Здоровая сельская жизнь пришлась им по душе. Они остались бы на ферме у Яаскиляйнена и дольше, но свеклы хватило только на три дня.
Когда они собирались уезжать, Урхо Яаскеляйнен, который уже знал о главной цели их путешествия и успел подружиться со своими помощниками, произнес с тоской:
- Я б тоже с радостью туда поехал, на Нордкап-то, чтоб себя убить… да ведь лето у крестьян - это самое страдное время. Не успеваю в дорогу. А чё, ежели возьмете с собой хозяйку мою? Кати, она ж свободна… поехала б… Я в этом смысле не прочь мелкого жениного туризма.
Но полковник его не поддержал. Как он успел заметить, госпожа Яаскеляйнен не страдала жаждой самоуничтожения в такой степени, чтобы отправиться с ними в северную экспедицию.
- Ну, нет так нет… я токмо предложил, - разочарованно протянул Урхо Яаскеляйнен.
Компания забралась в автобус, и Корпела повел его в направлении Савонлинны. Там можно будет прихватить с собой хозяина и служителя судна внутренних вод, если его все еще интересует самоубийство. И коль скоро они будут в Саво, надо заглянуть и в пару других мест, адреса которых нашли в папке. В автобусе еще много свободных сидений.
Проректор Пуусари предложила зайти в цветочный магазин, заказать надгробный венок и отправить в город Котка на могилу покойного Яри Косунена. Ведь первого покойника из их группы уже, наверное, похоронили.
Стали это выяснять, благо в автобусе был радиотелефон. Релонен позвонил по нескольким номерам в Котку и узнал, что Яри Косунена будут хоронить во вторник, то есть послезавтра. Погребение пройдет тихо, на новом кладбище. У матери Яри случился нервный срыв, когда она услышала о смерти сына, и ее отвезли в больницу для душевнобольных. Но на похороны сына ее, может быть, отпустят. Эти сведения дал регистратор Евангельско-лютеранского общества Котки. Яри похоронят на собранные пожертвования, так как у его матери нет ни имущества, ни близких родственников. Регистратор рассказал, что Яри жил с матерью в съемной двухкомнатной квартире на окраине города. Все, что ему удавалось заработать, он тратил на авиамодели и воздушных змеев. Его даже прозвали дурачком-воздухоплавателем.
Полковник предложил поехать на похороны. Было решено проводить товарища в последний путь.
В архивной папке вычитали, что в Кюменлааксо живут только два потенциальных самоубийцы. Но все равно туда тоже постановили заехать и познакомиться с ними. А может, и взять их с собой на север.
Глава 15
В домике на окраине Саво муж бил преподавателя домоводства Эльзу Таавитсайнен. Электрик Пааво Таа-витсайнен был до крайности ревнив и страдал манией преследования. Эльза была вся в синяках, на голове у нее торчала огромная шишка. Женщина лежала на полу и горько плакала. В семье было два ребенка-подростка, мальчик и девочка. Дочка сидела на кровати в спальне, оцепенев от страха, и вздрагивала каждый раз, когда мать в коридоре вскрикивала от ударов. Сын нервно хихикал в гостиной. Он втихую успел глотнуть пива из отцовской бутылки.
Насилие входило в еженедельную семейную рутину. Его мишенью всегда была мать, обвиняемая в греховодничестве. По словам Пааво, она была дурой, вечно ничего не помнила, транжирила деньги, бегала по мужикам, не умела готовить, хоть и преподавала домоводство. Отличалась ленью и неопрятностью. Плохо воспитывала детей. На супружеском ложе была холодна и вообще испортила всю жизнь мужу и детям.
Если Эльза пыталась защищаться, это вызывало У мужа припадок бешенства и еще большую агрессию. Если смирялась с семейным рабством, это тоже не помогало. Старайся не старайся, наказание было неотвратимо.
Эльзе Таавитсайнен было всего тридцать лет, но выглядела она как старуха. Она была вконец сломлена и измождена, ни на что уже не надеялась. Будущее рисовалось ей ужасным. Ночью она не могла спать, даже если днем ее не били.
