– Я… – он все никак не решался. – Знаете, вы такая красивая…
Она внезапно поняла, что не знает, как правильно реагировать. Сказать: "Да, я знаю" – глупо. Глупее только: "Ну что вы, что вы. Вовсе нет". Он заставил ее немного смутиться.
– Спасибо! – ответила она.
Казалось, он только этого и ждал. Наконец решился – достал из-за спины букетик гвоздик.
– Это вам, – и, не зная, что добавить, повторил: – Вы такая красивая…
Теперь она была готова. Она взяла цветы и положила на сиденье рядом с собой. Не то чтобы ей давно не дарили цветов. Каждый папаша, с чьим дитем она занималась языком, считал своим долгом подарить ей роскошный букет, но… Это было немножко не то. Там ей цветы дарили, протягивали немного свысока, как гувернантке. А эти незамысловатые гвоздики ей ПОДНЕСЛИ. Пусть без поклона, но он легко угадывался.
Парень стоял, неловко перебирая руками. Теперь он не знал, куда их деть.
– Давайте оставим в покое мою неземную красоту, – ей показалось, что это правильная нота: вроде бы она соглашалась, но с некоторой иронией. – Это… – звучало, конечно, не совсем вежливо, но она не могла придумать ничего другого. – Это… все?
– В общем, да. – Он выглядел вполне довольным. Широкая улыбка до ушей – он снова напомнил ей добродушного, но недалекого второгодника, неуспевающего по всем предметам сразу.
– Я должна ехать, у меня много дел, – Марина постаралась сказать это как можно мягче. Ей стало немного жаль парня, и обидеть его казалось ей жестоким… "Все равно что пнуть собаку…"
– Конечно-конечно, я не буду вас задерживать. Я просто хотел… – он развел руками, говоря: "Вы и сами уже знаете, что я хотел".
– Я поеду…
– Да. – Улыбка исчезла с его лица, оно стало серьезным. – Будьте осторожны на дороге.
На этот раз она не могла не улыбнуться.
– Я постараюсь. Спасибо за цветы.
– Не за что. – Он отступил от машины, освобождая проезд. – Передавайте привет Валере!
Это уже было лишним. Естественно, никаких приветов она передавать сыну не собиралась, кто он такой, чтобы передавать от него приветы? Но…
"Брось! Он просто старается тебе понравиться и не знает как. Обычный фокус – подари ребенку мороженое, и на глазах матери заблестят слезы умиления".
Правда, этот парень выглядел вполне искренне, и, может, он совсем не вкладывал в этот привет никакого смысла… Во всяком случае, не больший, чем в любой привет…
Но все равно какой-то осадок остался, словно он пытался применить запрещенный прием, пусть даже не зная, что он запрещен.
"Волкова, ты чересчур мнительна и…" Она сама не знала, какая она.
Марина повернула на проспект маршала Жукова и поехала в сторону центра. Она несколько раз смотрела в зеркало, пытаясь разглядеть, едет ли он за ней? Нет, не ехал.
Огромный город постепенно наваливался на нее вместе с заботами предстоящего дня, и скоро Марина забыла о краснолицем второгоднике.
Но – странное дело – она чувствовала безымянное тепло, исходящее от цветов.
– Мама, мы пойдем за мороженым или нет?
– А… – Марина словно проснулась, наверное, уже в третий раз за сегодня. – Может, ты сходишь сам?
– Конечно, схожу.
– Деньги там, в прихожей, на зеркале. Только обещай, что не будешь есть его, пока не… – "Хороша мать, не накормила сына обедом… Заснула и обо всем забыла… Ладно, пусть это будет ужин". – Пока не поужинаем. Идет?
– Само собой.
Она подозревала, что сын поступит по-другому. Так, как сочтет нужным. Он все больше и больше становился похож на своего отца. Это немножко пугало Марину и в то же время казалось обидным. Самую малость.
Она слышала, как Валерик надевает кроссовки, громко ударяя в пол: он считал, что экономит время, не развязывая шнурки.
