Он прижал ее к себе, долго стоял так, потом отодвинулся, посмотрел в глаза с какой-то странной жаждой. Снова мелькнула тоска безысходная и исчезла. Поцеловал, сел в машину и уехал, махнув на прощание рукой. Рита постояла еще немного, и ушла в подъезд. Придется пожить неделю одной в пустой квартире, зато наконец-то доберется до Костиных завалов, теперь-то ей никто помешать не сможет. Давно уже пора было в его кладовке генералку сделать.
И чего там только нет! Чисто Плюшкин! Старые джинсы, за грибами ходить, детали доисторических компов, бесперебойники дохлые, аж три штуки. О! А это что? Ах-ха... древний Плейстейшн... потом надо бы поиграть, поностальгировать... Две электрогитары... Нет, их выбросить не удастся, Костик взбесится. А это что...
Это был пакет с фотографиями. А на фотографиях она. Снимков много, вот она смеется, смотрит вдаль, гуляет в парке с подружками... Когда он это все снимал? Рита невольно улыбнулась. Костик, конечно, славный. Набрала его номер, хотела поговорить. Но номер был недоступен. Она удивилась, повертела телефон в руках, пожала плечами и хотела вернуться к своим делам, а через часик позвонить снова. Но тут ее внимание надолго привлек пакет со старыми елочными игрушками, а потом она и вовсе забыла. Когда вспомнила, было уже поздно, решила позвонить завтра.
А ночью приснился он.
Глава 3.
Словно этот мужчина из сна дожидался того момента, чтобы прийти к ней, когда мужа не будет дома. Словно любовник.
Но кто же он теперь?
Рита опять была в той темной комнате, но теперь все видно немного яснее. Какой-то подвал, без окон, стены из грубого камня, пол земляной. Прямо средневековая темница. В прошлый раз комната была пуста, а в этот она увидела по стенам странные приспособления и еще... Даже глаза закрыла, испытав во сне невольный ужас. В глубине было сооружение, что-то вроде стола - трансформера с непонятными креплениями. В жизни ей бы никогда и за что не захотелось бы тут находиться. Но она во сне, хоть и страшно, но хочется досмотреть все до конца.
Однако время шло, а таинственный любовник из сна, Рита уже не могла больше обманывать себя, это был именно любовник, не появлялся. Ей стало обидно и досадно, что ее тут бросили одну, а еще потихоньку нарастал страх, что о ней и не вспомнят и оставят тут навсегда. И вот, когда она уже потеряла надежду, тяжелая дверь, окованная металлом, отворилась. Сердце женщины чуть не выскочило из груди от радости и возбуждения, смешанного с благоговейным ужасом.
Мужчина появился на пороге, вошел не сразу. Сначала обежал взглядом комнату, мельком скользнув по Рите глазами, будто проверял, все ли на месте. Потом вошел, запер дверь на ключ. Не глядя на нее, прошел вглубь и разделся, снял с себя кожаную куртку и рубашку, оставшись в одних джинсах и тяжелых ботинках. Рита смотрела не отрываясь, она впервые видела его тело, прекрасное тело, чуть сухое, мускулистое, сильное. Разглядывая покрытую темными завитками волос грудь, широкие плечи и крупные руки, женщина невольно сглотнула ком, вспоминая, как он бил ее и после гладил, а она от этого улетала в кайф.
В этот момент он взглянул на нее, насмешливо и презрительно, будто знал все ее мысли, потом отвернулся, подошел к шкафу у стены и что-то оттуда достал. Рита занервничала, потому что это что-то подозрительно звенело и звякало. А он резко повернулся к ней лицом, поймал взгляд жертвы своим жгучим, лишающим остатков воли, и женщина сначала забилась от охватившей ее дрожи, а потом затихла, как птичка, загипнотизированная удавом. Он показал пальцем на место у своих ног. Рита сначала не поняла, что это значит, но когда мужчина нахмурился, до нее дошло, что ей следует подойти и встать туда, куда он указывал.
