо всех сил старался открыть глаза снова, чтобы осмыслить то, что произошло. Господи, нет, пожалуйста.
Мир завертелся, когда его подняли.
- Оставьте его в покое! - со всей мочи кричала Хаос. - Оставьте его! Оставьте его!
Она все еще была на некотором расстоянии от него. "Пожалуйста, позволь ей сбежать. Пожалуйста, позволь ей быть в безопасности". "Беги, - силился проговорить он. - Беги, Хаос".
Ему удалось открыть глаза. Мир перевернулся с ног на голову, раскачиваясь перед ним. Его взгляд был прикован к Хаос. Ужас сжал в холодных тисках его горло, он не мог сделать ни единого вдоха. Нет. Нет, нет, нет. Темные фигуры уводили ее. Тащили дергающееся тело за собой. "Борись с ними! Борись с ними! – безмолвно кричал он в своем разуме. - Не... позволяй... им... забрать…".
Глава 4
Соломона пробудила боль. Но также и крики Хаос, переполнявшие его ужасом. И иглы. Тысячи острых уколов ледяных иголок, заключающих его в ловушку болезненного холода. Резкая боль ударила ему в лицо, и он мотнул головой вправо, сражаясь изо всех сил за глоток воздуха, который не был бы наполнен острыми ледяными иглами.
- Нет, нет, нет! - рыдала Хаос.
- Заткните ее, - раздался низкий грудной голос.
Иголки продолжали ранить его, вне зависимости от того в какую сторону он двигался, или куда пытался сбежать, словно он находился в каком-то далеком и наглухо запертом месте. Продолжая оставаться там так долго, к нему пришла уверенность, что он попал в другое временное измерение, возможно, даже в другой мир, где неумолимые уколы ледяных пик не смогли бы причинить вред его обнаженному телу.
Паника, страх и истощение циркулировали и боролись в его разуме и теле, пока он окончательно не потерял связь с реальностью. Возможно, прошли часы или даже дни, он не знал. Он даже не знал, как долго находился в бессознательном состоянии, не способный чувствовать. Он был даже рад тому, что потерял эту способность. Соломон не знал, где находился, кем был, он просто ощущал счастье от того, что боль прекратилась. Он понимал только то, что это было некое место, скрытое в его разуме, и он задавался вопросом, было ли это то же самое место, где пребывала в тот раз Хаос. В этом месте было спокойно и тепло. Там была красивая Хаос, дарившая ему свою улыбку, пока они смеялись и строили планы на будущее.
* * *
"Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш".
Соломон изо всех сил старался ухватиться за звук. Кто-то, находившийся рядом с ним, притронулся к нему. Он дернулся и подался в сторону источника звука. "Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш".
- Я с тобой, я с тобой.
Он повернул голову в сторону теплых слов, и дыхание стало горячее, громче.
- Соломон?
Ему был знаком этот голос.
- Пожалуйста, - прошептала она. - Вернись ко мне. Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке.
Шантиль? Нет.
Он изо всех сил пытался открыть глаза и, наконец, ощутил их моргание. Но вокруг была только тьма. Он попытался протянуть руку и коснуться человека, что находился рядом с ним, но его тело не двигалось.
- Мастер сказал, что ты будешь в порядке, - проговорила она тихим голосом.
Мастер.
От самого звучания этого слова по всему его телу пронеслось чувство паники, но все, на что было оно способно, так это лишь охватившая его дрожь и непрекращающиеся попытки заставить себя двигаться, бежать и скрыться.
- Хорошо, ты в порядке, с тобой все хорошо, ш-ш-ш, ш-ш-ш.
В этот момент Соломон все вспомнил. Место, в котором он находился, побег, то, как их поймали.
- Х-х-х...
- Не говори, ничего не говори, ш-ш-ш.