Она улыбнулась. "Пожалуй, он всегда будет единственным мужчиной в моей жизни". Иногда страшные мысли (что сын когда-нибудь женится и будет жить отдельно и тогда она останется совсем одна; крест одиноких женщин – их одиночество – с годами только растет) незаметно подкрадывались к ней, разрушая все возведенные барьеры и преграды, но она гнала их прочь. "Нет… Это еще не скоро…"
Она встала, прикидывая: сходить сначала в душ или приготовить ужин? Потом склонилась в пользу ужина и, надев тапки, отправилась на кухню, когда услышала озадаченный голос сына:
– Мам! Что-то дверь не открывается.
– Ну как она может не открываться? – Марина свернула в прихожую.
Валерик стоял у двери и безуспешно крутил замок.
– Не открывается!
– Ты просто что-то не так делаешь… – Она подошла к двери, дернула за ручку… Потом еще раз. Покрутила замок. Еще раз дернула.
– Действительно. Подожди, я сейчас позвоню… – Она взяла телефонную трубку и, еще до того, как набрала "0", была поражена странной тишиной. – Хм… Телефон тоже не работает… Подожди, я сейчас позвоню по мобильному…
Она взяла мобильный и набрала городской номер центрального пульта Башни. Аппарат ответил двумя короткими словами: "Нет соединения".
– Непонятно…
– Мам, а почему за нашими окнами летает вертолет? – донесся голос сына из большой комнаты. – Так близко. Никогда еще такого не было.
– Вертолет? – Она подошла к Валерику.
Действительно, за окном кружил вертолет с логотипом известного телеканала на борту. Оранжевые искры заката окутывали фюзеляж и дрожали на вращающихся лопастях.
– Вот уж не знаю…
Мобильный в руке внезапно ожил; заверещал резким требовательным звонком. Марина вздрогнула от неожиданности, затем взяла себя в руки и нажала кнопку ответа.
– Марина! – звонила бабушка, ее мама. – Что у вас происходит?
– Что происходит? Немного поспала, сейчас будем ужинать…
– Что происходит с вашей Башней?
– Да вроде ничего особенного… – "Если не считать того, что двери не открываются и телефон не работает". Но маме этого знать не следовало – она будет волноваться…
– По телевизору рассказывают какие-то ужасы, будто бы она скоро рухнет! Ты где, в квартире? Собирай вещи и беги на улицу!
– Мама, успокойся! Все в порядке… Это просто… – она не знала, что еще сказать.
Сын опередил ее. Он словно услышал их разговор, взял пульт и включил телевизор – тот канал, логотип которого был на борту вертолета.
– Мама, нас показывают по телевизору! – не без гордости сообщил он.
А вот это уже был дурной знак. По телевизору показывают либо счастливых "звезд", либо обычных людей, попавших в беду. Поскольку к "звездам" преподавательница английского не относилась, равно как и ее сын (ну может, в будущем он и затмит Кафельникова и Сафина, но это – в будущем), оставалась только одна возможность.
– Мам, смотри, это же наши окна.
– Валера, оденься и собери свои вещи, – строго сказала она. И села смотреть телевизор.
– Пиво-то кончилось! – прошипел черноволосый вихрастый парнишка в очках.
Второй, высокий и светловолосый, пожал плечами.
– Ну? И что я могу сделать?
– Ты говорил, за мной – квартира. А девчонки и пиво – за тобой!
Светловолосый взял его за плечо и отвел подальше от двери. Впрочем, он мог бы не беспокоиться: в полумраке большой комнаты музыка орала так громко, что их вряд ли бы услышали.
– Я привел девчонок. И привез пива.
– Надо было брать больше.
– Я и брал больше. Кто же мог подумать, что ты начнешь хлестать одну бутылку за другой?
– Я волнуюсь.
– А чего волноваться? Это вполне естественное занятие. Насколько мне известно, люди занимаются этим уже много тысяч лет.
Напряженная поза черноволосого очкарика говорила, что богатый опыт человечества сейчас волнует его меньше всего: у него это было в первый раз. Точнее, еще не было. Только намечалось.
Он свернул со скользкой темы.
– Но пиво-то кончилось! Что теперь делать?
Светловолосый был невозмутим.
