Том перевел взгляд на лицо Джейни. И тотчас же у него в памяти всплыли слова из электронного послания с угрозами:
"Если вы сообщите полиции о том, что видели, или попытаетесь проникнуть на сайт еще раз, то же, что случилось с вашим компьютером, произойдет с вашей женой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой…"
Том нервно огляделся, но никто из пассажиров не обращал на него внимания. Молодой человек, сидящий напротив, был полностью поглощен портативным компакт-диск-плеером – Том даже слышал ритм из его наушников: раздражающий, какой-то царапающий звук, слишком тихий, чтобы уловить мелодию, но тем не менее перекрывавший стук колес поезда. Двое других соседей читали газеты, женщина – захватанный томик "Кода да Винчи", а человек в полосатом костюме работал на ноутбуке.
Том перевел взгляд на фотографию. Существует ли возможность, что он ошибся и это не она? Хотя бы малейшая?
Нет, не существует. Это была она.
"И что же, черт возьми, мне теперь делать?" – подумал Том.
30
В половине седьмого Рой Грейс, Гленн Брэнсон и остальные члены следственной бригады – в том числе и "новичок" детектив-сержант Норман Поттинг – сидели за большим прямоугольным столом в конференц-зале напротив оперативного штаба № 1 отдела тяжких преступлений, выделенного для проведения операции "Соловей".
До Грейса отлично доносилась вонь табака, пропитавшая одежду Нормана Поттинга. Старый служака был облачен в коричневый костюм, разве что лет двадцать назад способный сойти за приличный, белую рубашку, похоже выглаженную им самим (причем явно нестрезва), зеленый галстук и тяжелые черные ботинки. Это был переживший три брака самоуверенный и весьма вспыльчивый ветеран с узким подвижным лицом, покрытым сеточкой лопнувших сосудов, по-рыбьи выпяченными губами, скрывавшими прокуренные зубы, и стыдливо прикрываемой плешью.
Грейс, тщательно избегая смотреть присутствующим в глаза, формально представил им Нормана Поттинга.
– Приятно поработать в команде, – отозвался Поттинг громким хриплым голосом. В его речи явственно чувствовался девонский акцент. – Особенно с такими милыми молодыми леди. – Он подмигнул Белле и Эмме Джейн.
Грейс, поморщившись, начал оперативку, поскольку время поджимало: ему нужно было уйти по возможности в семь хотя бы на пару часов. Пробежав глазами заметки, подготовленные Беллой и Элинор, он объявил:
– Сейчас шесть тридцать, пятница, третье июня. Это наша вторая встреча по операции "Соловей" – расследование убийства ранее неизвестной женщины, ныне опознанной как Джейн… Джейни Сьюзан Аманда Стреттон, проводимая на второй день после обнаружения ее останков. Сейчас я изложу все, что нам известно по данному поводу.
Несколько минут Грейс подробно рассказывал о событиях, позволивших найти обезглавленный труп Джейни, а затем – и жука во время вскрытия. Здесь его перебил Норман Поттинг:
– Рой, помнишь, несколько лет назад в газетах писали о голливудских звездах, которые засовывают себе в задницы всякие цветочки и прочее?
– Спасибо, Норман, не думаю, что здесь есть какая-то связь.
– Бывает, смотришь на такого и ни сном ни духом не ведаешь, что он – педик. Там таких полно.
– Спасибо, Норман, – твердо сказал Грейс, пытаясь поставить его на место.
Он уже собирался перейти к рассказу о тайной жизни Джейни Стреттон, но тут поднял руку Гленн Брэнсон.
– Рой, в машине ты мне говорил о символическом значении скарабеев. Думаю, было бы полезно поделиться этим с коллегами.
– Да, я собирался это сделать. Если кратко, то в древнеегипетской мифологии жуку-скарабею поклонялись под именем Хепри, что дословно переводится как "тот, кто приходит в бытие" или "тот, кто приходит вперед с земли". Египтяне были солнцепоклонниками. Согласно их представлениям, катящий перед собой шарик навоза жук-скарабей являлся олицетворением Хепри, каждый день толкающего перед собой солнце – то есть солнечный шар – по небу с востока на запад. Поэтому они считали Хепри одной из ипостасей бога солнца Ра. В итоге скарабей стал важным символом творения, воскрешения и вечной жизни в религиозной мифологии Древнего Египта.