Нестерпимая боль ощущалась во всем теле Соломона. Вскоре его охватили неконтролируемые судороги, и Хаос постаралась притянуть его ближе к себе. Где они находились? Все ли хорошо с Хаос? Ему было так холодно.
Наконец, он попытался поднять руку и прикоснуться к ее лицу. Она наклонилась ближе к нему и, прикоснувшись к его губам, целовала его снова и снова. Он ощущал привкус слез на ее губах. Ее теплое дыхание было словно надежда и свет, что озаряли тьму.
- Х-х-х… Хаос.
Наконец, ее имя с хрипом вырвалось из его горла.
- Я здесь, - она заплакала, укачивая его. - Прости меня, я разбудила тебя, - проговорила она. - Мне не стоило делать этого, мне так жаль, так жаль.
Соломону, наконец, удалось схватить Хаос за руку и поднести ее к своей груди, прижимая к сердцу. Он отчаянно нуждался в чем-то хорошем, в ощущении того, что могло подарить ему надежду и желание бороться. Бороться с ужасом, что накрепко сковал его разум и тело.
- П-поцелуй меня, - вырвалось у него, и дрожь снова возобладала над его телом. Соломон алчно накинулся на ее губы в ту же секунду, как почувствовал их прикосновение к себе. - Не останавливайся, - задыхался он, проскальзывая пальцами в ее волосы, удерживая, хватаясь за нее, словно она была его жизнью.
* * *
Соломон очнулся от глухого металлического звука.
- Очнись! - прошептала Хаос.
Ужас в ее словах заставил его резко приподняться. Он огляделся по сторонам, всматриваясь в кромешную тьму, в то время как дрожащая Хаос помогала ему подняться на ноги.
За ними пришли.
Дверь открылась еще до того момента, как он успел подумать о том, как действовать, и яркий режущий свет ударил ему в глаза.
В комнате появилось больше теней, и страх удвоился, превращая его в дикаря. Он размахивал кулаками, хватая и оттягивая их одежду, пинаясь и царапаясь, стараясь вонзить зубы во все, во что можно было их вонзить.
- Беги! Беги, Хаос!
Хаос кричала изо всех сил, тяжелые вздохи становились все ближе к нему. Их обладатель стремился накинуть ему на голову неприятно пахнущий, грубый материал. Соломон крутил головой в разные стороны, пытаясь изо всех сил избежать этого.
- Да схватите его уже наконец! - раздался рык похитителя.
Соломон взревел, когда оба его запястья были грубо заведены ему за спину, а мешок плотно зафиксирован вокруг головы. Его лицо ударилось о пол, и это спровоцировало выплеск адреналина в его крови, когда он закричал через плотный материл, извиваясь и издавая болезненные стоны от сильного давления, которое ощущал между лопатками. Блять! Он не мог дышать.
- Веди себя тихо! - грубый голос практически молил его успокоиться.
Дыхание Соломона вырывалось из его груди толчками, кроясь в ярости и испуганных криках. На протяжении всего времени Хаос продолжала умолять. Умолять, кричать и всхлипывать о его пощаде.
В ответ на ее мольбы они приподняли его тело и поволокли. Он боролся за то, чтобы подняться на ноги, но его мышцы были еще слишком слабы от пыток водой, которым его подвергли день назад.
- Беги, Хаос, беги!
Он задыхался, бессвязно бормоча слова, ощущая, как его горло нестерпимо горело.
- Я не оставлю тебя! - вопила она. - Я буду рядом, я не брошу тебя, я никогда не оставлю тебя! – она плакала навзрыд.
Сердце Соломона забарабанило сильнее, когда он вспомнил слова Мастера, когда их поймали в первый раз.
- Шесть дней подготовки. Затем свершится Осквернение всех осквернений.
Шесть дней. Его разум охватило смятение, когда он попытался вспомнить, как долго они находились здесь.
Ответ на этот вопрос возродил страх, неспешно душивший его.
Второй день. Это был лишь второй день.