– Добрый знак! Значит, пора переходить к следующей части нашей культурной программы. Кстати, есть такая штука, как контрацепция… Ты, может быть, краем уха кое-что слышал об этом…
– Хватит издеваться. Я обо всем позаботился, – очкарик похлопал себя по карману джинсов. – Но я боюсь, что без некоторого допинга…
– Мой юный друг! – светловолосый покровительственно положил руку очкарику на плечо. – Я открою тебе маленькую тайну. Только не вздумай никому проболтаться, хорошо? Так вот, слушай внимательно и не говори, что не слышал. ЭТО получается и без пива. Поверь мне. И даже, я тебе скажу, без пива…
Очкарик стряхнул его руку с плеча.
– Денис, прекрати! Говори нормально. Не надо вести себя как…
Денис улыбнулся.
– Да ладно, не лезь в бутылку. Я пошутил. Какую ты выбираешь?
Очкарик смутился еще больше.
– Что значит, какую я выбираю?
На лице Дениса появился наигранный испуг.
– О Боже! Сева! Не пугай меня! Ведь не хочешь же ты сказать, что будешь резвиться с обеими сразу! А я? А как же "бескорыстная дружба мужская"? – Он хотел снова положить руку приятелю на плечо, но очкарик оттолкнул его.
– Денис! Да перестань ты… юродствовать. Они обе смотрят на тебя, открыв рот. Что мне прикажешь делать?
– Быть понапористее, – Денис поднял брови. – Дай волю рукам, но при этом делай вид, будто и не подозреваешь, что творят твои верхние конечности.
– Не могу… У меня такое ощущение, что я буду выглядеть полным идиотом.
Денис закатил глаза.
– Конечно, а ты как думал? Тяжела мужская доля. Но главное – не как ты будешь при этом выглядеть. Важнее – чтобы ты не чувствовал себя идиотом. И самое главное – чтобы ты им не был. Выбирай что лучше: выглядеть, чувствовать или быть идиотом?
Сева кивнул.
– Ну ладно, пошли, а то они будут волноваться.
– С чего бы им волноваться? Уж они-то знают, что мы никуда не денемся… Ну по крайней мере, до тех пор, пока не получим то, что хотим получить.
– Ты все же циник, – в сердцах сказал Сева.
– Это не я, – Денис наставительно поднял палец, а потом ткнул им в сторону комнаты. – Это они. А я просто реалист.
– Хорошо, реалист… Пошли.
На пороге Денис остановил приятеля.
– Да, и вот еще что. Я должен тебя предупредить, чтобы ты не отмочил какой-нибудь номер.
– Ну, что?
– Я знаю, у тебя может возникнуть такая мысль, но ты сразу отгони ее, как самую глупую из всех возможных.
– Ну, какую?
– Это бывает… Знаешь, иногда накатывает что-то такое… Неосторожно ляпнешь какую-нибудь ерунду, а ей она может запасть в душу.
– Ну?
Денис посмотрел Севе в глаза.
– Что бы ни случилось… А я надеюсь, что все случится именно так, как ты и хотел… Так вот, что бы ни случилось, не обещай познакомить ее с мамой и уж тем более не обещай жениться.
– Тьфу ты! – Сева недовольно покрутил головой. – Да я не думал…
– Вот лучше и не думай. Надо деликатно обойти этот момент. Понимаешь?
– Да понимаю, понимаю…
– Ну, тогда пошли, поручик. Окончательно определись с выбором и незаметно дай мне знать. Тогда я дерну твою пассию за нос, потом плюну ей на спину и таким образом окажусь вне игры. Ну, для полноты картины можно было бы залить ее пивом – с ног до головы. Тогда ты решительной рукой сорвешь с нее одежды, загрузишь в стиральную машину и предложишь укрыться одеялом – словом, поведешь себя как настоящий джентльмен. А я буду окучивать другую.
– Пива-то как раз и нет, – Сева говорил почти серьезно.
– Ну, ради такого случая в холодильнике что-нибудь найдется: молоко, огуречный рассол, компот… Банка майонеза тоже подойдет. Главное – не переусердствовать.
– Слушай, – Сева взял Дениса за руку. – А тебе что, все равно? Ну, с кем из них?
Денис ненадолго задумался.
– Ну в общем-то, более или менее. Главное, чтобы не с тобой.