Трепеща, она подошла к своему теперь уже господину, потому что она готова была исполнить любую его волю. Встала перед ним. Мужчина с минуту смотрел на нее исподлобья, совершенно не двигаясь, она даже дышать почти перестала. Потом вдруг сорвался с места, отбросив на пол то, что держал в руке, и в несколько резких движений, совершенно не заботясь о причиняемой боли, сорвал с нее всю одежду. Рита вскрикнула от неожиданности, ее начала охватывать паника, но успокоительная пощечина, которой ее наградили, быстро помогла снова сделаться жаждущей и покорной.
Мужчина покачал головой, словно был недоволен ее поведением, Рита вся напряглась, меньше всего она хотела огорчить своего господина, жестоких ласк которого ждала с нетерпением. Снова на губах его появилось подобие насмешливой ухмылки, как будто он мысли ее читал, и то, что она боится его огорчить, ему понравилось.
Рита стояла перед ним голая, слегка дрожа от волнения. Мужчина зашел ей за спину и надавил рукой на плечо, принуждая стать на колени. Она опустилась на колени, как он велел, и закрыла глаза, не зная чего ждать, слишком сильным стало напряжение. Снова услышав за спиной то звяканье, Рита испугалась, но он слегка сжал сзади ее шею, и она снова затихла, покорная его воле. Тогда почувствовала, что-то холодное у себя на горле, тихонько вскрикнула, а мужчина застегнул на ее шее металлический ошейник. Совсем как у собаки, подумалось Рите, но в этот момент он обошел ее кругом, с удовлетворением провел рукой по тяжелому железному ошейнику и вопросительно взглянул Рите в глаза. Ее ответный взгляд не задавал вопросов, кроме разве что одного: когда же? Мужчина покачал головой и хмыкнул. Потом взял тонкую, но прочную стальную цепь, которая тянулась от ошейника и противно звякала, и пристегнул ее к кольцу на стене.
Что же дальше будет? Что он с ней будет делать? Когда? Она уже подрагивала от возбуждения. Но мужчина, приковавший ее к стене как собаку, просто оделся и вышел из комнаты, оставив ее там одну.
Голую. Ждать. Пока не заслужила. Рита поняла, что должна быть очень-очень покорной, хорошей послушной девочкой, тогда заслужит немного его ласки. Ласки господина, от которой она снова улетит в кайф.
***
Пробуждение утром было странным, словно ей и не хотелось уходить из этого сна. Словно готова была остаться в том подземелья, в надежде, что господин вспомнит о ней и придет. На работу она ехала как в тумане, и весь день провела на автопилоте, полностью уйдя в себя. Вечером еле дождалась, когда можно было лечь и заснуть.
Конечно же, мужу она не позвонила. Он словно выпал из ее жизни вместе с остальными совершенно неважными делами, как прошлогодний снег или проблемы негров в Китае. Единственное, что волновало сейчас Риту, увидит ли она снова во сне своего господина. Сослуживцы заметили ее несколько отстраненное состояние, но никто не стал задавать вопросов, мало ли чем оно вызвано. Каждый имеет право на неприкосновенность личной жизни.
Ночь пришла, а вместе с ней вернулся сон.
Так странно, сон словно продолжился с того места, на котором остановился вчера. Вернее, словно Рита из сна спала, пока реальная Рита бодрствовала.
Ощутив себя в той комнате, она пошевелилась. Цепь зазвенела, возвращая к иллюзорной действительности. Подумать только, вся ее одежда состоит из железного ошейника... Рита вздрогнула, было не то, что холодно, зябко, волнительно. И очень хотелось увидеть господина. Пусть он поскорее придет, повторяла она про себя. Но господин не торопился.
Рите стало тоскливо, стало жаль себя. Именно этот момент выбрал ночной повелитель, чтобы прийти. Дверь открылась, он возник на пороге, глядя на нее. И Рита поняла, что он знает, о чем она думала, и это его приводит в гнев. О, Боже, она совсем не хотела огорчать господина, так и собиралась сказать, оправдаться. Но он не позволил говорить. Он дал понять, что она наказана. Женщина покорно склонила голову, принимая его право наказывать ее за измену.
За измену? Это она сейчас что подумала? Измену?