После Ивана Купала Эльза увидела в газете то самое объявление. Оно ее тронуло до глубины души. "Думаешь о самоубийстве?" - спрашивалось в газете. Эльза, как никто другой, могла утвердительно ответить на этот вопрос. Вскоре она получила письмо с приглашением на семинар в Хельсинки. Рискнула и поехала. Соврала, что отправляется в столицу на недельную конференцию преподавателей домоводства.
Встреча в "Певчих" дала Эльзе Таавитсайнен утешение и такую поддержку, на которую она уже и не рассчитывала. Она прослушала доклад о самоубийствах и способах их предотвращения, смогла спокойно поесть и поговорить о деле с понимающими людьми.
После семинара Эльза Таавитсайнен присоединилась к ядру группы самоубийц. Они сходили на кладбище и в Сеурасаари. Ночью забрели на остров где-то в районе Ееспоо, где жили богатые люди. Ее спутники забрались в какой-то гараж и заперлись там. Эльза не решилась идти с ними.
Потом появился злой охранник с овчаркой. Эльза в ужасе убежала. Тут подоспели полиция и "скорая помощь". Эльза не знала, что там произошло. На следующее утро она вернулась домой. Больше ей никто не звонил и не писал. Недоверчивый муж выяснил, что в это время в Хельсинки не было никакой конференции по домоводству. Его чудовищная ревность обернулась настоящей бурей. Остатки ее человеческого достоинства были растоптаны.
Эльза Таавитсайнен лежала на полу в коридоре, свернувшись комочком, и страстно желала только одного - смерти. Тогда Эльза обрела бы долгожданный покой.
В этот момент с улицы послышался автомобильный гудок. Потом раздался звонок в дверь. Муж крикнул из комнаты:
- Иди, шлюха, умой свою морду перед тем, как открыть дверь!
Эльза была не силах встать, лишь приподнялась настолько, чтобы открыть дверной замок.
В дверях стоял полковник Кемпайнен. Он помог несчастной женщине подняться с пола. Лицо Эльзы было в крови, одежда разорвана, чулки разодраны. Одной туфли не было.
- Полковник Кемпайнен! Помогите мне… Эльза Таавитсайнен зарыдала и бросилась к полковнику.
Полковник отвел Эльзу в автобус. Проректор Хелена Пуусари взяла заботу о ней на себя. Из автобуса вышли мужчины: Корпела, Сорьонен, Лисманки, Корванен. Муж Эльзы выбежал во двор, начал буйствовать и попытался ударить полковника, но его быстро успокоили. Он обвинял спасителей Эльзы в том, что они нарушили их домашний покой. Мальчик и девочка равнодушно, словно посторонние, следили за происходящим с лестницы. Обезумевшая от страха Эльза пряталась за спинками сидений. Хелена Пуусари сидела рядом и успокаивала ее.
Полковник Кемпайнен и фельдфебель в отставке Корванен что-то внушали электрику Таавитсайнену, при этом Корванен сидел у него на груди, а электрик под ним извивался.
На шум сбежались соседи и стали кричать, что такой жизни никто не выдержит и Таавитсайнена давно пора сдать в полицию. Кто-то даже пошел звонить.
Полковник попросил соседских мужиков подержать Таавитсайнена до приезда полиции. Они пообещали и поблагодарили полковника за то, что он вмешался в это дело.
Хелена Пуусари спросила Эльзу, не хочет ли та взять из дома какие-нибудь вещи. Эльза сначала не решалась, но при поддержке проректора и полковника в конце концов отважилась войти в дом. Она взяла с собой сумочку, кое-что из одежды, паспорт и деньги. Больше у нее ничего не осталось. Все было разбито вдребезги за годы семейной жизни. Уходя, Эльза не обняла детей, да и они на нее даже не смотрели. Во двор въехала полицейская машина.
Так распалась семья Таавитсайненов. Полиция взяла на свое попечение мужа, клуб самоубийц - жену. Первого ждала тюрьма, вторую - смерть. Дома остались двое детей-подростков: бесчувственный мальчик и жестокая девочка.