– Во дурак! Ну ладно, пошли!
Они зашли в комнату. Сева незаметно проскользнул в уголок, а Денис стоял на пороге, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте.
Он заметил, что девчонки сидят теперь не так, как они их оставили, на диване, а в разных креслах и даже в разных концах комнаты.
"Ну что же, нас подталкивают к выбору. Будем его делать – решительно и бесповоротно". Он подумал, что подсядет к той, которая оказалась дальше от приятеля. Но Сева, как всегда, выбрал что-то перпендикулярное: он уселся как раз посередине между девчонками, на диване, и теперь определить его предпочтения было весьма затруднительно.
– О Господи! Таксам в таких случаях всегда помогают – ставят табуреточку; иначе коротконогие твари давно бы уже вымерли…
– Ты что-то сказал? – пытаясь пробиться сквозь грохот музыки, спросила Лариса. Он помнил, что она – Лариса; на ней была надета блузка, вышитая золотистыми блестками в виде большого слова "LOVE". Л – значит Лариса. А вторая – Света. Обе – крашеные блондинки, обе – худенькие и стройные, обе… Ух! Словом, классные девчонки! "Может, поэтому он никак не может определиться?"
– Ты что-то сказал, Денис? – спросила Лариса.
Света промолчала, она спросила телом – выгнула спину и подалась вперед.
– Ну, если никто ничего не услышал, значит, я ничего не сказал.
– Может, сделаем музыку потише? – у Светы был низкий грудной голос чарующего тембра, вздумай она работать в "Сексе по телефону", то непременно имела бы успех. Впрочем, она имела успех и без телефона.
"Кстати, насчет телефона". Денис отключил свой мобильный и теперь подумывал, что критическое время, которое он мог находиться вне досягаемости "маман", подходит к концу. Еще немного, и она начнет звонить по городскому.
"А ладно, пусть звонит! Выдерну шнур из розетки".
– Э-э-э… Сева? – Денис посмотрел на приятеля и развел руками, будто хотел сказать: "Ну? Что?"
Даже в полумраке комнаты было видно, как Сева залился смущенным румянцем. Он вскочил с дивана, пробурчал: "Я сейчас" – и прошествовал в направлении туалета.
– Да, – задумчиво сказал Денис и взял пульт управления стереосистемой.
Нажал на кнопку, поменял диск. Теперь из колонок звучал неподражаемый хриплый рев Джо Коккера. Этот старик всегда на коне. И всегда в моде. Денис приглушил музыку.
– Ну что это такое? – капризно спросила Света. – Пригласили на день рождения, обещали красивый закат из окна сорок седьмого этажа… А сами закрыли окна и…
– Светик! Душка! Все будет! – с придыханием и утрированными интонациями героя-любовника сказал Денис. – Будет закат, а за ним рассвет! Рассвет нашей с тобой любви!
– Я на ночь не останусь! – отрезала Света.
– Значит, рассвет случится еще до заката, – заверил Денис. – Обещаю… – он поймал многозначительный взгляд Ларисы и поправился. – От лица виновника торжества. И от себя лично.
– Денис, давай откроем жалюзи! – сказала Лариса. "Жалюзи, – мысленно поправил ее Денис. На последнем слоге, детка!" Хотя… ее это не портило.
Он едва не ляпнул: "Надеюсь, в соседней комнате вид ничуть не хуже… И кровать достаточно мягкая…" – но вовремя удержался. Ведь обещал оставить выбор за Севой, значит, должен сдержать обещание, в подобных вопросах Денис был до смешного щепетилен.
– Конечно, откроем! Явим миру наши счастливые детские лица! Дамы, прошу к окну!