– Ты смотри! – покачал головой Норман Поттинг. – Эти египтяне были башковитыми ребятами. В том смысле, как им удалось построить эти пирамиды? Никогда бы не поверил, чтобы черномазые… нет, за ними надо смотреть в оба.
Грейс, поморщившись, покосился на Гленна Брэнсона, а затем сердито уставился на Поттинга, удивляясь, как такой тип ухитрился столько лет прослужить в полиции и до сих пор не оказаться перед трибуналом за оскобительные высказывания сексуального или расистского толка.
– Норман, подобные выражения здесь абсолютно неприемлемы, и я категорически запрещаю пользоваться ими на оперативках.
Поттинг собрался было что-то сказать, однако, подумав, решил воздержаться и с хмурым видом уткнулся в бумаги.
– Рой, как по-твоему, какое отношение этот символизм имеет к нашему случаю? – спросил Ник Николл.
– Пока что никакого, но надеюсь, что кто-нибудь из вас, гениев, сумеет догадаться, – улыбнулся ему Грейс и продолжил, поведав, как сегодня днем они с Брэнсоном разузнали о тайной жизни Джейни Стреттон и получили имя первого подозреваемого. Антон.
Было уже установлено, что номер Антона, данный Грейсу Клэр, принадлежит "одноразовому" телефону и засечь его невозможно.
Грейс сделал паузу, чтобы выпить воды.
– Ладно, теперь – о наших ресурсах. Полицейское управление Восточного Даунса охотно согласилось предоставить нам людские резервы. Мы начали поиски в районе, где в среду утром были обнаружены торс и конечности, но за последние сорок восемь часов существенно его расширили. Я привлек к работе отряд подводных пловцов суссекской полиции, и сейчас они прочесывают все местные реки, озера и прочие водоемы. Также я потребовал начать воздушное патрулирование с вертолета.
Грейс продолжал вести инструктаж. Определил периодичность оперативок: ежедневно в 8.30 утра и 6.30 вечера. Сообщил, что группа компьютерщиков в Холмсе трудится со среды не покладая рук. Огласил план "Стратегия расследования", куда входили и контакты с отделом по связям с общественностью, особо подчеркнув необходимость держать обнаружение жука в тайне от прессы. Обсудил с бригадой свое намерение привлечь к расследованию убийства очередной выпуск программы "Криминальный дозор", выходящий в эфир на следующей неделе.
Эмма Джейн подняла руку.
– Будем ли мы раскрывать сведения о тайной жизни Джейни Стреттон широкой публике?
Как раз над этим Грейс и ломал голову. Взять того же Дерека Стреттона: убитый горем отец, уже немолодой, бизнес, того и гляди, пойдет под откос… Как подобная новость подействует на беднягу? И имеет ли смысл вообще делать эти сведения всеобщим достоянием? Побудит ли это кого-нибудь из бывших клиентов Джейни обратиться к ним с какой-нибудь важной зацепкой? Возможно, хотя и вряд ли – все же на такой звонок решится не каждый. Подобная публикация в огромной степени подхлестнет интерес прессы, которая раструбит об этом на каждом углу, – вдруг кто-нибудь что-то вспомнит и сообщит в полицию? Может быть, официант или бармен, видевший Джейни и Антона вместе?
– В настоящее время с отцом Джейни находятся двое офицеров из отдела семейных проблем, детективы-констебли Доннингтон и Ритчи, – ответил Грейс Эмме Джейн. – Сначала я обсужу этот вопрос с ними, но мне кажется, что сделать это стоит. Если только они не будут на сто процентов убеждены, что на данной стадии это окажется для мистера Стреттона страшным ударом, мы опубликуем эту информацию.
Следующий вопрос – судебно-медицинская экспертиза. Грейс доложил, что, помимо жука, иных сюрпризов в ходе вскрытия обнаружено не было, за исключением одного: никаких следов сексуального насилия. Перед ним лежал отчет доктора Фрейзера Теобальда, но зачитывать собравшимся несколько страниц, напичканных медицинской терминологией, не было нужды. "То, что ей отрезали голову, шансов на выживание не прибавило", – подумал он.
– Больше всего в настоящий момент меня заботит жук-скарабей, – сказал Грейс. – Никто не обнаружил другого убийства, где на месте преступления был найден жук?
– В апреле на Уимблдонской пустоши была обнаружена убитая женщина, – оживился Ник. – Двадцать шесть лет, и тоже без головы. На ней был серебряный браслет с брелоками, не опознанный никем из членов ее семьи. Я получил по электронной почте его изображение. Вот распечатка. – Он протянул листок бумаги Грейсу. – В этом убийстве следы сексуального насилия тоже отсутствуют. И оно тоже не раскрыто.
Грейс посмотрел на крошечного серебряного жучка, свисавшего с браслета, и тут же узнал его – это был скарабей.
– Хорошая работа, – одобрительно кивнул он. – Больше ничего?
– Столичники – единственные, кто пока откликнулся, – развел руками Ник.
Грейс вновь взглянул на фотографию.
– У меня такое предчувствие, что будут и другие. Мы можем получить копию этого дела?
Ник заглянул в свои записи.
– Расследование ведет детектив-инспектор Дикинсон. Он предложил мне встретиться с ним или с любым из нас.
– Несколько странная готовность к сотрудничеству для Столичной полиции, – цинично заметил Грейс. Тамошние полицейские старательно изображали высшую касту служителей закона, считали себя лучшими из лучших и не слишком стремились помогать провинциальным коллегам, с которыми обычно вели себя довольно надменно. – Ты сможешь договориться с ним о встрече на завтра в первой половине дня?
– Вообще-то мне выступать в футбольном матче за полицию Суссекса, но смогу.
– Сейчас июнь, и футбольный сезон кончился, все перешли на крикет, – нравоучительным тоном сказал Грейс. – А кроме того, у нас есть отец, которому я лично поведал сегодня, что его дочь была жестоко убита. Вряд ли он будет в восторге, если узнает, что наше расследование откладывается из-за какого-то долбаного футбольного матча.
Детектив-констебль покраснел.
– Нет, сэр… то есть Рой.
Отчитавшись по всем вопросам, Грейс подвел общий итог:
– В настоящее время мы точно установили место, где было совершено убийство Джейни Стреттон. Белла и Ник провели опрос всех ее соседей, и он продолжается. Пока что у меня есть две версии: либо это дело рук психически ненормального человека, либо не исключено, что мы столкнулись с серийным убийцей, оставляющим свой автограф. Мы ожидаем новых сведений от Столичной полиции относительно другого убийства, где тоже был обнаружен жук-скарабей, чтобы выяснить, не связаны ли они между собой. Наш "клиент" мог разделаться уже по крайней мере с двумя молодыми женщинами, и с нашей стороны будет логичным предположить, что на этом он не остановится.
Затем Грейс опросил членов бригады, есть ли у них что сообщить.
Поттинг рассказал, что большую часть дня провел в адвокатской конторе, где Джейни Стреттон проходила стажировку. Он побеседовал с ее шефом, Мартином Брумом, с которым Грейс однажды сталкивался в ходе судебного процесса об избиении, произошедшем во время очень скандального дела о разводе, и с несколькими ее коллегами. Все отзывались о Джейни как о доброжелательной, отзывчивой и трудолюбивой молодой женщине.
"Интересно, есть ли у нас у всех своя "темная сторона"?" – подумал Грейс.
– Я попросил нам в помощь еще одного члена бригады, – объявил он. – И хочу, чтобы кто-нибудь из отдела высоких технологий досконально проверил ее ноутбук. – Затем он повернулся к детективу-констеблю Бутвуд. – Эмма Джейн, прости, что втравливаю тебя в это дело, но будь добра, организуй проверку всех камер видеонаблюдения в районе Брайтона на вечер вторника. Ты можешь получить помощника. Искать надо вот эту молодую леди. – Он постучал пальцем по фотографии Джейни Стреттон, запущенной в прессу. – Она отправилась на свое четвертое свидание с человеком, назвавшимся Антоном. Кто-нибудь должен был их видеть. – Затем он повернулся к детективу-констеблю Николлу. – Ник, прошу тебя сколотить поисковую группу и обойти с этим фото каждый ресторан, бар и паб Брайтона и Хоува, чтобы выяснить, не видел ли кто их. О'кей?
Верзила понятливо кивнул.
– Белла, отец Джейни Стреттон сказал мне, что ее последнего бойфренда зовут Джастин Ремингтон – торговец недвижимостью из Лондона. Найди и поговори с ним.
Девушка кивнула.
– Эмма Джейн, как у тебя дела с импортерами тропических насекомых?
– На территории Соединенного Королевства я обнаружила целых шестнадцать. Некоторые работают только через Интернет, но мне удалось разыскать семерых производителей. Один, из Бромли, в Южном Лондоне, весьма меня заинтересовал: всего десять дней назад он получил заказ на поставку скарабеев от мужчины с восточноевропейским акцентом.
– Потрясающе! – воскликнул Грейс. – И?…
– Я договорилась с ним о встрече на завтра.
– Я поеду с тобой.
Грейс заглянул в свои заметки.
– Норман, мы конфисковали из квартиры жертвы автоответчик. Его проверили наши технари. Я хочу, чтобы ты проверил всю полученную ими информацию.
– Есть там какие-нибудь миленькие птички?
– Если тебе кто-нибудь попадется, непременно пришлю подмогу.
– Меня заинтересовало это эскорт-агентство, коль скоро у них в картотеке красотки под стать Джейни Стреттон.
Грейс промолчал, поскольку эта плоская шуточка, собственно, и не требовала ответа.
– Собираемся все здесь в восемь тридцать утра, – объявил он. – Простите, что испортил вам выходные.
Особенно он избегал встречаться взглядом с Гленном Брэнсоном, чью жену его частые сверхурочные доставали больше, чем кого бы то ни было. Впрочем, подумал Грейс, никто его сюда за уши не тянул. Поступив на службу в полицию Ее Величества, ты получаешь от королевы жалованье, а взамен посвящаешь этой работе всю жизнь.
О'кей, все это не обязательно указано в контракте, но такова была реальность. И если ты мечтаешь о спокойной жизни, здесь тебе ее не видать.
31
В Брайтоне задувало сильнее, чем в Лондоне, однако воздух прогрелся достаточно, чтобы не отказываться от задуманного ужина на свежем воздухе.
Из встроенного в гриль компакт-диск-плеера доносились "Гёрлз элауд", в такт им мигали огоньки светомузыки. Джессика, с развевающимися длинными волосами, в мешковатых джинсах, черном топике и усыпанных блестками туфлях, на пару с Келли, в коротких белых брюках, полосатой мужской рубашке и босиком, отплясывали на лужайке, дико изгибаясь, хохоча и явно получая огромное удовольствие.
Взлохмаченный Макс, в плотных серых шортах и еще более плотном свитере, продолжал изучать гриль с таким видом, будто это был космический корабль, ненароком приземлившийся у них на заднем дворе. На что, собственно, гриль и походил.
Это была довольно причудливая конструкция в футуристическом стиле из нержавеющей стали, блестящего алюминия и какого-то черного, похожего на мрамор материала футов восьми длиной, занимавшая изрядную часть сада. Вдобавок к ней придавались четыре на редкость удобных складных стула. Конструкция походила на бар в одном из гипермодных лондонских отелей, где Том иногда встречался с клиентами выпить, чем на устройство для жарки сосисок.
В этот вечер Жираф проходил мимо их ограды раз двадцать: Том то и дело натыкался взглядом на торчавшую среди зелени макушку Лена Уэйнрайта, отчаянно старавшегося привлечь его внимание и завести длинную беседу о его новом приобретении. Однако сегодня у Тома не было настроения для пустой болтовни.
– Пап, а для чего вот это? – указывая на цифровой дисплей и стараясь перекричать музыку, спросил Макс.
Поставив бокал розового вина, Том принялся листать английский раздел инструкции по пользованию грилем толщиной с телефонный справочник Лондона.
– Мне кажется, он показывает температуру мяса внутри духовки.
Макс открыл и закрыл рот, как он всегда делал, когда его что-то поражало, а затем озадаченно нахмурился.
– А как он это делает?
Том открыл духовку и указал на палочку датчика.
– В ней находится сенсор, который определяет внутреннюю температуру. Точь-в-точь как термометр.
– Ого! – На секунду глаза Макса вспыхнули, но потом он вновь посерьезнел и отступил на несколько шагов. – Малость великоват, правда?
– Есть такое дело, – согласился Том.
– Мама сказала, что мы можем переехать, тогда нам понадобится сад побольше, так что лучше бы гриль не был таким здоровым.
– Серьезно? – удивился Том.
– Она говорит, что точно. Не хочешь поиграть со мной в гонки?
– Мне пора приниматься за готовку – мы скоро садимся ужинать. Ты не голоден?
Макс приоткрыл рот – он всегда решал для себя любой вопрос тщательно, даже такой простой, как этот. Том любил в нем это качество. Пока что казалось, что безрассудства матери он не унаследовал.
– Мм… да, наверное, я скоро проголодаюсь.
– Правда? – улыбнулся Том и потрепал сына по взъерошенной макушке.
Макс увернулся.
– Ты растреплешь мне все волосы!
– Думаешь?
Тот с серьезным видом кивнул.
– Хм, а мне-то казалось, ты решил устроить там птичье гнездо.
Макс глянул на него еще более серьзно.
– По-моему, ты пьян!
Том удивленно уставился на него.
– Пьян? Я пьян?
– Ты пьешь уже третий бокал вина.
– Ты что, считал?
– Нам рассказывали в школе, что нельзя пить слишком много вина.
Том пришел в еще большее изумление. Неужто теперь в школах посылают детей домой шпионить за тем, сколько пьют родители?
– Кто это сказал, Макс?
– Одна женщина.
– Это кто-то из учителей?
Макс покачал головой.
– Наша диетонистка.
Том почуял сладкий аромат жареного мяса, доносившийся с одного из соседских участков. Он все еще разбирался с инструкцией, пытаясь понять, как зажигается газовая духовка.
– Диетонистка?
– Она рассказывала нам, чем полезно питаться.
Только теперь до Тома дошло, кого имел в виду сын.
– Ты хотел сказать – диетолог?
После нескольких секунд глубокого раздумья Макс кивнул.
– Мы не можем сыграть в гонки, прежде чем ты начнешь готовить? Всего один маленький заезд?
Наконец Том обнаружил нужную кнопку. В инструкции говорилось, что после включения агрегат должен двадцать минут прогреться. Келли и Джессика продолжали танцевать под новую песню.
– Один заезд.
– Обещаешь, что не выиграешь? – хитро прищурился Макс.
– Это было бы нечестно, тебе не кажется? – усмехнулся Том, идя следом за ним к дому. – Так или иначе, мне тебя не обставить – ты всегда выигрываешь.
Макс весело рассмеялся и, не дожидаясь отца, помчался наверх к себе в комнату, а Том заглянул на кухню, чтобы мельком взглянуть на новости, а заодно – допить бутылку. И понял, что Макс ошибся, если только Келли не помогала. Это был не третий бокал, а четвертый. И в понедельник он собирался позвонить классному руководителю Макса и поинтересоваться, какого черта тот подбивает учеников подсчитывать, сколько пьют их родители.
Но когда Том поднимался по лестнице – осторожно, чтобы не пролить вино, у него в голове возникла бесконечно более важная мысль. Он остановился на верхней площадке, размышляя.
– Пап, ты можешь выбрать любую машинку, но только не зеленую, о'кей? – окликнул его Макс. – Чур, зеленая моя!