Автобус въезжал в центр города Савонлинна. Эльза Таавитсайнен заснула на заднем сиденье.
Проректор Пуусари попросила заехать в аптеку и цветочный магазин. Для Эльзы она пожертвовала аптеке свой рецепт на успокоительное, а в цветочном заказала венок. На шелковой ленточке она попросила написать текст: "Памяти пионера. Его последователи". Потом позвонили Микко Хейкинену, попечителю судна, и договорились встретиться в доке.
Глава 16
Автобус ехал по восточному мосту Савонлинны. Док для сломанных кораблей нашли быстро. Ржавое судно стояло на сваях. Самоубийцы осмотрели корабль и пришли к выводу, что оно ни за что на свете не поплывет. Удивительно, что судно вообще вернулось из последнего плавания. Оно погубит всю компанию в первом же рейсе. Но такая скорая смерть почему-то уже никого не радовала.
В док въехал дребезжащий пикап, и из него вышел Микко Хейкинен, 45 лет, учитель информатики в техникуме города Савонлинна. Хейкинен поставил свой драндулет в тени шикарного автобуса Корпелы и подошел поприветствовать самоубийц, столпившихся вокруг его прогулочного судна. Он был экипирован в грязный комбинезон, на голове - фуражка, на ее козырьке большими буквами написано: WARTSILA. Лицо загорелое от солнца, огрубевшее от холодных ветров. Очевидно, Хейкинен был с похмелья - от него несло прокисшим вином. Руки слегка дрожали, когда он приветствовал полковника.
Кемпайнен объяснил Хейкинену, что они - то самое общество самоубийц, откуда звонили ему и спрашивали про корабль. Сейчас они держат путь на север, но сперва хотели бы посмотреть летнюю Финляндию и уладить кое-какие дела.
Хейкинен рассказал, что судно имеет 26 метров в длину и 6 в ширину, выдерживает 145 пассажиров, а места хватает на сто пятьдесят, во всяком случае, раньше хватало. Двигатель мощностью 68 лошадиных сил. Судно ходило из Саймы в Петербург еще до Первой мировой войны. В 1973 году Хейкинен купил его на аукционе за смешную цену и думал, что это выгодное приобретение. Но время показало, что корабль только усложнил жизнь Хейкинена.
Хейкинен приставил к кораблю стремянку и залез на борт. Полковник и еще несколько мужчин последовали за ним. Хозяин показал пассажирские каюты. Они были в плачевном состоянии: лак на панелях давно облупился, а кое-где они вовсе прогнили и едва держались. Прислоняться к ним не хотелось. Капитанскую рубку Хейкинен когда-то привел в порядок. Руль был начищен до блеска, а рупор для отдачи приказов в машинное отделение сиял, как солнце. Корабельный колокол мелодично зазвенел, стоило Хейкинену дернуть за шнурок. Но на этом ремонт верхней палубы и закончился. Кричать в этот рупор не имеет смысла, снизу все равно никто никогда не отвечает, - уныло заметил капитан.
По чугунным ступенькам компания спустилась в машинное отделение. Там повсюду валялись части старого пароходного механизма. Хейкинен зажег светильник и рассказал, как он потел над этой машиной в общей сложности тринадцать лет. Он отлил новые подшипники, вычистил все части и изготовил новые.
Как-то раз он опробовал машину и попытался ее завести, было это в 1982 году. В котле образовалось небольшое давление, золотник лениво задвигался, из трубы на верхней палубе пошел дым. Но что-то было не так. Машина затряслась, сделала несколько оборотов и заглохла. Хорошо еще, что корабль не загорелся во время испытания. Хейкинен разобрал механизм и начал искать поломку. И их нашлось предостаточно. Еще один двигатель в разобранном виде лежал в трюме. Микко Хейкинен пошарил руками в ржавом корыте в носовой части. За годы там набралось целое озеро конденсата. В воде плавало несколько бутылок пива. Хейкинен выудил бутылки из черного масляного бульона и попросил полковника и других самоубийц вернуться на палубу, в капитанскую рубку. Там хозяин предложил гостям пиво. Сам тут же жадно глотнул из горлышка: его кадык сделал несколько скупых движений туда-обратно, глаза на мгновение закрылись. Потом Хейкинен рыгнул и сознался, что из-за этой дырявой посудины стал алкоголиком.