"Где этот чертов Сева? Забыл ему сказать, что пиво имеет одну неприятную особенность – оно слишком отвлекает от процесса. Дело в том, что нельзя делать два дела сразу: тут либо писать, либо… Не писать. Можно было ограничиться красным вином…"
– Дамы! Внимание! Сейчас перед вами откроются потрясающие перспективы: во всех смыслах. Смотрите, стоит мне только взять в руки одну маленькую штучку… О нет, попрошу без эмоций! Я имею в виду пульт от жалюзи. Всего лишь пультик от жалюзи, он действительно невелик и потому не заслуживает вашего пристального внимания… – Порой он и сам удивлялся, как многого можно добиться, изображая из себя комика. Даже не особенно стараясь. "Легкость, друзья мои! Легкость во всем, включая такие тяжелые вещи, как игра на рояле – вот залог вашего успеха! Позволь женщине над тобой смеяться – и она твоя. Бывают, правда, исключения: мадам, сидящие с такой миной, от которой в радиусе двухсот метров скисает все молоко… С такой лучше беседовать о могильном покое, о вечности души, о детях и счастье материнства, роняя слезинки на плечо… Но это не из моего репертуара".
Он нажал кнопку, и вертикальные полоски с шелестом стали расходиться, собираясь к углам.
И тут… Денис почувствовал, как легкость и веселое настроение постепенно улетучиваются. Он увидел вертолет.
Вертолет с логотипом канала отца на борту.
"Ведь не для того же он здесь крутится, чтобы снять на пленку умопомрачительную картину: Сева теряет девственность и обретает мужественность. Черт побери, что-то случилось!"
– Дамы! Прошу! Улыбайтесь! Вас снимают, – он помедлил мгновение, а потом не выдержал: – Второй раз за этот день, но, как говорится, почувствуйте разницу.
Он взглянул на часы.
– О! Прошу меня извинить! Время принять лекарство. Некоторые застарелые недуги. Шрамы на сердце, оставленные прелестницами вроде вас. Нет, что я говорю?! Вы – куда лучше. Вы – несравненные! Я вас люблю! И предчувствую появление новых шрамов. Я сейчас! – он картинно поклонился и выбежал в прихожую.
Денис поднял трубку городского телефона. Телефон молчал. "Теперь понятно, почему меня до сих пор не разыскала маман".
Он пошел в соседнюю комнату и запер за собой дверь. Включил мобильный и набрал ПИН– код. Едва аппарат нашел сеть, как стали поступать сообщения – одно за другим. Он открывал их по очереди. Безусловно, это была маман. "Денис, срочно позвони мне!" Ну да, а что же ты еще хотел?
Он набрал номер маминого мобильного.
– Але? Да, это я. Что? Нет. Да нет же, со мной все в порядке. Я в Башне? – он задумался, но только на мгновение. – С чего ты взяла? Ну да, я сказал, что иду к Севе на день рождения. Нет, ты меня просто неправильно поняла. Я на даче у Севы. Где у него дача? – он быстро соображал, в какое место можно засунуть Севину дачу. – Э-э-э… В Снегирях. Да, чудесное местечко. Послушай! – он вытянул руку, надеясь, что никому из девчонок в этот момент не придет в голову включить аудиосистему на полную громкость. – Слышишь что-нибудь? Нет? Вот видишь, какая здесь тишина? Разве в городе такое возможно? Мам, я, наверное, останусь у него ночевать. Ну, пару стаканов вина, не более. Нет, я все равно не хочу садиться за руль. Мам, нет, приезжать тоже не стоит. Ты просто…
звони мне, если захочешь. Нет, у нас все в порядке. Сева? Готовит угли для барбекю, обещает зажарить кучу мяса. Какого? Я спрошу. Нет, жирного не буду. Нет, что ты, брошу ему в лицо и рассмеюсь, но жирное есть не буду. Хорошо, мы не напьемся. А что, ты говоришь, с Башней? Да нет, я просто интересуюсь. Ах, папа ведет передачу? Ну может быть, посмотрю, ты же понимаешь, нам сейчас не до городской суеты. Нет, все в порядке, не волнуйся. Ну, целую.
– Фу-у-у! – Денис оторвал трубку от мокрого покрасневшего уха. Постоял немного, а потом сказал, обращаясь в пустоту: – Ну хорошо, сказал бы я ей, что я сейчас в Башне, и что с того? Она бы прилетела на вертолете и залезла в окно. О Господи! Что здесь происходит?
Он попытался найти пульт от телевизора, но не нашел. Подошел и нажал кнопку на панели. Нашел нужную программу…
В эфире действительно был отец.
Истомин поправил очки: