Тихон подхватывает свой рюкзак и прыгает к двери. К нему рвется Есенин, но спотыкается об огромное тело Бека. Падающий Есенин успевает зацепить Заколова, и тот кубарем выкатывается в проем.
Тихон уже в коридоре, он на коленях, но, не успевая встать, захлопывает железную дверь. В скважине замка торчит отмычка, Тихон задерживает дыхание и осторожно крутит ее. Зацепилось! Штыри въезжают в железный косяк. Но разве это преграда для Есенина. Рука нащупывает клей "Момент", пальцы давят на тюбик, личинка заполняется густой массой. Готово! Пусть ковыряется.
Заколов вскакивает, вбегает в зал для посетителей, рюкзак увесисто бьет по плечам. У противоположной двери корчится связанный милиционер, его лицо замотано кителем. Окно, через которое они вошли, открыто. Тихон взлетает на подоконник и прыгает вниз. Ноги амортизируют прыжок, ладони втыкаются в холодное железо лебедки.
Все, он на свободе! Быстрее отсюда.
Внезапно из кустов выходит человек. Он совсем рядом, всего в нескольких метрах. Заколов смотрит на темную фигуру. Человек в форме. Это милиционер! В его руке пистолет. Сейчас он крикнет: "Стой! Руки вверх!". Лучше сдаться и все объяснить.
Тихон собирается медленно распрямиться, чтобы не провоцировать капитана милиции.
Но тот, шагнув вперед, останавливается и молча поднимает руку с пистолетом. Ствол нацелен в грудь Заколова. Рука решительно сжата, фигура напряжена.
Страшная догадка пронзает Заколова. Капитан хочет стрелять без предупреждения!
Тихон рывком поднимает тяжелый корпус лебедки. Грохот выстрела, звон металла, лебедка вздрагивает в руках, принимая на себя импульс пули.
Милиционер делает шаг вперед. Он все еще молчит, а рука с пистолетом не опускается. Заколов оглядывается. Бежать некуда, только обратно в окно. Он вскакивает на подоконник, прикрываясь лебедкой, и скрывается в помещении.
Снова выстрел, рикошет пули от угла лебедки, огненные брызги озаряют темный зал. Куда бежать? Справа связанный милиционер, он уже встал и неуклюже загораживает проход. Слева тупик. Там слышен грохот железной двери и отчаянная ругань – Бек пытается взять преграду силой. Сзади вот-вот появится неразговорчивый стрелок. Тихон бросается вперед к окнам. В них хорошо просматривается площадь. Из отделения милиции к сберкассе бегут несколько милиционеров.
Все! Ловушка захлопнулась.
– Заколов!
Это голос со двора здания. Он не громкий, но жесткий. Похоже, что милиционер с пистолетом все же умеет разговаривать.
– Заколов! Я меняю твою девчонку на деньги из банка. Ты знаешь, где меня найти.
Тихон падает на колени. О ужас! Он раскрыт и разоблачен. Все кончено. Прятаться и убегать теперь бесполезно. А про какую девчонку ему говорят? Ну конечно, про Нину! Что с ней?
Тихон торопливо подбегает к окну во двор. Кусты с шуршанием поглощают фигуру милиционера, лишь четыре звездочки на погонах мелькнули в свете луны. Капитан милиции скрылся. Куда он?
Не успел Заколов сформулировать этот вопрос, как из-за угла выскочили несколько новых милиционеров. Голос, усиленный мегафоном, расколол ночную тишь:
– Граждане преступники, вы окружены. Сдавайтесь. Чистосердечное признание облегчит ваше наказание.
Заколов отпрянул от окна. Что-то здесь не так. Один милиционер убегает, другие прибегают. Из комнаты с сейфом раздались звонкие выстрелы. Видимо, Бек достал пистолет и палит в дверь. Милиционеры, окружившие здание, сбавили пыл и залегли в тревожном ожидании.
Тихон огляделся. Если нельзя ни вперед, ни назад, ни вправо, ни влево, то что остается? Вверх или вниз!
Заколов посмотрел на лебедку и две колонны, подпирающие плиты на потолке. Надо попробовать!
Вскоре лебедка была закреплена за одну колонну, а трос перекинут вокруг другой. Заколов стал интенсивно качать рычаг. Тросы натянулись, вгрызлись в бетон колонн. Тихон продолжал стягивать путы. Толстый трос начал интенсивно сминать арматуру колонн, сыпались кусочки бетона, одна из колонн явно прогнулась. Тихон остановился, чтобы отдышаться.
– Студент, а студент! – услышал Заколов тихий зов Есенина. – Подойди сюда, дело есть.
– Что тебе? – приглушенно крикнул Тихон.
– Если выберешься отсюда, передай моей матери деньги. Очень прошу.
– Какие еще деньги? Ворованные?
– Я у нее забрал в долг из гробовых, а Ныш, сволочь, остальные украл. Если не отдам – век воли не видать. Подойди, я тебе в щель просуну. Это чистые бабки.
– Как я выберусь, кругом милиция обложила?
– Ты ушлый, и фарт тебе идет, может, прорвешься.
Тихон подошел к железной двери. Штукатурка по периметру обсыпалась, но дверь прекрасно держалась.
– Деньги из сейфа? – уточнил он.
– Нет, я что – идиот их трогать, при таком раскладе. Это я у Бека одолжил.
– Что? – взревел в глубине комнаты Бек и в очередной раз грохнул с разбегу в дверь. – Убью паскуду!
За окном вновь повторили через мегафон предложение сдаться.
– Держи, – Есенин просовывал по одной купюре в тонкую щель под дверью. – Выполнишь просьбу – век не забуду.
– Твои слова, господин вор, гроша ломаного не стоят, – в сердцах воскликнул Заколов.
Есенин затих, потом очень серьезно произнес:
– Я скажу ментам правду о том, что Ныш убил милиционера, которого на тебя вешают.
– И про кассира расскажи, и про поезд.
– Идет, – подумав, согласился Есенин.
– И здесь меня с вами не было.
– О чем базар. Только… ты пальчики кругом оставил.
– Отпечатков моих здесь нет. Спасибо клею, – Тихон посмотрел на пальцы, покрытые слоем застывшего клея.
– Вот сучонок! – послышался возглас Бека, – старого вора как пацана обул!
– А ты смышленый, – похвалил Есенин. – Жаль, не сработались.
– Было бы о чем жалеть! Ладно, я выполню твою просьбу, Есенин. – Заколов собрал купюры. – Ради старушки. Если вырвусь.
Он вернулся в зал и с новыми силами налег на рычаг. Лебедка висела на натянутых тросах, как на стальном рельсе. Колонны прогнулись, по потолку прошла трещина, сыпались куски штукатурки.
Тихон продолжал качать рычаг, гадая, что не выдержит первым? Трос, колонны или лебедка?
Глава 63
– Хватит ждать! Надо штурмовать здание! – убежденно сказал Колубаев.
Он вместе с милицейскими начальниками расположился за бетонным забором со стороны двора.
– Преступники вооружены. Вы слышали выстрелы? – осторожно заметил капитан Кусыев. Он присоединился к группе Колубаева после тревоги около сберкассы.
– А мы что, безоружны? – возразил следователь.
– Надо выждать и взять их измором. Здание окружено, никуда студент с девчонкой не денутся, – предложил капитан ГАИ Сигалиев, подъехавший по тревоге несколько минут назад.
Руслан Колубаев неприязненно посмотрел на Сигалиева. Не любил он гаишников, сколько раз приходилось заминать дела о злоупотреблениях сотрудников ГАИ по настоятельной просьбе областного руководства МВД.
– Вы, капитан, лучше помогите местным коллегам в проверке автотранспорта. У преступников, возможно, есть сообщник с машиной.
– Слушаюсь! – ответил Сигалиев и охотно удалился.
Колубаев проводил его хмурым взглядом и обратился к начальнику местного отделения милиции капитану Плиеву.
– В помещении находится ваш сотрудник. Его жизнь в опасности. Есть шанс, что мы еще сможем его спасти?
– Эта дикая парочка никого не жалеет, – в сердцах возмутился Плиев. – Вспомните, что они сделали с нашими коллегами на вокзале. А еще крушение поезда и кассир! Им сейчас нечего терять. Они чрезвычайно опасны.
– Что вы предлагаете? Ждать до утра? Когда народ пойдет на работу?! Чтобы потом по всей области обсуждали ваш позор!
– Может, попросить помощи у военных?
– Вам что, сюда взвод десантников вызвать?! Чтобы обезвредить двух свихнувшихся юнцов: парня и девушку? Не будем выставлять себя на посмешище. Действуйте, капитан. Или я возьму руководство захватом преступников на себя.
– Хорошо, я сейчас отдам приказ о штурме сразу с двух сторон здания.
– И помните, что имеете дело с особо опасными преступниками. В случае прямого контакта разрешаю стрелять на поражение.
– Есть! – Капитан Плиев козырнул и удалился, пригнувшись, словно находился в зоне постоянного обстрела. В одной руке он зажал пистолет, другой – поддерживал фуражку.
"Как на войне, – невесело подумал Федорчук. – Того гляди шлепнут парня. Если он там". Старший сержант все еще не верил, что простой, хотя и шебутной студент может быть причастен к столь громким преступлениям последних дней.
Федорчук решил быть в первых рядах штурмующих, чтобы все видеть своими глазами.
Глава 64
Заколов отчаянно навалился на короткий рычаг лебедки. Мышцы спины и рук каменели от напряжения, натянутый трос давил арматуру, колоны сгибались друг к другу. Тихон стоял между ними. Над головой в потолке росла щель, сыпалась штукатурка, плиты опасно накренялись. Но выхода у него не было, и Тихон продолжал давить на рычаг.
Вдруг через открытое окно послышался топот бегущих ног. Одновременно зазвенели и рассыпались острыми льдинками разбитые стекла со стороны площади.
Штурм, понял Тихон.
Дежурный милиционер, связанный Беком, видимо, сумел распутать ноги, вскочил и с угрюмым рычанием ринулся на Заколова. Голова его все еще была замотана кителем. Он не мог кричать и видеть что-либо, но пер, как танк.
Не маленький, успел отметить Заколов, когда вся энергия толстого тела обрушилась на надломленную колонну. Колонна сложилась в месте давления троса. Сверху раздался угрожающий треск крошащегося камня. Споткнувшийся милиционер по инерции пролетел вперед и упал на Тихона. Два тела откатились к уцелевшей колонне.
И в этот момент с оглушительным грохотом рухнула огромная плита перекрытия. Клубы цементной пыли взрывом наполнили комнату и плеснули серой волной через разбитые стекла в лица подбежавших на штурм милиционеров. Их веки сжались, прикрыв под собой десятки песчинок, раскрытые для крика рты зашлись в бесконечных чихах.
Заколов поднял голову, когда пыль еще не рассеялась. Оглохшие от грохота уши ничего не слышали, но глаза различили черный пролом в потолке во всю ширину комнаты.
Тихон разогнулся, удивленный послушностью уцелевшего тела, ноги оттолкнулись от обломка колонны, руки ухватились за выступ в потолке, и подтянувшаяся фигура быстро скрылось через пролом на второй этаж.
– Что это было? – голос и лицо Колубаева исказились настолько выразительным недоумением, что даже слепой почувствовал бы. – Взрыв? Землетрясение?
Капитаны Кусыев и Плиев молча таращились на лопнувшие окна сберкассы, из которых светлым паром вываливались клубы пыли. Словно зимой в протопленной бане разом открыли окна.
Вернулся перепачканный Федорчук. Он тер глаза, из которых, как у грустного мима, стекали по напудренному лицу тонкие струйки.
– Я только в окно хотел сунуться, а там… как хлобыстнет! Потолок обвалился… Здоровая плита… Внутри ни черта не видно…
– Ты, сержант, и снаружи ничего не видишь. Промой лицо. – Колубаев наморщил лоб, потом неожиданно вскрикнул: – Стоп! Усилить бдительность! Оцепить все здание. Преступники могут под прикрытием пыли убежать.
– Куда там, – усомнился Федорчук. – Их наверняка придавило той плитой.
– Тогда срочно внутрь. Всем, кто видит, туда. Не дадим преступникам опомниться. – Колубаев достал пистолет и, как комиссар перед атакой, махнул поднятой вверх рукой: – За мной!
Все милицейское начальство устремилось за старшим следователем по особо важным делам. Они быстро забрались по решетке, все еще стоявшей под окном, и очутились в операционном зале сберкассы, где царил полный разгром. Плита разнесла в щепки часть столов и оборудования, а все остальное было присыпано густым слоем камней, стекла и мусора.
– Осторожно! – крикнул кто-то и показал вверх.
Из пролома свисали толстые ножки громоздкого стола. Накренившийся стол плавно соскальзывал. Все в панике, спотыкаясь, отхлынули от дыры. Стол угрожающе качнулся и ухнул вниз. Громадная столешница ударилась торцом о плиту, на мгновение замерла в неустойчивом положении и задумчиво опрокинулась ножками вверх. Раздался гулкий хлопок, словно удар огромных ладоней. Столешница плашмя шлепнулась на плиту и вместе с сотней децибел из-под нее вырвался фонтан мельчайшей пыли. Все, кто еще оставался чистым, превратились в белые скульптуры.
Собачье отряхивание и чихание еще долго царили в зале.
– Это стол из ателье. На нем кроят.
– Не стол, а футбольное поле.
– Обыскать помещение! – прервал пустые разговоры Колубаев. – Проверить все комнаты.
– Я здесь. Свой! Помогите! – раздался хриплый возглас из-за обломков стойки.
– Кто кричит?
Все наконец обратили внимание на шевеление неуклюжей закутанной фигуры, сидящей на полу. Это был дежурный милиционер, ему к этому времени удалось выплюнуть тряпку изо рта.
– Савельев, ты? – сдернув китель с головы милиционера, обрадовался капитан Плиев. – Жив! Руки, ноги целы? Встать можешь?
– Развяжите, – просил Савельев, указывая на руки.
– А мы тебя, брат, чуть не похоронили.
– Доложите, что здесь произошло? – подобрался к дежурному Колубаев.
– Сигнализация сработала, я зашел проверить. А тут как налетят!
– Кто? Разглядел?
– Нет. Темно было. Но здоровый кто-то. Тяжелый. Оглушил меня. Вы извините, я не ожидал, думал, может, кошку на праздники забыли.
– А потом что?
– А потом я слышу чье-то дыхание. Это уже когда очнулся. И такая злость меня взяла! Ух ты, подлюга, думаю! Я как ринусь! Но глаза закрыты, долбанулся об колонну. А потом как все ухнет! – Савельев обвел удивленным взглядом разгромленное помещение. – Неужели это все я?
– Разберемся, – хмуро пообещал Колубаев.
– Товарищ капитан! – один из сотрудников с тревогой в голосе звал Колубаева из открытой двери в коридор.
– Я не капитан, а старший следователь по особо… – начал недовольно объяснять Руслан, но вспомнил, что уже второй день одет в форму капитана милиции, и махнул рукой: – Что там у тебя?
– Кажется, кто-то заперся в комнате, где главный сейф. Я слышал там голоса.
– Вот они где, голубки-студентики! – обрадовался Колубаев. – Теперь не уйдут.
Руслан в нервном возбуждении перебросил пистолет из одной руки в другую. В мыслях виделась похвала начальства за успешно раскрытое серьезное дело. Он вычислил преступников, предсказал ограбление и взял их с поличным! Это пик Коммунизма в следовательском искусстве. Такой успех должны оценить особо!
Глава 65
Тихон Заколов, перебравшийся на второй этаж, быстро осмотрел все помещения, ощупал все двери, выглянул во все окна и понял, что вновь в тупике. Он плюхнулся на пол под вешалкой с одеждой, беспомощно опустив руки. Безумный план прорваться на второй этаж был связан с надеждой незаметно выбраться оттуда либо через дверь, либо через окно.
Сначала он бросился к двери и даже сумел ее вскрыть, недаром учился у Есенина пользоваться отмычками, и когда оказался на лестнице, думал все – вот он путь к свободе. Но главный выход на площадь оказался запертым на висячий замок снаружи.
Второй вариант, через окно, тоже отпадал. К тому времени к зданию сберкассы стянулось столько разных специальных служб и просто зевак, что попытка выбраться незамеченным через окно второго этажа была полным безумием.
"Ну, вот и все, – думал Заколов. – Моя песенка спета. Был успевающий студент, а стану последним зеком. Участие в ограблении банка налицо. Взят с поличным, да еще разворотил государственное здание. Просьбу Есенина передать деньги я уже не выполню. Теперь Есенин с удовольствием подтвердит, что именно я убил милиционеров. Назло сделает. Да ему и говорить ничего не надо будет. Милиция и так в этом уверена. И с кассиром я вляпался! Три убийства на меня повесят – вот это удар для родителей. А еще Есенин попытается на меня спихнуть крушение поезда. А там тоже трупы. Вот и получается, что зеком я пробуду недолго. Только до суда. Высшая мера обеспечена! А там расстрел. Как это происходит? И кто это делает? Ну и должность – палач! Кто же идет на такую работу? Посмотреть бы на такого человека. Поговорить. Но он, наверное, с приговоренными не болтает. Пуля в лоб – и весь разговор!"
Тихон в раздумье прикусил нижнюю губу. "А Нина? Где она? Что с ней? Вот кто может подтвердить мое алиби. Но прежде ее надо спасти!"
Тихон привстал, собираясь выйти и сдаться. Он сообщит о Нине милиционерам, они найдут и спасут девушку, и она расскажет все, как было на самом деле. Ей должны поверить.
Заколов сделал шаг к провалу, где снизу слышались оживленные голоса, но вспомнил капитана милиции, который без разговоров сразу выстрелил в него.
Вот и сдавайся после этого. Он уже один раз пришел как порядочный человек в милицию. И что из этого вышло? Только хуже. И если его сейчас убьют, то Нине никто не поможет. Воры и не упомянут про нее, а тот, у кого она сейчас, сделает так, чтобы девушку никогда не нашли. А вдруг Нина прикована одна в подвале и умрет голодной смертью, если ее вовремя не найти?
А что успел крикнуть капитан с пистолетом? Что-то странное. "Обменяю девчонку на деньги!" Ничего себе! Ну как же я сразу не догадался, что у Есенина есть свой человек в милиции. Жаль, что его лица разглядеть не удалось. Он вора всегда прикроет, а на невинного человека свалит все, что захочет.
Нет, в милицию нельзя! Это конец.
Думай! Думай, Заколов!
Глава 66
После отвлекающего грохота мотоцикла около сберкассы Ныш Хамбиев, как и было условлено, припарковался на ближайшей улочке. Сидеть просто так и ждать он не собирался. Неизвестно, что там у воров на его счет намечено. Говорят одно, а что будет на самом деле, один Аллах знает. Когда в руках большие бабки, люди мгновенно становятся другими. Это Ныш и по себе хорошо знает. Всякое может произойти.
А тут еще и странный капитан милиции невесть откуда взялся. Он тоже что-то задумал. Смыться бы сейчас подальше ото всех разом. Но деньги! Когда еще выпадет такой шанс разбогатеть? Лучше все держать под контролем. А вдруг повезет, и весь куш достанется ему?
Ныш сделал вид, что копается в мотоцикле, огляделся – хвоста нет. Он вразвалочку пересек улицу, удаляясь от объекта ограбления, но, как только оказался в глухой темноте за углом двухэтажки, тут же побежал, юркнул сквозь штакетник во двор частного дома, сделал большой крюк и вскоре наблюдал за внутренним двором сберкассы, притаившись за забором.
Первым, к большому удивлению Ныша, из окна сберкассы выскочил Заколов. При нормальном раскладе студент должен был остаться внутри козлом отпущения. Для него даже место на мотоцикле не предусмотрено. Неужели студент всех перехитрил и деньги сейчас у него?
Похоже на то. Вон сумка на спине болтается, а из здания стук, как от кувалды, – Бек лютует. Ну что же, если так, то даже лучше. С одним студентом справиться легче. Сейчас он перелезет через забор, тут-то его и ждет острая финка Ныша.