- Никаких споров? Расхождений во мнениях?
- Никаких. Мы во всем были абсолютно согласны. Я жалел только о том, что не могу лететь вместе с женой чартерным рейсом.
Полицейский кивнул.
- Вполне могло случиться так, что ваша жена внезапно потеряла память, встреча с этими двумя дамами служила единственной связующей нитью и она обратилась к ним за поддержкой. Вы очень точно их описали, и я думаю, их нетрудно будет разыскать. А пока я советую вам возвратиться в отель, мы свяжемся с вами, как только у нас появятся какие-нибудь новости.
По крайней мере, подумал Джон, они поверили его рассказу. Не приняли его за чудака, который придумал всю эту историю и отнимает у них время.
- Вы понимаете, - сказал он, - я очень беспокоюсь. У этих женщин могут быть преступные намерения в отношении моей жены. Приходилось слышать о таких вещах…
Полицейский еще раз улыбнулся.
- Прошу вас, не волнуйтесь, - сказал он. - Я уверен, что все объяснится.
Очень хорошо, подумал Джон, но, ради всего святого, как?
- Извините, - сказал он, - что я отнял у вас столько времени. Тем более, насколько мне известно, у полиции дел хоть отбавляй в связи с поисками убийцы, который все еще разгуливает на свободе.
Он сказал это намеренно. Не повредит дать понять этому малому, что при всем том между исчезновением Лоры и последними жуткими событиями может существовать прямая связь.
- Ах это, - сказал полицейский, поднимаясь из-за стола. - Мы надеемся, что в самое ближайшее время убийца будет сидеть под замком.
Его голос звучал уверенно и твердо. Убийцы, пропавшие жены, украденные сумки у них под контролем. Они пожали друг другу руки, и Джона проводили за дверь и далее вниз по лестнице. Возможно, размышлял он, возвращаясь в отель, этот малый прав. У Лоры случился внезапный приступ амнезии, и оказавшиеся в аэропорту сестры привезли ее обратно в Венецию, и поскольку Лора не могла вспомнить, где они остановились, доставили в свой отель. Возможно, они и сейчас пытаются разыскать их отель. Во всяком случае, больше он ничего не мог сделать. Полиция все держит под наблюдением, и с божьей помощью все устроится. Теперь же ему хотелось одного - свалиться на кровать со стаканом крепкого виски, а потом позвонить в школу Джонни.
Мальчик-слуга поднял его на лифте в скромную комнату на пятом этаже в задней части отеля. Голую, безликую, с закрытыми ставнями и запахом кухни, поднимавшимся со двора…
- Пожалуйста, попроси, чтобы мне прислали двойной виски, - сказал Джон, - и имбирное пиво.
Оставшись один, он подставил лицо под холодную струю в раковине и почувствовал облегчение, заметив такой признак относительного комфорта, как крошечный кусочек бесплатного мыла. Он скинул туфли, повесил пиджак на спинку стула и бросился на кровать. Из чьего-то радио громко доносилась старая популярная песня, вот уже несколько лет как вышедшая из моды; года два назад Лоре она очень нравилась. "Я люблю тебя, крошка…" Они записали ее на магнитофон и часто проигрывали в машине. Он дотянулся до телефона и попросил соединить его с Англией. Затем закрыл глаза, а настойчивый голос упорно повторял: "Я люблю тебя, крошка… я не смогу тебя забыть".
Вскоре в дверь постучали. Это был официант с заказанными напитками. Слишком мало льда; какое ничтожно слабое утешение, но как оно необходимо. Виски он выпил залпом, без пива, и через несколько мгновений неотвязная боль утихла, притупилась, и ее сменило, пусть ненадолго, ощущение покоя. Зазвонил телефон. Теперь, подумал он, собираясь с силами перед окончательной катастрофой, последний удар, Джонни умирает или уже умер. Тогда все кончено. Да погребет Венецию пучина вод…
На коммутаторе сказали, что его соединили, и через секунду с другого конца провода он услышал голос миссис Хилл. Она сразу узнала, кто говорит, должно быть, ее предупредили, что звонят из Венеции.
- Алло! - крикнула она. - Ах, я так рада, что вы позвонили. Все хорошо. Джонни прооперировали, хирург решил не ждать и сделал операцию днем, она прошла очень успешно. Скоро Джонни окончательно поправится. Вам больше не о чем беспокоиться, он проведет ночь спокойно.
- Слава богу, - ответил он.
- О да, - сказала она. - Мы все вздохнули с облегчением. А сейчас я передаю трубку вашей жене.
Джон сел на кровати, его словно оглушили. Что она имеет в виду, черт возьми? Затем он услышал голос Лоры, холодный, чистый.
- Дорогой! Дорогой, ты слышишь?
Он не мог ответить. Он почувствовал, как рука, в которой он держит трубку, холодеет и покрывается липким потом.
- Я слышу, - прошептал он.
- Не очень хорошая связь, - сказала она, - ну да ладно. Как сказала тебе миссис Хилл, все хорошо. В отделении Джонни такой прекрасный хирург, такая милая медсестра, и я просто счастлива, что все так вышло. Из Гатвика я приехала прямо сюда - между прочим, полет прошел отлично, но что за странное сборище, когда я расскажу тебе про них все, с тобой случится истерика, - потом поехала в больницу, Джонни только отходил после операции. Конечно, он был вялым, полусонным, но так мне обрадовался. А Хиллы, они просто чудесные, дали мне свободную комнату, и от них рукой подать до города и больницы. После обеда я сразу пойду спать, после полета и всех этих волнений меня просто качает. Как ты добрался до Милана? Где остановился?
Отвечая, Джон не узнал собственный голос. Он походил на автоматический ответ компьютера.
- Я не в Милане, - сказал он. - Я все еще в Венеции.
- Все еще в Венеции? Но почему? Не заводилась машина?
- Я не могу объяснить, - сказал он. - Произошла какая-то путаница…
Его вдруг охватила такая усталость, что он чуть не уронил трубку, и, к своему стыду, почувствовал, как из глаз текут слезы.
- Какая путаница? - В ее голосе звучало подозрение, почти враждебность. - Ты не попал в аварию?
- Нет… нет… ничего такого.
Непродолжительное молчание, затем она сказала:
- Ты чего-то не договариваешь.
О господи… если бы она только знала! Он был готов в любую минуту отключиться, но только не из-за виски.
- Я думал, - медленно проговорил он, - я думал, что видел тебя на vaporetto с теми двумя сестрами.
Какой смысл продолжать? Объяснять бесполезно.
- Как ты мог видеть меня с сестрами? - сказала она. - Ты же знал, что я поехала в аэропорт. Дорогой, ты действительно просто идиот. Ты вбил себе в голову этих бедных милых старушек. Надеюсь, ты ничего не сказал об этом миссис Хилл?
- Нет.
- Так что ты намерен делать? Завтра в Милане ты сядешь на поезд, так ведь?
- Да, конечно.
- Я все же не понимаю, что держит тебя в Венеции, - сказала она. - Все это кажется мне довольно странным. Однако с Джонни все будет в порядке, и я здесь.
- Да, - сказал он, - да.
Он расслышал отдаленный звук гонга, прозвучавшего в холле директора школы.
- Тебе, пожалуй, пора идти, - сказал он. - Мой привет Хиллам и поцелуй Джонни.
- Ах, береги себя, дорогой, бога ради не опоздай завтра на поезд и машину веди осторожно.
В трубке щелкнуло, и ее голос пропал. Он вылил в пустой стакан капли оставшегося виски, смешал их с имбирным пивом и залпом выпил. Он встал, прошел через комнату, распахнул ставни и высунулся из окна. Голова у него слегка кружилась. Камень спал с его души, но облегчение, огромное, невыразимое, странным образом смешивалось с ощущением нереальности, словно голос, говоривший из Англии, не был голосом Лоры, а мистификацией, сама же Лора все еще в Венеции, в каком-нибудь потаенном пансионате с двумя сестрами.
Суть в том, что он видел всех троих на vaporetto. Это не была другая женщина в красном плаще. И женщины эти были рядом с Лорой. Так чем же это объяснить? Тем, что он сходит с ума? Или чем-то еще более зловещим? Когда их vaporetti поравнялись, сестры, обладающие огромной силой внушения, увидели его и каким-то необъяснимым образом заставили поверить, что Лора стоит рядом с ними? Но зачем, с какой целью? Нет, это совершенная бессмыслица. Есть лишь одно объяснение - он ошибся, у него была галлюцинация. И значит, ему необходим психоаналитик, как Джонни был необходим хирург.
А что ему делать сейчас? Спуститься вниз и сообщить администрации отеля, что он ошибся, что его жена благополучно прибыла в Англию чартерным рейсом и он только что разговаривал с ней по телефону? Он надел туфли и пригладил рукой волосы. Посмотрел на часы. Было без десяти восемь. Если заглянуть в бар и немного выпить, будет проще посмотреть в лицо управляющему и рассказать ему о случившемся. Затем они, возможно, свяжутся с полицией. Россыпи извинений за то, что всем досталось столько хлопот.
Он спустился на первый этаж и сразу пошел в бар. Ему было неловко, так и казалось, что все будут смотреть на него и думать: "Вот малый, у которого пропала жена". К счастью, в баре было много народа и он не увидел ни одного знакомого лица. Даже за стойкой стоял помощник бармена, который раньше никогда его не обслуживал. Он выпил виски и через плечо бросил взгляд в сторону холла. За конторкой никого не было, но это не надолго. В дверном проеме, ведущем во внутреннюю комнату, он видел спину управляющего, который с кем-то разговаривал. Повинуясь внезапному порыву, он, как трус, быстро пересек холл и через вращающуюся дверь вышел на улицу.
Я пообедаю, решил он, а потом вернусь и встречусь с ними. На сытый желудок мне будет проще это сделать.
Он пошел в ближайший ресторан, где они с Лорой пару раз обедали. Она жива, она в безопасности, остальное не имело значения. Кошмар остался позади. Несмотря на ее отсутствие, он мог насладиться обедом и думать, что она спокойно проведет вечер в тоскливой компании супругов Хилл, рано ляжет спать, а завтра утром поедет в больницу, сидеть с Джонни. Джонни тоже ничто не угрожает. Не о чем больше беспокоиться, вот только неловкие объяснения и извинения перед управляющим отеля.
Как приятно было сидеть одному за угловым столиком маленького ресторана, заказав vitello alia marsaale и полбутылки мерло. Он не спеша наслаждался едой, но ел словно в тумане, ощущение нереальности не покидало его, а разговор ближайших соседей навевал такой же умиротворяющий покой, как отдаленные звуки музыки.
Когда они встали и ушли, он увидел, что часы на стене показывают почти половину десятого. Нельзя больше откладывать и тянуть время. Он допил кофе, закурил сигарету и расплатился по счету. В конце концов, думал он, возвращаясь в отель, управляющий почувствует облегчение и успокоится, узнав, что все в порядке.
Войдя через вращающуюся дверь, он сразу увидел человека в полицейской форме, который стоя разговаривал с управляющим. Портье тоже был там. Когда Джон подошел ближе, они обернулись, и он заметил, что лицо управляющего засияло от облегчения.
- Eccolo! - воскликнул он. - Я был уверен, что signore где-то недалеко. Дела идут, signore. Двух дам нашли, и они любезно согласились сопровождать полицейских в Questura. Если вы немедленно пойдете туда, agente di polizia вас проводит.
Джон покраснел.
- Я доставил вам столько беспокойства, - сказал он. - Я собирался вам сказать перед тем, как идти обедать, но вас здесь не было. Дело в том, что я связался с женой. Она действительно улетела тем рейсом в Лондон, и я разговаривал с ней по телефону. Вышло большое недоразумение.
На лице управляющего появилось озадаченное выражение.
- Signora в Лондоне? - спросил он и быстро обменялся с полицейским несколькими фразами по-итальянски. - Кажется, те дамы утверждают, что днем они никуда не выходили, только утром сделать кое-какие покупки, - сказал он, снова повернувшись к Джону. - Кого же тогда синьор видел на vaporetto?
Джон покачал головой.
- Странная ошибка с моей стороны, - сказал он. - До сих пор не понимаю, как это могло получиться. Совершенно очевидно, что я не видел ни свою жену, ни этих дам. Мне действительно очень жаль.
Еще один обмен фразами на быстром итальянском. Джон заметил, что портье как-то странно на него смотрит. Видимо, управляющий извинялся за Джона перед полицейским, который был явно раздражен и на повышенных тонах доводил свое неудовольствие до сведения управляющего. Все это дело, несомненно, причинило массу беспокойства очень многим людям, не говоря уже о несчастных сестрах.
- Послушайте, - прерывая поток итальянских слов, сказал Джон, - пожалуйста, скажите agente, что я пойду с ним в управление полиции и лично принесу свои извинения как офицеру полиции, так и этим дамам.
По лицу управляющего было видно, что он несколько успокоился.
- Если только signore возьмет на себя такой труд, - сказал он. - Естественно, дамы были очень встревожены, когда полицейский задавал им вопросы в их отеле, они предложили пойти с ним в Questura только потому, что очень беспокоятся за signora.
Джон испытывал все большую и большую неловкость. Лора никогда не должна узнать об этом. Она будет возмущена. Интересно, подумал он, существует ли какое-нибудь наказание за дачу полиции ложной информации, затрагивающей третью сторону? В ретроспективе его ошибка начала принимать криминальную окраску.
Он пересек площадь Сан Марко, заполненную толпой прогуливающихся после обеда туристов и собравшимися перед кафе зрителями, - музыкальное состязание всех трех оркестров было в полном разгаре. Его спутник шел слева от него, скромно держась на расстоянии двух шагов и не произнося ни слова.
Они прибыли в отделение полиции, поднялись по лестнице и вошли в ту самую внутреннюю комнату, где он недавно побывал.
Он сразу увидел, что за столом сидит не тот офицер, с которым он разговаривал, а некая кислая личность с желтоватым лицом, а две сестры, явно встревоженные - особенно активная, - сидели на стульях немного поодаль, и за спиной у них стоял какой-то младший полицейский чин. Сопровождающий Джона тут же подошел к офицеру и быстро заговорил по-итальянски, а сам он, после некоторого колебания, приблизился к сестрам.