- Я сам превратился в развалину из-за этой посудины. Скоро буду в таком же плачевном состоянии, как и это корыто.
Капитан продолжал свою трогательную историю. Когда семнадцать лет назад Микко Хейкинен купил этот корабль, он был молодым и нетерпеливым романтиком-мореплавателем. Он мечтал привести старое судно в порядок и возобновить пароходные перевозки в Сайма. В самых смелых фантазиях Хейкинен видел себя за штурвалом корабля. Вот он прибывает по Неве в Ленинград и швартует свое великолепное судно рядом с историческим крейсером "Аврора"…
Первое лето Хейкинен с воодушевлением стучал молотком в темном трюме, не видя солнечного света.
Он изготавливал заклепки, сваривал детали, выпрямлял старые и ржавые стальные диски, и так до бесконечности. Но судно было слишком велико, а рабочей силы слишком мало. Все было безнадежно. Корабль ржавел быстрее, чем один человек успевал его ремонтировать.
Все заработки Микко шли на ремонт. Работу учителя информатики Хейкинен совсем запустил. Он чувствовал, что теряет чувство реальности, и начал пить. Дом превратился в мастерскую. Повсюду валялись чертежи и масляные тряпки. Семья начала сторониться сумасшедшего судовладельца. В конце концов, жена подала на развод, забрала детей и ушла. Дом он потерял. Родственники избегали Хейкинена. На работе над ним зло подтрунивали и спрашивали, когда состоится спуск судна на воду. На маленькое Рождество Хейкинену дарили бутылочки шампанского, чтобы обмыть судно. Это стало ежегодной традицией - он каждый год получал по пятнадцать бутылок шампанского. С горя он в одиночку выпивал их в темном и сыром трюме своего корабля, а пустые бутылки в гневе разбивал о ржавый борт.
В городе над Хейкиненом смеялись, о нем ходили злые анекдоты, его называли сухопутным капитаном пароходно-корабельной фирмы "Варистайпале". На сорокалетие ему подарили компас, который Хейкинен тут же продал, а деньги пропил.
Короче говоря, эта развалина приносила одни убытки. Надо было покупать инструменты, новые запчасти, платить за док и электричество. Хейкинен был гол как сокол. Вот-вот останется без работы, техникум уже ищет нового преподавателя информатики. Хейкинен признался, что сошел с ума из-за своего корабля. Весной он попытался спустить судно на воду и понял, что гораздо разумнее будет самому утопиться вместе с этой развалиной. Но и это не вышло. Судно намертво приржавело к кронштейну и не двигалось с места, как ни пытался Хейкинен сдвинуть его с помощью гидравлического пресса. Корабль - его проклятие.
Микко Хейкинен допил пиво, сгорбился, закрыл лицо черными от масла руками и не смог сдержать слез. Они стекали по его темным морщинистым щекам на замусоленный комбинезон.
- Я больше не могу, - всхлипывал несчастный - Возьмите меня с собой! Мне все равно, куда вы едете, только возьмите! - умолял он.
Полковник Кемпайнен положил руки на сильные плечи опытного судовладельца и пригласил его в автобус.
Глава 17
На ночь группа самоубийц остановилась в Савонлин-не. Был разгар туристического сезона, и для такой огромной компании в отеле не нашлось свободных номеров. Пришлось заночевать на "турбазе". Уула привычно развернул огромную палатку, в ней спали мужчины. Женщинам разрешили снять на сутки три домика.
Вечером компания заказала сауну. Помылись; сухопутный капитан Хейкинен соскреб с кожи семнадцатилетнюю ржавчину и прогорклое масло.
После сауны побежали купаться в Линнанвирта, а потом жарили на костре сочные колбаски. Темный замок Олавинлинна отражался в быстрой реке. Все вспомнили легенду о девушке из замка, которую замуровали в старую стену вместо ее возлюбленного, предателя. Кто-то высказал предположение, что за сто лет многие совершили самоубийство, прыгнув в темную реку с самых высоких башен этой мрачной крепости.