Соломон прекратил сопротивляться, его голова безвольно повисла, когда шум присутствующей толпы прихожан слился для него в единую какофонию звуков наравне с болью и возрастающим замешательством.
И Хаос. Хаос плакала. Надрывно кричала. Казалось, это продолжалось целую вечность.
Они пели. Наводящее ужас заунывное гудение, монотонная мелодия, взывавшая к смерти. Он мог видеть только тени сквозь шероховатый материал, закрывающий его лицо. Перед его глазами все вспыхивало яркими пятнами, затем темными, блекло, затем вновь становилось резким.
Пребывание обнаженным на публике до предела увечило состояние ужаса. Добавило порочности и еще больше безумства происходящему. Они заставили его сесть. Он начал пинаться и бороться, когда почувствовал, что его крепко связывают. В считанные секунды он был связан по рукам и ногам, а затем на его грудь была наброшена веревка, обвивающая стул, его горло разрывалось от криков ужаса и сопротивления.
Внезапно Соломон осознал, что пение прекратилось, и единственное, что нарушало тишину, это были лишь крики Хаос и его собственные, которые разносились эхом в зловещем молчании. Он тяжело дышал и прислушивался, пытался понять, что последует дальше. Он явственно различал огромное количество людей. Сейчас они были спокойны и молчаливы. Наблюдали.
- Возлюбленные дети мои! - прогремел голос Мастера в полной тишине. - Этот день, наконец, настал, тот, кого мы так жаждали увидеть, наконец, здесь!
Дыхание Соломона участилось от внезапно раздавшихся аплодисментов и гулкого грохота, словно собравшиеся громко затопали ногами по деревянному полу.
- Шесть дней приготовлений. А на седьмой?
- Осквернение! - прокричала толпа одно слово, все сильнее ударяя ногами по полу, пока это не начало напоминать бегство одержимого паникой стада рогатого скота.
Хаос издала пронзительный вопль, который затих на жалобной и сломленной ноте.
- Хаос! - неистово прокричал он ей. - Я тебя люблю! Я люблю тебя, ты слышишь меня?!
Она снова закричала и завыла, а толпа вознаградила ее крики еще большим количеством одобрительных возгласов, заставляя Соломона ощущать подступающую тошноту.
- Королева хотела бы быть здесь вместе с нами, но, к большому сожалению, она не очень хорошо себя чувствует, - громко начал психопат. - Удержание тяжести проклятья на плечах нанесло огромный урон ее здоровью. Совсем скоро она обретет безмятежный покой, как и наш любимый Соломон Гордж... - выкрикнул он, - который возьмет всеобъемлющую мощь проклятья на себя. Освобождая нас! - разразился он криком. - Тех, кто испытывал страдания во тьме... ради этого благословенного света.
Соломон попытался ослабить веревки, крепко удерживающие его, но они так крепко связали его, что это было практически невозможно.
- Чтобы излечиться и исцелиться, - протянул мужчина одержимым голосом, - чтобы исцелиться от семени грехопадения.
Паника сделала его дыхание прерывистым от упоминания об излечении и исцелении.
- Давайте начнем! - прогремел он.
Соломон приготовился к боли. Он почувствовал, как его стул начал разворачиваться по кругу. Медленно. Он старался изо всех сил увидеть, что происходит, когда начал ощущать, что вращение по встроенному кругу увеличивается, набирая скорость. Он схватился за ручки стула, когда начал двигаться быстрее и быстрее. Господи Иисусе, какого хрена происходит? Что они задумали? Запустить его в стену?
После нескольких минут непрерывного вращения он ощутил растерянность и дезориентацию. И подступающую тошноту. О, Боже. Он стиснул зубы, изо всех сил стараясь вернуть контроль над собой. Желание опустошить желудок становилось все сильнее. Боже, пусть они остановятся. О, Господи. Только не блевать, не блевать.
Но вращательные движения не прекращались. Вращение было настолько быстрым, что его вжало в стул, а голову с силой отбросило вправо, пока он старался сдержать рвотные позывы.
Он проиграл эту битву. Его внутренности подбрасывало все выше и выше, пока его тело бесконечно крутило по кругу. Пение вновь возобновилось, наполненное радостью и триумфом победы, а он задавался вопросом, мог ли он умереть таким образом. Затем голоса стали напевать все громче и громче, заглушая надрывный плач Хаос. Надрывный и печальный. Побежденный.
Он потерял счет времени и не был точно уверен, сколько продолжалась эта пытка вращением, прежде чем осознал, что его перемещают. Его глаза продолжали оставаться в закатанном состоянии, все кружилось, он ощущал сильное головокружение и чувствовал, как его ноги волочились по полу. Его запихнули куда-то, и он услышал металлический лязг. Когда он лежал там, Соломон изо всех сил старался дышать через материал, пропитанный рвотными массами, липший к его голове. Он понимал, что пение становилось более громким и мощным. О, Боже. Это еще не закончилось.
Его желудок вновь ощутил тяжесть, и он издал рвотный звук несколько раз, издавая рык, стараясь остановить рефлекс.
Его тело двигалось, следуя лишь инстинктам, чтобы сбежать, и он встал на четвереньки. Продвинувшись немного ползком, он обнаружил неровную поверхность под собой. На ощупь он пытался прочувствовать, что его окружало, его руки дотронулись до стен, которые напоминали стены пещеры. Пение звучало ужасающе сумасшедшим, когда под ним заскрипел пол. Он потерял равновесие, опуская ладони на наклонную стенку перед ним. Соломон старался держаться, но она словно начала сдвигаться вперед, вынуждая его убрать руки от опоры. Он понял, что пол под ним пришел в движение, и сделал шаг, чтобы удержаться от падения.
Наконец, он почувствовал центробежную силу, когда пространство вокруг него начало крутиться все сильнее и сильнее. Он споткнутся, стараясь удержаться на ногах, когда поверхность под ним, напоминающая колесо, начала вращаться. Они, что, собирались раскрутить это приспособление настолько сильно, чтобы он не выдержал?
Он не понимал зачем. Зачем они делали это? Что это значило? Его разуму, казалось, было необходимо логически объяснить эти странные действия, но он не мог найти ни единого объяснения этому. Это напоминало какую-то шутку. Или дерьмовый детский аттракцион на дешевой ярмарке, который ты хочешь покинуть, как можно скорее, потому что он нелепый и не очень быстрый. Однако это приспособление, в которое он был заключен, вращалось с достаточной скоростью, чтобы вызывать раздражение и продолжать предпринимать попытки удержать собственное тело от падения.
Странная пытка, казалось, продолжалась часами. Он был истощен, и его мучило головокружение, пока он, спотыкаясь и падая, старался подняться, прежде чем окончательно утратил бы опору. Но пытка вращением отказывалась прекращаться, и он, наконец, рухнул вниз и больше не нашел в себе сил подняться. Его подбрасывало вновь и вновь, а голова ударялась о стенки клетки, словно он был тряпичной куклой, которая вращалась в ловушке для того, чтобы потешить Мастера. Наряду с пением и рыданиями Хаос, что раздавались в его голове, смешиваясь со всем остальным.
Наконец, на него снизошло ощущение покоя, он погрузился во тьму. Соломон надеялся, что это была смерть. Или кома. Или лоботомия, да что угодно, чему он так отчаянно сопротивлялся.
Глава 5
Соломон пришел в себя от того же монотонного протяжного звука. "Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш". За которым следовало мягкое прикосновение к его лицу. И ощущение тепла.
Хаос. Вновь удерживала его в своих руках. Осыпая его холодное лицо бесконечными теплыми поцелуями. Это было пределом того, что он когда-либо хотел, все, чего он желал. Раствориться в ней. В этом ощущении. Соломон осознал, что лежал рядом с ней в кромешной тьме. Неважно, что это была тьма. Он обернул свои руки и ноги вокруг нее, холодный пол неумолимо царапал его нагое тело. Они жались друг к другу. Он не хотел думать о том, что должно последовать за этим. Как это произойдет. Или по какой причине.
- Я боюсь, - горько выдохнула она ему в грудь. – Никогда в жизни я еще не была так напугана, Соломон. Я так боюсь. Так боюсь.
Господь. Господь поможет им. Он не произнес ни единого слова утешения, лишь крепче сжал ее в своих объятиях. Он не мог выдавить из себя ни единого. Соломон ощущал только страх и ужас от того, что она готова была расплакаться прямо сейчас. Она была на грани ужаса.
- Мы должны попытаться сбежать.
Он не знал, откуда именно изнутри пришли эти слова. Но они были сказаны с силой хрупкого желания к сопротивлению.
- Как? - прошептала она в полнейшем отчаянии.
Да, именно в этом и была загвоздка, разве не так?
- Я не знаю, нам просто необходимо сделать это. - Он прекрасно понимал, что они не смогли вырваться отсюда. Но он лучше предпочтет умереть в попытке сбежать, чем столкнется с реальностью лоботомии, которую хотят провести эти животные. - Когда они придут за нами, нам нужно быть наготове. Нам нужно бороться.
Она издала горький всхлип и кивнула.
- Хорошо. Я постараюсь сделать все возможное. Я сделаю все, что смогу. Мне так жаль. Мне так жаааалллль.
Теперь пришла его очередь издавать успокаивающие звуки и укачивать ее, пока они лежали на полу, цепляясь друг за друга, борясь каждую пару секунд за то, чтобы быть ближе друг к другу, чем они уже есть.
Соломон не был уверен, когда именно он уснул, но он очнулся ото сна, услышав металлический скрежет. И, прежде чем он смог отреагировать, то осознал, что дверь отрылась и тут же закрылась.
- Что происходит? - прошептал Соломон.
- Еда, - ответила Хаос
При упоминании этого слова он понял, как сильно голоден. Они оба поползли на запах пищи и добрались до нее за пару мгновений. Словно полубезумные животные, они загребали пальцами холодную кашу в большой миске, засовывая руками ее в рот. Его уши заполнили звуки их заходящегося дыхания, стонов и громкого чавканья, когда они боролись за то, чтобы разделить каждую крупинку каши.
- Вот, ты доедай это, - внезапно проговорила она. - Я больше не могу проглотить ни кусочка.
- Ты должна есть, несмотря ни на что, тебе нужны силы.
- Ты в ней нуждаешься больше, - запротестовала она, сдерживая всхлип в горле.
- Тогда давай вместе, - грубо настоял он. - Мы съедим все вместе.
Она подчинилась, издавая еле слышные всхлипы, и когда они закончили, он привалился спиной к стене, ощущая, как его сердце сжимается от боли. Из-за того, что их принудили, заставили делать то, что ощущалось, словно самая унизительная пытка. Хаос подползла к нему, прижимаясь так тесно, как только могла. Он крепко обнял ее в ответ.
- Как ты думаешь, что они задумали? - он больше не мог находиться в неведении, незнание было самым страшным из всего происходящего.
- Шесть дней на подготовку, - прошептала она. - Он дал тебе немного времени, чтобы прийти в себя.
Его внутренности скрутило от этой новости.
- Как по-христиански с его стороны, - он старался пошутить, но его голос надломился от страха. - У тебя есть какие-то идеи по поводу того, что он запланировал сделать?
- Нет, - проговорила она поспешно. - Ему нравится разнообразие. Я никогда прежде не видела того колеса, на котором тебя...
- Ш-ш-ш, - зашептал он успокаивающе, когда она задохнулась в конце фразы. – Все было не так ужасно, как могла выглядеть, правда, я немного устал.