- Произошла ужасная ошибка, - сказал он. - Я даже не знаю, как мне извиниться перед вами. Это моя вина, только моя, полиция здесь ни при чем.
Активная сестра сделала движение, словно пыталась встать, ее рот нервно подергивался, но он остановил ее.
- Мы не понимаем, - сказала она с сильным шотландским акцентом. - Вчера вечером во время обеда мы попрощались с вашей женой и с тех пор ее больше не видели. Более часа назад в наш пансионат пришел полицейский, сказал, что ваша жена пропала и что вы подали на нас жалобу. Моя сестра не очень здорова. Она очень встревожилась.
- Ошибка. Страшная ошибка, - повторил он.
Он повернулся к столу. В английском, на котором офицер обратился к Джону, он во многом уступал своему предшественнику. На столе перед ним лежало заявление Джона, и он постукивал по нему карандашом.
- Значит, - с сомнением в голосе спросил он, - этот документ одна ложь? Вы не сказать правда?
- В то время я думал, что это правда, - сказал Джон. - Я мог бы поклясться перед судом, что сегодня днем видел свою жену и обеих этих дам на vaporetto на Большом канале. Сейчас я понимаю, что ошибся.
- Мы весь день и близко не были от Большого канала, - запротестовала деятельная сестра, - даже пешком. Утром мы сделали кое-какие покупки на Мерчерии и весь день оставались дома. Моя сестра была немного нездорова. Я уже раз десять повторила это офицеру полиции, в пансионате все подтвердят мои слова. Он отказался слушать.
- А синьора? - сердито выкрикнул офицер. - Что стало с синьорой?
- Синьора, моя жена, в Англии, с ней все в порядке, - терпеливо объяснил Джон. - Сразу после семи я говорил с ней по телефону. Она вылетела из аэропорта чартерным рейсом и сейчас находится у друзей.
- Тогда кого вы видеть на vaporetto в красном плаще? - спросил разъяренный полицейский. - И если не этих синьорина, то каких синьорина?
- Мои глаза обманули меня, - сказал Джон, сознавая, что его английский тоже начинает хромать. - Я думал, что вижу мою жену и этих дам, но нет, это было не так. Моя жена в это время была в самолете, а эти дамы в пансионате.
Казалось, он говорит на театральном китайском. Еще минута - и он начнет кланяться и засовывать руки в рукава.
Полицейский возвел глаза к небесам и принялся барабанить пальцами по столу.
- Значит, вся работа ни к чему, - сказал он. - Отели и пансионаты, обысканные за синьоринами, и пропавшая синьора inglese, когда у нас здесь много, много другого делать. Вы сделать ошибку. Вы, может быть, иметь много вино mezzo giorno и видеть сто синьор в красных плащах на сто vaporetti. - Он встал, комкая бумаги на столе. - А вы, синьорины, - сказал он, - вы хотеть подать жалобу на это лицо? - Он обращался к активной сестре.
- О нет, - сказала она, - вовсе нет. Я отлично понимаю, что это была ошибка. Единственное, чего мы хотим, так это немедленно вернуться в наш пансионат.
Что-то проворчав себе под нос, офицер указал пальцем на Джона.
- Вы очень счастливый человек, - сказал он. - Эти синьорины могли подать на вас жалобу - очень серьезное дело.
- Я уверен, - начал Джон, - я сделаю все, что в моих силах…
- Даже не думайте об этом, прошу вас! - воскликнула активная сестра. - Мы и слышать об этом не хотим. - Пришла ее очередь извиниться перед офицером. - Надеюсь, нам больше нет необходимости отнимать ваше драгоценное время, - сказала она.
Он махнул рукой, давая понять, что они свободны, и по-итальянски обратился к младшему полицейскому.
- Этот человек пойти с вами в пансионат, - сказал он. - Buona sera, синьорины. - И, полностью игнорируя Джона, снова сел за стол.
- Я пойду с вами, - сказал Джон, - я хочу объяснить, что именно произошло.
Они вместе спустились по лестнице и вышли из здания; слепая оперлась на руку сестры и обратила на Джона свой невидящий взгляд.
- Вы видели нас, - сказала она, - и вашу жену тоже. Но не сегодня. Вы видели нас в будущем.
- Я вас не понимаю, - в полном недоумении проговорил Джон.
Он повернулся к активной сестре, но та покачала головой, нахмурилась и приложила пальцы к губам.
- Пойдем, дорогая, - сказала она, обращаясь к сестре. - Знаешь, ты очень устала, и я хочу поскорее привести тебя в пансионат. - Затем полушепотом она сказала Джону: - Она медиум, полагаю, ваша жена вам говорила, но я не хочу, чтобы она впала в транс здесь, на улице.