Все хотели погостить в Савонлинне подольше, но надо было успеть в Котку на похороны Яри Косунена. Особенно торопились в дорогу новички - преподаватель домоводства Эльза Таавитсайнен и сухопутный капитан Микко Хейкинен. Они уже достаточно насмотрелись и на саму Савонлинну, и на ее жителей.
Снова отправились в дорогу. Путь шикарного автобуса Корпелы лежал через Париккалу, Иматру, Леп-пеенранту и Коуволу в Котку. В Париккале подобрали еще одного самоубийцу, деревенского кузнеца Тайсто Лааманена семидесяти четырех лет, жизнь которого была раздавлена техническим прогрессом.
По дороге заехали полюбоваться на водопад Иматры и оставили на мосту автографы. Плотина была открыта. На мосту стояли и другие туристы. Могучие волны с грохотом бились в скалистом каньоне. Яри Хаутала рассказал историю о том, как в этом водопаде утонули сотни петербургских аристократов. В прошлом веке это было самое модное в Северной Европе место самоубийств.
Бурные волны Иматры своим грозным видом приковали к себе внимание всех членов группы. Но прыгать в водопад полковник запретил.
- Возьмите себя в руки! Не делайте глупостей у всех на виду, - предостерег Кемпайнен свою паству, с любопытством глядевшую вниз.
К востоку от моста виднелся блестящий памятник - бронзовая дева Иматры, созданная скульптором Тайсто Мартискайненом. Она изображала тонущую в реке девушку с распущенными волосами. Позже сам скульптор тоже утонул в каком-то местном озерце.
На деревообрабатывающем комбинате "Энсо" к ним присоединился чиновник Энсио Хякинен, тридцати пяти лет, бывший главный поверенный и сталинист. Его желание жить иссякло по многим причинам, не только из-за переворота в Балтийских странах и Восточной Европе. Всю жизнь он свято верил в принципы Советского Союза, но теперь эта вера умерла. Ему казалось, что Советский Союз обманул его, самоотверженного соратника и помощника, и лишил жизнь смысла. После того как социализм рухнул, все в мире пошло к черту: сначала сам мир, а потом и мировоззрение Хякинена.
В Лаппеенранте собирались взять с собой тридцатилетнюю кондитершу Эмми Ланкинен, но опоздали. Эмми уже успела совершить самоубийство. Ее похоронили в прошлое воскресенье на Лаппеенрант-ском кладбище. Эту ужасную новость поведал им муж, которого поступок жены глубоко потряс. Он нашел супругу мертвой на качелях в саду. Она сидела, закрыв глаза, - приняла яд. Голос мужчины дрогнул, когда он рассказывал о смерти жены.
В последние годы Эмми страдала глубокой депрессией, два раза лежала в больнице для душевнобольных. После Ивана Купала Эмми на какое-то время ожила, даже ездила на какой-то семинар в Хельсинки, но не выдержала сильных впечатлений от далекой поездки.
Супруг не мог понять, как это могло произойти. Он глубоко страдал и винил в случившемся себя. Если бы он знал, что Эмми думала о самоубийстве… Он бы что-нибудь предпринял. Но ему все время было некогда, да и желания не было говорить с женой по душам.
Ланкинен предложил проводить всю компанию на кладбище Лаппеенранты, где покоилась его жена. Проектор Пуусари возложила на могилу Эмми Ланкинен венок, предназначавшийся Яри Косунену.
- Памяти пионера. Его последователи, - строгим офицерским голосом прочитал полковник.
На могиле выдержали минуту молчания, потом полковник на своей машине отвез вдовца домой.
Путешествие продолжалось. Путешественники приуныли. Они опоздали… Релонен вспомнил Эмми Ланкинен. Это была та самая темноволосая, крепкого сложения женщина, что сидела в кабинетной части ресторана, но не выступала. В папке нашли письмо покойной, но и оно ничего не прояснило. Эмми просто писала, что стоит на пороге самоубийства, ничего больше. Почерк был своеобразный, как будто каждая буква давалась с трудом.