- Да, измену, - сказали жгучие глаза, полные мрачного удовлетворения.
Так, словно он только и ждал, когда она ошибется, чтобы преподать ей урок послушания.
О, да. Урок он ей преподал. Отхлестал ее резиновым жгутом. Рите было очень больно, сначала она старалась не кричать, принимая наказание. Но потом стало невтерпеж, она стала вскрикивать, и за это ее били еще больнее. Когда уже не осталось сил терпеть, и Рита думала, что сейчас просто отключится, он разом все прекратил. Измученная женщина сползла на пол, но тут господин взял мягкую губку, смоченную чем-то, и принялся нежно гладить и смазывать исхлестанную больную спину и ноги. Он смотрел ей в глаза, и Рита поняла, что мужчина ею доволен. Внезапная радость и гордость затопила ее, что смогла угодить господину. И боль прошла, осталось только сладостное возбуждение, а когда он коснулся ее губ, просто улетела. Кайф. Наслаждение. Бесконечное.
Потом уже было новое утро. И новый день, прошедший в лихорадочном ожидании наступления ночи. Она уже не помнила ни о чем, ни о муже, ни о том, ела ли вообще сегодня.
Так прошло шесть дней. Ночной господин приходил к ней во сне каждую ночь. Бил, унижал невообразимо, а потом дарил ей ласку и поцелуи. И она от этого испытывала блаженство. На седьмой день после особенно тяжелого наказания, которому он ее подверг, у них был секс.
***
Уже часов в десять следующего утра, в воскресенье, как гром небесный раздался звонок в дверь, вырывая ее из того иллюзорного мира, в котором она жила. Рита пошла открывать. На пороге стояла бабушка Костика. От изумления у Риты просто не было слов. Взгляд, которым ее наградила старая женщина, был красноречиво неприязненным. Она спросила:
- Может быть, пригласишь меня войти?
- Ээээ... проходите, Евгения Матвевна...
- Благодарю, - выплюнула бабка и шагнула в дом.
Старуха, не раздеваясь, прошла в кухню и села за стол. Рита пошла вслед за ней, но сесть рядом не решилась, только пробормотала:
- Что-то случилось?
- Случилось?! - старуха нахмурившись посмотрела в окно.
Потом повернулась к ней и, глядя в глаза, резко спросила:
- У тебя вообще совесть есть?
- Что...
- Совесть, спрашиваю, у тебя есть? Я понимаю, муж из дома, так ты сразу на блядки, но совесть-то надо иметь!
- Я не... - попыталась оправдаться Рита, отчаянно краснея.
Потому что была в слова бабы Жени определенная правда, то, что происходило в жизни Риты по ночам, верностью мужу никак нельзя было назвать. Но старая женщина ее оправданий не хотела слушать.
- Это ж какой тварью бесчувственной надо быть... Ты хоть понимаешь, что Костику плохо?! Плохо!! А?! Ты понимаешь?! А до тебя дозвониться невозможно! То вне зоны, то трубку не берешь! - бабка немного повременила, приводя дыхание в норму, потом продолжила, - Он же... похудел-то как, Господи... Он же все это время ждал твоего звонка, как манну небесную! Во сне каждую ночь метался... А в эту ночь так кричал во сне, будто его режут!
Потрясенная Рита не могла ни слова вымолвить. А баба Женя, отвернувшись от нее к окну, снова заговорила:
- А когда я его будить... А он не просыпается... - она замолчала, утирая слезы, - Не просыпается, понимаешь?! Не просыпается... А тебе никак не дозвониться...
До Риты потихоньку стало доходить.
- Что... Что с ним?
- Что? В больнице Костя. Положила и сразу к тебе. Может, ты что сделаешь... - она затрясла седой головой, словно отгоняя кошмарное видение, - Мальчик мой, Костенька...
- Баба Женя, клянусь, ни одного звонка я не слышала... - она полезла доставать телефон, мысленно кляня себя за то, что не удосужилась позвонить мужу ни разу.
На дисплее высветило 32 входящих.
- Чертовщина какая-то... Может, на вибро стоял, а я его из сумки не вытаскивала...
Старуха взглянула на нее презрительно и только головой покачала:
- Ии-эххх... Досталась ты ему в награду... Бесчувственная...
Рита приняла решение сразу.
- Евгения Матвеевна, сейчас мы поедем к Косте в больницу. Я только несколько звонков сделаю.
Старая не ответила, просто сидела молча и ждала, пока Рита собирается и звонит начальству, чтобы отпуск взять по семейным обстоятельствам. Сборы были недолгими, через час они уже ехали в районную больницу, куда бабка положила ее мужа.
Глава 4.
Больница была большая. Построенная на излете последних сил Советской власти. Видно, что задумывалось с размахом, но увы, так и достроилось до конца.
Здание теперь было полупустым и обшарпанным, собственно, использовалось только одно крыло, точнее, часть крыла. Как бахилы и халаты взяли, сразу бегом к мужу в палату. Рита с ума сходила от волнения, нечистая совесть мучила. Хотя за что? За что корить себя?
- Ну, не позвонила. Так он же не маленький мальчик! Целый мужик, неужели не мог о себе позаботиться?! Что теперь всю жизнь ему носик подтирать?!
Но сердце сжималось в тревоге. Костик никогда раньше не пугал ее так, да и болел он раньше так серьезно никогда. Разве что насморк схватит. Поневоле приходилось признать, что дело нешуточное, мужу плохо, а ее не оказалось рядом в трудную минуту. Чувствовала себя Рита ужасно, еще и бабушка Евгения Матвеевна всю дорогу изводила Риту причитаниями, так что они даже поесть ничего не успели.
Навстречу попалась пожилая медсестра, Рита сходу начала расспрашивать:
- Скажите, Константин Троепольцев...
- А, явилась!
- Простите? - очень не понравилась Рите эта хамоватая интонация, - Что вы имели в виду?
- А то, что пришел в себя твой мужик. Тебя спрашивал.
Рита не стала дальше продолжать этот малоприятный разговор, а понеслась к мужу в палату. Баба Женя за ней. А медсестра посмотрела вслед Рите неприязненно, покачала головой и пошла дальше, бормоча себе поднос:
- Вот из-за таких вот... - дальше следовало непечатное выражение, - Хорошие ребята помирают. А им хоть бы хны! Эх... сынок...
В палату Рита влетела сходу, даже не сразу поняла, что Костик там лежит не один. В этот момент мужику на соседней койке как раз укол делали. Медсестра, конечно, не отреагировала, но мужик-то был слегка в шоке оттого, что его голая задница вдруг оказалась на обозрении у молодой женщины. Впрочем, Рита его и не видела, с порога впилась глазами в Костика.
Бледный, еще похудел, синяки под глазами, но улыбается. Слава Богу... Улыбается...
- Костечка! Ты... - у нее сорвалось дыхание, и слезы вдруг брызнули из глаз, - Ты...
- Ритка, - он протянул к ней руки.
Рита бросилась к нему, а он прижал ее к себе, поглаживая по спине, и приговаривал:
- Ритка, Ритка... Ну не плачь... Видишь, со мной все в порядке... Ритка... Ты же со мной...
А она уже пришла в себя настолько, чтобы начать привычно распекать его:
- Троепольцев! Ты вообще в уме? Что ж ты как маленький?! Разве можно так доводить себя? Я тебя зачем в деревню отправила? А?! Чтобы ты себя тут угробил?
- Не кипи... - улыбался он.
- Костик... К врачу надо было обратиться сразу...
- Да ладно, Ритка, - он махнул рукой и погладил ее по щеке, - У меня же ничего не болит. Ты не звонила просто...
- И что? Что?! Костик!
- Ничего, теперь все в порядке.
- Ох, Троепольцев... Ох, и всыплю же я тебе!
Он откинул голову и радостно захохотал. Как счастливый и здоровый человек. И Рита даже отметила, что он и порозовел, да и выглядел лучше, чем в тот момент, когда она его увидела. Отлегло от сердца. Она обернулась к бабке, которая все это время сзади стояла изваянием:
- Евгения Матвевна, я пойду, спрошу, когда Костю выписывать можно будет, а вы тут побудьте, хорошо.
Оказалось, что выписывать Троепольцева можно хоть сейчас. Потому как его случай вообще медицине не понятный. Вроде все в норме, а вроде и не в норме. Только симптомов никаких нет. В тот же день Рита забрала мужа домой.
А дома тщательно осмотрела, отмыла, откормила вкусным ужином. Он хотел любви. Была и любовь. С тем чувством вины, которое нет-нет да и всплывало в душе у Риты, она не смогла бы отказать ему. Даже если и не очень хотелось.
После Константин заснул, прижимая ее к себе, а Рите не спалось, как-то не укладывалась у нее голове ее двойная сексуальная жизнь. Как-то не укладывалась.
Когда она, наконец, заснула, ей приснился ночной любовник.
Но опять все было не так. Теперь он словно был заперт и задыхался от боли. И словно звал Риту. Приказывал прийти, убеждал. Но не могла она сейчас, никак не могла... Утором, когда проснулась, в ушах стояли его стоны.
***
Мужу определенно стало немного получше, он оклемался, вошел в колею. И любвеобилен-то стал, куда там медовый месяц... Бледный не бледный, худой не худой, а будто впрок запасался. Да, Костя вроде пошел на поправку, но теперь зато ненормально себя чувствовала она. Ей бы впору к психотерапевту обратиться, да словное не пускает что-то.
А сны эти повторялись. Регулярно. И тот мужчина, которого она держала в своем сне в заточении, пугал ее. И вместе с тем привлекал, как огонь манит мотылька. Она пока держалась, сосредоточившись на доме, на муже, на работе. Главное - не допускать... не допускать...
Но она же мучительно хотела снова почувствовать на себе его тяжелую руку... Его болезненные и блаженно сладкие ласки...
Все-таки, у нее что-то в непорядке с головой...
***
Рита держалась какое-то время. Но чем дальше, тем тяжелее становилось игнорировать то, что сны ее не пустые фантазии, что это какая-то странная оборотная реальность. И что он, ее повелитель мучается без нее, что она ему нужна.
Нужна...
Нужна...
Нужна!
Нужна!!!
Косте опять стало хуже. Однако Рита была так измотана морально постоянной борьбой со своими потребностями, что в одну из ночей все-таки уступила.
Обстановка во сне снова изменилась. Теперь ей снилось, что она стоит в коридоре. Такой широкий подземный коридор. Масляной краской покрашенные стены на две трети высоты, остальное - побелка. Проводка соплями висит под потолком. Лампы в жестяных коротких плафонах. Похоже... На тюрьму похоже. И она стоит перед железной дверью, в замке торчит ключ. А за дверью, она знала, он.
Он стоит с той стороны, напротив. Стоит и ждет. Давит на нее мысленно, велит открыть. Велит...
Она повернула ключ. Дверь бесшумно открылась, приглашая ее войти.
Рита поняла, что если войдет сейчас, обратного пути не будет. Он стоял там, смотрел на нее немигающими жгучими глазами, ждал. Звал. Обещал...
Не вошла. Убежала.
И в этот момент проснулась. Костик метался весь в поту, стонал, словно его резали. Рита стала его будить, в конце концов, надо разобраться уже с этими его кошмарами.
- Костя! Костя! Проснись! Троепольцев!
Расталкивать его пришлось долго. Когда наконец проснулся, она стала расспрашивать, что же он видит в своих кошмарах. Но муж так и не смог объяснить.
- Просто... Просто... Как будто... Не знаю, Ритка... Но мне очень страшно... Очень.
Таааак
Его кошмары. Это то, с чем она решила бороться. Сходили к психологу. Получили таблетки. На всякий случай пропили оба. Несколько ночей было глухого черного сна без сновидений, после вроде было нормально еще пару недель.
А потом случилось это.
***
Ей снова снился тот коридор. И снова дверь с ключом. А за дверью - ОН.
Только на сей раз, она не смогла убежать, очень уж ей хотелось хоть раз ощутить это...