- Потому что, - ответил он, - ты абсолютно права, я не верю. Откровенно говоря, я считаю твоих престарелых сестриц парой шарлатанок, ни больше ни меньше. У них явно не в порядке с психикой. Извини, если я делаю тебе больно, но дело в том, что они нашли в тебе дурочку.
- Ты несправедлив, - сказала Лора, - они говорят совершенно искренно, я знаю. Я просто уверена.
- Ладно. Допустим. Они искренни. Но из этого не следует, что у них в порядке с психикой. Действительно, дорогая, ты на десять минут встречаешься с этой старой девой в уборной, она говорит тебе, что видит рядом с нами Кристину; так ведь любой человек, наделенный телепатическими способностями, мог бы прочесть твои подсознательные мысли. Затем, довольная успехом, как был бы доволен им всякий психолог, она впадает в очередной экстаз и желает выгнать нас из Венеции. Ну уж нет, извините, к черту.
Комната перестала плыть у него перед глазами. Гнев протрезвил его. Если бы это не поставило Лору в неловкое положение, он бы поднялся, подошел к столику этих старых дур и сказал бы, куда им следует убираться.
- Я знала, что именно так ты к этому и отнесешься, - сказала Лора. - Я им сказала об этом. Они сказали, чтобы я не беспокоилась. Как только завтра мы уедем из Венеции, все будет в порядке.
- О, ради Бога, - сказал Джон и налил себе вина.
- В конце концов, - продолжала Лора, - мы уже видели в Венеции все самое лучшее. Я бы не против поехать куда-нибудь еще. А если мы останемся - я знаю, это звучит глупо, - но у меня будет тяжело на душе, я буду постоянно думать о том, что дорогая Кристина очень несчастна и пытается уговорить нас уехать.
- Хорошо, - сказал он зловеще спокойно. - Это решает дело. Мы уедем. Я предлагаю сейчас же пойти в отель и предупредить, что завтра утром мы уезжаем. Ты сыта?
- Ах, дорогой. - Лора вздохнула. - Не надо так относиться к этому. Послушай, почему бы нам не подойти к ним, тогда они могли бы объяснить тебе свое видение, возможно, тогда ты бы отнесся к нему серьезно. Тем более что оно касается прежде всего тебя. Кристина больше беспокоится о тебе, чем обо мне. И самое удивительное - слепая сестра говорит, что ты медиум, хоть и не знаешь об этом. Ты каким-то образом связан с неведомым, а я нет.
- Вот те на, приехали, - сказал Джон. - Значит, я медиум? Отлично. Моя интуиция медиума говорит мне, что надо немедленно убираться из этого ресторана, а все, что касается отъезда из Венеции, можно решить, когда вернемся в отель.
Он жестом попросил официанта принести счет, и они стали ждать в полном молчании; огорченная Лора вертела в руках свою сумочку, а Джон, украдкой взглянув на столик близнецов, заметил, что они без всякой духовности уплетают целые горы спагетти. Расплатившись по счету, Джон отодвинул свой стул.
- Все в порядке, ты готова? - спросил он.
- Сперва я схожу попрощаться с ними, - сказала Лора, надутое выражение ее лица болезненно напомнило ему их бедную умершую малышку.
- Как хочешь, - ответил он и, не оглядываясь, пошел перед ней к выходу из ресторана.
Мягкая вечерняя влажность, при которой так приятно гулять, превратилась в дождь. Толпа прогуливавшихся туристов растаяла. Мимо него прошли два или три человека под зонтиками. Вот что видят местные жители, подумал он. Вот подлинная жизнь. Пустые по ночам улицы и спокойная влага застывшего канала под домами с закрытыми ставнями окнами. Остальное - не более чем выставленный напоказ блестящий фасад, сверкающий под солнечными лучами.
К нему присоединилась Лора, они пошли в сторону от ресторана и, вскоре оказавшись за Дворцом дожей, вышли на площадь Сан Марко. Дождь перешел в ливень, и они вместе с несколькими оставшимися гуляющими укрылись под колоннадой. Оркестры уже смолкли, музыканты ушли. Столики стояли без скатертей. Стулья были перевернуты.
Эксперты правы, подумал он. Венеция тонет. Весь город медленно умирает. Настанет день, когда туристы будут приезжать сюда на лодках и, вглядываясь в воду, глубоко, глубоко под собой увидят пилястры, колонны, мрамор; на краткие мгновения ил и грязь откроют для них преисподнюю из камня.
Их каблуки звонко стучали по тротуару, дождь хлестал из водосточных труб. Отличный конец для вечера, который начался с отважной надежды, с беззаботности.
Когда они пришли в отель, Лора сразу направилась к лифту, а Джон свернул к конторке портье взять у ночного дежурного ключ. Тот вместе с ключом протянул ему телеграмму. Какое-то мгновение он смотрел на нее. Лора уже вошла в лифт. Затем он вскрыл конверт и прочел телеграмму. Она была от директора приготовительной школы, в которой учился Джонни.
Джонни в городской больнице с подозрением на аппендицит. Никаких причин для беспокойства, но хирург счел необходимым сообщить вам.
Чарльз Хилл
Он дважды прочел телеграмму, после чего пошел к лифту, где его ждала Лора. Он протянул ей телеграмму.
- Пришла, пока нас не было, - сказал он. - Не слишком хорошие новости.
Он нажал кнопку лифта, она тем временем читала телеграмму. Лифт остановился на третьем этаже, и они вышли.
- Ну что же, это все решает, не так ли? - сказал он. - Вот и доказательство. Мы должны покинуть Венецию, поскольку едем домой. Опасность угрожает Джонни, а вовсе не нам. Это и старалась сказать близнецам Кристина.
На следующее утро Джон первым делом заказал разговор с директором приготовительной школы. Затем он сообщил об их отъезде управляющему, после чего в ожидании телефонного звонка они стали упаковывать вещи. Ни один из них не упоминал о событиях минувшего дня, в этом не было необходимости. Джон знал, что телеграмма и предчувствие опасности сестрами не более чем совпадение, но ни к чему опять затевать спор. Лора была уверена в обратном, но интуиция подсказывала ей, что лучше держать свои чувства про себя. За завтраком они обсуждали, как будут возвращаться домой. Поскольку сезон только начинался, можно было бы с машиной погрузиться в специальный вагон поезда, который шел из Милана через Кале. Во всяком случае, директор школы пишет, что нет никакой срочности.
Из Англии позвонили, когда Джон был в ванной. К телефону подошла Лора. Он вошел в спальню через несколько минут. Она еще разговаривала, но по выражению ее глаз он понял, что она очень встревожена.
- Это миссис Хилл, - сказала она, - мистер Хилл в классе. Она говорит, из больницы сообщили, что Джонни провел беспокойную ночь, возможно, потребуется операция, но хирург хочет делать ее только в случае крайней необходимости. Они сделали рентгеновский снимок, аппендикс в нормальном положении, так что особой срочности нет.
- Дай мне трубку, - сказал он.
До него долетел успокаивающий, но слегка настороженный голос жены директора школы.
- Мне жаль, что это может нарушить ваши планы, - сказала она, - но мы с Чарльзом решили, что надо сообщить вам, наверное, рядом с ним вы бы не так волновались. Джонни отлично держится, но, конечно, у него небольшой жар. Хирург говорит, что при таких обстоятельствах в этом нет ничего необычного, иногда аппендикс смещается и это приводит к осложнениям. Относительно операции он решит сегодня вечером.
- Да, разумеется, мы понимаем, - сказал Джон.
- Пожалуйста, обязательно скажите жене, чтобы она не слишком волновалась, - продолжала она. - Больница прекрасная, доброжелательный персонал, и мы полностью доверяем хирургу.
- Да, - сказал Джон, - да, - и прервался, видя, что Лора делает ему знаки.
- Если нам не удастся погрузить машину в поезд, я могу лететь самолетом, - сказала она. - Они наверняка смогут достать мне билет. Тогда хоть один из нас сегодня же вечером будет дома.
Он кивнул в знак согласия.
- Благодарю вас, миссис Хилл, - сказал он. - Мы непременно вернемся. Да, я уверен, что Джонни в хороших руках. Поблагодарите за нас вашего мужа. До свидания.
Он положил трубку и огляделся: неубранные кровати, чемоданы на полу, разбросанная оберточная бумага. Корзины, карты, книги, плащи, пиджаки, куртки - все, что они привезли с собой в машине.
- О Господи, - сказал он, - какой жуткий беспорядок. Все это барахло.
Снова зазвонил телефон. Это был портье, который сообщил, что им удалось заказать спальные места для них обоих и место для машины на следующий вечер.
- Послушайте, - сказала Лора, которая схватила трубку, - вы не можете заказать для меня одно место на самолет, вылетающий сегодня днем из Венеции в Лондон? Мой муж с машиной может поехать завтра.
- Стой, положи трубку, - сказал Джон. - К чему такая паника? Двадцать четыре часа ничего не решают.
Беспокойство согнало краску с ее лица. Она в смятении повернулась к нему.
- Для тебя, возможно, и так, но для меня решают, - сказала она. - Я уже потеряла одного ребенка и не собираюсь терять второго.
- Хорошо, дорогая, хорошо…
Он протянул к ней руку, но она нетерпеливо отбросила ее и продолжала давать указания портье. Он снова принялся упаковывать вещи. Говорить что бы то ни было совершенно бесполезно. Пусть будет так, как она хочет. Конечно, они могли бы лететь вместе, а потом, когда с Джонни все образуется, он мог бы вернуться за машиной и отправиться домой через Францию, как они и собирались. Правда, тогда придется попотеть, да и расходов уйма. Все-таки плохо, что Лора летит самолетом, а он с машиной возвращается поездом из Милана.
- Если хочешь, мы могли бы лететь вместе, - задумчиво начал он, объясняя внезапно пришедшую ему в голову мысль, но она и слушать не хотела.
- Вот это было бы действительно нелепо, - нетерпеливо сказала она. - Важно лишь то, что я буду там сегодня вечером, а ты поедешь за мной поездом. Кроме того, машина нам понадобится, чтобы ездить в больницу. А наш багаж? Мы ведь не можем все здесь бросить и уехать.
Разумеется, нет, он принял ее доводы. Глупая идея. Она пришла ему в голову только потому, что он не меньше ее беспокоился за Джонни, хоть и не говорил этого.
- Спущусь вниз и потороплю портье, - сказала Лора. - Они всегда больше стараются, когда над ними стоишь. Все, что мне понадобится вечером, уже упаковано. Я возьму с собой только мой чемодан. Остальное ты можешь привезти в машине.
После ее ухода не прошло и пяти минут, как снова зазвонил телефон. Это была Лора.
- Дорогой, - сказала она, - все получилось как нельзя лучше. Портье достал мне билет на чартерный рейс, самолет вылетает из Венеции меньше чем через час. Специальный катер минут через десять прямо от Сан Марко. Какой-то пассажир отказался от билета. Я буду в Гатвике раньше чем через четыре часа.
- Сейчас я спущусь, - сказал он ей.
Он застал ее у конторки портье. Она уже не выглядела такой встревоженной, теперь она была полна решимости. Он по-прежнему хотел бы ехать вместе с ней. Ему было нестерпимо тяжело оставаться одному в Венеции, к тому же одна мысль о том, что ему предстоит ехать на машине в Милан, провести безотрадную ночь в отеле, весь следующий день слоняться по городу, а потом всю ночь трястись в вагоне поезда, приводила его в подавленное состояние, не говоря уже о беспокойстве за Джонни. Они пошли к причалу у Сан Марко. Моло сверкал после дождя, дул легкий бриз, почтовые открытки, шарфы и прочие туристские сувениры покачивались над прилавками киосков, а сами туристы прогуливались с довольным видом, уверенные в том, что впереди их ждет счастливый день.
- Я позвоню тебе завтра вечером из Милана, - сказал он ей. - Думаю, Хиллы дадут тебе переночевать. А если ты будешь в это время в больнице, то сообщат мне последние новости. Это, наверно, и есть твоя чартерная группа. Добро пожаловать к ним!
Пассажиры, спускавшиеся с причала в ожидающий катер, несли ручной багаж, помеченный бирками с изображением британского флага. Группа состояла в основном из пожилых людей, и, похоже, возглавляли ее два методистских священника. Один из них подошел к Лоре, протянул ей руку и, улыбнувшись, обнажил два сияющих ряда вставных зубов.
- Наверное, вы и есть та дама, которая присоединяется к нам, чтобы вернуться домой, - сказал он. - Добро пожаловать на борт и в наш братский союз. Все мы очень рады с вами познакомиться. Сожалеем, что не нашлось места и для вашего муженька.
Лора быстро повернулась и поцеловала Джона, дрожащие уголки ее губ выдавали сдерживаемый смех.
- Думаешь, они затянут гимн? - шепотом сказала она. - Будь осторожен, муженек. Завтра позвони мне.
Капитан извлек из своего гудка странный отрывистый звук, и через мгновение Лора уже спустилась по трапу в катер и, стоя в толпе пассажиров, махала рукой. Ее красный плащ веселой заплатой выделялся на фоне более спокойных одежд ее спутников.
Катер дал еще один гудок и отвалил от причала, а Джон смотрел на его отплытие, и ощущение огромной утраты гнело его сердце. Потом он отвернулся и пошел обратно в отель; яркий день опустел и погас для него. Нет ничего более грустного, подумал он, оглядываясь, чем пустая комната, особенно когда еще заметны следы недавнего в ней пребывания. На кровати чемоданы Лоры и еще один плащ, который она не взяла с собой. На туалетном столике следы пудры. Брошенный в корзину обрывок мягкой бумаги, испачканный губной помадой. Старый тюбик засохшей зубной пасты, лежащий на стеклянной полке над раковиной. В открытое окно доносился непрерывный шум движения по Большому каналу, но Лоры уже нет здесь, чтобы слушать его или смотреть вниз с маленького балкона. Ушло удовольствие. Ушло чувство.
Джон закончил укладывать вещи и, подготовив багаж к отправке, спустился оплатить счет. Портье принимал вновь прибывших постояльцев. На террасе, с которой открывался вид на Большой канал, сидели люди с проспектами в руках, чтобы составить план, как приятно провести день.
Джон решил, что рано позавтракает, прямо здесь на террасе, в знакомой обстановке, потом распорядится, чтобы носильщик отнес его багаж на один из паромов, которые ходят между Сан Марко и Порта Рома, где в гараже стояла его машина. Из-за событий во время последнего ужина у него было пусто в желудке, и, когда около полудня к нему подкатили тележку с закусками, он был готов съесть их все. Однако даже здесь были перемены. Старший официант, их добрый знакомый, работал в другую смену, а столик, за которым они обычно сидели, занимали новые постояльцы - молодожены, проводящие здесь медовый месяц, подумал он с горечью, заметив их радостные улыбки, пока его вели к столику на одну персону за кадкой с цветами.
Сейчас она в воздухе, подумал Джон, она уже в пути, и попытался представить себе, как Лора сидит между методистскими священниками и, вне всякого сомнения, рассказывает им о Джонни, о том, что он в больнице, и бог весть о чем еще. Ну что же, сестры-близнецы могут теперь вкушать покой и мир. Их желания исполнились.
Закончив ленч, не имело смысла задерживаться на террасе за чашкой кофе. Он хотел как можно скорее уехать, взять машину и оказаться на пути в Милан. Он простился с управляющим и портье и в сопровождении носильщика вновь направился к причалу на площади Сан Марко. Когда он ступил на vaporetto, где вокруг него шумела и толкалась толпа пассажиров, и остановился рядом с грудой своего багажа, его на какое-то мгновение пронзила острая боль от расставания с Венецией. Когда, подумал он, они вновь приедут сюда, да и приедут ли вообще… В следующем году… через три года… Первые мимолетные, обрывочные впечатления во время их медового месяца почти десять лет назад, второй приезд en passant, перед круизом, и, наконец, эти не удавшиеся десять дней, оборвавшиеся так внезапно. Вода сверкала в солнечных лучах, здания сияли, туристы в темных очках с важным видом ходили по быстро удаляющемуся Моло; с того места, где сейчас паром пенил воды Большого канала, уже не видна была терраса их отеля. Сколько впечатлений надо увезти с собой и сохранить в памяти: знакомые, любимые фасады, балконы, окна, вода, плещущаяся о ступени подвалов ветшающих дворцов, маленький красный домик с садом, где жил Д'Аннунцио - наш дом, называла его Лора, представляя себе, будто он действительно их, - и уже скоро, досадно скоро vaporetto повернет налево и прямым ходом двинется к Пьяццале Рома, пропустив лучшую часть канала, Риальто, дальние дворцы…
Им навстречу вниз по течению шел другой vaporetto, переполненный пассажирами, на мгновение у него мелькнула глупая мысль, что хорошо бы поменяться с ними местами, вновь оказаться среди веселых, счастливых туристов, направляющихся в Венецию, ко всему тому, что осталось у него за спиной. Потом он увидел ее, Лору, в ее красном плаще, сестры-близнецы рядом с ней, деятельная сестра, держа ее за локоть, что-то говорит с серьезным выражением лица, а сама Лора с развевающимися на ветру волосами жестикулирует, и лицо ее искажено страданием. Он смотрел, застыв от изумления, его изумление было столь велико, что он был не в состоянии ни крикнуть, ни махнуть рукой, да они бы и не услышали, vaporetti уже разошлись и двигались в противоположном направлении.
Что, черт возьми, произошло? Должно быть, чартерный рейс задержали и самолет не взлетел, но почему в таком случае Лора не позвонила ему в отель? И что там делают эти проклятые сестры? Она встретилась с ними в аэропорту? Совпадение ли это? И чем она так взволнована? Он не мог придумать никакого объяснения. Возможно, рейс вообще отменили и Лора поехала прямо в отель, рассчитывая застать его там, разумеется с тем, чтобы вместе с ним отправиться на машине в Милан и завтра вечером сесть в поезд. Ему оставалось одно - как только паром причалит у Пьяццале Рома, позвонить в отель, сказать ей, чтобы она его ждала, что он приедет и заберет ее. А что до этих проклятых сестер, то пусть они лучше заткнутся.
Когда vaporetto подошел к причалу, началась обычная сутолока. Ему пришлось искать носильщика, чтобы забрать багаж, затем терять время в поисках телефона. Возня со сдачей, поиск номера заняли еще некоторое время. Наконец ему удалось дозвониться, его знакомый портье, к счастью, еще был на своем месте.
- Послушайте, вышла полнейшая неразбериха, - начал он и объяснил, что Лора в это самое время возвращается в отель - он видел ее с двумя приятельницами на vaporetto. Не попросит ли портье, чтобы она подождала? Он вернется на ближайшем пароме и заберет ее. - Так или иначе, задержите ее, - сказал он. - Я приеду, как только смогу.
Портье все прекрасно понял, и Джон повесил трубку.